Чтение 19–й страницы книги ~Коготь берсерка~

– Меня заметили! – подбежал раскрасневшийся дружинник. – Они разошлись редкой цепью и окружают нас...

– Кто мог нас предать? – прорычал Торольв.

Ответом ему было конское ржание. Сразу с трех сторон показались вооруженные мужчины в кольчугах, с четырехгранными длинными копьями.

– Проклятье, это норвежцы! – вздохнул Торольв. – У них знамя Гуннхильд.

Четверо выехали навстречу на сытых лоснящихся конях. Крайний справа держал за древко походный стяг. Следом за всадниками показались пешие. Их было вдвое больше, нонападать они не спешили.

– Эй, вы, стойте! – зычно выкрикнул осанистый мужчина, сидевший на пегом жеребце. – Меня зовут Торир Стальное Жало. Я служу вторым ландрманом у госпожи Гуннхильд, матери нашего славного конунга Харальда. Мы знаем, кто вы такие! Обещаю вам, что оставлю всех в живых, если отдадите нам женщину с ребенком. Моя госпожа приглашает их погостить в ее усадьбе.

– Убирайся с дороги, – ответил Ивар. – Пока хоть один из нас жив, ты не получишь ее.

Пешие ратники Торира взяли копья на изготовку. Коль и Хрут, бледные, но решительные, вернулись под команду Ивара.

– Я могу приказать, чтобы вас убили из луков, – объяснил Торир. – Но мы не хотим попасть в вашу госпожу и ее сына. Сложите оружие, нас намного больше.

– Ха-ха-ха! – задрал бороду Орм. – А мне нравится, что вас больше! Люблю рубить мясо, ха-ха-ха!

Солдаты Гуннхильд замкнули кольцо. Даг насчитал шестнадцать человек. Возможно, были и другие, прятались где-то неподалеку. С точки зрения здравого смысла, драться было бесполезно. Но Даг уже привык, что парни вроде Орма не задумываются о количестве противника.

– Они не сложат оружие, и я не покину моих людей, – гордо ответила красавица. – Как бы тебя ни звали, ты жалкий пес на службе у убийц!

– А тебя я знаю, – проигнорировав выпад Астрид, Стальное Жало обратился к Ивару. – Ты ведь бьорсьерк, верно? Ты служил Трюггви Олавсону в Вике? Это ты убил четверыхлютых Хаскульда?

– А теперь я убил и самого Хаскульда, – громко похвастался Ивар. А затем что-то быстро и почти бесшумно пошептал соратникам.

– Ну что ж, бьорсьерк. Пора раздавить ваши гнилые головы, – обнажил гнилые зубы Торир. – Улль отвернулся от тебя сегодня. Ты ведь не успел сожрать свои мухоморы, так?

– Мне не нужна «похлебка ярости» для того, чтобы разорвать тебя, – ответно осклабился Ивар.

Не успев закончить фразу, он прыгнул вперед. До груди жеребца Торира было не меньше двенадцати локтей. Грузный с виду Ивар пролетел расстояние в три прыжка. В прыжке он распорол горло пегому жеребцу. Тот заржал, встал на дыбы. Ивар скользнул в сторону, без размаха ткнул мечом в бедро Ториру.

Торир успел метнуть копье, оно прожужжало, задев волосы Ивара, и воткнулось в снег. Бьорсьерк отрубил Ториру ногу и вовремя отпрыгнул назад, его едва не придавило бьющимся в конвульсиях конем. Торир хрипел под крупом коня и не мог выбраться. Следующим ударом Ивар отрубил главному врагу голову. Он схватил ее за бороду и с диким хохотом бросил в пеших солдат.

Орм в таком же темпе накинулся на знаменосца. Тот выпустил знамя, схватился за меч, но получил такой удар дубиной в бок, что вылетел из седла.

