Чтение 7–й страницы книги ~Легат~

Тризна заканчивалась. Медленно остывал костер. Завтра люди Птицы возьмут пепел убитых и с пением понесут его за деревню, в селение мертвых.

– Пожалуй, пора возвращаться, – к радости телохранителей молвил наконец Юний.

– Наши люди доставят вас на челнах, – тут же распорядился Тарх.

– Славно!

Рысь не скрывал радости – на челнах-то все лучше, чем тащиться пешком через лес, где, недалеко от одного из урочищ, их ожидал конный отряд. В конце концов, туда можно послать одного из охранников. Вот хоть Мария. Или нет. С Марием хорошо бы было вдумчиво побеседовать – почему он упомянул гладиатора? Где-то что-то слыхал или так, для красного словца? Хотя, с другой стороны, не стоило разговаривать с парнем при всех, лучше отложить на потом.

– Марий!

– Да, господин легат?

– Давай к урочищу.

– А, к нашим… Слушаюсь. – Марий приложил к сердцу кулак. – Сказать, чтоб скакали вдоль реки?

– Как хотят… – Юний махнул рукою и, сопровождаемый старейшиной, жрецом и прочими, направился вниз, к реке.

За холмами, за дальним лесом, уже показался сияющий краешек солнца. Пролегли, протянулись по всей поляне длинные тени. Выпавшая роса заиграла в высокой траве жемчужными ожерельями, сладко запели птицы. Полосатый черно-желтый шмель, жужжа, тяжело уселся на розовый цветок клевера, рядом, в кустах, закуковала кукушка…

Легкие перистые облака проплывали в светло-синем высоком небе, пахло сладким клевером и еловой хвоею. В обступавшем селение мертвых ельнике стучал по стволам дятел, а рядом, бросившись лицом в траву, горько плакал Зарко. Жалко ему было сестру, жалко. Хоть и почетная смерть, а все-таки…

Кто-то юркий и ловкий пробрался меж маленькими избушками. Остановился, прислушиваясь… Ага! Неслышно, на цыпочках, подобрался к рыдающему отроку – кругленький, востроглазый – хлопнул по спине:

– Эгей!

– Горшеня! – Зарко приподнял плачущее лицо и тут же, устыдившись слез, снова уткнулся в траву.

– Это Брячислав велел убить твою сестру, – оглядываясь, прошептал Горшеня. – Он давно ее недолюбливал, пес.

Нехорошо говорил Горшеня. Гадко, зло… Вроде бы утешить хотел, а не получалось…

– Зачем ты так, а?

– Затем, что ты мой друг, Зарко! Не думай, мы обязательно отомстим, а как же!

– Отомстим? – Зарко, не понимая, уставился на приятеля. – Кому да и за что? Невда ведь сама вызвалась… очень уж любила Витеня.

– Ага, – нехорошо прищурился Горшеня, – плохо только, что Брячислав невзлюбил Невду. Погоди, дай срок, он и нас с тобой невзлюбит. Тогда тоже взойдем на краду. Ждать того будем? Или что-то делать?

– Да ну тебя, Горшеня… Пойдем лучше к людям.

Сам себе не признавался Светозар-Зарко, а запали ему в душу слова Горшени, запали…

