Чтение 4–й страницы книги ~Ключи наследия~

Ларек просто разнесло вдребезги. Полетели осколки стекла, покореженные полоски стальных жалюзи…

Время словно замедлилось, как тогда, в том сне. Только на этот раз все было наяву. Рейн успел толкнуть меня на пол так, что я больно приложилась затылком о холодный камень перехода, сам упал сверху, разбивая локти о каменный пол, чтобы не придавить меня, закрыв собой, а потом осколки долетели до нас. Грохот взрыва протолкнулся в уши, повеяло жаром, и нас накрыло обжигающей волной, словно взорвался не ларек, а баллон со сжиженным газом. Я успела только зажмуриться и до боли в пальцах вцепиться в куртку Рейна, прикрывшего меня собой, но, похоже, этим он не спас бы ни меня, ни уж, тем более, себя… Когда время почти остановилось, а меня окатило теплой, ласкающей волной, совсем не похожей на жар пламени, мелькнула мысль, что умру я, как настоящая ведьма – на костре.

Я распахнула глаза и поймала собственное отражение в донельзя расширившихся зрачках Рейна: лицо, на котором пылают две бело-золотые звезды. Мам, похоже, ты гордилась бы мной, потому что это означает, что я наконец-то сумела призвать Свет на помощь, что откликнулась высшая сила, охраняющая меня. Как если бы ангел-хранитель находился совсем рядом… А потом все затопил золотистый свет, в котором исчез и каменный пол, и летящие в бешеном вихре осколки, и уже затухающее пламя, сквозь которое проглядывал закопченный, почерневший потолок. Не стало ничего, кроме Рейна, в которого я вцепилась мертвой хваткой, утягивая куда-то за собой. Куда угодно, но подальше отсюда… Куда угодно, только не на тот свет…

Прохладный ветерок с ароматами луговых трав пощекотал мое лицо, яркий солнечный свет резанул по уставшим глазам, а в довершение всех радостей жизни Рейн, вольготно расположившийся на мне, словно стал килограммов на пять тяжелее. Мне и изначально-то не очень легко было, а уж сейчас я сумела только полузадушенно прохрипеть что-то вроде: «Рейн, слезь с меня наконец, ты тяжелый!» Тот перевел на меня совершенно ошарашенный взгляд, но у меня не было абсолютно никакого желания хоть как-то осознавать случившееся, поскольку инстинкт самосохранения требовал одного – снять с себя поскорее эту тяжесть, иначе я задохну-у-у-усь! Кажется, до Рейна наконец-то дошло,что подобная поза – не лучшая для подробного анализа сложившейся ситуации, посему он скатился с меня, а я наконец-то сумела вздохнуть полной грудью.

Только для того, чтобы этим самым долгожданным воздухом поперхнуться, потому что мир вокруг радикально сменил очертания!

По-летнему яркое солнце стояло над головой, радостно освещая синее небо с белыми кучевыми облаками, панораму, поражающую множеством оттенков зеленого. Оказывается, мы сидели на небольшом холме, покрытом высокой травой, а дальше простирался густой лес, по вершинам деревьев которого гулял ветер, создавая своеобразные волны. Где этот самый лес заканчивался – одному богу было известно, но уж никак не мне, поскольку бинокля у меня не было, а со своей близорукостью я могла только заключить, что лес этот раза в два больше Лосиного Острова.

– Ксель, скажи честно, ты тоже это видишь, или меня все-таки глючит? – озадаченно пробормотал Рейн, сидевший рядом. Я наконец-то перевела взгляд на товарища по несчастью, и челюсть у меня отвисла в очередной раз за этот день.

В чем Рейн шел по переходу? В темно-синих джинсах, черном свитере, светлой ветровке и туристических ботинках. А что на нем было сейчас? Костюм, от которого настолько веяло историчностью, что любой мало-мальски продвинутый реконструктор изошел бы слюной от зависти! Я окинула взглядом штаны из плотного черного сукна, шерстяной темно-зеленый плащ с капюшоном, расшитый неброским орнаментом, больше напоминающим какую-то руническую вязь. Из-под него выглядывал рукав кожаной куртки с какими-то заклепками у локтя, и я недолго думая отодвинула полу в сторону, беззастенчиво разглядывая все остальное. Да, куртка какого-то странного свободного покроя с минимумом карманов, зато с кусками толстой кожи на груди, приклепанными на манер заплаток, которые наверняка служили дополнительной защитой. Под курткой оказалась простая рубашка из отбеленного льна со шнуровкой. Потрогав ее, я окончательно убедилась, что мне это все не снится и вообще тут творится что-то за рамки выходящее. Не будь я из семьи ведьм, где к идее о «других мирах» относятся вполне серьезно, закатила бы истерику на тему «хочу домой». А так я просто с огромным интересом оглядывала изменившуюся одежду Рейна, когда тот заявил:

– Ксель, ты лучше на себя посмотри. Тоже мне, дивная эльфийка…

Каюсь, первым делом я схватилась за уши, проверяя их на предмет заостренности. Уши, к счастью, оказались моими собственными, сережки, как ни странно, тоже, а Рейн только страдальчески вздохнул:

– Да ты лучше на одежду посмотри, чудо в перьях!

И я дивилась наряду Рейна? Не-е-ет, в моем случае некая сила поиздевалась изощренней, чем над ним, – у того хоть костюм не бросался в глаза, чего нельзя было сказать о моем. Мне досталась изумрудно-зеленая шерстяная туника длиной ниже колена со шнуровкой на груди и разрезами на боках почти до пояса, которые тоже скреплялись шнурками примерно до середины бедер. Черные широкие штаны, заправлявшиеся в мягкие полусапожки с острыми носами, нареканий не вызвали, но вот темно-зеленая, почти черная рубашка из непонятного материала, больше похожего на тонкий лен, меня убила. Почему? Да потому что если широкие, почти до локтя, плотные манжеты мое ощущение моды еще как-то воспринимало, то вот рукава чуть ли не «парашютом» – это уже перебор.

