Чтение 12–й страницы книги ~Коготь берсерка~

– Он убил свою мать и предаст отца.

– Замолкни, Рюга! – не смог сдержать гнева Говоритель. – Будь довольна, что нас никто не слышит. Это немыслимо, чтобы муж: из клана Топоров поднял руку на отца! Таких даже не вешают. Он проживет остаток дней на цепи!

– Тебе надо решить, должен ли ребенок жить, – ехидно усмехнулся толстяк. – Говоритель закона может получить жизнь младенца. Если ты будешь настаивать на своем праве, на Совете у конунга никто не посмеет тебе перечить. Всегда можно найти в прошлом подобный случай, верно?

– С чего вы взяли, что я стану забирать жизнь у младенца? – в последний раз огрызнулся старик. – Может, я должен сказать его отцу, что тулы обожрались толченого гриба?! Неужели у нас нет иного выхода?

– Выход есть. Мы думали. Отдай ребенка на волю Ньяду, – предложил слепец. – Пока не стало слишком поздно.

В подземелье ощутимо повеяло холодом, хотя в очаге пылали дрова. Стали слышны шорох дождя и далекие раскаты грома. Говоритель закона несколько мгновений не мог вымолвить ни слова.

– Это... это немыслимо, – наконец прошептал он. – Не представляю, как я скажу конунгу... У него даже нет имени. Мы будем молиться богам, чтобы они сняли проклятие. И назовем мальчика...

– Молчи! Это не мы придумали, – толстяк орудовал острым ножом. – Ты же знаешь, Говоритель. Мы ничего не сочиняем. Мы видим сны. Его мать назвала его священным именем данов. Ты опоздал, Говоритель.

– Младенца необязательно убивать, – хихикнула бородатая женщина. – Достаточно отдать его волнам. Добрая жертва от крепости повелителю бездны!

– Но ты сказал... ты сказал, что на нем есть печать и белого крыла? – Говоритель закона, опомнившись, подступил к слепцу.

– Мясо и кровь. Глаза и зубы. Сердце и печень, – забормотал тул. – Младенец принесет нам такую войну, какой давно не было. Но он принесет нам свет.

– Это правда, он сказал то, что видел во сне. – Бородатая женщина сложила из костей сложный рисунок. – Мы все это видели... Думай, как тебе поступить. Это не наше дело. Наше дело – говорить правду.

Сгорбившись, Торгейр выбрался из башни. Позади него, выпучив глаза, нависал повелитель морей, вырезанный из почерневшей дубовой колоды. Торгейр отправился к вождю кружным путем. Он не замечал потоков воды, льющих за пазуху, только вздрагивал все чаще. Конунг пировал в доме «Красного змея», названного так по имени нового корабля. Византиец Никос тоже объявился здесь, сушил одежду над огнем и пил мед. С конунгом пировали две дюжины лютых, самые верные бойцы, почти все датчане. Еще тут были гости, посланцы кейсара и несколько богатых купцов из Волина, боявшихся ехать дальше в непогоду. Законы гостеприимства распространялись на любого мирного человека, постучавшего в ворота крепости.

– Добрых снов тебе, Говоритель закона. – Хозяин крепости протянул старику руку. – Поведаешь ли ты нам, что сказали о моем сыне оракулы?

Торгейр оглянулся. Викинги прекратили пить и есть. Стряпчий замер у огромного вертела с жареным быком, не смея опустить нож:. Десятки пар глаз следили за Говорителем.

Светлое крыло, подумал жрец. «Принесет свет». Как я ему скажу о пророчествах?

– Оракулы говорят, что сын конунга принесет много побед и радости братству викингов, – во всеуслышание объявил Говоритель закона.

«Свет. Принесет свет».

– Мой сын! – На суровом лице Токи заиграла улыбка. – Радуйтесь, друзья! Сегодня год, как родился мой сын, сын Токи из клана Топоров!

Говоритель закона воздел ладони к небу, мысленно взывая к хранителю морских пучин.

– Отчего ты не весел, наш славный Торгейр? – Молодой конунг все еще смеялся, но глаза его походили на две острые льдинки. – Эй, лежебоки, живо налейте Говорителю рог меда!

– Нам надо обсудить одно дело. – Торгейр остановил трелля, подбежавшего с полным бычьим рогом медовухи. – Прошу тебя, Токи. Нам надо поговорить наедине.