Пешие дренги Гуннвальд кинулись в атаку. Вокруг Астрид сгрудились Коль, Хрут и двое освобожденных рабов с фермы Эгиля Низкого. Хрут успел выпустить две стрелы до того, как закипела рукопашная.

Сердце Дага отбивало полторы сотни ударов. Он выскочил из-за плеча Торольва и замахнулся своим топором.

Байгур напал на третьего всадника, но чуть-чуть опоздал. Их было двое на конях против него, одного. Байгур перехватил за острие целившее в него копье и дернул на себя. Всадник невольно подался вперед. Байгур метнул секиру ему в лоб. Секира с хрустом вошла в кость. Последний уцелевший всадник ударил Байгура сзади. Он угодил в плечо, пробил плотную кожу куртки, но глубже копье не прошло.

Размахивая «Несущим гибель», Ивар накинулся на пеших дружинников. Те невольно попятились, так страшен был бьорсьерк. Ивар сам наткнулся грудью на их копья, одно перерубил, другое откинул в сторону и страшным ударом с плеча почти разрубил ближайшего дренга пополам.

Коль, Торольв и Хрут схватились каждый с одним из противников. Стало так тесно, что солдаты убитого Торира не могли орудовать копьями. Торольв пробил нападавшему воину доспех, тот ответным ударом ранил старику руку.

Позади завизжали женщины. Астрид передала сына служанке, сама спешилась и со скрамаскасом в руке встала рядом с Дагом. К ним осторожно подбирались четверо. Двое освобожденных рабов махали мечами, не подпуская их близко. Железо звенело о железо, но враги не отваживались подступиться. Потеряв главаря, они заметно растерялись.

Байгур вырвал из плеча копье и ударил секирой в ногу всаднику. Тот вовремя поджал ногу, лезвие воткнулось коню в бок. Несчастное животное помчалось прочь, унося седока. Байгур вовремя развернулся и с тыла напал на солдат, окружавших Ивара.

Улучив момент, Даг выступил вперед и с трех шагов метнул топор, как учил его Орм. Удар пришелся в край шлема, разрубил его вместе с височной костью.

– Отлично, звереныш! – завопила Астрид, замахиваясь на другого норвежца.

Даг отскочил назад, едва не получив копьем в живот. Из притороченной к седлу сумки он выхватил чей-то меч, слишком тяжелый для него. Тем временем кто-то воткнул копье в живот одному из освобожденных рабов. Другой смело отбивался, раненный дважды. Заметив брешь в обороне, ему на помощь кинулся Вшивая Борода. Раненую правую руку старик прижимал к груди, но и левой орудовал умело. Меч в его ладони вертелся, как хворостинка.

– Бей их, отродье ведьмы!

– Будьте вы прокляты!

Откуда ни возьмись, в гущу вражеских солдат впрыгнул Орм. Двое в кольчугах уже тянулись жадными руками к ребенку, Олав плакал и отбивался ногами, служанка высоко подняла его на вытянутых руках. Вторая служанка, пожилая, лежала ничком и держалась за голову. Орму негде было замахнуться дубиной. Он отбросил ее, схватил одного солдата за глотку голыми руками и свернул ему шею. Другой замахнулся секирой, но получил удар в затылок от Коля. Ребенок снова был спасен.

Хрут один на один бился против тощего парня в длинной кольчуге. Дружинник Астрид наносил точные удары, но не мог прорубиться сквозь германскую сталь. Его соперник смеялся. Коль был ранен и сидел, скрючившись. С его лица в снег часто капала кровь.

Ивар и Байгур сражались спина к спине против шестерых опытных охотников. Те нарочно выжидали, наносили удары издалека, хорошо зная бешеный нрав бьорсьерков. Пока ни одна из сторон не могла взять верх.

От запаха крови лошади Астрид взбесились и бросились в стороны, унося с собой поклажу.

– Даг, догони! – крикнул Торольв.