Глава 6

Июль 236 г. Нордика

Малиновка пела

Вам по сердцу наряд, что шафраном и пурпуром блещет.Вергилий

Пленники наотрез отказывались говорить. Пока Юния не было, палач, действуя по приказу Лумиция Алтуса, насмерть забил одного из них, помладше и похилее прочих. В качестве переводчика использовали охотника-весянина, кое-как лопотавшего на языке венедов. Тем не менее так ничего существенного и не добились. Повинуясь приказу воинского начальства – Лумиций как-никак был пилус приор, чин не маленький, – уделали бы и всех, да вовремя вступился недавно назначенный префект – Илмар Два Меча. Узнав через своих людей о творящихся безобразиях, он без промедления пошел к Гнею Хирольду – главному военачальнику Нордики, примусу пилусу. Толком не зная Хирольда, Илмар надеялся только на то, что тот тоже германец из племени сигамбров, а германец германца всегда поймет. В общем-то, так и получилось. Хирольд, несмотря на известную всем страсть к драгоценностям и красивым женщинам, отличался еще и умом, иначе бы просто не достиг столь высокой должности. Узнав о том, что происходит, примус пилус тут же распорядился прекратить всякие пытки и, выгнав взашей толмача-весянина, принялся терпеливо дожидаться возвращения легата, который теперь и мучился с не слишком-то разговорчивыми врагами.

– Вы ведь из племени Волка, – то ли утверждал, то ли спрашивал Рысь. – И несомненно, явились сюда не столько за скотом, сколько за рабами, иначе б не напали на косцов, предварительно выманив из селенья всех боеспособных мужчин. Кстати, что с ними? Отряд уничтожен или еще скрывается по лесам? Скорее всего, уничтожен. Что ж, разумно… Я не спрашиваю, кто у вас старший – не скажете, как не спрашиваю и сколько вас – видел сам. Откуда вы пришли – тоже догадываюсь. Конечно же, с юга!

– Рассказали эти сволочи, птицы? – презрительно прищурился один из молодых да ранних, легко раненный в руку.

Всего пленников было трое – двое молодых, лет по двадцати на вид, и третий – жилистый, высокий, с густой окладистой бородой непонятного рыжевато-пегого цвета. Он и выглядел постарше, и одет был получше – в крашеную и отделанную полосками шелка рубаху.

– Нет, парень, род Птицы тут ни при чем, – усмехнулся Юний. – Сам подумай, зачем вам столько рабов? Конечно же, на продажу. А кому вы их можете продать? Торговцам, связанным с эвксинскими городами. А где у нас эвксинские города? На юге, конечно. С какой вы реки? Танаис, Борисфен, Гипанис? Молчите… Что ж. Мне все равно… Не очень-то вы нам и нужны.

Легат поднялся с резного кресла и принялся задумчиво прохаживаться по деревянному полу базилики, недавно выстроенной для судебных заседаний, собраний магистратур и тому подобных общественных действий.

Немного походив, Рысь приблизился к дверям и велел страже увести пленников обратно в узилище. Отвернулся, якобы рассматривая цветные витражи на окнах – могонциакское стекло, между прочим! Целое состояние стоит. Затем, когда ведомые стражей варвары загремели цепями, резко повернул голову и успел увидеть, как тот, кто постарше,в красивой, правда, грязной рубахе ободряюще подмигнул своим соратникам. Ну-ну, мигайте, мигайте…

– Через девять дней у нас праздник – Нептуналии, в честь морского бога, – громко произнес Рысь. – Вы будете казнены на форуме Максимина. Что поделать, народ жаждет развлечений, вот и вы…

Юний, ничтоже сумняшеся, хотел сказать «вот и вы сыграете свою роль», но вдруг обнаружил, что совсем не может произнести эту фразу на языке венедов – сло-вен: простоне было подходящих слов. Впрочем, достаточно было и уже сказанного.

– Эй, воин, – он повелительно подозвал одного из стражников, смутно знакомого юношу с узким смышленым лицом и темными волосами, с которым, как видно, когда-то пришлось сталкиваться, – как твое имя, забыл?

– Кассий, господин легат, – прижав кулак к груди, отчеканил парень. – Точнее…

– Точнее не требуется. Вот что, Кассий, – Юний понизил голос, – если по пути в тюрьму эти варвары будут предлагать тебе помочь им бежать, не отказывайся. Но только скажи, что на это потребуется время.

– Сделаю, господин легат, – понятливо кивнул молодой воин. – Только… как бы это сказать… эти варвары, наверное, вряд ли знают латынь.

