Чтение 3–й страницы книги ~Во славу Отечества!~

В Гельсингфорсе германские агенты, уцелевшие после арестов военной контрразведки, продолжают свою деятельность. Беспрепятственно получая денежные переводы из Стокгольма с помощью подставных лиц, они активно финансируют лидеров местной интеллигенции, настроенных на немедленное отделение Финляндии от России, и создания национального правительства с прогерманской ориентацией.

Кроме этого, на средства из этого же источника в Котка и Гельсингфорсе идет тайное формирование боевых дружин среди молодых финнов, из числа крайне враждебно настроенных к России. Все они организуются по принципу пятерок и десяток, командиры которых по сигналу германского командования должны будут выступить с оружием в руках при высадке морского десанта на территорию княжества. Используя слабое охранение побережья, немецкая разведка морским путем с помощью рыбацких лодок, ведёт снабжение их оружием. Так по агентурным данным, сепаратисты уже смогли получить несколько партий вооружения, в основном, стрелковое оружие и гранаты.

Одна из таких партий германского оружия была захвачена нами на тайной явке боевой дружины на окраине Гельсингфорса в результате удачно проведенной операции военной контрразведки. Всего было изъято: 21 винтовка системы Мосина, 11 пистолетов системы Маузера, 3 револьвера системы Наган и 4 ручные гранаты немецкого образца.

Из показаний арестованных на явке финнов, в ближайшее время ожидается прибытие большого груза, в который должны входить боеприпасы и ручные пулеметы. Кроме этого, с помощью специальных лиц производится усиленная скупка оружия у мирного населения и воинских частей русской армии, расположенных в Гельсингфорсе.

Всего за период с октября по декабрь силами военной контрразведки на территории великого княжества финляндского были проведены аресты 167 человек из числа активистов местного националистического движения «Великая Финляндия». Больше половины из числа арестованных составляют представители местной интеллигенции, некоторые из которых, после усиленной обработки работниками контрразведки, согласились на сотрудничество и предложили свои услуги в качестве тайных агентов, при сохранении их жизни. Все они, числом 14 человек, после оформления подписки о сотрудничестве были освобождены и отпущены под наблюдение сотрудников местной контрразведки. Наиболее рьяные финские националисты, общее число которых составило 36 человек, были переданы в руки военно-полевого трибунала и приговорены к смерти через расстрел. Все они были доставлены в Выборг, где были казнены в стенах внутренней тюрьмы. Тела расстрелянных националистов были тайно вывезены на берег залива и утоплены в специально приготовленных для этого прорубях, с грузом на ногах.

Остальные арестованные, во избежание возможных волнений в столице княжества, в спецпоезде были отправлены в Орловский тюремный централ, где и находятся в ожидании суда над ними.

С целью пресечения движения местного национализма и сепаратизма, прошу Ваше превосходительство о немедленном закрытии финско-шведской границы, прерывании всяких контактов со Швецией и, в первую очередь, банковских переводов. Это значительно снизит возможности финансовой подпитки германской агентуры и лиц её влияния.

Так же необходимо ввести отряды российской пограничной стражи на территорию великого княжества, передав под их полный контроль всё морское побережье со стороны Ботнического залива, для исключения возможности новых поставок оружия боевым дружинам националистов.

Особо необходимо усилить контроль военной контрразведки за положением на армейских складах и, в случаях выявления пропажи или хищения единиц оружия, наказывать виновных, согласно положению военного времени, в публичном порядке и перед строем.

Кроме этого смею предложить Вам своё мнение касаемо нашей борьбы с местным сепаратизмом. Считаю, что ведущим чиновникам моего аппарата, а возможно и мне лично, следует незамедлительно начать контакты с представителями местной общественности, которая по агентурным данным скрыто или явно продолжает тяготеть к идеям отделения Финляндии от России.

Путем приватных бесед и контактов с ними, необходимо внушить финнам мысль о возможности рассмотрения вопроса о предоставлении независимости Финляндии в той, или иной форме, только после окончания войны. Незамедлительное решение этого вопроса сейчас сводилось бы к невозможности его исполнения, мотивируя трудным положением на фронтах. Думаю, что эта информация, исходящая со столь высокого государственного уровня, в сочетании с жестко репрессивными мерами в отношении наиболее ярких и агрессивно настроенных членов финского общества, значительно снизит их стремление к обретению независимости Финляндии от России…

Рапорт Верховному Правителю России генералу Корнилову от командующего Балтийским флотом капитана первого ранга Щастного А.М. 5 декабря 1917 года.

Совершенно секретно. Лично.

На ваш запрос о состоянии и боеспособности кораблей Балтийского флота могу сообщить следующее. На данный момент из всех судов, находящихся под моим командованием,по-прежнему, наиболее слабыми и неготовыми к выходу в море, остаются корабли отряда линкоров и броненосцев, базирующихся в Гельсингфорсе. Из четырех линкоров, степень готовности только двоих «Петропавловска» и «Гангута» по всем качествам может быть оценена, как удовлетворительная. Остальные линкоры «Севастополь» и «Полтава» полностью непригодны к выходу в море для выполнения боевой задачи.

Главная причина подобного положения вещей кроется в крайне низком моральном уровне нижних чинов и плохой выучке всего экипажа линкоров, особенно в боевой стрельбе и грамотном исполнении своих прямых обязанностей в условиях боевого похода. Кроме того, многие из матросов перечисленных кораблей неохотно подчиняются приказам офицеров, хотя открытого противостояния членов команды, как это было ранее, нет, благодаря проведению своевременных чисток команд и удалению из них наиболее неблагонадежных лиц, запятнавших себя избиением и убийством офицеров, весной этого года и членством в запрещенных политических партиях.