Северянин предпочел бы еще кому-то разбить голову, но ослушаться старика не решился. Лошадь удирала, проваливаясь в сугробы, и уносила на себе половину всей провизии. Кинувшись наперерез, Северянин легко догнал ее, повис на сбруе и кое-как успокоил. Он привязал лошадь к деревцу и побежал назад.

Ивар снова обманул противника. Он сделал ложный выпад, затем присел и ящеркой проскользнул под копьями. Мечом он пронзил грудь самого сильного воина, удар был так силен, что лезвие на локоть вышло из спины, разодрав двойную кольчугу. Не успел еще враг упасть, как Ивар схватил с его пояса меч и обрушился на соседа.

У Байгура выбили из рук секиру. Он не растерялся, прыгнул на рыжебородого силача и впился зубами ему в горло. Рыжебородый завопил, как свинья под ножом повара. Байгур вырвал из его горла кусок мяса, кровь хлынула фонтаном. Отшвырнув жертву, Байгур обратил страшный лик на уцелевших бойцов Торира. Те попятились и вдруг... стали отступать, все быстрее и быстрее.

Кто-то подобрал стяг Гуннхильд. Орм кинулся на этого человека и разнес древко в щепки. Следующий удар у них получился одновременно. Двое богатырей сшиблись с такой силой, что отлетели друг от друга.

– Звереныш, иди сюда! – Астрид вцепилась Дагу в плечо, ее хватка оказалась неожиданно сильной.

– Не мешай мне! – Северянину не терпелось ринуться в бой и помочь Торольву.

– Стой рядом, ты должен охранять меня! – приказала вдова конунга.

– Сколько вам заплатили, гадюки? – выкрикивал Вшивая Борода. – Вам заплатили, чтобы убить законного наследника?!

Торольв отступал под ударами коренастого плосколицего дренга, чем-то похожего на финского охотника Тойво. Наверное, этот человек был наполовину из саамов. Он дрался правильно, нанося длинные косые удары от плеча, и даже давал раненому противнику время на ответный замах. Но старик заметно ослаб, его оружие лишь высекало искры из кольчуги. Еще двое таких же полукровок-саамов теснили Коля и уцелевшего клейменого мужичка. Еще немного – и эта троица снова подберется к малышу!

Даг неожиданно для самого себя перехватил меч двумя руками, пригнулся и со всего маху всадил в не защищенную железом ногу саама. Меч проткнул ногу вместе с сапогом и ушел в землю. Плосколицый дренг заорал и попытался дотянуться до Дага. Северянин отступил назад, потерял равновесие и шлепнулся в снег. Топор просвистел над ним. В следующий миг Торольв одним размашистым движением срубил сааму нос и челюсть. Тот упал навзничь, так и не сумев освободить ногу от меча Дага.

Ивар угодил одному парню в глаз, тот умер мгновенно. На Байгура кинулись сразу трое, он стряхнул их, как щенков, и снова вцепился кому-то в горло. Хрут ползал под ногами и всем мешал, держась за сломанные ребра.

Женщины подняли и перевязали старую служанку, рана оказалась неопасной. Даг ловко отполз под защиту Астрид. Маленький Олав ему улыбнулся сквозь слезы.

Орм преследовал троих убегавших дренгов. Кажется, бьорсьерк уже ничего не соображал. Весь его левый бок был в крови. Орм догнал солдата, вырвал у него копье и переломил об колено. Четырехгранный наконечник Орм всадил врагу в затылок, так что тот вышел впереди из горла. Следующему Орм отсек голову, зато третий сумел убежать.

Ивар добивал лежащих раненых. Байгур бродил с окровавленным ртом и никак не мог угомониться. Служанки громко благодарили всех богов за счастливое спасение. Вокругв разных позах валялись трупы.

– Они бежали, бежали! – без устали повторял счастливый Хрут.

Даг поразился наступившей тишине. Только что ему казалось, что битва длится целый день, но прошло всего несколько минут. Торольв Вшивая Борода дышал, как загнанная лошадь. Дочь разрезала ему рукав и перетягивала рану волосяным жгутом.