– Молодые – очень может быть, что и не знают. – Рысь почесал бородку. – А вот тот, что постарше, – как знать? Он мне показался отнюдь не глупым. Ну, все. Исполняй. Доложишь сразу же, как отведешь.

– Слушаюсь! – Отсалютовав, Кассий четко развернулся и вышел быстрым пружинистым шагом. Понятливый юноша. И кажется, не дурак.

Неспешно выйдя во внутренний двор, Юний посмотрел на солнечные часы – воткнутый в землю кол с расположенным вокруг циферблатом. Около трех дня. И вроде никаких срочных дел нет. Идти домой? Или проверить, как идет подготовка к празднику? Нет, это вряд ли стоит делать, невместно легату вникать в такие мелочи. А, чуть не забыл! Рысь вновь уселся в свое кресло и громко позвал охрану:

– Где там у нас Марий?

– Только что ушел в таверну немного перекусить, господин легат. Позвать?

– Гм… Нет, пусть себе перекусывает… Что за таверна?

– Некоего Авла Папирия, господин легат. Из бывших матросов.

– Я смотрю, вы там часто столуетесь.

– Не все, господин. Я, к примеру, женат, обедаю дома, так же и Тит, и Луций. В эту таверну, похоже, из нас один Марий ходит. Говорит, вкусно.

– Что ж, рад за него. Вот что!

Рысь сделал вид, что вспомнил какое-то важное дело. Что поделаешь, жизнь давно приучила его к подозрительности. Даже собственным телохранителям не вполне доверял. Впрочем, а что им доверять? Многие принцепсы тоже слишком доверяли преторианцам, и где они теперь, те принцепсы? Свергнуты собственными когортами. Так что доверяй, но проверяй.

– Вот что, вызови-ка мне скорохода.

– Слушаюсь! – Стражник исчез за дверью.

Скороход не заставил себя долго ждать, явился шустро, этакий тощий длинноногий малый в короткой, до колен, тунике и легких сандалиях. Юний как раз дописывал небольшое послание на бересте. Дописав, свернул послание в трубочку. Храня благоговейное молчание, скороход терпеливо ждал.

– Вот, – Юний протянул ему свиток, – беги на Виа Латина, найдешь дом префекта. Если самого префекта не будет, отдашь его заместителю, Луминию Гавстальду.

С поклоном взяв записку, скороход вышел. Быстро удаляясь, застучали сандалии.

Юний потянулся, встал и, выйдя из-за стола, взял с полки книгу, ту, что привез на «Борее» Илмар. Хорошая была книга, подарок Гая Феликса. Не из дешевых, свитками, а дорогая – из сшитых пергаментных листов, украшенная по переплету серебром и инкрустацией из опалов, с серебряными же застежками. Философский трактат Марка Аврелия «Наедине с собой», чтение полезное и в высшей степени поучительное. Положив книгу перед собой на стол, Юний с видимым удовольствием, знакомым каждому библиофилу, перелистнул страницу…

Почитать ему не дали. За дверью послышались вдруг чьи-то шаги. Явился посланец Гавстальда? Однако быстро…

– Кассий Фусс, милес грегариус, – заглянув, доложил стражник.

– Ага! – потер руки легат. – Пусть войдет.

– Боюсь тебя разочаровать, господин, – Кассий сконфуженно переминался с ноги на ногу. Старенькая лорика сегменатата его, явно великоватая, жалобно позвякивала сочленениями.

– Что, варвары отказались тебя слушать?

– Отказались, – легионер развел руками, – но… похоже, не все так плохо. Кажется, я заметил… Ой, нет, наверное, мне все-таки показалось…

Юний вдруг хохотнул:

– Под чьим ты началом, парень?

– Мой тессарий – Гай Каллист, уже почти ветеран.

– Наверное, строгий?

– Не то слово, господин легат… Ой! – Кассий неожиданно покраснел.