– Случилось что-то плохое? – Лютые привстали, чутко наблюдая за своим вождем.

– Пока нет, – успокоил Говоритель. – Но непременно случится. Если мудрый конунг будет ждать.

– Я не буду ждать! – Токи тряхнул гривой. – Клянусь, никакая весть не напугает меня, Говоритель. Я сделаю так, как лучше для нашего братства!

Глава двадцать третья

В которой саамы знакомятся со словом «честь», один выходит против семерых, а Пиркке Две Горы плачет

– Возьми меня с собой!

– Не возьму. Ты еще слишком молод.

– Мне уже двенадцать!

– Не ври! Никто не знает, сколько тебе лет! Я обещала Укко, что буду учить тебя до осени. Я не хочу, чтобы тебя убили или выжгли печать на лбу!

– Почему меня должны убить? Ты ведь говорила, что норвежцы приходят только за данью.

– За данью, за данью... Ой, мальчик, не гневи меня. Прежде они приходили за пухом и мехом, при старом господине, и всегда было известно, что они возьмут. Но потом Харальд Серая Шкура поссорился с родичами, и бедных саамов обирают все, кто захочет...

– И Глум Бешеный Кот? Этот родич Хромого Хьялти?

Пиркке потемнела лицом.

– Ой, мальчик, я не знала, что Глум – это свояк Хьялти. С Хьялти я дружу очень давно. Так получилось, что я дважды принимала роды у его матери, он мне почти как сын. Хотя у старой Пиркке нет сыновей... Я не знала...

– Что ты теперь будешь делать?

– Не знаю... – Пиркке выглядела крайне растерянной. – Наши мужчины раньше не дрались с норвежцами. Тех всегда больше, у них железные мечи и топоры, у них лучше корабли. Вчера я видела охотников с сейда Спящего Человека. Они не хотят платить дань Глуму. Они говорят, что рыбаки тоже не хотят платить. Рыбаки в этом году уже отдали долю ярлу.

– Можно собрать людей и прогнать этого Глума, – предложил Северянин.

– Как прогнать их всех? – возразила старуха. – Рыбаки видели девять больших кораблей. Они уже собрали дань в соседнем фиорде. Четверых убили. Только буря помешалаим доплыть до нас.

Даг задумался.

– Но в лес они не полезут?

– Отсюда до моря полдня на оленях, – хмыкнула старуха. – В Две Горы они не доберутся. Но они грабят всех морских охотников.

– И с каждым годом отбирают все больше? – закончил за нее Даг.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что на следующий год будет еще хуже.

– Хозяйка, он дело глаголит, – вставила Нелюба.

– Я поеду, – уперлась Пиркке. – Я скажу мужчинам, чтобы они спрятали оружие. Они погибнут. Норвежцев слишком много.

Даг все равно не понимал, как можно так легко отдавать свое кровное добро. Он представил, как кто-то требует полсотни беличьих шкурок с его отца. Олав Северянин предпочел бы погибнуть и погубил бы всех хускарлов, но захватчикам достались бы одни головешки.

– Пиркке, ты так говоришь, потому что не хочешь ссориться с Хьялти?

– Хьялти нет до нас дела, – поморщилась вельва. – Хьялти слишком далеко. Я не могу сказать Глуму, чтобы он ушел, только потому, что люблю Хьялти. Я многих люблю. Пиркке Две Горы знают повсюду, до самого Сконе.

Северянин задрожал от гнева.

– Я все равно пойду следом за тобой!

– Ты крепкий, как молодой громоплодник, – попыталась успокоить парня Нелюба, – но хозяйка права. Саамы не должны драться.

– Все равно пойду, – заупрямился Даг. – Если не возьмешь меня, побегу следом!

– Ой, ладно, ладно, – сдалась вельва. – Поедешь со мной, только никуда не бегай один!

Дагу показалось, что втайне старуха обрадовалась его настойчивости. Видимо, предстоящее дело не внушало ей уверенности.

За сейдом Спящего Человека вельва свернула на запад. Олени шустро бежали по едва заметной тропе. Вельва косилась на лук, стрелы и прочее вооружение Северянина, но вслух больше не ругалась. На становище вельвы Звездочки их встретили возбужденные охотники, их собралось человек пятнадцать. Еще больше мужчин вельва догнала у Сухих Утесов. Сухие Утесы потому так и назывались, что возвышались высоко над краем леса, в таком месте, куда никогда не мог доплюнуть соленый океан. Отсюда открывался захватывающий вид на фиорд и привычные места морской охоты.