– Звереныш, на, собирай! – Орм кинул в Дага чьей-то головой.

Даг собрал в кучку шесть голов. Сверху водрузили бородатую голову Торира Стальное Жало. Потом Северянину пришлось долго отмываться снегом. А потом вдруг стали трястись руки и стучать зубы, и никак с этой тряской было не совладать.

– Лучше собирай с них серебро, – высказал более разумное предложение Торольв. Но Даг не стал этого делать. Зато слуги Астрид принялись охотно раздевать и обыскивать мертвецов.

– Четверо убежали... или пятеро, – сообщила Астрид, запрыгнув в седло. – И с ними собака... смешная длинная собака. Даг, их собака нас снова найдет?

– Одну я убил, – с веселой улыбкой Орм показал теплый мохнатый трупик.

– Какая забавная... – протянула Астрид. – И совсем не страшная. Жаль, что ты ее убил. Мой сын мог бы с ней играть.

Глава тридцать восьмая

В которой в скале растут кувшины, конунг покупает овечью шкуру, а Даг выбирает Вальгаллу

– Это усадьба Сьеберна Мыльный Камень, – тихо произнес Вшивая Борода.

Укрывшись в ельнике, Торольв и бьорсьерки второй час наблюдали за заснеженными домиками. Даг принес им еды, приготовленной женщинами. Длинные, прогнувшиеся торфяные крыши на Дага впечатления не произвели, но тут он почуял запах и замер. Он стоял и жадно вдыхал слабый аромат человеческого жилья. Впервые за три месяца скитаний парень снова увидел мирную крестьянскую жизнь. Мужчины рубили дрова, женщины развешивали белье, мальчишки расчищали дорожки от снега.

– У Сьеберна засады нет, я бы их почуял... – проворчал Ивар.

– А что за человек этот... Мыльный Камень? – спросил Орм.

– Он получил землю в лен от друга Трюггви, мужа моей дочери, – ответил Торольв. – Он достойный человек... У него пятьсот оленей храна. И еще десяток подсадных оленей, которые ценятся втрое дороже обычных. Так сказала моя дочь, она его знала. Еще у него раньше было несколько сотен овец и богатая пашня. Но теперь он не пашет. Ему платят дань охотники шкурками, он продает шкурки дальше на юг. Еще его работники делают чаши и кубки для ярлов, из этого самого мыльного камня...

– Тогда ему точно незачем сеять, – грустно сказал Байгур. – Тогда нам нечем накормить коней.

– Он достойный человек, – поджал губы старик. – Наверняка Сьеберн отыщет для Астрид и овес, и прочее, что ей понадобится.

– Эгиля Низкого ты тоже называл достойным, – едко напомнил Ивар. – А до него еще многих ты называл так. И они предавали нас.

– Что ты предлагаешь? – не стал спорить Торольв. – Хочешь пойти и всех убить? Но там нет людей Серой Шкуры. Он далеко. И Гуннхильд далеко. Они не догадались, что мы пойдем через болота.

– Надо проверить, – упорствовал Ивар.

– Проверяй, – согласился старик. – Только учти. У нас двое больных, всего четыре лошади и почти кончилось зерно. У меня зубы кровоточат и вши бегают по спине. Если затеешь драку, на помощь Сьеберну могут прибежать соседи. Тогда нам придется отступить и прятаться еще много дней...

Только теперь Даг заметил другие дымки. Они поднимались над лесом, парень насчитал восемь штук. На взгляд Дага, Вшивая Борода был совершенно прав. Среди бела дня напасть на друзей – это обречь себя на изгнание и общую ненависть.

– Хорошо, мы их не тронем, – неохотно процедил Ивар. – Но тогда пошли туда кого-то из своих. Лучше послать мальчишку.

Все разом посмотрели на Дага.

