Чтение 27–й страницы книги ~Черные сны~

— А то! — поздоровался я с неохотно стянувшим с руки меховушку парнем. Напалм во двор проходить не стал и оперся плечом о доски забора, на протянутых вдоль которого бельевых веревках висели покрытые инеем рубахи.

— Ну? — неприветливо поторопил меня Трофим. Кир, тот и вовсе молча зашел в дом и плотно прикрыл за собой дверь. Точно — не вовремя.

— «Супермагистр» нужен, — в лоб заявил я.

— Мы тут при чем? — лениво зевнул Трофим. Слишком наигранно, на мой взгляд.

— У вас, говорят, есть, — спокойно продолжил я.

— Кто говорит? — спокойно выдержал мой взгляд парень.

— Люди говорят, люди. — Да нам много не надо — одной дозы хватит.

— Какие люди, какой магистр?! — словно опомнившись, повысил голос Трофим. — Лед, ты чего несешь? Мы честные жулики, с дурью не работаем!

— Хорош, а? — поморщился я, краем глаза наблюдая за колыхнувшейся занавеской окна. — Башляем наличными, сколько скажите, столько и отслюнявим. Вам что, лавэ лишними будут?

— Блин, Лед, ты слушаешь меня — нет? — немного подался назад парень. — Я тебе русским языком говорю — мы дурью не занимаемся. Иди к тому, кто тебе наколку на нас дал, и плюнь в лицо.

— Трофим, не надо меня лечить, — начал понемногу заводиться я. — Ты меня первый день знаешь?

— Маладой чалавек… — Скрипнула дверь, и во двор вышел мужичонка в вытянутом на коленях и локтях спортивном костюме и домашних тапочках. Странный такой мужичонка— лет под сорок, но жилистый и без капли жира, даже намека на животик нет. Лицо острое, щеки впалые, взгляд волчий. Все кисти в воровских татуировках. Блатной? — Я вас папрашу не атнимать наше время…

— Никто ничего не отнимает, — спокойно ответил я, начиная жалеть об отданном Напалму «Вереске». Пистолет в кобуре под фуфайкой и свитером — быстро не достать. Хотя оно и к лучшему. — Мы предлагаем взаимовыгодную операцию.

— А не нада ничего предлагать, у нас все есть, — потер украшенные наколками костяшки правой руки блатной. — Трофим, иди в дом.

— Ну раз все есть, — усмехнулся я, — тогда и в самом деле не надо.

Ничего, земля круглая, сочтемся. А сейчас отношения выяснять ни к чему. Если уж Напалму так этот супермагистр попробовать загорелось, можно у Гамлета поспрашивать. Еще и дешевле выйдет, поди.

— Не выгорело? — передавая мне пистолет-пулемет, уточнил пиромант.

— Не-а.

— А чего он так долго сопли жевал? Сразу бы сказал, что нету.

— Да я б его развел. — Мне пришло в голову, что Трофим заскочил в дом чуть ли не раньше, чем об этом распорядился блатной. Что это еще за хрен с горы, хотелось бы знать?

— По шашлыку? — предложил погрустневший пиромант.

— Пошли, — согласился я. — Вечером попробую парней знакомых найти, может, они достать смогут.

— Хорошо бы, — поежился Напалм и, задрав голову, посмотрел на свинцовые облака.

Да уж, картинка безрадостная. С затянутого тучами неба потихоньку посыпался снег, заметно похолодало. Погода ни к черту. Сейчас бы домой да по соточке. Или просто спать завалиться…

Впрочем, продолжавшим нести дежурство на перекрестке Красного проспекта и Южного бульвара дружинникам приходилось еще хуже, чем нам. Мы-то хоть в любой момент убраться с улицы можем, а им тут куковать, пока смена не кончится. Да и после не факт, что отпустят, — комендантский час, все дела…

Не обратив внимания на уныло посмотревшего нам вслед водителя «газели», который вяло выковыривал одноразовой вилкой из пластиковой коробки лапшу быстрого приготовления, мы миновали перекресток и направились к видневшемуся неподалеку Пентагону — перестроенной Братством в крепость девятиэтажке. Шашлыков мне сейчас особо не хотелось, но на рынке и другой снедью разжиться можно. Там закусочных не одна и не две.

