Чтение 15–й страницы книги ~Черные сны~

— Че случилось-то?

— Про Повара слышал?

— А!

— Говорят, его работа.

— Тогда пошли, сейчас уроды опять крик до небес подымут.

— Не подымут, — успокоил Шурика парень в новехонькой форме инженера Гарнизона. — Карантин у них со вчерашнего дня.

— Нашим легче.

— Куда пойдем-то? — остановился я, когда мы отошли от толпы зевак. Интересно, где здесь поблизости можно отыскать питейное заведение из тех, что поприличней? На Южный бульвар можно даже не соваться — там все втридорога, не по нашим доходам. Да и дружинников слишком до хрена.

— Ты предложил, ты и решай, — не облегчил мне выбор все еще продолжавший злиться Ермолов.

— Чего такой кислый? — толкнул я его в плечо. — Они тебя там в свою веру обратить пытались, что ли?

— Иди ты в жопу со своими шуточками, — обиделся Шурик. — Чтоб я еще хоть раз помочь согласился…

— Ладно, успокойся уже. Скажи лучше — есть здесь что-нибудь новое поблизости?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — заржал Шурик. — Я даже не помню, когда последний раз в Форте по кабакам ходил!

— И что делать? — завертел я головой по сторонам. Нет, ничего даже отдаленно напоминавшего распивочную здесь так и не появилось, а наугад искать приличный кабак в этом застроенном двух— и трехэтажными домами районе можно и до утра. Нас и так время поджимает — темнеет уже. Разве что у дружинников спросить…

— Пойдем до Красного? — предложил Шурик, вслед за мной пробежавшись взглядом по унылым домам с обвалившейся штукатуркой фасадов. Ладно, хоть окон, досками забитых, почти не видно — все же близость Южного бульвара сказывается и заброшенных зданий здесь куда меньше, чем в других частях Форта. — Сейчас напрямик срежем…

— А там что? — Плутать по дворам как-то особого желания не было.

— До «Кишки» дойдем.

— Ближний свет! — Идея эта меня совсем не воодушевила. — Слушай, на рынке же у Лукова хинкальная была, может, туда завалимся?

— Давай дойдем, — согласился Ермолов. — Потом по бульвару спокойно до пропускного пункта доберусь.

— В часть сегодня собрался? — удивился я, перелезая через высокий завал счищенного с проезжей части снега.

— Ага, — остановился рядом с продуктовым магазинчиком Шурик. — Возьмем на разогрев?

— Почему нет? — не стал отказываться я и начал выгребать из карманов монеты. — Только давай суррогат брать не будем.

— Да перестань ты, — остановил меня Ермолов. — Угощаю.

В магазинчике оказалось весьма тесно — для покупателей оставался доступным только маленький пятачок рядом с дверью и закуток у выходившего на улицу окна. Все остальное помещение было отгорожено прилавком и решеткой, в которую вварили узенькую «форточку» для выдачи продуктов. Но надо признать, внутри было и на редкость чисто: мало того, что пол явно недавно вымыт, так еще застелен листом упаковочного картона. Кроме товаров, выставленных на тянувшихся вдоль стен полках, — в основном разных круп, консервов и прочих предметов первой съестной необходимости, — прилавок и решетка пестрели прилепленными кусочками лейкопластыря ценниками. Под потолком тускло светила, помаргивая из-за перепадов напряжения, сорокаваттная лампочка.

— А есть чем отравиться? — подмигнул Шурик толстой тетке в относительно белом переднике, надетом прямо поверх драпового пальто. — Только чтоб не насовсем.

— Ценники смотрите, — лениво посоветовала ему та и принялась без особого интереса нас разглядывать.

— Так, так… Ага, это за сто грамм… — наклонился к мелко исписанным бумажкам Ермолов, в тусклом свете лампочки пытаясь разобрать выцветшие каракули. — «Пшеничная» нормальная у вас?

— Не хуже, чем у других, — невозмутимо ответила продавщица.

— Тогда давайте ноль-пять, — Ермолов вытащил из кармана червонец.

— «Пшеничной»?

— Ну да.

— Что еще?

— Буханку черного хлеба и грамм триста «Штейнберговской особой».

— Хлеб и колбасу порезать? — продавщица выложила на прилавок ржаную булку.

— А может, вы и водку разольете? — усмехнулся Шурик, оглянувшись на широкий подоконник.

— Десять копеек стаканчик.

— Давайте два.

