Чтение 9–й страницы книги ~Черные сны~

— Какой! — заржал Шурик. — Горбатого только могила исправит.

— Это точно, — согласился с ним я, пытаясь поудобней устроиться на жесткой лавке. Блин, и чего так мотает-то? Все, что можно, уже отбил, а мы еще и трети пути не проехали.

— До трассы Город — Лудино доедем, дорога лучше станет, — заметив мои мучения, усмехнулся Ермолов.

— Это радует. — Дожевав свои полплитки шоколада, я вытянул ноги и, машинально перебирая бренчавшие в правом кармане монеты, попытался уснуть.

Вот именно что попытался — так сразу хрен уснешь.

Мотор урчит, пацаны над анекдотами ржут, еще и певец во всю силу легких надрывается. Ладно бы он петь умел, так ему по ушам целое стадо медведей в детстве пробежалось. Фальшивит — сил нет. Ну и репертуар, само собой, вполне моменту соответствует:

Не кладите меня в проме-о-орзшую землю,

Подождите весны, закопа-а-а-ете в грязь,

А пока — я прошу,

Вы оставьте мое бездыха-а-анное тело в придорожном снегу,

И на до-о-олгую память пальните в небо пять раз…

Тем не менее, уснул я почти мгновенно. Вот тебе и бодрень…

Глава 4

— Лед! Лед!

— Чего?! — встрепенувшись, мгновенно проснулся я. — Че случилось?

— Пора нам, — подхвативший рюкзак Шурик Ермолов откинул полог и выпрыгнул из кузова.

Ничего понять не могу — где мы, сколько времени… Ясно только, что ночь. На улице темень, ни огонечка кругом, ни звездочки. Пограничники, те в большинстве своем еще дрыхнут, а мы-то чего подорвались?

— Давай, короче, и так из-за нас крюк сделали, — прошипел заглянувший под тент Ермолов и выхватил у меня из рук лыжи. — Шевелись.

Передав ему свой рюкзак и патронташ, я закинул на плечо чехол с ружьем и спрыгнул из машины на снег. «Урал» тут же заурчал мотором и, выпустив из выхлопной трубы струю вонючего дыма, покатил по дороге.

Черт, холодно-то как! Ладно еще на свежем воздухе мозги немного прочистились.

— Где мы вообще? — заозирался я по сторонам, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ориентир. Тщетно — темнотища стоит, будто не только солнце, но и луну со звездами до кучи крокодил проглотил. Такое впечатление, нас посреди чистого поля высадили, а дальше, ребяты, как хочете, так и добирайтесь. И как разобраться, куда идти?

— Вон тот лес видишь? — Шурик закончил прилаживать лыжи на ботинки. — Сразу за ним Граница проходит. До утра в Ледяной избе переждем, а как рассветет, дальше двинем.

Приглядевшись, я действительно различил едва заметную темную полосу недалекого леса. Уже легче — тут всего ничего осталось.

— Давай в темпе, — вновь поторопил меня Шурик, — еще не хватало на рейнджеров нарваться. До Лудина рукой подать.

— Обожди, — остановил его я, закрепляя на валенках ремни лыж, и размеренно задышал, привыкая к накатывающим с севера рассеянным волнам энергии. Блин, как здорово было, когда я их вовсе не замечал! Один геморрой от новых способностей. — Осмотрюсь для начала и двинем.

Свежий воздух окончательно прочистил мозги и выгнал из них ватную хмарь сна, так что у меня хватило ума не переть к лесу наобум, а сперва окинуть окрестности колдовским взором. И, судя по едва различимому зеленоватому свечению снега прямо между нами и лесом, там затаилась какая-то дрянь. Может, колония изморозь-грибов расплодилась, может, снежные черви гнезда устроили.

— Крюк придется делать, — открыв глаза, заявил я доставшему какую-то деревянную шкатулку Ермолову. — Напрямик нельзя, там засада.

— Учтем. — Шурик откинул крышку шкатулки и пристально всмотрелся в хрустальный шар размером с некрупный мандарин. — Да, елки-моталки! Жопий глаз чертов! Ни хрена не видно!

— Это чего еще такое? — Я заглянул ему через плечо и с удивлением увидел, как зеленоватые огоньки в глубине хрустального шара сложились в карту, на которой мигала одинокая алая точка. Мелькавшие по краям карты цифры мне ни о чем не говорили, а вот жирный зеленый крест, помеченный литерами «с» и «Л», не мог быть ничем иным, кроме как селом Лудино. — Спутниковый навигатор, что ли?