— Пошли быстрее, — поторопил я расстроенного пироманта. — Сейчас сам себя переваривать начну.

— Иду я, иду, — догнал меня Напалм, но тут наше продвижение к заветной цели подошло к концу — бульвар был полностью перегорожен повозками. Сновавшие вокруг дружинники основательно обшаривали выстроенных у стены жилого дома китайцев. Одних после обыска отпускали восвояси, других загоняли на отгороженное высоким сетчатым забором футбольное поле. В районе бывшего колхозного рынка слышались выстрелы, а медленно проехавший конный патруль Братства усиленно делал вид, что ничего из ряда вон не происходит. Подумаешь, Дружина окрестности Пентагона зачищает — делов-то. Желтомазых же хватают, не братьев. Значит, заранее операция согласована.

— И че делать будем? — не доходя до повозок, остановился я. — Я сейчас от голода сдохну.

— Пошли отсюда! — потянул меня за рукав Напалм и не солоно хлебавши мы потащились обратно к перекрестку.

— Накушались, блин, от пуза, — зло пробурчал я и, повернув на Красный, постучал костяшками пальцев в окно «газели».

— Чего вам? — опустив стекло, вытер лоснившиеся жиром губы доедавший лапшу водитель.

— Где брал? — ткнул я в пластиковую бадью.

— А! Тут, как к центру пойдете, во дворах магазинчик будет. Прямо в соседнем от дороги доме, — объяснил дружинник.

— Понятно, — кивнул я. Думаю, знаю, о каком магазине речь идет. — Они кипятком зальют?

— Конечно!

— Спасибо! — поблагодарил я водителя и зашагал по направлению к центру.

— Лед, — чуть не растянувшись на раскатанной дороге, нагнал меня Напалм. — Ты эту отраву есть собираешься?

— Слушай, я жрать хочу, как сволочь! — вспылил я. — Нормальных забегаловок здесь поблизости нет. Какие варианты?

— Пойдем до «Тополей», — предложил пиромант.

— Не дойду, — отрезал я, сворачивая на уходящую во дворы тропинку.

Полуподвальное помещение небольшого магазинчика — того самого, где этим летом на моих глазах схватились китайцы и цеховики, — было почти наполовину забито коробками с едой быстрого приготовления. Обрадовавшаяся редким сегодня покупателям продавщица тут же залила кипятком одну из порций. Рассчитавшись, я отошел в угол и принялся одноразовой вилкой запихивать в рот заправленную чем-то острым лапшу. Гадость, конечно, но кому сейчас легко.

— Испортишь желудок, — пробурчал Напалм, но не выдержал и последовал моему примеру. Умял свою порцию он, надо сказать, даже раньше меня.

Доев лапшу, я немного постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, и заказал чай. Нормального черного не оказалось, пришлось давиться зеленым. Еще и Напалму приспичило быстрее куда-то бежать. Куда торопиться-то? В тепле, сухости… Нет же — дергает и дергает. Не хочешь чаю — другим не мешай.

— Ну вот другое дело, — выйдя из магазина, икнул я и настороженно обернулся — никого. Должно быть, показалось, будто спину чужой взгляд уколол. Бывает.

— Ну нах, у меня изжога теперь, — сморщился недовольный Напалм. — Ты как хочешь, а я сейчас пойду нормально пообедаю.

— Куда?

— В «Ширли-Муры». Или «Шуры-Мырли»? Туда, в общем. Пойдешь?

— Ты там был уже? — Я внимательно оглядел Красный проспект. Уродов разогнали, но падавший с неба снежок еще не успел замести пятнавшие дорогу потеки крови, а у противоположной обочины рядом с открытым колодцем теплотрассы передавали по кругу сигарету четверо дружинников.

— Нет, они только открылись. — Пиромант поправил бинт на запястье и по-своему обыкновению выдал: — «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве».

— Ты это про себя, что ли? — улыбнулся я.

— Про уродов, — пояснил Напалм. — Вдарили им, видать, будь здоров.

— Ну так неча дорожному движению мешать, а то устроили тут, — зевнул я и надолго замолчал. Накатила сытая вялость, трепаться языком и глотать морозный воздух было совершенно неохота, еще и погода шептала: «Налей и выпей». Сейчас бы спать завалиться! Или сначала выпить, а потом уже спать. Лучше, пожалуй, стресс снять и рюмашку дернуть, а затем сразу баиньки. Или не лучше?…

— Так ты пойдешь? — остановился на повороте к «Тополям» Напалм.