– Да, воинская служба отнюдь не легка, – улыбнулся легат.

– Я не ищу легкой службы, господин! – Юный легионер гордо расправил плечи. – Мой отец и мой дед верно служили Риму, и я тоже хочу быть достойным…

– Хватит, – Юний махнул рукой. – Я вовсе не хотел тебя обидеть. Давай рассказывай, что там тебе показалось?

– Значит, так, – собравшись с мыслями, Кассий приступил к пояснениям. – Я ведь не дурак и не стал предлагать этим людям побег сразу, лишь после, как подошли к эргастулу легиона, улучил момент, шепнул. И ничего не услышал в ответ. Однако потом мой напарник, Теренций, рассказывал кому-то из тюремщиков, что пленных варваров затравят дикими зверями на арене строящегося цирка…

Юний в отчаянии схватился за голову:

– Ну, сколько раз нужно всем говорить – то, что строится недалеко от форума Максимина, вовсе никакой не цирк, а театр! Там будут вовсе не гладиаторские бои, не казнии тому подобные кровавые игрища, а песни и пантомимы, комедии и драмы! Софокл, Анаксагор и прочие. Так что там дальше?

– Комедии и драмы – это здорово! – завороженно произнес Кассий. – Я ведь грамотен и с удовольствием бы сходил посмотреть…

– Ты о варварах, о варварах говори! – поторопил Рысь. Чем-то нравился ему этот парень: хоть и немного несуразен, зато умен, и, видно сразу, из тех, для кого величие Рима вовсе не пустой звук. Впрочем, не такая уж и редкость даже по нынешним смутным временам.

– Так вот, тот, пожилой, про зверей понял! – наконец закончил воин.

Юний усмехнулся:

– С чего ты это взял?

– А с того, что он встрепенулся и эдак злобно зыркнул на Теренция. А молодые никак не прореагировали. Да я бы и пожилого не заметил, если б не присматривался специально.

– Значит, тот все ж таки понимает латынь.

– Точно понимает, клянусь Юноной и Тюром!

– Странные у тебя клятвы, – вскользь заметил Рысь. – Наверное, долго служил в германских провинциях?

– Недолго, но служил. Сам цезарь Максимин призвал нас из Рима!

– Знаю, знаю. Можешь идти, благодарю за службу.

Повернувшись на пятках, Кассий вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Кажется, честный малый. Побольше б таких. Однако где же, интересно, нечестный? Пора бы уж ему и объявиться, время-то – к вечеру.

Юний снова распахнул книгу… И снова не смог почитать. На этот раз явился ожидаемый нечестный парень, тот самый «юрист», что был направлен в спецотряд при префекте, коим командовал Луминий Гавстальд, знаменитый охотник из хавков.

– Рад видеть тебя, Табиний, – завидев лукавое лицо пройдохи, улыбнулся легат. – Как, не надоела еще честная служба?

– Что ты такое говоришь, господин? – Табиний улыбнулся самой простецкой улыбкой. Непонятные – то ли зеленые, то ли карие – глаза сузились в щелки. – Я всегда честен, как и любой истинный римлянин.

– Ну, не щурься, не щурься. – Юний закрыл книгу. – Есть к тебе одно дело… впрочем, даже, пожалуй, два. Сейчас… да-да, вот прямо сейчас… пойдешь в таверну Авла Папирия. Знаешь такую?

– Да кто ж ее не знает? Хозяин – из бывших матросов, тот еще хмырь.

Таверна Авла Папирия располагалась на первом этаже доходного дома, Папирию же и принадлежавшего. Двухэтажное здание по внешнему виду ничуть не напоминало римскиедоходные дома-инсулы: во-первых, было сложено не из кирпичей, а из сосновых бревен, более подходящих к местным условиям, во-вторых, насчитывало всего два этажа, в-третьих, в каждой комнате имелась обмазанная глиной печь, иначе б все постояльцы просто-напросто вымерзли бы суровой зимой. На просторном заднем дворе располагались летняя кухня, домик для слуг и прочие хозяйственные постройки. Там же имелся и запасной выход, впрочем, и ограда была не очень-то высока, в случае нужды вполне можно перепрыгнуть.