— Какой спутниковый?! С дуба рухнул? — потряс хрустальный шар Шурик. — Магический. В Гимназии какая-то умная голова аппарат придумала, а наши подсуетились. Данныедля карты предоставили, маяков понатыкали. Теперь вот пользуемся.

— Сколько стоит? — заинтересовался я.

— Не знаю, это служебный. Блин, только зрение портить, — пожаловался Ермолов. — Ладно, примерно понятно, куда нам теперь двигать. Где, говоришь, опасный участок?

— Пятно метров полтораста в диаметре прямо по курсу. — Я посмотрел на темное небо, затянутое низкими тучами, и невольно поежился: показалось или на самом деле бледно-голубые отблески зарницы на горизонте полыхнули? Не к добру это.

— Ясненько. — Вытащенным из коробки свинцовым стилом Шурик очертил по поверхности хрустального шара неровную окружность, и она засветилась мягким оранжевым сиянием. — Чтоб случайно не влезть.

— Слушай, а засечь нас по этому чуду не смогут? — забеспокоился я, когда Ермолов закрыл коробочку и повесил ее себе на шею.

— Не, она только на прием работает. Да и экранирована. Все, покатились.

— Погоди!

— Чего? — обернулся на меня Ермолов.

— Слышишь? — немного наклонил я голову и оттянул ухо меховой шапки.

— Что еще?

— Вроде волк воет.

— Ну и пусть воет. — И Ермолов побежал к лесу.

Пробираться по занесенному снегом полю, пусть даже и на широких охотничьих лыжах, оказалось удовольствием ниже среднего. Мало того, что пот ручьем льет, так еще и отключиться и тупо переставлять ноги нельзя: вынырнет из сугроба кикимора или ноябрьский пластун и поминай как звали. А еще ведь и внутренним взором надо дорогу проверять, чтобы в гиблое место не забрести. Пусть посреди чистого поля они и нечасто попадаются, но кто знает, какие развалины могло снегом запорошить?

Без происшествий нам повезло пройти примерно три четверти пути, а потом Шурик неожиданно остановился и, взглянув на хрустальный шар, вновь закрыл коробочку.

— Ничего не чувствуешь? — принюхался он.

— Севером пахнет, — сообразил вдруг я, несколько раз глубоко втянув в себя морозный воздух. — Приплыли…

— Да прям уж, — остался совершенно спокойным Ермолов и, ссутулившись, отвернулся от усилившегося ветра. — Думаешь, не успеем до леса дойти?

— Нет, давай окапываться, — помотал головой я, чувствуя, как начинает закладывать уши. — Буря вот-вот накроет.

— Дикая охота. Принесла нелегкая, — всматриваясь в полыхавшие над лесом синеватые отблески разрядов, выругался здоровяк, но висевшую в петле на поясе саперную лопатку доставать не стал.

— Че тупишь? Давай окапываться, занесет же! — дернул его я. — Пока защитным кругом займусь.

— Да не суетись ты! — Ермолов выудил из внутреннего кармана мобильный телефон, вставил аккумулятор и принялся лихорадочно жать кнопки. — Ща все будет.

— Совсем, что ли, сбрендил?! — перекрывая свист ветра, который нес острые как стекло крупинки снега, заорал я. — На небо звонить собрался?! Спасите наши души?!

— Все, поехали, — убрав телефон в карман, подышал на застывшие на морозе пальцы Шурик. — Шевелись, говорю, заряда надолго не хватит, надо успеть до леса добраться.

— Ты чего сделал-то? — поинтересовался я. Ничего не понимаю: такое впечатление, мы в самой середине урагана оказались. Вокруг ветер так и ревет, а у нас тишина такая стоит, что слышно, как снег под лыжами скрипит.

— Это не телефон, а чарофон. Я «Сердце бури» активировал, — тяжело дыша, отозвался Шурик. Он обеспокоенно вжал в голову в плечи из-за сверкнувшего поблизости ярко-синего разряда молнии. — Вообще в него десятка полтора-два разных заклинаний зашито. Аккумулятор, правда, хрустальный, карат на тридцать всего. Надолго не хватает.

— Где надыбал? — Я чуть не свернул в сторону от несшейся навстречу стены снега. В лазурных отблесках близких молний вихри вьюги на какие-то доли мгновенья принимали облик летевших над землей адских созданий, и пространство вокруг нас буквально трещало от переполнявшей его магической энергии. Аж мурашки по коже — первый раз колдовской шторм с такого расстояния наблюдаю.