– Слушай, а что с нашими вещами стало? – запоздало спохватилась я, не ощутив на спине уже ставшей привычной тяжести рюкзака.

– Если ты говоришь об этом, – Рейн приподнял с травы светло-бежевую кожаную сумку, больше похожую на хозяйственную авоську на длинном ремне через плечо, – то, похоже, это они и есть. По крайней мере, это твое.

– И как ты это определил? – ехидно поинтересовалась я, принимая из рук Рейна сумку и тотчас с интересом закапываясь в нее. Деревянный гребень, пара черных перчаток и что-то завернутое в светлую ткань. Похоже, просто сменная рубашка – кто знает. Негусто.

– А моя размером побольше, – ответил он, демонстрируя сумку побольше и потемнее, на которой, в отличие от моей, не было никаких узоров. Проверять содержимое мы пока не стали, потому что рядом с сумками обнаружилось два свертка. Мы с Рейном переглянулись и одновременно принялись разворачивать.

– Кажется, я поняла, куда наше ролевое оружие делось, – задумчиво протянула я, вытягивая из ножен узкий, чуть изогнутый клинок с причудливой гардой.

То, во что превратилась моя дюралевая катана. Только лезвие стало чуточку покороче, да и сам клинок оказался несколько тяжелее обычного ролевого меча. Впрочем, рукоять для моих ладоней была достаточно длинная, чтобы я могла держать меч двумя руками.

В том же свертке я нашла пару тонких коротких клинков с вычурной гардой – похоже, это то, что осталось от моих стальных саев. Я взвесила один из них в руке и с удивлением обнаружила, что вес почти не изменился – разве что баланс стал намного лучше. Лезвие казалось настолько острым, что я как-то опасалась касаться его незащищенной рукой, а тончайшая гравировка в виде язычков пламени вилась вдоль почти до самого острия.

– Красота, – выдохнула я, глядя на это чудо кузнечного дела, когда Рейн поднялся и сделал пару пробных взмахов бастардой.

Воздух свистнул, разрезанный острейшим лезвием, блеснул металл клинка, поймавший лучик солнца, а Рейн довольно улыбнулся, откидывая длинные каштановые волосы назад и убирая меч в напоясные ножны, которые он уже по-хозяйски приладил у себя на талии. Я только присвистнула и показала оттопыренный большой палец, не находя слов. Товарищ по несчастью улыбнулся еще шире, подбирая с травы мой клинок и разглядывая ножны.

– Ксель, похоже, тебе повезло – ножны-то наспинные, как ты и любишь.

– Н-да? – недоверчиво протянула я, поднимаясь и подходя к Рейну. – Думаешь, я смогу вытащить такой клинок из-за спины?

– А почему нет? – Он уже помогал прилаживать меч, терпеливо дожидаясь, пока я застегну пряжки. – Он не длиннее твоего одноручника, а его ты как-то вытаскивала.

– Тоже верно, – согласилась я, обнаруживая, что короткие парные клинки, или же просто длинные кинжалы, крепятся на бедрах. Ну, в игрушку «Томб Райдер» я играла и то,как там у главной героини крепились пистолеты, видела, а тут система оказалась один в один.

В процессе закрепления ножен я наклонилась, и на лицо мне упала прядь, которая, видимо, высвободилась из хвостика, стянутого на затылке. Я уже машинально подняла руку, чтобы убрать ее от лица, когда поняла, что меня смутило – прядь была цвета свежевыпавшего снега! Не поняла-а-а-а!!

– Ре-е-е-е-ейн! – Протянула я с нотками зарождающейся паники в голосе. – Какого цвета у меня волосы??

– Ну-у, – замялся тот. – Ксель, они у тебя слегка посветлели…

– Что? Это ты называешь «слегка посветлели»?

Я стянула с волос тонкий кожаный шнурок, заменивший более привычную резинку, и поднесла к глазам пряди, доходившие мне до лопаток. Как я и боялась, они тоже были снежно-белого цвета.

Поседела, блин…

И как же я должна была перенапрячься, если волосы выбелило так, словно я два часа выдерживала их в обесцвечивающем составе?!

– Так. – Рейн шагнул ко мне вплотную и, встряхнув, заставил смотреть себе в глаза. – Ксель, хватит паниковать, ладно? Во-первых, это тебе идет, а во-вторых, вернешься домой и перекрасишься так, как тебе больше понравится, я лично тебе краску для волос куплю, какую скажешь, или свожу в парикмахерскую. Сейчас тебе тут истерика не нужна, веришь?

– Верю. Но очень уж хочется, – проныла я, понимая, что Рейн в общем-то прав. Психовать в подобной ситуации из-за цвета волос – это, конечно, чисто по-женски, но все-таки хотелось бы надеяться, что можно обойтись без подобных проявлений «женственности». – А когда нельзя, но очень хочется, то можно!!

– Можно, но не нужно, – улыбнулся он, отстраняясь и нажимая на кончик моего носа, как на кнопку дверного звонка. – Ты не переживай, выберемся. Это же логично, что раз уж попали сюда, то как-то можно вернуться обратно.

– Знаешь, у меня по жизни с логикой обычно проблемы, а в моей семье эта наука вообще воспринимается как нечто, мешающее творческому процессу, – хмыкнула я, аккуратно разрезая одним из набедренных клинков слишком длинный кожаный шнурок пополам и принимаясь заплетать косички на висках. Если уж каким-то макаром стала походить на беловолосую эльфийку, то неплохо было бы хоть как-то соответствовать образу.