– Они сожгли деревню Вайненона, – затароторили обычно сдержанные мужчины. – Они убили его сына и увели дочку...

– За то, что им не собрали пух и шкуры...

– А пух уже отдали хавдингу Ториру, который приходил от ярла!

– Мы не будем платить дань дважды!

– Лучше мы заберем женщин и уйдем на север, в тундру!

– Нет, мы будем драться! Пиркке, ты должна нам помочь. Ты можешь наслать на них ураган?

– Вам надо идти домой, – обратилась Пиркке к мужчинам. – Ураган не поможет. Вы не сможете прогнать норвежцев. У вас нет хорошего оружия.

Даг внимательно осмотрел крошечную армию. С первого взгляда стало ясно, что эти парни обречены на гибель. Никто не носил меч. В лучшем случае – топоры дровосеков или длинные ножи, с которыми хорошо ходить на зверя, но не сражаться с человеком.

– Мы ляжем вон там, – сморщенный чернолицый человек указал на обрыв. – Мы отгоним их стрелами.

– Так ты и раньше говорил, – отмахнулась вельва. – Тогда они догнали наших и всех зарубили.

Дальше вельва заговорила на финском очень быстро, и Даг перестал ее понимать. Чернолицый спорил и что-то горячо доказывал, ему вторили другие охотники. Северянина их перепалка уже не занимала.

Навстречу храбрецам, по уступам утеса, торопились жители рыбацкой деревни. Снизу вверх змейкой вилась утоптанная тропа, люди на ней казались муравьями. Женщины несли детей, старики тяжело тащили скарб и припасы, мужчины мрачно замыкали шествие с сетями и острогами. Они бежали от грабителей, заранее зная, что от деревни на берегу ничего не останется.

– Куда пойдете? – спросила их Пиркке.

Старший из мужчин что-то устало ответил, показал в направлении леса.

– Их соседи уже ушли к сейду Серого Источника, – перевела Дагу колдунья. – Они всегда туда уходят, если с моря опасность. Норвежцы убили в море шестерых, кто не захотел делиться уловом...

Даг увидел драккары. Они разительно отличались от утлых суденышек финнов. Со страшными рогатыми мордами они выглядели, как чудовища, всплывшие из пучины. Подойти кберегу драккарам мешали отлив и сильной боковой ветер. На флагманском корабле уже свернули парус, на других еще раздувались полосатые полотнища.

Видимо, норвежцы отчаялись дождаться штиля, но и подвергать опасности днища на острых камнях им не хотелось.

С драккара прямо в пену попрыгали человеческие фигурки, они поплыли, держа над головой топоры. Но второму кораблю повезло больше. Он сумел приблизиться к острым скалам настолько, что спрыгнувшие моряки погрузились только по пояс. Они толпой схватились за канат и потащили драккар к берегу. Гребцы задрали весла. С моря доносились зычные команды, смех и звон оружия.

Даг внезапно ощутил себя зверем, на которого охотятся. До сей поры он всегда мысленно воевал на противоположной стороне. Его дядя Свейн Волчья Пасть и другие отважные воины, это они нападали, высаживались во вражеских землях и захватывали жирную добычу. Это с ними Даг сейчас должен был стоять у борта, точить секиру и грабить глупых дикарей!

Но все переменилось.

Беженцы еще не успели добраться по тропе до вершины утеса, когда викинги уже вылезли на прибрежную гальку. В их распоряжении оказались сразу две деревни, но из жителей – только собаки, пара тощих птиц и облезлых лошадей, которых рыбаки не могли поднять на кручу.

Лучники-саамы, обычно такие послушные воле Пиркке, отвернулись и направились к краю Сухого Утеса. Оттуда они намеревались простреливать тропу. Но Северянину сразустало очевидно, что их затея – совершенно нелепая.

– Так нельзя, – сказал он вельве. – Они будут пускать стрелы вниз, а их обойдут сзади, вон там, по верху... – Мальчишка указал на другую тропу, шагах в трехстах от первой. – Или обойдут вон там, где берег низкий. Я бы так и сделал!

– Ты бы так и сделал? – вздрогнула Пиркке Две Горы.