– Ты постучишь в калитку и спросишь Сьеберна, – приказал Торольв. – Только его спросишь. Если его нет, спроси того, кто за него. Если ты увидишь, что засады наверняка нет, махни нам. Мы будем следить.

Все прошло успешно, даже чересчур успешно. На подходе к изгороди к Северянину с лаем кинулись собаки. Даг даже не успел подумать, все случилось само собой. Он выхватил нож:, в три прыжка взлетел по стволу ближайшей ели и обрушился на собак сверху. Две большие, мохнатые, несмотря на угрожающий внешний вид, опасности не представляли, Даг это сразу понял. Их разводили, чтобы лаять и гонять оленей. Зато следом за «пастухами» неторопливой рысцой приближались две черные широкогрудые псины с квадратными слюнявыми мордами. На свору лаек Северянин даже внимания не обратил. С лайками он крепко сдружился еще на стойбище вельвы. А вот эти черные уродцы шутить не собирались...

Даг уже готовился пустить собакам кровь, как их остановили свистом. Стая мгновенно послушалась.

– Ого-го, – засмеялся пожилой мужчина в кожаном фартуке. – Ты откуда такой герой?

Даг вежливо представился. По описаниям Торольва и Астрид, он уже понял, что отыскал хозяина усадьбы. Сьеберн выглядел старше своего возраста, его словно исхлесталоветрами и ледяной порошей. Невзирая на трескучий мороз, он расхаживал в коротких штанах и вытертом волчьем полушубке.

– Астрид здесь?! – изумился Сьеберн. – Я слышал, что ее... убили? Что?! Ребенок, сын? Вот Харальд, это наше проклятье! – Сьеберн выругался. – Давай, парень, зови всех скорее в дом. Я прикажу затопить баню.

Даг едва не застонал от нахлынувшего счастья...

– Сьеберн, хорошо ли тебе жить так далеко от всех? – спросила Астрид после ужина, когда от барана остались одни кости.

– Я продал половину коров, они плохо переносят здешние зимы. Со мной были четверо друзей, ты помнишь, госпожа? Они ушли еще севернее, к финнам, и поставили свои усадьбы у самых гор. Там у них погибли все коровы, в первую же зиму. Овцы тоже замерзали, лучше всех продержались козы, но даже их пришлось брать на зимовку в дом. Поэтому я отогнал коров на юг и продал их. Но земля здесь родит плохо, несмотря на то что мы приносим двойную жертву на первой борозде...

– Чем ты теперь живешь? – осведомилась Астрид. – У тебя богатый двор.

– Финны платили подати ярлам Гудреда, теперь платят подати мне, – приосанился Мыльный Камень. – Мы берем с каждого по мешку птичьего пера, по сто мер моржовой кости и по три оленьих шкуры. Другие платят готовым канатом, а зимой привозят много битого тюленя. Замороженного мяса так много, что бывает некуда девать.

– Я слышала, что здешние финны бедны, – заметила Астрид. – Ты сам решаешь, сколько им платить?

– Мы не обираем бедных, – заявил Сьеберн. – Лопари живут не так, как мы. Но и у них есть богачи, есть нойды и вожди. Я видел становища, где гуляют тысячные стада оленей, а вожди покупают себе по семь женщин. Но они тоже не хотят ссориться с нами. Со знатных я беру в год одну медвежью шубу, трех маток и трех ездовых оленей и дюжину мер лучшего пера. Кто не бьет птицу, с тех мы берем десять шкурок куницы и столько же выдры или канаты из тюленьей кожи. Канаты я могу продать в городе втрое дороже.

– Неплохо, неплохо... – пробормотал Торольв, оглядывая потолочные балки. Оттуда свисали бесконечные вязанки сушеной рыбы.

– А кому ты платишь подати? – прямо спросила Астрид. – Серая Шкура добрался до здешних мест?