Внимательно осмотрев таверну и прилегающие к ней места, Табиний нацепил на лицо простоватую улыбку и, пригладив руками волосы, вошел в заведение. Мария он увидел сразу – еще бы не узнать одного из телохранителей легата, да и народу пока что было мало. Охранник в полном одиночестве сидел за дальним столом, со смаком поедая жареную рыбу, коей перед ним стояло аж целое блюдо. Хлеба, правда, не имелось – а его сейчас ни у кого не имелось, не сезон, – зато было вино, настоящее, не так давно привезенное на вернувшемся из Германий «Борее». Судя по наличию вина, заведение Папирия относилось к числу приличных, что в общем-то Табиний знал и раньше. Потому и оделся соответственно – желтого цвета коллобий (короткая нижняя туника) из тонкой ткани, поверх – длинная далматика, синяя, с широкими, украшенными золотистой каймой рукавами. Не то чтобы изысканно, скорее – плебейски, да зато богато… нет, не богато, а так, создавая видимость богатства. И цвета были слишком яркими, и кайма на рукавах –слишком широкая, так что наметанный глаз с ходу мог угадать в обладателе сего наряда недавно разбогатевшего вольноотпущенника, какого-нибудь владельца мастерской или подрядчика. С одной стороны, не велика птица, а с другой – деньжата у человека водятся: далматика хоть и вызывающе плебейская, да сотню сестерциев, пожалуй, стоит, уж никак не меньше. Почему б такому посетителю не оказать почет? Ну, не ему конкретно, а его деньгам…

Авл Папирий – низкорослый, с круглым бритым лицом и редкими седыми патлами – с поклоном приветствовал посетителя:

– Аве, добрый человек! Прошу отведать жареной рыбки с гарумом. Имеется и вино.

– Вино? – Папирий жадно почмокал губами. – Поди, одни выжимки?

– Нет, нет, это настоящее вино, недавно привезено из Галлии. Закажи, не пожалеешь!

– Ну, ладно, – буркнул Табиний, – так и быть, тащи свою кислятину, да не забудь разбавить подсоленной водой.

– Как можно? – хозяин осклабился. – Чего изволишь покушать? Печеную рыбу, курицу, дичь?

– Дичь? – неподдельно удивился Табиний. – Ты что же, сам и охотишься?

– Когда и сам, – кабатчик сверкнул глазами – небольшими, хитрыми, словно бы выцветшими, – а когда – и слуг посылаю.

– А что, местные варвары добычу тебе не приносят? Думаю, ты не поскупился бы, а потом все вернул с лихвою на бедных посетителях.

– Приносят, как не приносить. – Папирий вздохнул. – Жаль только – редко. Вепси – так они себя называют – странный народ. Сидят себе по лесам, городов не строят, нис кем не торгуют – даже к нам редковато заходят. Ну, ты и сам знаешь… Так дичь или рыбу?

– Пожалуй, все-таки рыбу. Кто ее знает, эту местную дичь?

Подозвав слугу, кабатчик велел ему нажарить рыбы, а пока притащить кувшинчик вина, после чего снова повернулся к посетителю. Видать, любил поболтать:

– Ты что же, по торговой части?

– Не только, еще и по плотницкой. Заказ срубов. Хочешь, и тебе что-нибудь выстроим?

– Выгодное дельце. Правда, мне пока ничего такого не требуется. – Папирий одобрительно кивнул. – Ты, видно сразу, разумный молодой человек. Из какой семьи?

– Я сирота. Папенька мой был вольноотпущенником, еще в Колонии Агриппина… Авдус Фастус, может, слыхал? – Табиний назвал первое попавшее на ум имя.