– Да, я бы не уплыл с пустым трюмом, – выдержал ее колючий взгляд мальчик. – Я бы не стал забираться наверх под стрелами, а разделил бы людей. Одного лютого послал бы на север, чтобы бежали, пока берег не станет низким. Второго послал бы по вон той, дальней тропе. Они встретились бы наверху, и тогда всем вашим... то есть всем нашим – конец.

– А что бы ты сделал потом? – проницательно спросил тот самый чернолицый, что призывал к битве. Он отстал от своих товарищей и внимательно слушал Дага.

Снизу с берега донесся истошный женский крик. Пиркке выругалась. Очевидно, не все рыбаки успели сбежать. Или не захотели прятаться...

– Потом я бы послал по вашим следам самых опытных хольдов. Они бы выследили, где скрываются женщины.

– В лесу твоих хольдов подстрелили бы из луков! – перебила Пиркке.

– Лес надо поджечь, – невозмутимо ответил Северянин. – Надо поджечь лес, а здесь, у Сухих Утесов – построить зимний лагерь. Отсюда видно далеко на север и на юг. Если поставить тут сторожевую заставу, ваши рыбаки не смогут вернуться в свои деревни. А два драккара я поставил бы вон там и там. – Северянин оживленно чертил в воздухе план. – Тогда мои дренги смогут наблюдать за берегом с кораблей. Тогда рыбакам придется выйти из леса и просить милости.

Воцарилось молчание. Чернолицый охотник, несколько его товарищей и вельва рассматривали Дага с неприкрытым испугом.

– Хорошо, что ты сейчас не с ними, – подвела итог Пиркке.

– Пиркке, твой ученик еще сосет молоко, а говорит, как взрослый, – уважительно отозвался чернолицый. – Наверное, ему лучше известно, как поступят его подлые соплеменники, ведь он там вырос. Но они никогда не заходили в лес, они нас боятся. Они, конечно, сожгут деревни...

– Смотрите, смотрите, – вскрикнул кто-то из притаившихся лучников.

Даг, вельва и другие кинулись к самому краю обрыва и осторожно выглянули вниз, сквозь густые кустистые заросли, облепившие кручу. Северянин оказался прав. Глум Бешеный Кот разделил своих викингов на три отряда. Один грам вел своих людей на штурм утесов, они поднимались медленно и осторожно, выставив впереди себя щиты. Другой отряд собрался на берегу. Деревня уже вовсю горела. Среди трескучих костров легко угадывалась фигура человека богатырского роста, и далеко звучал его бас. Даг видел Глума всего единожды, в усадьбе Хьялти Хромого, да и то ночью, но ни с кем бы его не спутал. Глум стоял среди разгоравшегося пожара и что-то кричал своим людям, размахивая секирой. Те поглядывали на юг и явно собирались осуществить пророческий план Дага – взять Сухие Утесы в клещи!

– Я говорил – они придут сюда!

– Но они раньше никогда... – затянул свою унылую песню чернолицый.

Охотники собрались под корнями накренившихся сосен и завели жаркий спор. Даг оценил расстояние. Передовой отряд Глума уже прошел треть пути по обрыву. Отсюда их можно было достать стрелами, но это только раззадорит остальных. Саамы привыкли всякий раз убегать в лес. Они не представляли, как поступать в случае угрозы окружения.Даг предпринял последнюю попытку.

– Пиркке, скажи им. Надо оставить здесь четверых лучников. Надо пятерым бежать на север, до следующей тропы, и занять ее. Чтобы норвежцы не поднялись сюда. Еще пятерым надо бежать туда, где была вода... – Мальчишка показал на русло высохшего ручья, пробившего себе извилистый путь между камней. – Там трудно подняться вверх, но легко спуститься. Там можно спрятаться и обстреливать тех, кто идет вверх по тропе. Они не смогут держать щиты, и еще хвататься за корни, и еще стрелять из луков. У них всего... – Даг сощурился, – у них всего четыре хороших лука. Мы убьем их, если спрячемся в ручье!

Вельва быстро перевела слова Дага. Что-то в Пиркке неуловимо изменилось. Она больше не ругалась на своего упрямого ученика. Охотники заволновались пуще прежнего. Наверняка многим казалось диким, что безусый мальчишка пытается командовать.