Рейн порылся в сумке и, выудив оттуда пару черных перчаток с тиснением, изображавшим стилизованного дракона, немедленно надел их и стал терпеливо дожидаться, пока я закончу возиться с волосами. Честно говоря, до сих пор не понимаю его страсти носить перчатки даже тогда, когда тепло, но вмешиваться в это не считаю разумным. И вообще, один из моих жизненных принципов – живи и дай жить другим. Пока привычки окружающих не мешают мне лично, я не считаю нужным пытаться хоть как-то их скорректировать под себя. Здесь – то же самое. Хочет Рейн ходить в перчатках даже летом – его право…

– Ну что, идем? – поинтересовалась я. – Знать бы только куда…

– Ты тропинку видишь? – в тон мне ответил товарищ, указывая куда-то влево. Как раз там проходила неплохо вытоптанная дорожка, пересекавшая луг и скрывавшаяся где-то за деревьями. – Похоже, ее все– таки протоптали люди. А в никуда с таким постоянством люди не ходят. Значит, и мы пойдем – куда-нибудь да выйдем, а там постараемся выяснить, куда нас занесло.

– Непризнанный гений, – фыркнула я, тем не менее устремляясь вслед за Рейном по тропинке, ведущей в лес.

По мере того как мы удалялись от холма, лес становился все гуще, причем мне казалось, что он обступает нас со всех сторон с какой-то нехорошей целью. Впрочем, заблудиться я не боялась, как и потерять из виду Рейна, размеренно шедшего на несколько шагов впереди и несколько настороженно оглядывавшегося по сторонам. Рукоять клинка,высовывавшаяся из-за правого плеча, мешала как следует нацепить широкий плащ почти «защитной» расцветки, то есть разрисованный пятнами неизвестного происхождения, больше всего походивший на сок трав, поэтому пришлось надеть его, чуть сдвинув на левое плечо. Эх, хорошо, что я ролевик, – если в первое время, когда я только-только вступила в ролевое движение, широкий долгополый плащ мешал при ходьбе, то спустя год я перестала считать эту одежду неудобной, не снимая ее даже во время боевок.

Задумавшись о чем-то своем, я не сразу заметила, что Рейн остановился. Осознала я это только тогда, когда умудрилась врезаться ему в спину, выглянув из-за которой, поняла причину остановки.

Люди. Первые, встреченные нами в этом мире. Только вот внешний вид их заставлял отказаться от идеи выяснять, куда именно нас занесло, ибо с такими рожами только на большую дорогу выходить.

– Эй, странники, откуда будете, а? – поинтересовался один из них, самый рослый мужик с густыми усами, ненавязчиво кладя ладонь на рукоять короткого меча. Подельщики за его спиной моментально подтянулись, у двоих обозначились короткие луки. Так, а вот это уже совсем нехорошо, потому что один неверный шаг – и из нас с Рейном сделают подобие ежиков.

Вывод – придется договариваться, хоть и не очень хочется. Не люблю я разговаривать с наглецами.

Кажется, Рейн пришел примерно к такому же выводу, потому как убрал из голоса полтонны утонченного хамства и сделал первый шаг к переговорам.

– Издалека мы. Из соседнего государства. А вы кто будете, раз такие вопросы задаете?

– А мы будем из замка герцога Армея, – ухмыльнулся усатый, демонстрируя нашивку на рукаве грубой полотняной куртки: черный дракон, раскинувший широкие крылья на фоне багряной луны. – За порядком в этом краю следим, с дозором провинцию обходим. Сами знаете, времена сейчас неспокойные, то хадары-чернокнижники головы поднимут,ворожбу творят, то остроухие нелюди злодейства учиняют…

– Все это очень похвально, – чуть склонил голову Рейн, глядя на рослого мужика с выражением полной готовности к сотрудничеству с доблестным стражем порядка. – Но при чем тут я и моя подопечная? Мы нарушили какой-то закон?

– Ну вроде бы пока не нарушили, но кто вас знает, а? – Цепкий взгляд матерого мародера скользнул по Рейну и остановился на мне. Я, подчиняясь законам жанра, выглядывала из-за спины «охранника», наивно хлопая ресницами. Вот только бы не переборщить, а то сочтут, что у меня от волнения нервный тик прорезался. – Вот задержим мы вас, так сказать, для профилактики, обыщем. Ежели ничего подозрительного не обнаружим, отпустим на все четыре стороны с почестями и извинениями за возможную грубость.

– Может, без обыска обойдемся? – холодно поинтересовался Рейн, но я, войдя в образ наивной глуповатой блондиночки из анекдотов, таскающей оружие только красоты ради, ощутила, как локоть товарища, в который я вцепилась, еле заметно напрягся. Так, похоже, что пора брать дело в свои хрупкие ручки, тем более что при намеке на возможную взятку у ушлого стражника заинтересованно заблестели глаза.

– Господин капитан, – тонким, излишне дрожащим голосом проговорила я, окончательно вылезая из-за спины Рейна и глядя на рослого стражника округлившимися наивными глазами. – Вы, наверное, самый главный в этой провинции, так?

Стражник незаметно подобрался, выпятил грудь и напустил на себя донельзя важный вид, чтобы было сразу ясно, что он тут главный.

– Ну, я временно занимаюсь охраной вверенных мне лично герцогом Армеем земель.

– Значит, главный? – Я возвысила голос еще на порядок, делая шаг по направлению к мужику и все так же наивно глядя ему в глаза.

– Можно сказать и так, потому что…

Договорить он не успел, поскольку я радостно ахнула, картинно прижимая ладони к груди, и, одарив несколько изумленного мужика ослепительной улыбкой, вытянула из-заворота туники круглый медальон на витой золотой цепочке. Как я успела убедиться ранее, все украшения при переходе из одного мира в другой остались без изменений, значит, пластинка с голографическим «глазом» на дешевой золотой цепочке турецкого производства осталась при мне. На самом деле я подобные украшения ношу очень редко, просто на ролевку нужен был хорошо заметный «амулет от сглаза» и лучшего я ничего не нашла. Сейчас же я собиралась без особого сожаления расстаться с этим «шедевром» турецкой ювелирной фабрики.

– Вот, возьмите! – Я протянула медальон стражнику, робко улыбаясь. – Не сочтите за оскорбление, просто кому, как не вам, пригодится амулет, защищающий от сглаза, вы ведь охраняете эту провинцию!