— А с твоих денег и купил. — Шурик едва удержался, чтобы не выпустить очередь в оседлавшее крылатого коня трехрогое чудовище, но то просто разлетелось на облако исчезнувших во тьме снежинок. — Добавить, правда, пришлось…

— Кто их клепает-то? — тяжело оперся я на лыжные палки, когда мы наконец добежали до деревьев и напор магической вьюги немного стих.

— Без понятия. Торгаши не сознаются. — Ермолов проверил чарофон, потом хрустальный шар навигатора и повернулся ко мне. — Позырь, чисто впереди, нет?

— Издеваешься? — возмутился я. — Да сейчас колдовским зрением смотреть все равно, что на фейерверк в прибор ночного видения любоваться. Ослепну на хрен.

— Ладно, так пойдем, не впервой, — махнул рукой Шурик и, стряхнув рукой набившийся между воротником и шарфом снег, начал медленно пробираться меж деревьев. — Прикрывай.

— Обязательно, — хмыкнул я и покатил следом.

— Стой! — почти сразу замер здоровяк и принялся забирать влево. — На ежовник не напорись, вон лиана протянулась.

— Вижу, — отозвался я и неожиданно заметил, как отблеск лазурной молнии тоненькой нитью умчался в глубь леса. — Замри!

— Чего? — моментально остановившись, тихонько спросил Ермолов, даже не повернув в мою сторону головы.

— На девять часов гнездо паука-полуночника. Нижние паутины прямо перед тобой тянутся.

— Понял. Медленно отходим.

— Может, пальнем?

— На фига? Патроны не казенные. Давай обходить.

Осторожно поднырнув под почти прозрачную нить, которая вполне могла рассечь неосторожного человека надвое, мы выбрались к густому ельнику и поспешили прочь от опасного места. Нам удалось прилично углубиться по полузанесенной снегом охотничьей лыжне в лес, когда заслышавший пронзительное пиликанье Шурик сунул руку в карманполушубка.

— Блин, заряд садится! — выругался он, уставившись на потускневший экран. — Сейчас вырубится. Придется запасной аккумулятор ставить.

— Стесняюсь спросить, заклинание сразу исчезнет или какое-то время еще продержится? — забеспокоился я.

— Сразу. — Ермолов достал запасной аккумулятор и несколько раз дыхнул на золотые клеммы. — Да ладно, буря уже дальше ушла.

— Какой ты умный, — съязвил я, настороженно поглядывая на иглы ближайших елок, кончики которых нет-нет, да и искрились призрачными голубоватыми блестками. — Здесь энергии сейчас разлито — жуть. Из-за разницы потенциалов по разряду точно схлопочем.

— И что делать? — с опаской поглядел на мигающий экран чарофона Шурик.

— Стой на месте, — подойдя к нему вплотную, я попытался на манер Хозяина скрутить и вывернуть наизнанку пространство. Голова закружилась, в крови забурлила магическая энергия, но когда отключился чарофон, у меня лишь кольнуло сердце, да на плечи словно опустили пару мешков с цементом. От непривычной нагрузки перед глазами все расплывалось и казалось немного искаженным, а цвета и вовсе пропали, оставив лишь различные оттенки тьмы. Ничего — главное, мы из магического поля вывалились.

— Ты чего? — глянул мне в глаза Ермолов. — Плохо, что ли?

— Да уж хорошего мало, — широко открывая рот, глотнул я воздуха и начал медленно распутывать накрученный вокруг нас клубок магических полей. Осторожно дергая за кончики силовых линий, я далеко не с первой попытки смог ослабить защиту именно в той степени, в которой это было необходимо. Все, дальше сама развеиваться будет.

— Слушай, а чего темно-то так? — удивленно закрутил головой по сторонам Шурик.

— Не дергайся ты! — шикнул на него я, проверяя проделанную работу. Да нет, все в порядке — потенциалы должны к утру выровняться. — Далеко еще до избушки? А то как бы тебе меня на закорках волочь не пришлось.

— Не, ты давай держись, — принял мои слова близко к сердцу Шурик. — Тут совсем ничего осталось. Думаю, и версты не будет.