Но Даг уже их не слышал. Он бегом спускался вниз, по узкому ущелью, пробитому водой. Неизвестно по какой причине, в этом году ручей не нашел в этом месте выхода к морю. Парень хватался за ветви кустарника, перепрыгивал с камня на камень, с риском свернуть шею, и очень скоро оказался в точке, откуда путь вниз стал невозможен. Бывшийручей обрывался здесь водопадом, на круче чудом укрепилось несколько кривых елей. Отсюда прекрасно просматривались галечный пляж: и горящая деревня.

Не все жители успели сбежать. С отвращением Даг наблюдал, как хохочущие молодцы загоняли в воду того самого несчастного припадочного, которого лечила Пиркке. Парень боялся воды, хотя рос в семье потомственных рыбаков. Он нагишом прыгал по мелководью и жалобно скулил, просясь обратно на берег. В ответ он получал тычки и смех. Потом кто-то взмахнул мечом и распорол припадочному живот. Парень упал на четвереньки, вода под ним стала черной от крови. Ударила волна, повалила раненого, закружила.

Сверху полетели мелкие камни. Чернолицый послушался советов Северянина, к нему спускались трое лопарей с луками. Хватаясь за ветки, Даг осторожно пробрался среди колючих кустов. Тропа с карабкающимися викингами оказалась совсем недалеко, враги сосредоточенно взбирались в гору. Даг отполз назад, показал финнам на пальцах – шестеро. К счастью, потомственным охотникам не потребовалось больше ничего объяснять. Они спрятались в зарослях и изготовились к стрельбе.

Даг четко сознавал, что для отражения атаки у него всего один шанс. Если финнов заметят люди Глума, оставшиеся на берегу, то моментально сделают их отличной мишенью.

Скоро норвежцы оказались совсем близко. Чернолицый легким свистом отдал команду своим. В этот момент у Дага мелькнула сумасшедшая мысль. Он снова вернулся в расщелину, где пробивала себе путь вода, пошептался с чернолицым и полез еще ниже. Черный дым поднимался снизу и скрывал парня от глаз пришельцев. Даг выбрал длинную еловую ветку, попробовал ее на крепость, ухватился и спрыгнул вниз.

Дерево наклонилось, но не сломалось.

Северянин ободрал руки и спину, несколько раз больно стукнулся ногами, но вертикальный участок высотой в три роста человека преодолел без особых потерь. До плоского берега оставался еще один небольшой обрыв. Мальчишка распластался на влажном камне, слушая гулкие удары собственного сердца. Метка на голове пульсировала.

Викинги его не заметили. Зато Даг как следует рассмотрел Глума. Бешеный Кот топал ногами и перекрикивался с форингами, управлявшими драккарами. Ветер относил их брань в сторону. Высадка еще не была закончена, человек сорок оставались на кораблях. К берегу гребли смельчаки и на себе тащили канаты. Небольшой отряд норвежцев штурмовал дальнюю тропу. Даг очень надеялся, что чернолицый успел отправить туда своих стрелков.

Северянин успокоил дыхание. Он помнил наставления старины Горма – ненависть помогает в рукопашной, но мешает стрелку! Парень выложил стрелы из кожаного колчана на камень. Послюнявил палец, послушал ветер, взял упреждение, как его учили охотники на белок. Голова Глума представляла собой отличную мишень. Уверенный в своей безнаказанности, наглец насадил свой блестящий шлем с нащечниками на древко копья. Даг вытянул шею и невольно вздрогнул. Тяжелое копье торчало из спины мертвой женщины.Седые волосы убитой старухи плескались в прибое.

Но убийством старушки и больного юноши норвежцы не удовлетворились. Из своего укрытия между корней Даг увидел, как несколько дренгов тащут по камням нестарую еще женщину. Женщина подволакивала ногу, наверное, поэтому не смогла скрыться вместе с остальными. Дренги задрали ей руки над головой и привязали к распорке для сушки сетей. Потом на ней разорвали платье и схватили за ноги, чтобы форингу было удобнее ее насиловать. Женщина истошно кричала и сумела оттолкнуть бородатого викинга ногой. Он упал, запутавшись в спущенных штанах. Но в следующий миг под смех товарищей вскочил и ножом пригвоздил запястья несчастной к бревну. Женщина обмякла. Разбойник с урчанием продолжил свое дело, не обращая внимания, что по рукам и груди жертвы вовсю течет кровь.

К Глуму кто-то подбежал показать трофеи – груду тряпок и убогую посуду, найденную в хижинах. Хавдинг брезгливо ошвырнул добычу ногой. Даг задержал дыхание и выпустил стрелу.