— Мне в общагу закинуть надо, — похлопал я по болтавшемуся на ремне «Вереску».

— Подходи тогда, я тебя там ждать буду. — И пиромант поплелся по проспекту.

— Договорились, — буркнул я ему в спину и свернул к «Тополям». Мог бы и со мной сходить, вообще-то. Изжога у него, видите ли. От изжоги еще никто не умирал.

На стоявшие перед подъездом общаги машины и суетившихся между ними дружинников внимания я не обратил. Не до того было — мне б в кабак побыстрее, а тут все подходы перегородили! Молча сунул заступившему дорогу младшему сержанту служебную бляху и спокойно зашел внутрь. Сразу возле двери суетились со сварочным аппаратом двое рабочих, у каморки администратора толпились дружинники не самых малых чинов, и глаза зарябило от темно-красных квадратов. Не иначе с ревизией понаехали.

Едва не столкнувшись со сбегавшим по лестнице рядовым, я преспокойно прошел мимо куривших на пролете между вторым и третьим этажом людей и ошеломленно замер: дверь моей квартиры была распахнута настежь. И мало того — именно перед ней на лестничной площадке шли непонятные разбирательства.

В один момент взлетев по лестнице, я обнаружил, что отношения промеж собой выясняют дружинники, да еще какого-то парня со скованными за спиной наручниками руками развернули лицом к электрическому щитку.

— Эй, ты куда? — попытался остановить меня насторожившийся лейтенант, но я проскользнул мимо и заскочил в дверь. — Куда?!!

— Живу я здесь, — враз осипнув, ответил я, разглядывая устроенный в мое отсутствие разгром.

Дверь в комнату, которую занимала Катя с мужем, оказалась выломана, перед ней в коридоре лицом вниз валялся с воткнутым меж лопаток по самую рукоять кухонным ножом парень в мохнатой шубе. Все раскидано, вешалка сорвана со стены, линолеум залит кровью. Да что здесь стряслось?

Катя?!!

Проскочив в ее комнату мимо удивленно уставившегося на меня мужика в белом халате, я сразу уткнулся взглядом в завалившегося на диван Виктора. Футболка его почернела от еще не успевшей засохнуть крови, остекленевшие глаза были широко раскрыты.

— Вы там совсем офонарели, что ли?!! — благим матом завопил мужик в белом халате. — Ну-ка быстро убрали его отсюда!

Но я его уже не слушал: в противоположном углу комнаты на полу лежала Катя. Несколько пулевых отметин дьявольскими цветами расползлись по ее кофте, кулаки крепко сжаты, глубоко вонзившиеся в ладони ногти мертвенно-белого цвета. Стены и линолеум рядом с телом девушки покрывал толстый слой изморози.

Нет!!!

Я рванулся вперед, но меня уже ухватили заскочившие следом дружинники. Скрутили, сняли с плеча «Вереск», вытащили из кобуры «Гюрзу» и поволокли на кухню. Да я и не сопротивлялся. Будто валенком по голове ударенный. Раз — и где-то глубоко внутри порвалась тоненькая струнка, а оставшиеся — немного их осталось целых, совсем немного, — звенят и вибрируют, пытаясь удержать висящую над пропастью душу. Только стоит ли?

Перекрученное, промороженное насквозь и впаянное в стену тело особого интереса у меня уже не вызвало. Ну висит распятым глубоко вдавленный в ставший на миг мягким,словно пластилин, бетон человек и пусть себе висит. Мертвый и ладно. Попади он мне живым, так легко бы не отделался. И только когда меня уже проволокли по коридору накухню, я вдруг понял, что искривленное жуткой судорогой лицо знакомо. Да это же Рипус!

Вновь заворочалась где-то глубоко злоба, но окутавший плотным одеялом шок не дал ей набрать силу. Тут меня усадили за стол, сунули в руку кружку с водой, и стало вовсе не до того.

— Кто такой? — оторвался от листа бумаги с планом квартиры молодой капитан.

— Постоялец местный, — охлопавший мои карманы дружинник выложил на стол служебный жетон и неожиданно сморщился. — Контрразведка…

— Кто это такие? — кивнув в сторону комнаты, спросил у меня капитан.