Такое же положение сохраняется и среди команд эскадренных броненосцев «Цесаревич», «Андрей Первозванный» и «Император Павел I». Экипажи двух последних броненосцев не имеют опыта боевых походов, поскольку были полностью заменены новым составом нижних чинов из Беломорской флотилии взамен прежних, которые под воздействием революционной агитации, ранее совершили преступления против своих командиров и предстали перед военно-полевым трибуналом. Несмотря на активно проводимую офицерами броненосцев воспитательную работу среди членов экипажа, нельзя полностью поручиться за невозможность возникновения новых матросских волнений.

Наиболее боеспособными, по-прежнему, являются корабли отряда эсминцев и миноносцев, базирующиеся в порту Ревеля. Военная контрразведка в экипажах кораблей провела минимальные замены среди составов команд лиц, скомпрометировавших себя преступлениями против офицеров. В большинстве своем, матросы и офицеры кораблей действуют единой командой и готовы к продолжению боевых действий на море с началом навигации.

Для скорейшего выправления сложившегося положения дел, на кораблях отряда броненосцев и линкоров проводятся постоянные учения с целью сплачивания экипажей и повышения боевого мастерства. Руководствуясь Вашей директивой от 14.09.1917, на командные должности кораблей броненосной эскадры мною были назначены лица из командного состава, умело показавшие себя в предыдущих морских операциях, в особенности в Моонзундском сражении.

В отношении возможных действий эскадры к началу навигации 1918 года могу уверенно сказать, что Балтийский флот продолжит проводить учения, с помощью которых повысит свою боеспособность и сможет вести полноценные оборонительные действия против сил противника по прорыву в заливы.

Так же возможно возобновление активных набегов эсминцев и крейсеров на морские коммуникации противника и постановка мин в районе Либавы, Пилау, Данцига и острова Готланд. Никакую более серьезную задачу Балтийский флот в своем нынешнем положении выполнять не может.

Капитан первого ранга Щастный А.М.

Донесение в Ставку Верховного командования от командующего Северным фронтом генерала Маркова С.Л. 1 ноября 1917 г. Секретно.

Имею честь доложить, что Ваш приказ за № … от 10.09.1917 года о скорейшем наведении порядка и восстановлении воинской дисциплины в армии и флоте, в отношении частей и соединений Северного фронта полностью выполнен.

30октября сего года проведена последняя операция по введению полного единоначалия в частях фронта. Против соединений Симбирского полка, чей солдатский комитет отказался подчиниться директивам Ставки Верховного командования о введении единоначалия, был привлечен корпус генерала Краснова из состава Петроградской армии генерал-лейтенанта Крымова. Продолжая игнорировать приказ о возобновлении единоначалия в военных частях, две недели назад полк самостоятельно покинул свои боевые позиции и отошел в тыл, закрепившись в районе деревни Святцы. После окружения деревни силами корпуса генерала Краснова, дезертирам был предъявлен ультиматум о немедленной сдаче оружия. Второй батальон, сразу высказав свое раскаяние и полное согласие подчинению приказам Ставки, сложил оружие. Первый и третий батальоны на ультиматум ответили отказом и немедленно взяли в заложники посланных к ним парламентеров.

В ответ на эти действия, генерал Краснов отдал приказ двум батареям полевых орудий на немедленное открытие артиллерийского огня по местам дислокации мятежников осколочными снарядами. Обстрел продолжался двадцать минут, после чего батальоны были атакованы казаками и пехотинцами корпуса, которые заняли Святцы,

не встречая серьезного сопротивления со стороны солдат. Согласно моему приказу, при подавлении сопротивления мятежников солдаты и казаки воздерживались от проявления излишней жестокости.

В результате усмирения, в мятежных частях убито 147 человек и ранено 215. С нашей стороны потери составили: 7 человек убитыми и 19 ранеными. Сдавшиеся в плен солдаты батальонов, после проведения тщательного дознания военной контрразведкой на предмет виновности, были отправлены на переформирование в тыл.

Генерал Марков С.Л.

Телеграмма в Ставку Верховного командования от командующего Западным фронтом генерала Деникина А.И. 15 ноября 1917 года. Совершенно секретно. Лично.

На Ваш запрос от 7.11.1917, подтверждаю отправление из Быхова во Владимир спецпоезда с заключенными, прибывшими сюда из Киева. Все они, ранее арестованные генералом Келлером Ф.А., украинские сепаратисты во главе с гетманом Скоропадским, члены его кабинета и депутаты самопровозглашенной украинской Рады общим числом в 74 человека. Поезд усиленно охраняется специальным конвоем, который имеет чёткую инструкцию об уничтожении заключенных, в случае возникновения попыток их освобождения сторонниками, как это имело место на Николаевской железной дороге с арестованными в Петрограде членами РСДРП: Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Свердловым, Малиновским и Урицким. Все арестанты, лично мною, извещены об этой трагической попытке, когда перевозимые большевики все были уничтожены охраной.

В ходе пребывания в Быховской тюрьме, многие из украинских сепаратистов дали признательные признания о своем сотрудничестве с иностранными разведками. Особо обращаю Ваше внимание на то, что кроме германской стороны на предательскую деятельность их подталкивали секретные представители английской военной миссии в России.

Деникин.

Телеграмма из Ставки Верховного командования генерал-губернатору города Николаева Сидорину В.С. 5 декабря 1917 года. Секретно. Лично.