Ермолов передал мне бутылку водки и остался дожидаться закуски. Я выставил пузырь на подоконник, выкрашенный давно облупившейся белой краской, и посмотрел в забранное решеткой окно. Совсем уже стемнело. Не, поздно по кабакам шляться, сейчас флян раздавим и по норам.

Забравший остатки нашего заказа Шурик выложил кое-как накромсанные хлеб и колбасу на целлофановый пакет и поставил передо мной два пластиковых стаканчика. Я оторвал с горлышка акцизную марку старого образца, свернул пробку и, набулькав грамм по пятьдесят водки, с некоторой долей опаски соорудил себе бутерброд.

— Не пронесет нас с этой колбаски? — уточнил я на всякий случай у Шурика.

— Не, Освальд же фриц, за качеством следит. — Ермолов поднял стаканчик и легонько ткнул им мой. — Будем!

Выпили. На удивление и водка, и колбаса оказались весьма приличного качества. По крайней мере, ни то, ни другое обратно не попросились. Закусив, я сразу же разлил по второй и, дожидаясь, пока Шурик прожует, вновь уставился в окно. На улице закружился легкий снежок, и уже в паре шагов от окна весь мир скрадывала белая пелена ночи. Подлетавшие к окну снежинки мелькали в тусклом свете помаргивавшей лампочки, но вскоре исчезали из виду, медленно падая вниз. Хорошо…

— За тех, кто в сапогах! — поднял новый тост Ермолов.

Второй стакан пошел куда легче, и впервые за последнее время меня начало отпускать здорово давившее на психику напряжение. Все будет хорошо, просто замечательно. Вот стою я сейчас в тепле и сухости, за окном снег падает, водки еще больше чем полбутылки. И компания подходящая — что еще разумному человеку для полного счастья надо? Еще водки? Не проблема — кончится, еще возьмем. Э-э — нет! Куда-то меня не туда размотало. Допьем бутылку — и харэ.

— Знаешь, Скользкий, как отличить правильную водку от неправильной? — тщательно пережевывая бутерброд, спросил Ермолов.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался я и, сняв с головы черную вязаную шапочку, сунул ее себе под мышку в правый рукав фуфайки. — Излагай.

— О! До сих пор лысину полируешь, что ли? — хихикнул Шурик.

— Ты про водку что-то начал, не отвлекайся, — попросил я.

— А, да! Ну в общем, надо чуть-чуть водки подержать во рту — секунд несколько, не больше, — и если не появится желания ее сплюнуть или быстро сглотнуть — водка правильная.

— Удивил, блин, — фыркнул я. — Сам-то понял, что сказал? У тебя когда последний раз водку выплюнуть желание возникало? В школе?

— Не помню, — честно сознался Ермолов. — Но ведь побыстрее проглотить — постоянно тянет!

— Это да, — согласился я. — А это водка какая — правильная или неправильная?

— А ты разлей, сейчас и проверим.

Я разлил. Шурик помянул тех, кого с нами уже нет, так что выпили не чокаясь. Положив на пакет недоеденный бутерброд, я прислонился к стене.

— Ну и как? — спросил меня Шурик, разламывая на две части последний кружок колбасы.

— Что как? — не понял я.

— Водка как?

— Да я просто выпил.

— Аналогично, — икнул Ермолов. — Разливай, что ли.

— Зачем спешить? — притормозил его я: этому-то здоровяку полбутылки, что слону дробина, а мне повременить надо. — У нас гости.

Шурик выглянул в окно, где как раз в этот момент из белой пелены вьюги к крыльцу выбежала запорошенная фигура в форменной тужурке дружинника. Заскочив в магазин, парень с единственным треугольником на петлицах смерил нас с Ермоловым цепким взглядом, кое-как стряхнул с себя снег и кинул на прилавок стопку мятых рублей.

— Две «Золотых».

— Все стоите? — дыхнул на него перегаром Шурик.

— Стоим, — кивнул парень и, рассовав по карманам две бутылки водки, вновь выскочил в ночь.

— Стоят они, — фыркнул ему вслед захмелевший Ермолов. — Ага, а водяру для обтирки взяли.

Вновь распахнулась дверь, и в компании нескольких снежинок в магазин зашел мужик в испачканном машинным маслом ватнике. Работяга, от которого разило какой-то гарью, задерживаться внутри не стал и, купив банку тушенки и булку хлеба, быстренько побежал по своим делам. Впрочем, вслед за ним с разницей в несколько минут за покупками заявились еще два таких же гаврика да непонятно что забывший в этих краях гимназист прикупил на ужин замороженную курицу и пачку макарон.