— Вы про кого? — выхлебав воду, я немного успокоился и попытался собраться с мыслями. — Если про потерпевших, то это мои знакомые. А если про нападавших, то я их не знаю.

— Шпана с Лукова, — подсказал капитану стоявший в дверях старший лейтенант и поправил свисавший с плеча на длинном ремне пистолет-пулемет забугорного производства. — В общем, так: в дом забрались через одно из окон на первом этаже — сигнализация еще не смонтирована, охрана зевнула. Дверь открыл парень, тут же получил ножом в живот и побежал в комнату. Его нагнали, завалили на диван и пырнули еще несколько раз. Дальше немного непонятно — снимем отпечатки пальцев, точно знать будем — но, скорее всего, девушка каким-то образом выхватила нож и воткнула его в спину нападавшему…

— И пробила толстую шубу? — удивился делавший на листе пометки капитан.

— Выходит так, — немного растерянно подтвердил старший лейтенант и продолжил: — Тот, который сейчас в стене, запаниковал и выстрелил в нее. Там на полу остались капли крови. Поймав «Молот ведьм», он выбыл из игры, но последний доделал работу.

— И угодил в руки этим костоломам, — закончил за него рассказ капитан.

— Прям уж костоломам, — обиделся стоявший у раковины старшина. — Ну погорячились ребята, дали лишний раз в челюсть… С кем не бывает?

— Допрашивать его как теперь будем? — кинул карандаш на стол капитан. — Когда еще лекари в порядок приведут! Ладно, Антон, сними показания и поехали.

— Какие еще показания? — постучал я пальцем по лежавшей передо мной бляхе. — Только в присутствии руководства.

— Их сегодня хрен поймаешь, — посмотрел на капитана названный Антоном старлей. — Завтра?

— Завтра. Только сейчас покажи всем того, в коридоре. Может, видел кто с кем из наших. Без крысы не обошлось, — распорядился дружинник. — Да, личности убитых установлены?

— Установлены. — Антон указал мне на выход. — Ты скажи: кого убить хотели — их или тебя?

— Спроси чего полегче, — буркнул я, выходя в подъезд.

— Поверните его, — распорядился старлей, и я, не теряя времени, со всего размаху впечатал едва стоявшему на ногах Трофиму носок ботинка в низ живота.

Понятно, что меня тут же скрутили, но, повиснув на плече Антона, я перехватил ремень его пистолета-пулемета и очередью в три патрона отправил Трофима в ад.

В голове словно ударил колокол, ноги подкосились, и грязный пол подъезда медленно-медленно поплыл навстречу. Сознания я не потерял и даже успел выставить руки, но на этом все и закончилось. Будто ставшее ватным тело наотрез отказывалось повиноваться командам мозга, да и крики столпившихся вокруг дружинников доносились словносквозь толщу воды.

— В подвал его тащите, — наконец распорядился прибежавший из квартиры капитан и меня поволокли вниз, — в карцер.

И все это время: пока тащили до первого этажа, отпирали дверь в подвал, спускали по шаткой, сваренной из железных прутьев лестнице и волокли в тесную клетушку размером никак не больше, чем два на два метра, — я оставался в сознании. А обмякшие руки и ноги стали слушаться, только когда громыхнула железная дверь и раздался лязг несмазанного замка.

Кое-как поднявшись с лавки, я подошел к двери, в которую был вставлен небольшой квадрат толстого оргстекла с просверленными дырками. Где-то в коридоре горела лампочка и от ее проникавшего через мутное стекло тусклого света по углам камеры копошились густые тени. Черные тени, танцующие странные танцы. Порождения греховной связи света и тьмы, бессмертные и существующие лишь миг одновременно.

Внезапно я заметил, как сгустки сумрака постепенно начинают окружать меня со всех сторон, пытаясь отрезать от окошечка в железной двери — единственного в камере источника света. Обретшие очертания человеческих тел тени, затрепетав, оторвались от стен и начали медленно приближаться. Их более не прозрачные силуэты разом вобрали в себя последние крохи света и наполнили камеру могильным холодом. Черные руки потянулись со всех сторон, и я завертелся на месте, но сейчас бежать было некуда.