Очень прошу Вас лично заняться незамедлительным ускорением важного государственного дела по скорейшему завершению строительства на заводских верфях линкора, заложенного под именем «Император Николай I». Все, ранее запрошенные Вами у правительства суммы для полной доводки корабля, будут незамедлительно выделены в течение ближайших двух недель. Очень рассчитываю на Ваше усердие в столь важном для страны вопросе и, надеюсь, что к апрелю-маю следующего года, линкор сможет начать ходовыеиспытания.

Корнилов.

Телеграмма из Ставки Верховного командования командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Колчаку А.В. Севастополь. 5 декабря 1917 года.

Секретно. Лично.

Милостивый государь, Александр Васильевич. Я очень недоволен Вашим рапортом относительно хода восстановительных работ на линкоре «Императрица Мария». Состояние дела нахожу крайне запущенным и, предполагаемые сроки ввода линкора в строй, считаю преступно недопустимыми. Для ускорения работ, сегодня днём в Севастополь отправлена специальная комиссия во главе с академиком Крыловым, которая должна помочь Вам в исправлении сложившегося положения в кратчайшие сроки. Всю личную ответственность за ввод корабля в состав флота возлагаю на капитана первого ранга Бернса Е.А., временно назначенного Вами командиром линкора, и которому даны неограниченные права в деле восстановления корабля.

Корнилов.

Телеграмма из Ставки Верховного командования в Тобольск спецпредставителю правительства Яковлеву А. Н. 14 декабря 1917 года. Секретно. Лично.

На Ваш недавний запрос о возможности изменения местопребывания бывшего императора Николая Романова и членов его семьи, в частности перевод арестованных в европейскую половину России, предположительно в г. Казань или другие города Поволжья, должен ответить самым решительным и категорическим отказом. Внутреннее положение страны продолжает оставаться очень нестабильным и возвращение бывшего царя может дать толчок к различным эксцессам, что сейчас крайне нежелательно.

Объясните в самой тактичной форме бывшему императору, что возможный переезд из Тобольска подвергнет большому риску его жизнь и жизнь всех членов семьи, поскольку из достоверных данных контрразведки известно о наличии у левых эсеров планов насильственного уничтожения царской семьи. Передайте так же, что посол Великобритании в России ответил повторным отказом на просьбу Романова о предоставлении ему и его семье политического убежища на территории Британской империи.

Корнилов.

Глава II. Думы о грядущем

Поезд Верховного командующего представлял собой последнее достижение науки и техники начала XX века. Для непрерывного сообщения с любой точкой страны и мира, в распоряжении генерала Корнилова, имелось две мощных радиостанции (одна действующая другая запасная), и специально оборудованный вагон с мощными, быстропередающими телеграфными аппаратами, которые непрерывно стрекотали своими внутренностями, принося главковерху сообщения со всей территории необъятной страны.

Рядом с ним располагался штабной вагон, в котором проводились большие совещания главковерха с командующими фронтов, армий и корпусов. Основным же рабочим местом иместом для личных встреч Корнилова был вагон-кабинет, который главковерх делил вместе с начальником своего штаба генералом Духониным. Оба довольствовались скромными спальными купе, полностью отдавая предпочтение рабочим кабинетам, в которых и проводили почти всё свое время.

Николай Николаевич Духонин был лично приглашен Корниловым на место генерала Алексеева, которого главковерх упросил принять всю гражданскую власть на европейской части страны, дабы тот мог полностью контролировать все военные поставки на фронт.

Местом своего пребывания Алексеев избрал Москву, справедливо полагая, что первопрестольная столица является главным центром всех сплетений железных и прочих дорог и из неё проще контролировать движение всех военных грузов. Кроме этого, главковерх и Алексеев рассматривали Москву, как город, в который в случае явной угрозы Петрограду со стороны германских войск или флота, можно было перевести столицу государства. Вместе с генералом в первопрестольной находился и Борис Савинков, на которого Корнилов возложил обязанности министра внутренних дел, передав в руки бывшего бомбиста всю борьбу с подрывным элементом.

Так же состав включал в себя: вагон со штабными офицерами, вагон-ресторан, где столовались все пассажиры литерного (на этом особо настоял Корнилов, не желавший отделять себя от своих солдат и офицеров), вагон обслуживающего персонала и два вагона конвоя.

Всё это венчала шестидюймовая гаубица, расположенная перед локомотивом и платформа с зенитными пулеметами в конце состава. С таким вооружением литерный поезд главковерха мог свободно справиться, как с сухопутной угрозой, так и с воздушной, в лице германских аэропланов и дирижаблей.

Душой команды поезда был, несомненно, начальник штаба Ставки Николай Николаевич Духонин. От природы он обладал кипучей энергией и, вместе с тем, холодным рассудком, что выгодно отличало его от всех остальных фронтовиков- генералов, которых знал Корнилов. Он всегда энергично брался за решение поставленной перед ним задачи и, как правило, успешно решал их, благодаря умелому сочетанию своих внутренних качеств. Выше среднего роста, он имел волевое лицо, украшенное густыми черными усами и аккуратно подстриженной бородкой. Начиная свой день в кабинете, он, как правило, там же и заканчивал его, делая небольшие перерывы для разработки своих рук, которые из-за нарушения кровообращения в кистях постоянно зябли.

Назначение Духонина на должность начальника штаба Ставки, вначале многие штабные деятели расценивали, как временное явление, стараясь объяснить это каким-то капризом Верховного командующего, не совсем хорошо успевшего познать деловые качества прочих сотрудников Ставки. Сдавший свой пост Духонину генерал Алексеев тоже не был в особом восторге от такого выбора, но время показало правильность решения Корнилова.