— На механическом смена кончилась, — объяснила наплыв покупателей в неурочное в общем-то время пересчитывавшая дневную выручку продавщица и, покачав головой выглянувшему из подсобки охраннику, заявила. — Через полчаса закрываемся.

— Хватай стакан, — убрал я пустую бутылку водки на пол, понимая, что пришло время закругляться.

— Хлеб с собой заберем? — выпил водку Ермолов и занюхал горбушкой.

— Оставляй здесь.

— Да вот еще! — возмутился моей расточительности Ермолов. — А накромсайте нам еще двести грамм «Особой» и давайте, пожалуй, чекушку «Пшеничной» в довесок.

— Куда нам? — попытался я без особого, впрочем, рвения остановить приятеля.

— А на посошок? — логично аргументировал свою позицию Шурик, и мы вывалились из магазина с новой дозой отравы.

Вообще я человек неконфликтный. То есть, если кто-то идет навстречу, то мне плечо назад отвести не в лом, чтобы лишний раз не толкаться. Но это когда я трезвый. А тут за спиной рюкзак, да еще ружье на ремне висит…

Так что посторонился я ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы поднимавшийся по ступенькам парень мог повторить мой маневр и спокойно пройти мимо. Только вот парнишка в не по-зимнему куцей куртке и натянутой по глаза вязаной шапчонке хорошим манерам обучен не был и прилично зацепил меня плечом. Да мне-то, собственно,по барабану. Я ж, говорю — человек неконфликтный. Да и добрый чего-то сегодня после водки…

— Эй, ты! — Окрик в спину оказался для меня полной неожиданностью. — Ты че, козел, не видишь, куда прешь, что ли? Глаза разуй!

— Успокойся ты, чего развопился? — остановился спускавшийся следом Ермолов. — Проблемы?

— Че ты протявкал? Помойку завали… — Наглый парнишка толкнул моего приятеля в грудь и тут же схлопотал правой в челюсть.

То ли Шурик его пожалел, то ли из-за выпитого удар получился смазанным, но, вместо того чтобы прилечь отдохнуть, парень, ударившись спиной об дверь магазина, устоял на ногах и выхватил нож. Затягивать драку при таких обстоятельствах было чревато крайне неприятными последствиями, и, взбежав по ступенькам, я с ходу врезал дебоширу в челюсть. Парнишка перекувыркнулся через перила и рухнул в сугроб.

— Эй! Стоять! — совершенно некстати выскочившие из кружившейся по улице вьюги дружинники нацелили на нас автоматы, но, разглядев на полушубке Шурика петлицы, немного успокоились. — Что у вас происходит?

— Да уже ничего. — Ермолов, икнув, поднял со ступенек оброненный мной рюкзак.

— А чего двое на одного?

— Блин, а мне смотреть, что ли, как он на моего друга с пером прыгает? — возмутился я.

— Так, а ты нам что скажешь? — вытащил дружинник из сугроба парнишку, ножа при котором, разумеется, уже не оказалось. — Чего на людей кидаешься?

— Да они деньги у меня хотели отобрать! — с ходу заявил парень, сплюнув кровь из расквашенной губы.

— Вот оно как! — уставился на нас младший сержант, пока его напарник проверял подлинность пломбы на спусковых крючках «Тайги». Хорошо хоть на проволоку внимания не обратил. — Заявление писать будешь?

— Нет, — сразу же замотал головой отряхивавший снег с куртки парнишка. — Я и так опаздываю…

— Вали отсюда, — подтолкнул его в спину, придавая ускорение, младший сержант. — И вас тоже чтоб я здесь больше не видел.

— Уходим уже. — Шурик демонстративно вытащил из кармана бутылку и зашагал от магазина. — Погодка сегодня…

— Да уж, метет. — Рукой прикрывая от ветра лицо, я принял от Ермолова уже откупоренную чекушку. — Стаканчики взял?

— На кой? — вытер губы рукавом полушубка Шурик. — Хлебай.

Я и хлебнул. Какое-то время мы, не торопясь, дрейфовали в сторону Южного бульвара и болтали, вспоминая общих знакомых, но очень скоро водка закончилась. И это, честноговоря, к лучшему — на голодный желудок зацепило весьма прилично. А вот Шурику явно хотелось продолжения банкета. Он отвернулся от ветра, пританцовывая на месте.

— Ты куда сейчас?