Словно души проклятых и неупокоенных грешников, тени попытались окутать меня тьмой, но тут серебряная цепочка обожгла шею, и я поспешил выпростать ее поверх фуфайки. И даже одного вида подаренного Домиником светильника оказалось достаточно, чтобы тени вновь стали безобидными темными пятнами на бетонных стенах.

Или все дело в крестике?

Да какая, собственно, теперь разница?

Главное, чтобы они не вернулись…

Глава 5

Три шага — поворот. Два шага — поворот. Три шага — поворот. Два шага…

И так весь остаток вечера. А после — всю ночь. Не остановился ни на минуту. Ни на мгновение не закрыл глаза. Остановлюсь — засну. Закрою глаза — вновь сползут черными тварями со стен тени. Нельзя.

Фуфайка и свитер давно сброшены на лавку, но по спине льет пот — запарился. И хоть шок уже отпустил, мысли, как загнанные лошади, крутятся вокруг одного и того же момента. За что? За что? За что?!!

Нет, меня сюда, понятно, из-за чего закрыли, ерунда это. Раскаленной струной душу резал совсем другой вопрос: кому и зачем понадобилось убивать Катю? Связано ли это стайной производства супермагистра? Или всему причиной мои расспросы?

Ведь, если разобраться, жулики должны были броситься к «Тополям» сразу же после нашего ухода. И не заверни мы с Напалмом поесть лапши, кто знает, как бы все обернулось?

И вообще, кого требовалось устранить: меня или Катю с мужем? Ясно, что без крысы не обошлось: убийцы прекрасно знали, где мы живем и как можно проникнуть в общежитие, не потревожив охрану. Но предателем пусть СВБ занимается, мне бы, главное, до встреченного в Лукове блатного первым добраться. Чую — без него в этом деле не обошлось.И если сам по уши не заляпан, то точно знать должен, кто за всем этим стоит.

Ничего, никуда он от меня не денется. Зря, что ли, Трофима на тот свет отправил?

Только б выбраться отсюда, только б выбраться…

Но и это не проблема — лишь бы до утра дотерпеть. Там, думаю, Гриша с Ильей быстро шороху наведут. Очень они в моих услугах нуждаются. Вытащат.

Так что еще несколько десятков тысяч шагов — и золотой ключик мой, а уж тогда…

Здравая мысль, что лучше успокоиться и не лезть в это дело — все равно изменить ничего уже нельзя, — смыл шквал захлестнувших эмоций.

Твари! Какие твари! Ненавижу!

Вот только причина бушевавшей во мне злости до конца оставалась неясна. Месть за Катю? Само собой! Но не во вред же себе! Или — любой ценой? Да, любой… И не в разбитомсердце дело — как ни крути, наши чувства не только успели умереть, но и порасти травой. Просто некоторые вещи никогда не сойдут на нет и не сгинут без следа в сумраке забытых воспоминаний.

И пусть любовью здесь и не пахнет, но когда-то девушка была частью моей жизни. Жизни, когда я был куда более прямой и честный. Отчасти наивный и местами глупый, зато точно не такой циничный. И Катя навсегда останется в моих воспоминаниях о времени, когда можно было просто радоваться каждому новому дню. Просто — без задней мысли —улыбаться. Просто…

А со смертью девушки словно умерла частица души. Навсегда кануло во тьму то, что помнила обо мне только она. Слова, поступки, желания… В прах развеялись раскиданныепо памяти, забытые, но еще не истлевшие окончательно обрывки воспоминаний о нашей совместной жизни. Теперь их больше нет — выгорели дотла. Теперь есть лишь пустота.

И эту пустоту срочно требуется чем-то заполнить. Какими-то более сильными впечатлениями, эмоциями, поступками. Желательно — пахнущими кровью.

Местью.

Чем дольше я находился в этой клетушке, тем невыносимей становилось ожидание. Требовалось бежать, кричать, пинать, резать. А я не мог…

Сами собой вокруг заклубились колдовские щиты, но усилием воли их удалось рассеять — ни к чему пока. Дверь-то здесь самая обычная, никаких чар не наложено. Такую только выбивать. И пусть в последнее время колдовство дается все проще и проще — будто кем-то заложенные в голову знания сами всплывают, — вырваться из заточения эти навыки не помогут. Слишком уж у меня специализация специфическая…

Скрип лестницы послышался, когда терпение уже подошло к концу. Еще немного — и начал бы на дверь бросаться. А так — сразу успокоился, даже фуфайку накинуть успел. Мало ли кого черти принесли. Вдруг в участок переводить надумали?