Так оно и оказалось. Вот только когда мы наконец добрались до поляны с Ледяной избушкой, меня уже шатало от усталости, а онемевшая по локоть правая рука горела огнем. Еще и голова словно чугунная. Да и зрение толком не восстановилось — не вижу ни хрена. Нет, если к чему-нибудь конкретному присмотрюсь — все нормально, а стоит немного расслабиться, окружающие предметы моментально в серые пятна расплываются.

— Погодь, — остановился Шурик и внимательно осмотрел дом, который с моего последнего сюда визита ни капельки не изменился. Даже на закрывающей одно из окон доске пулевые отверстия виднеются. — Есть там кто-то.

— Ага, дымом тянет, — принюхался я.

— И дымом тоже. — Ермолов сбросил рюкзаки на снег, снял лыжи и перехватил АКМ. — Иди к дому, я прикрою.

Воткнув лыжные палки в снег, я освободил валенки от лыжных креплений и, проверив «Тайгу», начал осторожно подбираться к избе. И не абы как, а стараясь держаться подальше от двери и окон.

Черт, чего ж так снег громко скрипит! Как бы мне таким макаром всех не перебудить. Одна надежда — случайные люди сюда не забредают, а с неслучайными нам делить нечего. Только бы от неожиданности друг друга не перестрелять.

Добравшись до бревенчатой стены, я перевел дух и начал по часовой стрелке обходить избушку. Доберусь до двери, а там уже…

— Ружье брось, — посоветовал мне раздавшийся за спиной спокойный голос уверенного в себе человека.

Немного поколебавшись, больше для того, чтобы дать время оценить ситуацию Ермолову, я медленно развел руки в стороны, но «Тайгу» все же кидать в снег не стал.

— Не дури, Слава, убери волыну, — не менее спокойно заявил Ермолов. — Или не признал?

Я медленно обернулся и посмотрел на уже перекинувшего через плечо ремень ППШ Славу Зверева — скупщика из Лудина, через которого в свое время мы сбывали большую часть найденных на Севере вещиц. Да уж, хорошее было времечко…

— Теперь признал, — буркнул Слава и кивнул на дверь избы. — Пошли, что ли?

— Один? — поинтересовался, прежде чем переступить порог, Ермолов.

— Один. — Пропустив нас вперед, Слава плотно притворил дверь. — Располагайтесь.

— Ого! Да тут и ужин готов! Это мы удачно зашли, — обрадовался Шурик, в неровном свете свечи углядевший замоченную в котелке картошку.

— Тебе лишь бы пожрать, — хмыкнул явно не шибко обрадованный нашим появлением Слава.

— Можно подумать, ты у нас святым духом питаешься, — фыркнул в ответ Шурик и, встретившись со мной взглядом, глазами указал на потолок.

Я на мгновение сосредоточился и отрицательно покачал головой. Нет на чердаке никого. И под полом только мыши притаились. У меня сейчас способности на подъеме, схоронившихся людей сразу бы учуял.

— Шур, ты… — сняв шапку-ушанку, собрался было напомнить я про оставшиеся в лесу рюкзаки, но понявший меня с полуслова Ермолов лишь отрицательно помотал головой. Подхватив котелок с картошкой, он вышел на крыльцо и выплеснул зеленоватую воду в снег.

— Самосад? — вернувшись в избу, зачем-то решил уточнить очевидную вещь Шурик.

— Не видишь, что ли? — Слава уселся рядом с открытой печкой и подбросил в огонь полено. — А вы так налегке и пришли?

— А чего еще надо? Мы ребята на подъем вообще легкие, — расстегнув фуфайку, опустился на пол я. В голове сразу же зашумела кровь, стены и потолок заходили ходуном, но все это было ерундой по сравнению с дергавшей правую руку болью.

— Если ты о нашем посильном вкладе в ужин, то не беспокойся, — вновь заскочил в избу успевший сбегать за моим рюкзаком Ермолов. — У нас тоже кое-что из съестного имеется.

— Да не, я так — удивляюсь, — даже не улыбнулся Зверев, набиравший в котелок подтаявшего снега из стоявшего у печи ведра. — Картошки на всех хватит.

— Ладно ты, брось. — Ермолов бесцеремонно расстегнул мой рюкзак и вытащил плитку шоколада. — Будешь?

— Только зубы портить, — скривился Слава, который сладкого на дух не переносил.

— А у нас еще спирт есть! — прочитав наклейку на литровой бутыли, обрадовался Ермолов. — Медицинский!

— Рад за вас. А мне выходить скоро, — вновь отказался Зверев, поставив котелок с картошкой на печь. — И вообще — это не ужин, а завтрак. Светает уже.