– Амулет от сглаза? – Предводитель отряда под несколько завистливыми взглядами подчиненных критически оглядел предложенную ему мзду, убедился, что цепочка действительно золотая, и широко улыбнулся: – Ну, так тому и быть. Благодарю вас, миледи. Полагаю, что обыскивать вас нет нужды – сразу ведь видно, что не хадары вы, да и не из эльфьего народа.

Я мысленно с облегчением выдохнула. Кажется, пронесло.

– А куда вы путь держите, странники? – поинтересовался стражник, делая отмашку своим подчиненным, которые неохотно опустили оружие. Рейн уже хотел соврать что-то умное и, без сомнения, гениальное, но я так и не дала ему вставить слова, ответив на поставленный вопрос совершенно честно, а от этого получилось вдвойне искренней.

– А заблудились мы. Вчера вечером свернули не на ту тропу и теперь даже не знаем, куда идти. Вы не подскажете, далеко ли до ближайшего селения? А то я вообще не смыслю, куда забрели, а мой сопровождающий говорит, что идем мы правильно, только вот непонятно куда…

– Ну, миледи, помочь вам – дело нехитрое, – ухмыльнулся мужик, подмигивая мне и надевая презентованный амулет на шею. – Пойдете по этой дороге, на развилке повернете налево – и доберетесь до деревни, она тут недалече совсем. Старосте, если упрямиться будет, скажите, что господин Авдотий направил. Доброго пути, миледи.

Капитан стражи горделиво выпрямился и прошел мимо нас дальше по дороге, громко топая тяжелыми сапогами по земле. Подчиненные направились следом, мы же, не дожидаясь, пока «господину Авдотию» придет в голову вернуться и поинтересоваться, что за красивые рукояти выглядывают у «миледи» из-под плаща, шустро двинулись в указанном направлении.

– Ксель, скажи честно, неужели настолько необходимо было влезать со своими комментариями? – наконец-то «оттаял» Рейн, недовольно глядя в мою сторону. Я же только пожала плечами, машинально убирая за ухо выбившуюся прядку волос.

– Ну, ведь сработало, так? Значит, все в порядке.

– Да-а, а если бы он твою взятку воспринял как личное оскорбление?

– Тогда наступила бы полная лажа, – беспечно ответила я, бодро шагая по узкой дороге, больше напоминающей хорошо вытоптанную тропу. – Но ведь не наступила. На самом деле, в его случае с оскорбленным видом отказываться от взятки – неумно. Зачем тратить силы на то, чтобы отнять добро у путников, если они сами готовы им поделиться? А так и волки сыты, и овцы целы.

Тут кусты неподалеку от тропинки зашевелились, и из-за них выбрался человек в свободных темно-коричневых одеждах с большой сумкой через плечо. Пожилой, но крепкий мужчина с густой окладистой бородой, в которой только-только начали пробиваться первые ниточки седины, благообразным лицом и серьезными зеленовато-карими глазами.Мы с Рейном переглянулись и уставились на новоприбывшего, а тот в свою очередь, удивленно окинул нас взглядом и поинтересовался:

– Путники, как вас сюда занесло-то, да еще в такое время?

– В какое время? – тотчас отозвался Рейн, ненавязчиво задвигая меня за спину. Ох, сколько ж можно – тут же сразу видно, что человек не вооружен! Перестраховщик…

– А вы еще не знаете? Нежить разгулялась, только знахари да разбойники отваживаются по лесам бродить. Вы, видать, издалека – одежда-то на вас чужеземная какая-то, на эльфийскую похожа.

– Чужеземная, да удобная, – улыбнулся Рейн. – Скажите, а до деревни, о которой упомянул господин Авдотий, далеко?

– Да недалече – с полверсты через ельник, – махнул рукой тот. Похоже, что имя бдительного «стража порядка» несколько уменьшило его подозрительность. – А впрочем, давайте я вас провожу. Я знахарь в той деревне, Родомиром звать. А вы как прозываетесь, люди добрые?

– Рейн, – чуть склонил голову мой спутник, а потом представил меня: – А девушка, что под моей охраной – Ксель.

– Нелюди, что ль? – с подозрением уточнил Родомир.

– Нет, что вы! – Я откинула волосы назад, демонстрируя совершенно человеческие уши. – Имечко такое досталось, что уж теперь поделать.

– Ладно тогда, – сменил знахарь гнев на милость. – Идите за мной.

И, поправив сумку на плече, Родомир зашагал по почти невидимой тропке, убегавшей куда-то за еловые стволы…

Глава 5

Пока мы шли по узкой извилистой тропе через лес, Рейн ненавязчиво расспрашивал пожилого знахаря об окружающей местности, выясняя, куда нас занесло. А занесло нас традиционно в самую неблагоприятную часть местного континента. Конкретно – в некое небольшое государство Ранвелин, оказавшееся между двух огней. На западе эльфийское королевство Минэрассэ все норовило поглотить его, но мешались владения герцога Армея, который был связан с некоей древней магией. Его земли как раз находились на пограничье между эльфами и людьми, но герцог пока что умудрялся удерживать позиции, не поддаваясь ни на посулы, ни на угрозы представителей старшей расы, а на открытый конфликт нелюди пока не рисковали идти.