– Ну, уж нет! – рассмеялся Сьеберн. – Со времен правления Гудреда мы отдаем десятую часть его ярлу. Вы слишком долго не имели новостей. Харальда теснят со всех сторон. Он едва удерживает срединные фюльки.

– Но Мать конунгов сильна, – прошептала Астрид.

– Да, это верно, – помрачнел бонд. – Против Гуннхильд никто не смеет возразить. Говорят, она научилась привораживать юношей, и те готовы умирать за нее и делают все, что она прикажет.

– Ты покажешь нам свои каменоломни? – улыбнулась Астрид. – Я хочу, чтобы мой сын увидел, как возникает красота.

Дагу тоже не терпелось взглянуть на работу загадочных мастеров. Сьеберн повел гостей в каменоломню. Дорога оказалась неблизкой и виляла среди нагромождений валунов. Даг невольно поежился, уж слишком ему эти камни напомнили страшные сейды вельвы Пиркке.

Внезапно перед путешественниками открылись узкие щели в скале, явно рукотворного происхождения. Возле каждой громоздились кучи щебня, сосновые стволы подпирали низкие своды. Чем глубже Сьеберн забирался в лабиринт ходов, тем слышнее стучали молотки. Наконец, гости усадьбы преодолели последний поворот, и Даг не смог сдержать восхищенного возгласа.

Мастера сидели на сколоченных лесенках, висели на веревочных перекладинах, они чем-то походили на ласточек, роющих норы в скале. Вертикальная скала представляла собой громадный кусок мыльного камня. Мускулистые парни нещадно колотили молотками и зубилами, вырезая чаши, кувшины и горшки прямо из поверхности скалы. Внизу, под навесами устроились их товарищи, этим досталась более деликатная работа.

– Грим и Хьялти лучше всех вырезают веретена и лампы. – Сьеберн с гордостью представил двоих седовласых мастеров. – Их работу ждут и дорого покупают в Трондхеймеи даже в Бирке.

– Красивые веретена! – оценила Астрид. – Смотри, сын мой, как делают красоту. Когда ты вернешься сюда повелителем, ты будешь любить и оберегать этих людей.

Маленький Олав подбоченился и важно кивнул.

– А это что? – спросил Даг. В длинных кусках породы ему почудилось что-то знакомое.

– Это то, о чем ты подумал, парень, – улыбнулись мастера. – Это кузнечные формы. В них будут отливать подковы, дверные засовы и даже мечи.

Прямо над головой Дага висел парень и орудовал заостренной стамеской. Казалось, что изящная двуручная чаша росла прямо из стены. Мастеру оставалось лишь вырезать основание. Внизу чашу уже ждали двое мальчишек с короткими стамесками, а в сторонке в ряд стояли результаты их трудов. Здесь были наборы грузил для весов, сундучки, светильники и, конечно же, фигурки богов. Сьеберн охотно подарил будущему конунгу Олаву три фигурки. Однако Астрид заставила сына сделать ответный подарок. С вежливым поклоном хозяин усадьбы принял у мальчика игрушечный меч.

Весь следующий день гости отсыпались. За завтраком зашел бесконечный разговор о дележе власти, коварстве врагов и далеких друзьях.

– А почему вашего конунга зовут Серая Шкура? – с набитым ртом осведомился у Ивара Даг. – Он носит на себе шкуру степного волка?

– Вот уж нет, – расхохотался бьорсьерк. – Он носит на себе овечью шкуру. Бе-е-е... – смешно передразнил овечье блеяние Ивар. – Но я не ловкач долго говорить. Спросилучше Торольва.