— А хрен его знает. — Я попытался собрать мысли в кучу, но особо в этом занятии не преуспел. — В тепло…

Позже мы так и не смогли припомнить, кому принадлежала, как нам тогда показалось, гениальная идея завалиться на хату к Кириллу — двоюродному брату Дениски Селина. Думаю, такой вариант мог принадлежать только мне, но наверняка именно подвыпивший Ермолов уцепился за него руками и ногами. Так что, когда, пробираясь по каким-то заснеженным дворам, я немного очухался, все уже было решено, а в моем рюкзаке даже болталась свежезакупленная закуска.

— Мы где вообще? — помотал я немного прояснившейся на свежем воздухе головой.

— На подходе. — Шурик поежился под порывом пробирающего до костей ветра. — А у Кирилла точно бухло есть?

— Ты у меня об этом спрашиваешь? — удивился я, прислушиваясь к скрипу снега под ногами. Такое чувство, будто позади нас еще кто-то тащится. Или это уже у меня глюки начались?

— Сам же сказал: «У него всегда есть, давай закуски возьмем»? — опешил покачнувшийся Ермолов.

— А! Точно — всегда есть. — Я чуть не навернулся, поскользнувшись на наледи. — Да не боись, у меня же литр спирта в рюкзаке.

— Ну это другое дело! — тут же повеселел Шурик. — Что такое?

— Бьют кого-то, — прислушался я к доносившимся с только что пройденного нами двора крикам и на всякий случай нащупал в кармане рукоять пистолета. Темные, полускрытые снежной пеленой силуэты домов возвышались со всех сторон, и от их мрачного безразличия становилось как-то не по себе. — Пошли быстрее, холодно.

Мы и пошли. И хоть говорят, что пьяному море по колено, до дома, на последнем этаже которого обитал Кирилл, мы еле доползли. Замерзли — как цуцики. Еще и ветер, как назло, встречный, в лицо всю дорогу снегом хлестал. Блин, неужели где-то сейчас тепло? Не верю…

Почти бегом пробежав последние метры до подъезда, мы заскочили внутрь и уже куда медленней потащились на последний этаж. Отправленное в нокаут доброй порцией водки здоровье в этом деле было нам не помощник, так что дотащились мы туда практически на последнем издыхании. Шурик тут же прислонился к стене, я чуть ли не на ощупь отыскал дверь с издевательской надписью «Карлос, который живет на крыше» и забарабанил по железному листу ногой.

— Кто? — некоторое время спустя весьма раздраженно поинтересовались из квартиры.

— Открывай сова, медведь пришел! — перестав пинать ни в чем не повинную дверь, проорал я и встал напротив дверного глазка. — Свои!

Думаю, Кирилл был слишком ошарашен моим внезапным визитом, иначе никогда бы вот так запросто не отпер замки. Потянув на себя дверную ручку, я оттер его плечом в сторону и, не здороваясь, зашел внутрь.

— Привет, Кирюха! Не помешали? — полез к нему обниматься Шурик, но хозяину квартиры вовсе не улыбалось оказаться в объятиях пьяного и запорошенного снегом Ермолова, а потому он быстренько ретировался на кухню.

— Дверь закрыть не забудьте! — уже оттуда крикнул Кирилл, и Ермолов послушно залязгал запорами.

Я кинул порядком осточертевший рюкзак в коридоре, поставил в угол ружье и повесил фуфайку на вбитый в стену крючок.

— Ты это… — пытаясь не шататься, начал раздеваться Шурик. — Разуться не забудь.

— Не забуду. — Я сглотнул подкативший к горлу комок и принялся расшнуровывать ботинки.

— Ты где это чудовище откопал? — игнорируя меня, поинтересовался у Шурика выглянувший с кухни Кирилл.

— Сам откопался. Оно, если ты не в курсе, не тонет. — Ермолов вытащил у меня из рюкзака пакет с провиантом. — Выпить есть чего?

— А вам не хватит? — скептически оглядел нас хозяин квартиры.

— Да мы только начали! — уверенно заявил Шурик, который и сразу-то особо пьяным не был, а за время пути так и вовсе протрезвел.

— Нету у меня ничего, — скрестил руки на груди явно не особо обрадованный нашим визитом Кирилл. — Проходите уже на кухню — чаем напою.

— Какой чай? У нас все есть! — вернулся в прихожую за бутылью со спиртом Шурик. — Слушай, Кирюх, у тебя тара есть спирт разбавить?