Свое первое боевое крещение, как самостоятельного стратега, Духонин получил в октябре месяце. Тогда германский Генеральный штаб, для поднятия боевого духа в рядахгерманских солдат и матросов, решил закрепить свое удачное наступление в Прибалтике новой наступательной операцией, целью которой являлся захват островов Моонзундского архипелага. В случае удачи, немцы полностью закреплялись в Ирбенах, вытесняли находившиеся там русские корабли, и создавали прекрасный плацдарм к вторжению в Эстляндию с кратчайшим выходом к Петрограду.

Для выполнения этого смелого замысла, немцы имели очень хорошие шансы. Большой Флот англичан под командованием адмирала Джеллико полностью бездействовал в Северном море, что позволило Флоту Открытой Воды беспрепятственно перевести на Балтику свои главные силы: эскадры линкоров и линейных крейсеров. Помимо того, в Гельсингфорсе на базе линейных кораблей Балтфлота, по-прежнему, царила полная анархия, ликвидировать которую Корнилов ещё не успел. Матросские комитеты митинговали, принимали одну резолюцию за другой, но воевать не желали.

По сути дела, в октябре 1917 года германский Генеральный штаб повторял план своей операции 1915 года по прорыву в Ирбены, но только с большим размахом. Для десантирования на Эзель была выделена усиленная пехотная дивизия, которая была усилена кавалерией, мотоциклистами и огнемётчиками. Общая численность десанта составляла 23 тысячи человек, 500 лошадей и большое количество снаряжения.

На штурм укреплений Моонзунда немцы бросили более две трети всего флота, поручив командование собранными силами вице-адмиралу Шмидту, командующему

Iэскадрой. В помощь ему был создан особый штаб, состоящий из офицеров штаба флота и Адмирал-штаба во главе с капитаном цур зее фон Леветц, который вместе со Шмидтом разместился на линейном крейсере «Мольтке».

Под командованием Шмидта также находилась эскадра адмирала Бенке в составе пяти линкоров: «Кёниг», «Байерн», «Гросс Курфюрст», «Кронпринц», «Маркграф», эскадра адмирала Сушона в составе пяти линейных кораблей: «Фридрих Великий», «Кёниг Альберт», «Кайзерин», «Принц-регент Луитпольд», «Кайзер» и две эскадры лёгких крейсеров адмирала Рейтера и адмирала Гопмана. Кроме этого была создана эскадра миноносцев и тральщиков под командованием коммодора Генриха.

Всего для операции «Альбион» было привлечено более трёхсот кораблей германского флота, 6 дирижаблей и около ста самолетов. Для занятия островов были выделены двенадцать пароходов, которые были уже собраны в Либаве.

О готовящейся на Балтике операции Ставка Верховного командования заблаговременно была информирована через агентурную сеть в Данциге и Либаве, и заблаговременно запросила помощи у англичан, но главный флагман Флота Открытой воды Джеллико отписался лишь одними туманными обещаниями.

Операция вторжения началась 12 октября, когда, имея на руках похищенные в Гельсингфорсе кальки с русских минных полей, немецкие тральщики под прикрытием линейных кораблей расчистили место высадки своего десанта на остров Эзель. Два германских линкора: «Байерн» и «Гросс Курфюрст» наскочили на мины, но это не помешало им поддержать огнем высадку десанта. Русские пехотные части не оказали немцам даже видимого сопротивления, стремительно отступив вглубь острова.

Высадившийся десант немедленно разделился на две части и устремился к Аренсбургу для подавления церельской батареи и к Орисару, что бы занять дамбу на остров Моон.

Этот день для немецкого командования закончился на мажорной ноте, всё складывалось именно так, как планировалось в кабинетах высокого штаба. Правда, русские эсминцы, под командованием адмирала Старка, предотвратили прорыв германских тральщиков на Кассарский плес, но успешная высадка десанта полностью сводила, на нет этот досадный ляп моряков коммодора Генриха. Дальнейший исход операции ничуть не вызывал сомнения в ставке кайзера.

Однако, храбрость и героизм простых русских моряков, а так же грамотные действия нового начальника штаба Ставки не позволили германской военной машине гладко прокатиться по запланированному в германском штабе пути. Едва лётчики морской разведки, базирующиеся под Ревелем, донесли в Ставку о числе вымпелов немецкой эскадры иначале высадки вражеского десанта на Эзеле, как генерал Духонин предпринял самые энергичные меры. Первым делом, он вызвал к себе представителя английской военной миссии в Ставке и потребовал от рыжеволосого англосакса оказания немедленной помощи русскому флоту со стороны союзников. Начштаба ожидал скорейшего выхода кораблей англичан к берегам Германии, а в качестве первого шага, — отдачи приказа о выходе на перехват германской эскадры английских подводных лодок, базировавшихся в балтийских портах. Начальник штаба не жалел чёрной краски, описывая слабость русской флотилии для отпора германскому наступлению, конечной целью которого, из слов генерала, было занятие Питера и принуждение России к подписанию капитуляции перед Германией.

В заключение своей речи, Николай Николаевич упомянул, что в случае неоказания России военной помощи от союзников, он рассматривает это, как прямое нарушение союзнических обязательств Англии перед Россией. Подобный тон очень задел гордого представителя британской миссии, однако развернутая перед ним угрожающая картина заставила его отложить на потом обучение русского генерала уважению к британской короне. Он пообещал немедленно проинформировать свое правительство и дать ответ в течение суток. Не ограничившись только беседой с главой военной миссии, Духонин дал телеграмму на базу английских подлодок с требованием скорейшего выхода к Моонзунду и исполнения союзнического долга против германского флота.