А на севере бесчинствовали воины-хадары, неопасные сами по себе, но наводящие ужас своей деятельностью. Хадары заключили договор с сумеречным миром и их заклинатели призывали на врагов всевозможную нечисть. Они тоже пока не объявили войну Ранвелину, но на территории государства нежить стала распространяться с пугающей быстротой. Пусть королевские маги пока что сдерживают ее, но в глухих деревеньках, затерянных в лесах, где всю магию составляют крупицы знаний травников и знахарей, появление даже одного гуля или призрака способно стать большой бедой. Эх, Ирку бы сюда – она бы живо разъяснила, что почем в Средние века. А так приходилось не возникать без надобности и просто слушать разговор Рейна с Родомиром, по ходу дела обдумывая сложившееся положение…

– Кстати, а кто такая эта Белая Невеста? – поинтересовался Рейн о мельком проскользнувшем прозвище, поглядывая больше по сторонам, нежели на собеседника. Знахарьтолько вздохнул, но поговорить с путником, видимо, все-таки хотелось, посему знахарь откашлялся, машинальным жестом пригладил короткую русую бороду и начал свой рассказ:

– Белой Невестой прозвали нежить, что обретается в здешних местах. Она совсем недавно объявилась и, к сожалению, раньше была человеком. – Родомир вздохнул и продолжил: – Одна девушка из нашей деревни вышла замуж за пришлого. Никто не знал, кто он такой и откуда пришел, – просто как-то объявился у околицы и испросил разрешения у старосты поселиться в Луговени. Ну, тот присмотрелся к незнакомцу – вроде бы мужик справный, по виду – человек, днем все-таки пришел, не ночью, да и дал добро. А тот вскоре положил глаз на девушку-сиротку. Одна та жила, бедно, но сама ладная была, веселая. Отыграли они свадьбу, а поутру ко мне прибежала соседка с криками, что Марьяна-то бездыханной в горнице лежит, а мужа ее и след простыл.

– Мексиканский сериал с трагическим концом, – буркнула я, но Рейн предостерегающе сжал мою ладонь.

Ладно, поняла, не буду перебивать человека. После перехода уже как-то неправильно скептически относиться к подобным «деревенским россказням», которые здесь могут оказаться чистой правдой. Родомир только чуть осуждающе покосился в мою сторону, но продолжил рассказ, видимо придя к выводу, что надо говорить с мужчиной, а меня можно игнорировать. Ну, до поры до времени… Может, оно и к лучшему, чем меньше на меня обращают внимания, тем больший сюрприз потом будет.

– Пропал муж ее, хадаром-заклинателем оказался, а девушка на третью ночь после смерти к соседям своим заявилась уже нежитью. Поскреблась в окно, поплакала, да только глава семьи не растерялся – отворил оконце, да сыпанул заговоренной солью ей в лицо. Та так и взвыла и тотчас пропала. Теперь с заходом солнца в Луговени никто за порог и носа не кажет, пойти на корм Белой Невесте никто не хочет, а уж душу в ее объятиях потерять – тем более. И нет витязей у нас с клинками серебряными, чтобы нежить упокоить. – Тягостно вздохнул знахарь, незаметно покосившись на рукоять меча Рейна, покоившегося в ножнах.

Не-е-е-ет, если Рейн вздумает в одиночку идти на нежить – я же его вот этим самым тап… сапогом прибью! Не дай бог – загрызут в первом же бою, что я потом его маме скажу, а? И пофиг мне, что он мужчина, – я его старше почти на три года, значит, автоматически несу за него ответственность! Хотя я признаю, что разница между восемнадцатью годами и двадцатью одним – не катастрофична, более того, Рейн в ряде жизненных вопросов оказывается куда уж более сведущим и ответственным, но я ввиду своего воспитания считаю: если что, то спрос со старшего. Все. И никаких гвоздей.

И пусть сейчас я произвожу впечатление юной скромной девы, но влезть товарищу в авантюру с нежитью не дам. Да, иногда хорошо, что я выгляжу моложе Рейна, тому вообще меньше двадцати двух-двадцати трех лет на первый взгляд еще никто не дал, я же тяну лет на семнадцать максимум. Но быть взрослой я тоже умею. Настолько, что Рейн, как-то раз поймав один такой взгляд, честно признался: «Теперь я верю, что ты меня старше». Это я все к чему? А к тому, что скажем «нет» средневековому шовинизму, даешь равноправие полов!

– Наверное, нам стоит пообщаться со старостой деревни, – задумчиво проговорил Рейн, глядя куда-то в сторону.

Та-а-ак, пора вмешиваться. Срочно. Иначе даст Рейн обещание извести нежить – и ведь голову сложит, чтобы его выполнить! Такой уж он обязательный. Пока не даст слово – делает, что хочет, но как пообещает – все. В лепешку разобьется, но выполнит. Поэтому-то и обещания он дает крайне редко, но в данном конкретном случае – может, еще как. Поэтому я недолго думая прокашлялась и выдала:

– А до ближайшего города отсюда сколько? Как я поняла, мы сейчас находимся во владениях герцога Армея, так, может, вы нам дорогу прямо к нему укажете?

– Так и пустил вас герцог, – снисходительно отмахнулся Родомир. – Девонька, не шути ты так, к герцогскому замку сейчас не подступиться, опять эльфьи прихвостни чего-то на границе затеяли. Поговаривают, что Приграничный лес взбесился, да только герцог все эти слухи пресекает…

– А раз на границе сейчас жарко, – не отступала я, – то у его сиятельства каждый меч должен быть на счету. Не думаю, что он откажется от добровольной помощи.

– Уж не слишком ли ты самоуверенна, девонька?– уже раздраженно выдал Родомир, неодобрительно хмурясь. – Думаешь, если в дорогу за мужиком сбежала, так и в воины можешь податься?

– Я – чего? – опешила я, округлив от удивления глаза. Так вот почему меня не воспринимают всерьез, знахарь подумал, что я из дома за Рейном сбежала, вот и относится как к глупенькой девочке с мечом за плечами. Стоп, а оружие-то он хоть видел?

Я озадаченно завела правую руку за плечо, коснулась чуть теплой рукояти клинка – вроде бы на месте – когда Родомир остановился столь резко, как будто споткнулся, иуже совсем иным тоном сказал:

– А ну-ка, покажи свое оружие. – Я покосилась на Рейна, но тот только плечами пожал, оставляя решение на моей совести. Ну да ладно, показать – не отдать.

– А вам зачем? – поинтересовалась я, все-таки вытягивая меч из ножен и показывая его мгновенно посерьезневшему знахарю.

Тот провел ладонью над клинком, не касаясь чуть дрожащими пальцами самого лезвия, и кивнул.