– Нет, не слыхал, – почмокал губами кабатчик. – Хотя… кажется, где-то и слышал. Он чем занимался, твой батюшка?

– Торговал кожами.

– Хорошее дело.

Подбежавший слуга принес кувшин с вином и чашу для омовения рук, поставил на тот стол, за которым уже сидел Марий.

– Аве, – усевшись напротив охранника, Табиний широко улыбнулся. – Меня зовут Квинт Табиний, а тебя?

– Марий, – телохранитель, как видно, был не прочь пообщаться. Вообще, римляне не привыкли есть молча.

Табиний плеснул из кувшина в глиняную кружку и брезгливо понюхал:

– Этот прощелыга трактирщик еще никого не отравил своим пойлом?

– Да нет, не травил, – хохотнул Марий. – Можешь спокойно пить.

– Тогда осмелюсь угостить и тебя. За знакомство?

Воин ухмыльнулся:

– Давай.

В таверне постепенно становилось людно – заявились какие-то мелкие торговцы, потом притопала группа легионеров, затем парочка хорошо одетых людей, видимо крупныхподрядчиков, уселась за угловой столик. Многие с улыбкой кивали Марию, иногда подходили, усаживались, так что вскоре полностью заняли весь стол. Пошла беседа… Табиний не говорил, больше слушал, лишь иногда ловко направляя разговор в нужное русло. Да это и не требовало больших усилий: все и так взахлеб обсуждали одно – недавнюю битву с варварами.

– А этот здоровенный, ка-ак вдарит секирой…

– А тот копьем…

– Бегу я, а передо мной…

– Рассказывали, что…

– Да что там рассказывали?! Я сам видел!

– Да, наш легат лично участвовал, и ты знаешь, здорово бился.

– Ничего странного, он же из легионеров.

– Да нет, он был стряпчим в Могонциаке.

– Но как бьется! Нет, никакой он не стряпчий. Махал мечом, как гладиатор.

– Гладиатор? – Табиний насторожился.

– Да, говорю вам. – Марий стукнул кулаком по столу. – Я сам видел, как сражался легат. Все приемы гладиаторской школы.

– Да ну, все тебе показалось.

– Мне не верите, так то же самое говорил и Лумиций Алтус, пилус приор, а уж он большой поклонник гладиаторских игрищ, разбирается.

Лумиций Алтус – запомнил Табиний. Вот, значит, кто.

Дальнейший разговор, как это всегда и бывает в мужских компаниях, как-то сам собой перескочил на женщин. Женщин – а имелись в виду исключительно падшие женщины, «веселые девки» – в Нордике, прямо сказать, было мало, да и те не самого лучшего качества. Два лупанария – это не десять, а больше и некуда было податься. Правда, многие надеялись, что, когда город разрастется, тогда…

– Надо чаще приглашать переселенцев из провинций, обещать каждому участок земли! – кричал кто-то.

– Участок-то дать можно, только как его обрабатывать, здесь же кругом лес, и какой!

– Местных, местных надо звать, пусть будут хотя бы федератами.

– Да здесь, в Нордике, пока лучше, чем где бы то ни было!

– Ты забыл про зиму, братец.

– Да, зима – это зима.

Все неожиданно замолкли, вспоминая прошедшую зиму – с сугробами, метелями и морозом, со льдом на Нево-озере и Ольховой реке. Зиму пережили лишь волей богов, похоронив всех обмороженных и умерших от голода. Зима – страшила…

– Да чего в ней такого страшного-то, в зиме? – усмехнулся Марий. – Живут же варвары – и ничего, не бедствуют.

– Варварам любой мороз нипочем, на то они и варвары. А вот цивилизованному человеку…

– Это кто тут цивилизованный, ты, что ли?

– А хотя бы и я! Тебе какое дело?

Началось…