– Я расскажу! – Торольв вытер бородой жирный рот. – Я говорил тебе, что ведьма Гуннхильд еще не звалась Матерью конунгов, пока скрывалась с сыновьями у нашего врага, датчанина Синезубого. Потом ее сын Харальд стал нападать на нашего властителя Хакона, и, наконец, проклятые Эйрикссоны победили. Они стали править, и правили так,что в стране кончились зерно и рыба. Долгое время Харальд бился за Тронхейм и Вик, но не мог ничего поделать, там крепко сидел Трюггви, муж: моей дочери... Харальд затаил зло, ведь ему хотелось не только западное побережье. Тогда он вместе с братьями стал нападать на ярлов и могучих бондов, стал их стравливать между собой и хитростью уничтожил многих.

– Это все она, проклятая колдунья Гуннхильд, – скрипнула зубами Астрид.

Северянин невольно вздрогнул. В очередной раз он порадовался, что не давал обещаний умереть за семью Астрид. Эта прекрасная валькирия в своей ненависти готова была уничтожить весь мир, лишь бы вернуть трон конунга маленькому сыну.

– Торольв, ты обещал рассказать о шкуре, – кашлянул хозяин усадьбы.

– Ах да, о шкуре! Так вот, когда Харальд захватил Хардангр, он гулял в порту и смотрел на приплывавшие корабли. И с ним гуляли знатные люди и его ближние херсиры. В тот день приплыло несколько кораблей, и торговля шла бойко. Но люди говорят, что был один исландец, у которого ничего не купили. Многие смотрели на его товар, но такая странная овчина никому не глянулась. Тогда этот купец увидел на берегу Харальда и пошел к нему. Он знал Эйрикссона еще раньше и оказал когда-то ему услугу. Исландец попросил помощи у конунга, он стал жаловаться, что проделал долгий путь понапрасну, что народ тут бедный и нет радости торговцам. Говорят, что Харальду совсем не понравились эти слова, как будто его обвинили в бедности народа, а это так часто и случалось в те дни. Ведь целые области голодали, и боги отвернулись от негодных сыновей Гуннхильд. Находились смелые жрецы, которые прямо говорили: Бальдр мстит Эйрикссонам за убийство Хакона Доброго, и не будет им покоя...

Э-э, о чем это я? Ах, да. Так вот, Харальд поднялся на корабль исландца и увидел огромные тюки с серой овчиной, которую никто не хотел покупать. Тогда он сказал: «Продай мне одну из тех серых шкур, она мне подойдет!» Исландец выбрал конунгу лучшую шкуру, и Харальд снова похвалил ее. Тогда люди из его дружины и многие бонды тоже поднялись на палубу, и торговец мигом распродал свой товар. А люди в Хардангре стали называть конунга Серая Шкура. Или Серый Плащ.

– Отец, ты говоришь о нашем враге, как о герое! – возмутилась Астрид. – Перед тем как мы покинули наше родовое имение, я слышала от мудрых людей совсем другую историю. Харальда обозвали Серая Шкура за то, что он рыщет по дорогам и убивает невинных!

– Может и так, дочь моя, – Торольв примирительно прижал здоровую руку к груди, – может и так. Люди болтают разное, а мы давно не были дома...

Сьеберн Мыльный Камень ловко перевел разговор на другую тему. Он выразил желание помочь семье Трюггви. Стал спрашивать, сколько лошадей, серебра и провианта им дать с собой. Однако он с ходу предупредил, что не желает знать, куда дальше отправляется мать с сыном.

– Всякое может случиться, – сказал хозяин каменоломен. – Случается так, что целый человек не хочет сказать правду, но когда ему отрежут руку, человек может сказать много лишнего. Я поднесу Фрейру двух жирных баранов, чтобы его любовь не покинула вас в пути.

Путники отсыпались еще два дня. На третий день установился штиль, пурга стихла, и Торольв приказал слугам собираться.

– Мне нечем вас отблагодарить. – Астрид сняла с бус две крупные жемчужины и подарила жене Сьеберна. Та вспыхнула и низко поклонилась, хозяин замахал руками.

– Если до меня дойдут добрые вести о вас, это будет лучшей благодарностью!