Кремниевый наконечник пробил Глуму щеку, язык и зацепил яремную вену. Великан умирал несколько долгих секунд, схватившись ручищей за оперенье стрелы. Еще до того, как саамы выпустили свои стрелы, Даг вторично натянул тетиву.

На берегу началась неразбериха. Норвежцы завопили как резаные. Те, у кого были с собой щиты, прикрылись ими и сгрудились, ожидая нападения. Сверху, с шумом и воплями,посыпались раненые. Имея большую практику в отстреле мелкой дичи, финны стреляли без промаха. Расстояние было слишком велико, чтобы наверняка пробить крепкие куртки викингов, но узкая горная тропа способствовала успеху. Норвежцы теряли равновесие и падали вниз, ломая ноги и шеи.

Даг успел выпустить еще три стрелы, прежде чем его заметили. Он поразил еще двоих и едва сдержался, чтобы не заорать от радости. Вторым мальчишка подстрелил того широкоплечего косматого форинга, который насиловал рыбачку. Третьей стрелой он сумел ранить еще одного норвежца в ногу, но тот поднял взгляд и заметил юного стрелка.

– Вот он! Вот! Он один! Убейте его! – заорал раненый.

Разбойников не пришлось просить дважды. Даг еле успел перекатиться в сторону, как от валуна, за которым он сидел, с визгом отскочили две стрелы. Третья стрела несильно распорола ему ногу ниже колена. Даг спрятался за стволом кривой ели и застыл в крайне неустойчивом положении, прямо над пропастью. Оказалось, он подумал обо всем, кроме собственного отступления.

Достать его снизу не могли, по отвесной скале никто бы не взобрался, но он не мог отсиживаться здесь бесконечно. А карабкаться наверх – означало неминуемо подставить спину.

– Они там, за деревьями! Эй, Аки, собирай своих, обойдите их поверху!

– Этот гаденыш подстрелил Глума! Кто теперь будет за хавдинга? Бьерна Бобра он тоже подстрелил!

Парни из команды чернолицего убили четверых из той шестерки норвежцев, что лезли вверх по тропе. Двое добрались до гряды и потерялись из виду. Одновременно раздалась ругань со стороны дальней тропы, куда Глум заслал другой отряд. Кто-то летел кувырком с обрыва, на ходу роняя оружие и куски самодельных доспехов.

– Засада! Аки, там тоже засада! – вопил кто-то на берегу.

– Дай отмашку на «Красного змея»! Пусть высаживаются севернее, там пологий берег!

– Эй, трусы, живо наверх! – Место убитого Глума живо занял другой вождь. Он стал пинками подгонять своих оробевших дренгов к скале. – Живо, не то всех оставлю тут! Это же просто дикари, вонючие саамы, кого вы испугались?!

На «Красном змее» и двух других драккарах спустили на воду весла. Человек на берегу размахивал двумя факелами, дублируя приказы нового начальства. Затем отшвырнулфакелы и побежал догонять своих. Норвежцы разделились на две группы и, прижимаясь к скале, направились в обход.

Даг спрыгнул с большой высоты и немного отбил пятки. Живых вокруг не было. Рыбацкое поселение превратилось в головешки. Мертвая женщина так и висела на ноже, пришпиленная к бревну. У ее ног грызлись тощие собаки. Старуху и зарезанного недоумка медленно волокло вдоль берега косой волной. Даг насчитал пятерых норвежцев, свалившихся с кручи. Дальше по берегу лежали еще трое. Своего предводителя Глума викинги куда-то унесли.

Северянин в последний раз оглянулся на вражеские корабли и быстро полез вверх по выдолбленной в камнях дорожке. Наверху его ждала Пиркке.

... – Что теперь будет? – Вельва схватилась за голову и заплакала. – Они вернутся и убьют всех.

– Может быть, они вернутся. – Впервые мальчик посмотрел на старую женщину без должной почтительности. Скорее – с жалостью. – Может, и вернутся. Но будут знать, чтоздесь их ждет только смерть.

Глава двадцать четвертая

В которой встречается настоящий противник, впервые приходит страх и возвращается нож

– Снова ты? – изумлению Лалли не было предела. Тууле смотрела на Дага с радостью. Во всяком случае, так ему показалось.

– Ты зачем пришел? – Один из белобрысых дружков Лалли толкнул Дага животом. Он был выше Северянина на целую ладонь.