— Под раковиной посмотри, — крикнул ему хозяин квартиры и тихонько поинтересовался у меня: — Ты где пропадал, паразит?

— Отдыхал. — Я осторожно помассировал пальцами виски. — Давай завтра, а? На голодный желудок этой гадостью закинулся — мутит меня чего-то.

— Где таблетки лежат, знаешь? Иди угля активированного съешь, — предложил мне Кирилл. — Вы спирт пили, что ли?

— Не, водку. Чуть-чуть.

На кухне Ермолов уже перелил спирт в найденную под раковиной двухлитровую пластиковую бутыль и увлеченно доливал в нее из чайника воду.

— Эй, погоди! — остановил я его, достав начатый блистер с таблетками угля. — Оставь на запить.

— Да и хватит. — Шурик отдал мне чайник и протянул Кириллу бутыль с нагревшимся от смешивания с водой медицинским спиртом. — Один к одному, я думаю?

— Потянет, — выставил на стол три стакана хозяин квартиры и размотал пакет с купленной нами закуской.

— Не, я пас, — сразу предупредил их я и влил в себя разведенный в воде активированный уголь.

— Не понял, че за дела? — оскорбился Шурик. — Мы вдвоем пить будем, что ли? А за встречу?

— Без меня, — отказался я. — Худо мне что-то.

— Ну и иди спи в комнату. — Кирилл налил в два стакана граммов по тридцать спирта. — Без тебя справимся.

— Не увлекайтесь особо, — посоветовал я и на подгибающихся ногах поплелся в комнату. Впотьмах добрался до гостевой кровати и, даже не раздеваясь, бухнулся на продавленный матрац. Натянул одеяло, закрыл глаза, но еще долго не мог уснуть, вслушиваясь в тихий бубнеж распивавших на кухне парней. Появилась даже мысль к ним присоединиться, но, к счастью, уснуть удалось раньше, чем она успела подточить мое непреклонное желание завязать на сегодня с выпивкой. И это просто здорово…

Глава 2

Проснулся я еще до рассвета. Долго не мог вспомнить, где нахожусь и как вообще здесь очутился. Потом эта напасть сгинула, но все же в первые минуты после пробужденияприснившийся под утро кошмар казался куда более реальным, чем окружавшая явь. И это при том, что сон не отложился в памяти совершенно. Просто ощущение безнадеги неведомо как умудрилось пережить пробуждение и здорово действовало на нервы. Потом отпустило.

Ежась от свежего воздуха, я босыми ступнями прошлепал до туалета, облегчился и прямиком отправился на кухню, откуда уже доносился аппетитный аромат и шкворчание готовящегося завтрака. Неужели Кирилл ни свет ни заря встал? Или они еще не ложились?

Верным оказалось предположение первое: сидевший за столом в гордом одиночестве хозяин квартиры с интересом изучал лежавшую перед ним «Тайгу». Отвлекшись на мгновение от ружья, Кирилл поперчил поджаривавшийся в сковороде на буржуйке пяток куриных яиц и отпил из железной кружки кофе:

— Завтракать будешь?

Я прислушался к своим ощущениям.

— Не откажусь.

— Наливай себе и мне заодно освежи. И яичницу тащи.

— Шурик спит? — отпив несладкого кофе, поинтересовался я. — Долго вчера сидели?

— Да прям. Он вчера на первом литре срубился, я его чуть ли не на закорках спать уволок. — Кирилл снял очки, из-за дужек которых его уши казались оттопыренными сильнее, чем обычно, и убрал их в лежащий на подоконнике футляр. — Как ружьишко?

— Не жалуюсь. — Я нацепил на вилку ломтик обжаренной в яйце колбасы. — Только стволы вразнобой бьют. И спуск на нарезном туговат.

— Тут же муфта, чего не отрегулировал?

— Время не было. — В три глотка я допил кофе и поставил грязную кружку в раковину. — Да и руки у меня под это дело не заточены.

— Оставляй, у тебя же все равно пломба левая — пристреляю, — предложил Кирилл. — И со спуском разобраться тоже можно в принципе.

— О чем речь, оставлю, конечно. И патроны тогда выложу, — легко согласился я, прекрасно понимая, что таскаться по Форту с охотничьим ружьем — не самая лучшая затея.И помочь, если что, не поможет, и повышенное внимание дружинников обеспечит. — Кирилл, у тебя изолента есть?

— Сейчас посмотрю. — Хозяин квартиры отправился в кладовку и вскоре крикнул из коридора. — Тебе черную или синюю?