– Эльфье оружие с собой носишь, девонька. Не боишься? Не для людей оно создано, людям и не подчиняется. Поговаривают, что подобное оружие в бою поворачивается против своего владельца, только герцог не боится им пользоваться, ну на то он и герцог. Сколько лет уже его замок стоит в Приграничье – охраняет нас от лесного народа.

Я только плечами пожала, убирая клинок обратно в ножны и чувствуя себя несколько неуютно под пристальным взглядом Родомира. Зато хоть теперь знаю, что меч мне достался эльфийской ковки, наверное, поэтому я не заметила большой разницы в весе. Н-да, будь у меня в руках обычный меч – ох, намучилась бы я с ним. Хотя средний вес среднестатистического одноручного меча в Средние века не превышал полутора килограммов, кто знает, какие образцы куются здесь. Вручили бы лом в три кило весом – и вертись как знаешь. А так хоть с оружием повезло.

– Вот и Луговень, – негромко проговорил знахарь, указывая на высокий крепкий забор, опоясывающий прижавшиеся друг к другу чуть кособокие избушки.

Н-да, до частокола заборчик явно не дотягивал – всего-то высотой с человеческий рост. Хотя, думаю, что от волков зимой вполне защищает, да и скотина домашняя не разбредается, но для нежити или разбойников это явно не преграда. Рейн, судя по всему, пришел к точно такому же выводу, потому что окинул забор крайне скептическим взглядом, но все-таки смолчал.

Правильно, нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом, хотя с Рейна может статься: выдать пару лекций о более эффективных оборонных сооружениях было бы в его духе. Родомир, не останавливаясь, для того чтобы прочитать нам отрывок из краткой экскурсионной программы по деревне Луговень, приоткрыл небольшую калитку и шагнул внутрь, делая нам знак следовать за ним. Рейн, вопреки правилу, по которому даму следовало пропустить вперед, пошел следом за знахарем, мне же уже ничего не оставалось, как войти в гостеприимно распахнутую калитку…

За раскрытыми настежь ставнями медленно сгущалась ночь, опускаясь одеялом сумерек на притихшую Луговень. К исходу дня поднялся сильный ветер, который сейчас гнал по сиреневому небу, окрашенному на западе в малиново-алый цвет заходящего солнца, седые облака, с земли кажущиеся рваными клоками шелка. В деревне кое-где еще лаяли собаки, хозяева которых спешно загоняли скотину в хлева, хлопали запирающиеся ставни, а я сидела на подоконнике раскрытого окна в избушке знахаря и вяло прислушивалась к негромкому разговору, который вели Рейн с Родомиром в горнице.

После истории с забредшим в деревню хадаром-заклинателем селяне волками смотрели на любых чужаков, появившихся у забора, и только присутствие уважаемого во всей деревне знахаря да в очередной раз упомянутое имя «господина Авдотия» удержало их от того, чтобы не вооружиться всем, что под руку попадется, и не погнать нас взашей. Ладно, не только присутствие знахаря – поблескивающие рукояти мечей, выглядывающие у нас из-под плащей, тоже настраивали на нейтралитет. Селяне идут с вилами против захватчиков с клинками, когда уже становится понятно, что больше терять нечего, но вот проливать кровь из-за чужаков, решивших переждать ночь в деревне, никому не хотелось. Только староста, хмурый мужик с пудовыми кулаками и красным лицом, мрачно обозрел нас с Рейном с головы до ног и громогласно повелел знахарю, чтобы нас с рассветом в деревне уже не было. А раз уж тот привел нас в Луговень, то пусть ночлег у себя в избе и предоставляет. Такое решение устроило всех, кроме меня и, пожалуй, Родомира, которому, по-видимому, тоже не понравилась идея разместить нас у себя, но деваться было некуда – коль зазвал, то сам и принимай гостей. Я же по жизни очень не любила кому-то навязываться, поэтому, когда тоскливо вздохнувший знахарь повел нас к небольшой ладной избе у самой околицы, с трудом удержалась, чтобы не отказаться от ночлега. Переубедил только тот факт, что больше нас к себе никто не пустит, а куковать ночью на улице мне пока что не хотелось.

Поэтому-то я сейчас и сидела в маленькой комнатке, единственной спальне во всей избе, которую мне уступил Родомир, видимо проникшись моим замученным и уставшим видом, и бездумно смотрела на небо. Тусклый огонек небольшой кривоватой свечки освещал только сам себя, может быть, еще небольшой кусочек широкой деревянной лавки, стоящей в углу комнаты напротив грубо сколоченной кровати, вот помещение и терялось во тьме сумерек, приобретая какие-то зловещие очертания.

Честно говоря, с детства не выношу темноту замкнутого помещения, причем это относится только к комнатам – мрачных пещер я почему-то не боюсь, а вот сейчас мне было очень и очень не по себе. Причину этой странной фобии я не помнила, хотя мама рассказывала, что когда-то, когда я была совсем еще маленькой и мы жили на даче, в комнату ночью пробралась соседская кошка. Как – мама сама не знала. Но светящиеся кошачьи глаза в темноте детской и я, в страхе сжавшаяся под одеялом, но не смевшая кричать, напугали даже ее. Собственно, с тех пор я себя ощущаю неуютно ночью в закрытой комнате – кажется, что вот-вот в темноте зажгутся круглые зеленые глаза… Поэтому-то я и не захлопнула ставни, несмотря на предупреждение Родомира. И дело не в том, что я не сильно поверила в рассказы знахаря о бродящей в окрестностях нежити, – скорее, просто состояние было такое: возможный призрак, скребущий в окно, беспокоил меньше, чем события прошедшего дня, слишком длинного для меня. А закрытые ставни еще сильнее раздражали бы мои нервы, но выйти к мужчинам со словами, что мне одиноко и страшно, не позволяла банальная гордость.