За время ведения переговоров с англичанами в Ставку поступало одно тревожное сообщение за другим. Из-за конфликта в экипаже минного отряда, подал в отставку адмирал Бахирев, адмирал Владиславлев затягивал выход в море русских подлодок из Куйависто, а оставшийся вместо Бахирева Старк в бой не особо рвался. Вдобавок к этой безрадостной картине, адмирал Свешников, под чьим командованием были сухопутные войска на Эзеле, засыпал ставку паническими телеграммами, ясно давая понять, что долгогарнизон острова не продержится.

Кризис руководства стал очевидным к концу 13 октября, когда немецкий десант занял центр острова и выдвинулся к базе эсминцев в Аренсбурге. Адмирал Свешников срочнозаболел и обратился в Ставку за разрешением покинуть свой штаб, передав все полномочия генералу Иванову. В ответ на эти новости, Духонин незамедлительно произвел замену командования, выдвинув на первые посты молодых и энергичных командиров. Вместо порядком уставших от войны адмиралов, командиром всех морских сил в районе Моонзунда был назначен капитан первого ранга Щастный. Едва получив приказ Ставки, он отбыл к Моонзунду из Ревеля на простом миноносце, желая, как можно скорее вступить в командование.

Вслед за ним из Эстляндии на острова в срочном порядке были переброшены части Ингерманляндского полка под командованием полковника Слащёва Я.А., за плечами которого были три года фронта, пять ранений и Георгиевское оружие за храбрость. Он давно был на примете у Духонина, и вот теперь этот знающий командир был брошен в прорыв, имея на руках поистине диктаторские полномочия.

Находившийся в то время в Петрограде Корнилов полностью одобрил действия своего протеже, в свою очередь, незамедлительно встретившись с английским послом, и попросил напомнить морскому министру Черчиллю о его обещаниях помощи флота его величества короля Георга V.

На третий день операции, 14 октября, немцы вышли к перешейку Сворбы, где окопались части Козельского полка, которые своими штыками временно прикрыли тылы Цереля, с его мощной морской батареей, закрывавшей проход германскому флоту в Ирбены. В течение дня она сначала обстреливала германские тральщики, пытавшиеся расчистить проход в минных полях для главных сил германского флота, а затем вела огненную дуэль с тремя крейсерами противника. Вскоре к ним присоединились линкоры адмирала Сушона:«Кайзерин», «Кёниг Альберт» и «Фридрих Великий», но церельцы устояли. Вступив в дуэль с врагом, артиллеристы Цереля добились попадания в головной линкор «Фридрих Великий», после чего Сушон поспешил вывести свои корабли, из-под огня русских батарей, не выполнив своей задачи.

Намеченный долгожданный прорыв в Ирбены не состоялся, и могучие корабли застыли на якорях в ожидании помощи со стороны сухопутных частей, которые к тому времени заняли Аренсбург. Десантный корпус добивал в лесах остатки сил под командованием генерала Иванова, отчаянно пытавшихся остановить противника своими отчаянными контратаками.

Этот день вновь был в активе германского экспедиционного корпуса, но уже сдвинулись с места и начали вертеться шестерёнки механизма, который должен был остановить врага. Прибывший в Моонзунд капитан первого ранга Щастный сразу начал действовать инициативно, решительно отказавшись от пассивного отражения атак противника, перейдя к ответным активным действиям.

Его первым приказом было распоряжение о выходе в море трёх русских подлодок: «Пантеры», «Ягуара» и «Миноги» для атаки немецких кораблей в районе Ирбен.

— Надеюсь, что вы до конца выполните свой долг перед Родиной! — так заканчивалась его телеграмма к подводникам. У моряков балтийцев не было большого опыта подводной войны, но, в отличие от англичан, они храбро выступили против врага.

Вслед за ними на Кассарский плес был направлен минзаг для постановки новых мин в фарватере пролива под прикрытием двух эсминцев, а к Сворбе был выслан отряд эсминцев для помощи козельцам на перешейке. Вместе с ними был отправлен броненосец «Цесаревич», который до этого времени вместе со «Славой» стоял у Орисарской дамбы, готовясь отразить наступление германского корпуса на Моон.

Туда же вечером 14 октября прибыл и полковник Слащёв во главе передового батальона своего полка, который силой оружия остановил поток отступающих солдат эзельского гарнизона. Выставив у дамбы два пулемета, под прикрытием орудий «Славы», Яков Александрович жестокой рукой наводил порядок утром следующего дня. В шинели без погон, с кольтом в руке, он лично останавливал отступающих солдат и приказывал им занять оборону перед дамбой. Особо рьяных беглецов Слащёв приказал расстрелять, что очень отрезвляюще подействовало на остальных.

Несколько раз в него пытались стрелять, но каждый раз неудачно, что только укрепляло вокруг него ореол неуязвимости у простых солдат. Остановленные и пристыженныеСлащёвым, заняв оборону дамбы, в скором времени они сами принялись останавливать беглецов, угрожая оружием. Ещё больше боевой дух солдат полковника Слащёва укрепился после столкновения с передовыми силами десантного корпуса, попытавшегося прорваться через дамбу.

Отряд мотоциклистов, сходу атаковавший предмостовые укрепления, был буквально сметён огнем пулеметной засады, грамотно выставленной на подходе к дамбе. Пехотинцы эзельского гарнизона сами устремились добивать уцелевших солдат противника и захватывать мотоциклы в качестве трофеев. С большим трудом полковнику удалось найти уцелевшего унтер-офицера, который немедленно подвергся допросу и дал объективную картину происходящего. Через час на дамбу с воздуха обрушилась армада немецких цеппелинов под прикрытием «фоккеров», которые стремились бомбёжкой и непрерывным огнем отомстить русским за гибель своего авангарда.