– Вы слыхали? Говорят, волчонок подстрелил главного убийцу... – несмело произнес кто-то.

– А может, не вернутся? – предположила Тууле. – Говорят, они никого не нашли на берегу, в лес идти побоялись и уплыли.

– Они не дадут нам спокойно бить тюленей, – сказал Лалли.

– Ага, теперь моим родственникам придется уходить в леса, – злобно прошипел белобрысый задира. – Раньше они рыбачили и платили долю. А теперь норвежцы вернутся и убьют всех!

– Ой, Кауко, ба-ба-ба! – быстро произнес Лалли. Стало ясно, что белобрысого задиру звали Кауко и что Лалли велел ему не заводиться.

– Зачем ты пришел? Сюда тебе нельзя! – строго сказала Тууле Северянину. – Кто тебя послал? Тебя Пиркке послала?

Даг нарочито медленно осмотрелся. Он нашел их сам, без всякой Пиркке, и это оказалось совсем несложным. Он спросил внизу, у Каарины, где найти Лалли и Тууле, и хозяйка усадьбы указала ему на утес. У Каарины была богатая усадьба, очень богатая по здешним меркам, где многие вообще не заводили скота, а промышляли одной охотой и рыбной ловлей. У Каарины было много своих оленей, а еще птицы и ручные зайцы. Каарина жила на краю южной Горы, на самом юге владений вельвы Пиркке. Напротив горы, из вечноголеса торчал каменный клык. Там подростки любили собираться и рассказывать небылицы.

Даг застал компанию Лалли врасплох. Вначале следовало разделаться с теми, кто его оскорблял.

– Он снова дерется! – взвизгнул белобрысый.

И тут же получил коленом в пах. Второго белобрысого Даг огрел палкой по голове, так что тот упал и долго не вставал. Затем Даг прыгнул в костер и швырнул горящие углив рожу изумленному Тойво.

– Так нельзя, нельзя... – Тойво залопотал на своем, отступая спиной. Он отступал, стряхивал огонь, забыв, что сжимает в руке острую палочку с мясом, пока не уперся задом в замшелый сосновый ствол.

– Ты?.. – В первую секунду Юхо страшно разозлился. Невзирая на предостерегающий крик маленькой девчонки, он кинулся к Дагу... и получил заостренным концом палки в живот.

– Оххх... Лалли, он меня... – Для Дага прозвучало непонятно, но слова уже не имели значения.

Северянин выхватил из-за спины второе заготовленное оружие. Настоящие мечи раздобыть было негде, но он подобрал две тяжелые палки и кое-как, с помощью топора вельвы, заострил концы. С другой стороны тоже зачистил от коры, сделал насечки, обмотал обрывками веревок. Получились грубые подобия мечей. Гораздо тяжелее тех, на которых учил драться старина Горм, но и руки у парня окрепли. После месяцев изматывающего труда Дагу ничего не стоило сражаться настоящим взрослым мечом. Жаль только, взять его было негде!

Юхо кинулся вторично и получил сразу по голове и сбоку, по ребрам. Лалли и Тууле смотрели на незваного гостя разинув рты.

– Возьми палки. – Даг кивнул на груду сучьев, собранных для костра. – Будем сражаться честно. Один на один.

– Ага, тебе мало? – просипел Юхо. Но палки выбрал. Точнее – одну палку.

Даг перешел в наступление. Он кружил по поляне, один «меч» придерживая позади, заготовив для хлесткого рубящего удара сверху. Другой – выставил впереди и делал им короткие тычки, мешая противнику подобраться вплотную.

Лалли что-то крикнул, Юхо засмеялся и сделал выпад. Стало ясно, что обращаться с настоящим оружием викингов его никто не учил. Пока Юхо замахивался своей длинной обугленной дубиной, Даг врезал ему наотмашь по лицу, развернулся всем корпусом, добавляя энергии, и второй палкой стукнул по коленке. Юхо отступил, дергая головой, точно конь, отбивающийся от слепня. Поперек физиономии у него протянулась царапина.

– Вторую! Еще возьми! – стали кричать Юхо дружки. Тойво опомнился от первого испуга, стал подкрадываться к Дагу сзади. Но его маневры успеха не имели. Северянин развернулся, легко отбил копьецо в сторону, со всего маха рубанул деревянным мечом по глазам.