Слишком много всего навалилось, а события, не поддающиеся осмыслению, сыпались на голову, как из пресловутого рога изобилия. И куда мне от них деваться, а? Я еще как-то нормально восприняла то, что Рейн тоже энергетик, что мы перенеслись из современной Москвы черт-те куда и что в результате всех этих перемещений у меня радикально сменился имидж. Ладно, хрен с тобой, неизвестная золотая рыбка, устроившая нам этот «праздник», но вот ощущение абсолютной нереальности происходящего подкосило меня сильнее эпидемии гриппа в феврале! Похоже, я в лучших традициях фэнтези очень хочу домой и подозреваю, что дальнейшие мои действия будут направлены на исполнение этого желания.

С такими мыслями я слезла с подоконника и побрела к лавке, намереваясь взять с нее свечу, как в распахнутое окно влетел ледяной порыв ветра, необычный даже для ночи,и моментально загасил робкий лепесток пламени. Я остановилась на полдороге, кожей ощущая, как вокруг сгущается мрак и одновременно опускается тишина, давящая, подобно могильной плите. Все звуки словно отключили, и единственное, что я слышала, – это собственное прерывистое дыхание да шум крови в ушах. Страх накатил приливной волной, но ноги словно приросли к полу, отказываясь повиноваться. Все мысли куда-то исчезли, оставив только инстинкты, из которых громче всех вопил инстинкт самосохранения.

Краем глаза я увидела, как вдоль стены стремительна скользнуло нечто белое, почти неуловимое взглядом и от осознания, что в пустой комнате есть кто-то кроме меня, я как-то пришла в себя. Бессильно повисшая было рука нащупала рукоять длинного кинжала на бедре, и ощущение оружия слегка успокоило – ровно настолько, чтобы я нашла в себе силы развернуться лицом к окну…

И столкнуться взглядом со светящимися глазами на фоне темной стены.

По-видимому, я не заорала только потому, что от страха у меня язык отнялся. Хорошо, что тело лучше разума знало, как надо себя вести: я стремительно развернулась и рванулась к двери, но что-то ударило по спине так, что я отлетела к стенке, больно ударившись об нее вовремя выставленной перед лицом левой рукой. Дальше все слилось в какой-то плохо воспринимаемый кошмар.

Из темноты возникло невероятно бледное лицо девушки с красными глазами и светлыми длинными волосами, спадающими на плечи. Она недолго думая вцепилась в меня ледяными руками и потянула к себе, раскрывая рот, в котором поблескивали длинные клыки. И вот почему-то от вида этих клыков я пришла в себя. Вероятно, сыграла уверенность современного человека, выросшего на сотнях фильмов ужасов и четко осознающего, что вампиры – это загримированные актеры или же плод компьютерных ухищрений. Страх перед чем-то неизвестным и жутким ослабел, и кинжал, рукоять которого была судорожно зажата в уже взмокшей ладони, серебряным росчерком взлетел вверх, полоснув по бледной руке незваной гостьи.

Тишина комнаты раскололась от вибрирующего вопля нежити. Она отшатнулась назад, зажимая дымящуюся рану, края которой продолжали расползаться, несмотря на все усилия. А кинжал-то, похоже, серебряный. Или еще с каким секретом, раз уж ее так крючить начало! Нежить с воем отступала к окну, а звуки стремительно возвращались на места: жалобно заскулили собаки, забившиеся в конуры или под крыльцо дома, засвистел ветер в кронах деревьев, загрохотали опрокидываемые скамьи в горнице. Дверь с треском распахнулась, и в комнату вбежал Рейн с обнаженным клинком, вязь на котором мерцала серебром, а следом за ним – Родомир, держащий в одной руке свечу, а в другой – пузырек, плотно заткнутый пробкой. Типа гранаты, что ли? Сомневаюсь, что отвар взрываться может, хотя кто его знает, что тут и как действует.

Хищница, прикинув количество агрессивно настроенных противников, обрывками истлевшего савана, дернутого за уголок, выскользнула в окно, так что ветер донес только стремительно удаляющийся вопль. Рейн первым делом метнулся к подоконнику, напряженно вглядываясь в ночь, которая постепенно успокаивалась, а Родомир, поставив свечу на лавку, едва успел подхватить меня под руку, когда я вознамерилась сползти на ставших ватными ногах вниз по стене. Вязь на моем кинжале, впрочем, как и на мече Рейна, постепенно утрачивала яркое серебристое сияние, становясь просто рисунком на металле клинка.

– Девонька, ты идти-то можешь? Не укусили тебя?

Я только замотала головой, отвечая таким образов «нет» на оба вопроса сразу.

– Ох, это я виноват, не углядел, – сокрушенно покачал головой знахарь, пристально вглядываясь мне в лицо. – Забыл, что не местные вы, надо было самому ставенки запереть, да еще и трав обережных под потолок подвесить. А теперь вам уходить побыстрее надо поутру да идти к герцогскому замку – туда Белая Невеста никогда не сунется:побоится герцогского воинства.

– Родомир, а зачем вашей Белой Невесте соваться к герцогу вслед за нами? – поинтересовался Рейн, убирая меч в ножны, и без лишних слов подхватил меня на руки, благосопротивления в кои-то веки не было. – Ксель, очнись, а? Все уже позади. Ну же, ни за что не поверю, что ты свихнулась от страха при виде этого пугала, во время сессии ястрашнее выгляжу.

– Ничего не страшнее, – машинально отозвалась я, переводя вполне осмысленный взгляд на облегченно выдохнувшего Рейна. – Ты меня после жестокого гриппа не видел.

– Тогда чего мы так нервничаем, если оба знаем, что сами порой бываем страшнее этой девицы с истеричными воплями? – Рейн ободряюще улыбнулся, а я наконец-то заметила, что до сих пор держу в судорожно зажатой руке чуть дымящийся кинжал, с которого сами по себе исчезали черные потеки. Интересная система самоочистки клинка…

– Да ничего, только ты еще долго на руках держать меня будешь? Кажется, я уже в состоянии идти сама.