Окрыленные своим успехом и воодушевлённые Слащёвым, вчерашние беглецы уже выглядели орлами и вместе с ингерманландцами принялись отбивать воздушную атаку винтовочными залпами и из станковых пулеметов, временно установленных на полувертикальную раму. Итогом их дружной стрельбы стал сбитый самолет и дирижабль противника, который вначале стал стремительно уходить в сторону моря, а затем полыхнул там ярким взрывом.

Когда во второй половине дня вражеский десант предпринял новую атаку под прикрытием артиллерии, то к своему удивлению получил мощный ответ от прибывших к дамбе двух батарей полевых гаубиц и пушек «Славы», с которой предприимчивый Слащёв наладил связь с помощью визуального семафора. Кроме этого, полковник получил данные воздушной разведки с указанием расположения вражеских орудий. Понеся чувствительные потери за один день, немецкий авангард отступил вглубь Эзеля, срочно запросив помощь от основных сил.

Однако главное сражение в тот день развернулось у Цереля. Здесь артиллеристы морской батареи своей точной стрельбой опять не дали возможность поработать германским тральщикам, пытавшимся в который раз открыть проход в Ирбены своим основным силам. Стремясь окончательно разделаться с ненавистной батареей, Гохзеефлотте обрушил на неё шквальный огонь из орудий линкоров «Кёниг» и «Кронпринц», снаряды которых к большой радости русских ложились в стороне от батареи. Огонь Цереля был болеерезультативным, комендоры быстро пристрелялись к линкорам противника, заставляя их постоянно маневрировать.

Затем в борьбу с тральщиками противника вступили канонерки и эсминцы минного отряда Старка, которых на позиции возле Сворбе сменил «Цесаревич». Броненосец своим огнём помог козельцам отразить несколько атак противника, стремившегося скорее выйти к батареям Цереля с тыла. Появление своих кораблей подняло пошатнувшийся дух защитников Сворбе, которые поклялись стоять насмерть, но не пропустить врага.

Желая поскорее войти в Ирбены, адмирал Шмидт бросил в помощь линкорам, обстреливающим Церель, ещё два линкора «Маркграф» и «Байерн» вместе с крейсерами «Кольбергом», «Страсбургом» и «Аугсбургом», под командованием адмирала Гопмана. «Байерн» меньше «Гросс Курфюрста» пострадал от русских мин у Даго и поэтому смог присоединиться к дуэли против батареи Цереля.

Именно «Байерн» получил два прямых попадания от церельцев через двадцать минут после своего появления на поле боя. Спасая невезучий линкор, на котором начался пожар в машинном отделении, и открылась старая течь, эсминцы сопровождения поспешили поставить дымовую завесу, надежно скрыв его от взора русских корректировщиков. К тому времени у церельцев вели огонь только два орудия: одно было разбито прямым попаданием, а у второго побита прислуга. Однако, несмотря ни на что, Церель продолжал вести свой огонь, стремясь в своем последнем бою, нанести как можно больший ущерб ненавистному врагу.

В тот день подлинными героями германского флота открытой воды были тральщики, несмотря на сильный огонь русских кораблей и гибель двух своих товарищей от огня Цереля, они сумели пробить проход в минных позициях русских. Получив долгожданное сообщение, адмирал Шмидт отдал приказ на прорыв, и в Ирбены устремилась потрепанная эскадра Бенке. Казалось, наконец-то, настал тот долгожданный момент, ради которого было потрачено столько сил и жертв. В чистые воды Ирбен устремились миноносцы и крейсера Гопмана, но в этот момент судьба преподнесла им неприятный сюрприз.

Три русских подлодки поджидали здесь свою добычу, которая в этот момент утратила чувство опасности. Затаившись на перископной глубине, две из них атаковали шедшийголовным крейсер «Аугсбург», который не смог уклониться от пущенных в него русских торпед и, получив попадание в бок, стал стремительно тонуть на глазах у всей эскадры. Идущие за ним «Страсбург» и «Кольберг», стали выполнять противолодочный маневр, в результате которого последний наскочил на непротраленную русскую мину, угодившую прямо под его винты. Потрясший крейсер взрыв повредил лопасти винтов, заклинил руль, сделав его удобной мишенью для русских пушек.

В довершение ко всему, третья подлодка попыталась атаковать шедший вслед за крейсерами в прорыв «Кёниг», но неудачно. Торпеда прошла вблизи корабля, вызвав на его борту большую панику. Линкор стал неуклюже маневрировать в окружении своры миноносцев, пытавшихся защитить его борта от возможных новых атак.

Не использовать столь кучное скопление кораблей противника, было большой глупостью и, поэтому, ещё уцелевшие орудия Цереля, поспешили перенести свой огонь с линкоров на группу прорыва. Основной удар батареи пришелся на «Кёнига», русские снаряды всё ближе и ближе ложились к его бортам, вскоре линкор попал в вилку и, не желая попасть под накрытие, корабль поспешил покинуть поле боя. Подошедшие крейсера «Баян» и «Диана» своим огнем заставили отступить германские эсминцы, успевшие прорваться в Ирбены до атаки подлодок.