С легким хрустом провернулся ключ в замке, и Григорий, распахнув дверь, благоразумно отступил назад. Кидаться на него я не стал и лишь недовольно хмыкнул:

— Чего-то долго.

— Ты когда в следующий раз на глазах у десятка дружинников человека убить соберешься, заранее нас предупреждай. Тогда быстро будет, — скривился, словно надкусил лимон, Конопатый. — Мы тебя сами в камеру кинем, но там хоть удобства есть.

— И здесь неплохо было, — вышел я из клетушки и пошел к светлому пятну открытой подвальной двери.

— Ты хоть представляешь…

— Не надо, а? — обернулся я. — Не надо нотации читать, поздно уже. Тут варианта два: либо отправляете в штрафной отряд на Северную промзону, либо наше сотрудничество продолжается. Для меня второй вариант более предпочтителен. Для вас?

— Шевелись, — подтолкнул меня к выходу Григорий. — Из-за тебя операцию на вечер перенести пришлось.

— Прям уж из-за меня, — не поверил я и начал подниматься по шатающейся лестнице.

— В том числе. — Нагнавший меня уже на крыльце Гриша велел шагать к припаркованной у общаги «Ниве». — На квартиру не возвращайся, я договорился, чтобы тебя к Напалму подселили. Да, и шмотки свои забери.

— Непременно. — Я распахнул заднюю дверцу и начал разбирать сваленные в кучу пожитки. — Ты у Ильи машину насовсем, что ли, подрезал?

— Нет, покататься взял, — уселся за руль мрачный Григорий. — Встречаемся здесь в пять вечера. Твоих уже оповестили.

— Будь другом, подвези до общаги Патруля. — Я оглядел улицу — народу никого. И темно еще. — Время сейчас вообще сколько?

— Пять утра, — зло глянул на меня контрразведчик. — Из-за тебя сегодня всего три часа спал.

— Нечего было по бабам шляться. — Усевшись на заднее сиденье, я захлопнул за собой дверцу.

— Какие бабы? — Гриша повернул ключ зажигания, но машина и не подумала заводиться. — Служба.

— Аккумулятор сдох? — предположил я. — Смотри, свечи замаслаешь.

— Отстань ты, — отмахнулся Григорий и повторил попытку. И вполне себе успешно. — Давай сегодня без приключений.

— Договорились. — Я едва успел ухватиться за ручку и чуть не впечатался головой в крышу, когда «Нива» въехала в глубокую колею. — Ты скажи, мы как вчера отстрелялись. Нормально?

— Нормально. — Снизив скорость, Конопатый выехал на Красный проспект. — Но большую часть груза успели раскидать, пришлось вечером кое-кого прямо из Гимназии на разговор выдергивать. Правда, никто не знает ни черта…

— А как же утечка информации?

— Да хрен с ней, теперь игра на опережение пошла, — не шибко понятно ответил Григорий, но, видимо решив, что и без того сболтнул лишнего, замолчал.

— Китайцев на уши поставили? — сменил я тему разговора и начал рассовывать по карманам ножи, снаряженные магазины к «Вереску» и другие не менее необходимые вещи. Под руку попалась коробочка «глушителя» — немного подумал и сунул ее обратно. Пригодится еще.

— Ага, к ночи только зачистку закончили. — Гриша включил дальний свет и начал медленно объезжать застывшую на перекрестке лужу натекшей от колонки воды.

— А с Лешим что?

— А что с Лешим? — не понял вопроса контрразведчик.

— Ну уродов же трясти по этому поводу собирались.

— Думаешь, это так просто? Допросили администрацию, активистов «Черного января» в разработку взяли. — Наледь осталась позади, и Гриша прибавил скорость. — Карантин еще усилили.

— Ага, видел я, что вчера на Красном творилось. Какими словами дружинники только карантин не поминали…

— Блин, знаешь, сколько километров периметр гетто? — оскорбился Конопатый. — Нет? Вот иди и попробуй обойти. Посмотрим, что потом скажешь.