– А мне, может, это нравится…

– Эх, похоже, вы так и не поняли, – вздохнул знахарь, вдребезги разбивая почти романтическую идиллию. – Белая Невеста мстить будет за нанесенную рану. И достанется от нее именно тебе, девонька. Никогда еще с ней такого не вытворяли, мы лишь отпугивали и защищались. А тут жертва вдруг сама ее ранит. Помяните мое слово – оклемается Невеста, да по пятам твоим, девонька, пойдет.

– Пусть идет, – неожиданно жестко отозвался Рейн, аккуратно опуская меня на лавку. – Как говорится, кто к нам с чем и зачем, тот от того и того.

Я хотела было вставить свое «веское» слово основной пострадавшей от произвола местной нежити, как раздался громкий стук в дверь пополам с криками. Родомир охнул и поспешил впустить визитеров, успев только бросить на ходу, чтобы мы из комнатки и носа не высовывали. Мол, сам постарается все уладить. Уладит он, как же.

Судя по звукам, там, за дверью, как минимум пол деревни собралось, да еще наверняка все запуганы воплями нежити по самое «не балуйся». А перепуганная толпа – это страшно, потому что вскоре людям может стать стыдно за свои слабости и тогда проснется гнев и злость на того, кто запугал их настолько сильно, что они при звуках воя прячутся за печью. Только вот на нежить они не пойдут, и тогда гнев их прольется на тех, кто ближе и кого достать проще.

На пришлых. На нас с Рейном, короче.

Я убрала кинжал, на лезвии которого не осталось ни единого темного пятнышка, в ножны, поднявшись с лавки, тихо подошла к неплотно прикрытой двери и прислушалась. Хотя, но правде говоря, особенно прислушиваться и не пришлось – староста деревни орал громко и с чувством, почти заглушая спокойный и рассудительный голос Родомира.

– А я тебе говорю, знахарь, что пусть они сию же минуту из деревни убираются, иначе мы сами их отсюда выдворим! Приходила за кем-то из них Белая Невеста, а раз не забрала – то придет снова! Так пусть они судьбу свою в лесу пытают, а не на нашей земле!

– Это земля герцога Армея, – негромко поправил старосту знахарь. А вот это он, похоже, зря сделал: упоминание о власти, которая ничего не делает для защиты своих подданных, вызывает еще большее недовольство. Хотя, если честно, то куда уж больше…!

– Герцог далеко! – Ой, а старосту-то местная власть порядком достала. Революционер, что ли, или просто хочется быть большой лягушкой в маленьком болоте? – А Белая Невеста рядом бродит. Так пусть пришлые ее за собой забирают, раз уж так приглянулись проклятой! Авось совсем уведут или прикончат. А если нет, то хоть насытится тварь надолго, нас трогать не будет. Все равно в нежить к утру обратятся, нечего им в нашей деревне делать!

Н-да, крышу-то у мужика совсем перекосило. Правда, с точки зрения темного крестьянского люда, все правильно – со своими проблемами чужаки пусть разбираются на стороне и подальше, а если сделают что полезное – хорошо, спасибо скажем, свечку за здоровье поставим. Нет – ну, туда им и дорога, не особо жалко было. Я глубоко вздохнула и оглянулась на Рейна, сидящего на лавке с мрачно-заинтересованным выражением лица и прислушивающегося к диспуту, развернувшемуся у входной двери. Наверное, тоже гадает, Кто победит – глас разума в лице знахаря Родомира или же живое олицетворение психологии толпы, воплотившееся в старосте деревни.

К моему глубочайшему сожалению, толпа медленно, но верно одерживала верх над разумом.

Пока народ бухтел о том, что надо бы просто выгнать чужаков, то есть нас с Рейном, из деревни от греха подальше, мой друг машинально барабанил пальцами, затянутыми в черную кожу, по широкой деревянной лавке. Но когда кто-то из особо «умных» крестьян вякнул, что «в знахаревом доме эльфийская девка прячется – сам и волосы белые видел, и уши острые, лисьи» – он вдруг резко поднялся.

– Ну, Ксель, готовься. Похоже, их там кто-то качественно подстрекает.

– Думаешь?

– Нет, каркаю, – раздраженно отмахнулся Рейн, кладя ладонь на рукоять меча.

Вопли «На костер эльфье отродье!!!» резанули слух сильнее воя нежити. Я побледнела и, подхватив с лавки сумку и длинный меч в наспинных ножнах, подошла к Рейну, который с мрачной решимостью толкнул дверь, выходя в горницу. Рев толпы усилился только затем, чтобы стихнуть подобно кругам на воде от брошенного камня. Меня коснулась прохладная тягучая волна с обжигающими искрами, и я выбежала вслед за Рейном, уже заранее предполагая худшее.

Первое, что бросилось мне в лицо, – это Рейн с неестественно прямой спиной, стоящий лицом к крестьянам. Не знаю, каким оно было, но староста, как-то разом утративший все свое нахальство, жался к дверному косяку, обнимая вилы. Словно ушло куда-то ощущение вседозволенности и безнаказанности, безумием витавшее в воздухе, и безжалостные «вояки» превратились в трусоватых селян, которые и меч-то никогда в руках не держали. А ведь мой друг даже клинка из ножен не вытащил.

Знахарь Родомир, суетившийся по горнице, поспешно сгребал в просторную суму сушеные пучки трав, какие-то баночки и коробочки, проходя мимо, подтолкнул меня поближек Рейну:

– Девонька, не стой столбом-то. Уходить надо. Ох и зачем я согласился приютить вас у себя в доме? Хотя староста уже давно на меня зуб точил, ему б волю – первым факел мне на крышу кинул…

– Готовы? – не оборачиваясь, спросил Рейн. И я не узнала его голос: так говорят не восемнадцатилетние юноши, а воины, прошедшие через девять кругов ада войны, способные бесстрашно смеяться смерти в лицо, так и не попав под ее разящую косу. Голос чужой, холодный и решительный… А еще – безразличный. Настолько, что даже мне стало не по себе.

– Готовы. Идем. – За спиной у меня возник Родомир, видимо, уже собравший все, что необходимо.