Адмирал Шмидт ещё имел в своем распоряжении пару часов светлого времени для повторной попытки прохода в Ирбены. Ещё можно было послать в прорыв «Маркграфа» и «Кронпринца», подкрепив их линкорами Сушона, но неподавленные пушки проклятого Цереля, охладили воинственный пыл адмирала и его штаба. Не желая больше рисковать своимикораблями, Шмидт решил дождаться уничтожения батареи противника сухопутными войсками, или же, в случае необходимости, стереть батарею огнём с моря любой ценой.

Только с наступлением сумерек русские корабли смогли подойти к Церелю, затянутому густым дымом от многочисленных пожаров. Сошедшие на берег моряки сразу приступили к тушению огня, эвакуации раненых и помогли церельцам навести порядок на батарее. Её состояние было очень плачевным, среди орудийных расчетов было много раненых и убитых, боеприпасы подходили к концу, однако артиллеристы собирались стоять до конца, прося только об одном, — защитить их тыл.

День 15 октября оказался поворотным пунктом в битве за Моонзунд. В этот день удача стала постепенно отворачиваться от немцев. Пока русские моряки и артиллеристы сдерживали врага в Ирбенах, Духонин и Корнилов повторно бомбардировали англичан телеграммами, напоминая им об их союзном долге в этой войне. Холодность тона посланийВерховного правителя сделала свое дело: озабоченный Черчилль поспешил надавить на Джеллико и тот, скрипя зубами, отдал приказ флоту большой воды покинуть свои базы для атаки базы подводных лодок в Вильгельмсгафене и ангаров цеппелинов на побережье, доставлявших англичанам серьезные хлопоты.

Вслед за этим приказом Джеллико, наконец-то, позволил английским подлодкам Балтики, участвовать в сражении за Моонзунд.

Поздно ночью, понукаемые Корниловым, покинули свои стенки в Гельсингфорсе русские «Гангут» и «Петропавловск» в сопровождении «Андрея Первозванного» и «Императора Павла». Конечно, об их участии в бою не могло быть и речи, в связи с низкой боеспособностью команд, но Щастный настоял на имитационном походе в Ревель, желая оттянуть на себя хоть часть сил врага. Об их истинном курсе капитаны кораблей узнали уже в море, вскрыв особые пакеты, доставленные на борт судов перед самым выходом. Подобная секретность была просто необходима, поскольку Маннергейм способствовал утечке информации о выходе линкоров агентам германской разведки, которые поспешили известить об этом Берлин.

Все эти действия свели на нет планы Гохзеефлотге на 16 октября, когда «Кёниг», «Кронпринц», «Маркграф» и «Кайзерин» вместе с крейсерами и миноносцами в 10 часов устремились в Ирбены. Подобное решение Шмидта объяснялось активными действиями Слащёва, который ночью напал на немецкие пехотные части возле дамбы Сависара.

Связав противника лобовой атакой, полковник одновременно обошел немцев с флангов, заставив под угрозой окружения, поспешно отойти в центр острова, тем самым, ставя крест на скорейшем прорыве под Сворбе и занятии Цереля с тыла.

Ирбены встретили германский флот начинающейся непогодой и новыми минами, которые за ночь успели выставить минзаги русских под прикрытием «Цесаревича» и «Славы», прибывшей для своего последнего боя.

Появление эскадры врага Церель приветствовал залпами из трех орудий, стремясь затруднить работу немецких тральщиков. Бенке решил не отступать от обычной тактики,по Церелю открыли огонь «Маркграф» и «Кайзерин», тогда как «Кёниг» и «Кронпринц» обрушили свою мощь на русские броненосцы, препятствующие своим огнём работе тральщиков. Германские линкоры использовали дальность своих орудий, оставаясь при этом вне зоны поражения, заставляя «Славу» и «Цесаревич» постоянно двигаться, и медленно, но верно оттесняли их в глубь залива.

Уступая силе противника, русские корабли покинули Ирбены, оставляя поле битвы за врагом. Примерно тогда же и замолкли пушки ненавистного немцам Цереля, у комендоров которого закончились снаряды, и артиллеристы не могли более сдерживать врага. К тому времени на батарее неповреждёнными остались только два орудия и горстка храбрецов, но, тем не менее, они заставили покинуть поле боя с серьёзными повреждениями «Кайзерин» и сбили трубу с «Маркграфа».

Развивая долгожданный успех, немцы устремились к Куйависто, где располагалась основная база русских кораблей, прикрытая минными полями. Прекрасно зная их расположение, Бенке вновь пустил тральщики, на которых обрушился огонь русских броненосцев, крейсеров, эсминцев и канонерок. Итог боя оказался мало утешительным для германского флота, один тральщик погиб, два получили повреждения и были вынуждены отойти, не выполнив своей задачи.

От ответного огня сильно пострадала «Слава». В неё попало пять снарядов, в результате корабль сильно осел, приняв большое количество забортной воды, и с трудом маневрировал. Были попадания в «Кёниг» и «Кронпринц», на которых возникли пожары. Шедший третьим «Маркграф» попал под торпедную атаку русской подлодки, но удачно сманеврировал. Торпеда прошла мимо, а сама лодка была повреждена ответным огнем и затонула.

Бенке собирался обойти минные поля, чтобы ударить по русским с чистой воды, но в это время поступил приказ от Шмидта приостановить движение и лечь на обратный курс.Причиной отступления послужило сообщение, пришедшее на «Мольтке» от адмирала Сушона.

Пока главные силы армады яростно штурмовали Ирбены, германские корабли у Кассарского плеса были атакованы английскими подлодками. Незаметно миновав редкие корабли охранения, англичане атаковали главные корабли эскадры Сушона.

Их торпедами был потоплен крейсер «Эмден», и серьезно пострадал линкор «Кайзер», который из-за большого поступления воды внутрь, накренился и, в любой момент, мог потерять остойчивость.