— Чего ты такой ватный? — прицепился к нему Шурик. — Выпили бы, выйдешь на пару часов позже.

— Не, у меня дела.

— Деловой. — Ермолов с недовольной гримасой убрал бутыль со спиртом обратно в рюкзак. — Какие в это время дела могут быть?

— Нормальные дела, других не ведем, — пожал плечами Слава и почесал кончик длинного носа.

— Как с горожанами живется? — прищурившись, посмотрел я на нашего бывшего партнера. Тот лишь скривился, достал платок и вытер вспотевшее лицо. Постарел он чего-то,да и похудел сильно. И лысина почти на всю макушку. А ведь если и постарше нас с Шуриком будет, то на пару годков, не больше.

— Да нормально живется, не жалуюсь, — соизволил наконец ответить Слава, помешивая деревянной ложкой начавшую закипать воду. — У кого руки не под поц заточены, тот при любой власти не пропадет.

— Золотые слова! — поддакнул без спроса распаковавший шоколадку Шурик. — А чего дома не сидится?

Устроившись поудобней, я зажмурился, но перед глазами тут же поплыли разноцветные круги. Обреченно вздохнув, сгреб в пригоршню оттягивавшие карман фуфайки монеты и начал одну за другой пропускать их меж пальцев. Как ни странно, в очередной раз полегчало.

— Говорю: дела, — не пожелал откровенничать Зверев. — Сами-то какими судьбами? Давно же на Север не мотались?

— Нас со Скользким на кордон к вам перевели, — не моргнув глазом соврал Шурик, — вот и решили, пользуясь случаем, одну захоронку проверить, до которой все руки не доходили.

— Ясно, — сделал вид, что поверил, а может, и в самом деле поверил Слава. — Все, готово вроде.

Наскоро перекусив разварившейся картошкой, после которой во рту остался какой-то неприятный привкус, мы еще немного поболтали ни о чем, но Слава почти сразу же отправился по своим пресловутым «делам».

— Мутный он какой-то стал, — широко зевнул Ермолов.

— Есть такое, — согласился я. — Ты давай спи, я покараулю, да через пару часов уже и выходить можно будет.

— А ты как?

— Пока не хочу. — Усевшись на пол, я оперся спиной о стену.

— Везет, — еще раз зевнул Шурик. — Ты хоть в машине подремал, а я с парнями языками зацепился, так и не поспал.

— Шел бы ты, бедолага, рюкзак забрал.

— Да ну, ничего с ним не случится, — не воодушевился моим предложением Ермолов.

— Спи тогда, пока возможность есть, — разрешил я и, задув стоящую на рассохшемся буфете свечу, потер подушечкой большого пальца первую попавшуюся монету.

Десятирублевка с Гагариным. Рубль с вмятиной по центру. Погнутые десять копеек. Пять рублей с посеченным гуртом. Старая двухрублевая монета. Еще одна двухрублевка на сей раз со стершимся рифлением гурта. Сильно поцарапанный рубль…

— Лед, — некстати отвлек меня Шурик.

— Чего?

— Пока по лесу шли, не показалось, что кто-то следил за нами?

— Нет.

— Точно? Я, когда на крыльцо выходил, мне снова чужой взгляд почудился.

— Гонишь.

— Иди ты знаешь куда? — обиделся Шурик и отвернулся к стене.

Я вновь занялся монетами, но слова Ермолова никак не шли из головы: может, у меня чутье на такие дела притупилось? Действительно пару раз краем глаза замечал размытое движение, но думал, показалось. Запросто мог ветер снег с веток стряхнуть. Такой ерундой можно себе голову даже не забивать.

…Новенькая пятирублевка. Травленная кислотой пятидесятикопеечная монетка…

— Лед, ты спишь, что ли? — приподнялся на локте часа через полтора проснувшийся из-за пиликанья чарофона Шурик.

— Нет, — односложно отозвался я.

— Прикинь, этот аппарат говорит, что магическая буря кончилась!

— Давай тогда собираться, — с тихим вздохом поднялся с пола я. — Скоро светать начнет.

— Ладно, пошли. — Заспанный Шурик допил набранную в трехлитровую стеклянную банку воду и поставил ее обратно в буфет. — Может, перекусим?

— На ходу.

— Слушай, ты чего недовольный такой? — внимательно посмотрел на меня здоровяк.

— Чувствую себя чего-то хреново, — сознался я.