Едва Сушон отбился от англичан, и все корабли германского флота собрались в точке рандеву, как на «Мольтке», с интервалом в один час, прибыли две радиограммы из Берлина. Вести были самыми удручающими: в ближайшие часы ожидалось прибытие к Моонзунду двух русских линкоров и двух броненосцев, против которых необходимо было выставить, как минимум три линкора, а так же патрульные крейсера в Северном море сообщили о начале выдвижения английского флота берегам Германии.

Учитывая, что три из десяти линкоров армады нуждались в срочном ремонте в Либаве, а на «Кайзерине» были проблемы с котлами, для устранения которых требовалось время, положение Шмидта было не особенно радужным, несмотря на прорыв германских кораблей в Рижский залив. Проведя час в жарких дискуссиях, штаб эскадры принял решение об отступлении для защиты своих главных баз, поэтому был послан срочный приказ десантному корпусу о начале немедленной эвакуации с Эзеля. С целью прикрытия были оставлены линкоры «Кёниг Альберт» и «Кайзерин» вместе с эскадрой миноносцев, а остальные силы открытого океана срочно покидали пределы русской Балтики.

Утром 17 октября, Слащёву донесли, что противник покинул свои позиции и отходит к северной части Эзеля, оставляя арьергардные заслоны. Дозорные проморгали отход противника, и теперь немцы имели фору в несколько часов. Полковник начал немедленное преследование, но смог потрепать только разрозненные отряды арьергарда стремительно отходящего корпуса. Полковник намеревался настигнуть противника на берегу, но орудия линкоров остановили русскую пехоту.

На десантные корабли, с чисто немецкой точностью и пунктуальностью, были погружены все уцелевшие лошади, орудия и люди, которые высадились здесь пять дней назад. Слащёв со злостью наблюдал в бинокль за уходящими немцами, не в силах что-либо сделать. Слабым утешением полковнику послужил тот факт, что англичане сумели торпедировать один пароход с саксонской пехотой, который быстро затонул.

После завершения операции, Верховный командующий Корнилов лично принял всех уцелевших защитников Цереля, щедро наградив их георгиевскими крестами и выдав денежную компенсацию семьям погибших. Слащёв и Щастный получили по Георгию третей степени и стали самыми популярными людьми в стране, одержавшими столь нужную победу в столь трудном для страны моменте истории.

Англичане незамедлительно приписали победу в этом сражении целиком себе, поскольку на их счету был флагманский «Эмден» и «Кайзер», который по пути в Либаву под угрозой затопления, поспешил выброситься на мель, и на долгое время был полностью исключен из списков германского флота.

Таков был дебют Духонина, как начальника штаба Ставки, после которого Николай Николаевич собирался продолжить свой успех, активно планируя будущую летнюю кампанию. Многие детали предстоящего генерального плана обсуждались между Корниловым и его начштабом по вечерам за чашкой чая. Решающий разговор, который во многом определил главный вектор русской военной политики, состоялся в конце января, нового 1918 года.

За окном штаб-вагона тянула слабая белая поземка, когда два человека расположившись друг против друга, неторопливо пили из стаканов густо заваренный чай с ломтиком лимона, почему именовавшегося в ставке «адвокатом».

— На следующей неделе, Лавр Георгиевич, к нам прибывает военная миссия союзников, для определения совместных действий на это лето, — неторопливо, как бы невзначай, произнес Духонин, помешивая серебряной ложкой в своем стакане горячий чай.-

— Да, я помню об этой встрече, надеюсь, у них к нам за последние недели не возникло новых пожеланий и просьб, — ответил Корнилов, недовольно вспомнив, как его настойчиво обхаживал британский посол, прося письменно подтвердить на намечающейся встрече обязательство России провести будущим летом наступление на германском фронте.

— Нет, новых пожеланий и просьб от господ союзников не поступало, дай бог нам сил разобраться с их прежними просьбами.-

Ухо Верховного правителя моментально уловило весь сарказм сказанной фразы.

— Не любите Вы, Николай Николаевич, наших союзников по оружию, а ведь нам с ними вместе ещё воевать и воевать.-

Духонин отставил в сторону свой стакан и, глядя в глаза Корнилову, произнес:

— Я только всегда, Лавр Георгиевич, свято помню слова покойного государя императора Александра третьего, о том, что у России есть только два союзника: её армия и флот, а все остальные, — это временные попутчики!-

— Полностью и целиком согласен с этим принципом, но всё таки обязательства, взятые нами перед Антантой нужно выполнять. Политика-с.-

Начштаба сделал небольшой глоток «адвоката», оценил его крепость и аромат, а затем неспешно изрек:

— Боюсь, что в нашем нынешнем положении мы мало, чем можем помочь господам союзникам.-

В разговоре двух людей, облеченных высшей властью в стране, возникла интересная пауза. Корнилов с удивлением посмотрел на своего начальника штаба:

— Решительно не понимаю Вас, Николай Николаевич. Уж не сомневаетесь ли Вы, что кайзер фактически проиграл войну, и наша победа над Германией, лишь вопрос времени.

— Ни единой минуты.-

— Тогда может быть, у Вас сомнения в способности нашей армии разгромить всех нынешних врагов?-

— Опять же нет, Лавр Георгиевич. Имей мы к началу войны, всю свою нынешнюю артиллерию, пулемёты, минометы и авиацию, имей мы тогда сегодняшний запас снарядов и патронов, то однозначно закончили бы войну в 1914 году, мощным наступлением на Берлин, до которого было тогда рукой подать.-