Сьеберн отрядил пятерых своих вооруженных работников, чтобы те проводили караван до излучины реки. Земля еще лежала под глубоким слоем снега, но на реке уже требовалась осторожность. Кое-где лед был взломан, переправлялись с большой осторожностью.

...Последнюю неделю рокот Большого Бельта становился все ближе. Море освобождалось от прибрежного льда. Ночами, лежа на колючих еловых лапах, Даг слышал, как проснувшееся море играет мускулами.

На пути беглецов все чаще попадались охотничьи избушки, ловчие ямы и следы коротких лыж:. Вместо снега ноги вязли в глубоких лужах. Пала еще одна лошадь.

У Астрид было достаточно серебра, но она побоялась привлекать к себе внимание. По приказу Торольва слуги наведались в какую-то усадьбу, расспросили местных жителей. Оказалось, что к берегу Бельта вышли в верном месте. Здесь уже жили свеи, и никакие ищейки Гуннхильд сюда не заглядывали.

– Корабль ждет нас, госпожа, – однажды ранним утром доложил верный слуга Коль. – Люди твоего брата хотят забрать шкуры где-то южнее и сразу поплывут в Гардар. Они рады, что дождались тебя, госпожа. Они говорят, что в Хольмгарде тебя примут с почетом.

– Ты хочешь поплыть с нами? – Гордая красавица за ужином сама подошла к Дагу. – Ты вел себя смело и честно исполнил клятву. Я представлю тебя моему брату Сигурду. Он занимает высокое положение при дворе молодого кейсара Вольдемара. У руссов есть чему поучиться.

– Здесь мой дом, госпожа.

– Твой дом далеко отсюда. Здесь тебе будет трудно... Если ты станешь бьорсьерком, ты рано погибнешь. Мне жаль, что такой красивый мальчик рано умрет.

Даг ощутил, что краснеет. Астрид снова находилась от него слишком близко.

– А ты вырос за зиму, – невпопад сказала она и погладила Дага по голове. От этого он еще больше смутился и покраснел как рак. Так ласково по волосам ему проводила когда-то мать. И было это невероятно давно.

– Ты вырос и стал сильнее. – Астрид устремила взгляд туда, где в сизой дали кружились последние льдины. – Мой сын привязался к тебе. Я не должна была это допускать.Олаву не хватает отца. Или старшего брата. Вокруг него много мужчин, но никто не стал ему братом...

Даг испугался. Если сейчас Астрид предложит усыновить его, отказаться станет невозможно. Это оскорбление. Но он вовсе не собирался плыть к далеким русским дикарям.

– Я обещал отцу, что вернусь, госпожа. Позволь мне уехать, – и, чтобы она не успела ничего ответить, Даг быстро удалился.

– Ты храбро дрался. – Ивар задержал Дага, чтоб никто не слышал. – Ты честно выполнял присягу. Но скоро мы выйдем к морю. Астрид поплывет своим путем, у нее есть друзья в Швеции и есть друзья в Гардаре. Мы ей не нужны. Мы уходим к нашим кораблям. Есть такое место, где зимуют мои друзья... Мы поплывем на юг, в Хедебю. А может быть, и дальше... Здесь нас будут травить, пока жив Серая Шкура. Ты можешь забрать свою часть добычи. Можешь взять двоих коней. Возьми этого рыжего драчуна, он принесет тебе хорошие деньги на тинге. Я посажу тебя на кнорр, который поплывет к озеру Меларен. Ведь твой дом где-то там?

Но Даг уже все решил для себя. Неизвестно еще, что ждет его дома и ждут ли его вообще. А в Вальгаллу, стравливая жеребцов, не попадешь.

– Вы поплывете к йомсвикингам?

– Я не знаю... – Неустрашимый Ивар впервые отвел глаза. – Я не хочу сказать, что ты врешь. Ты ни разу не соврал. Но ты сам не был в этом... Йомсе. Ты только слышал о нем от других людей. Если нам повезет... это была бы лучшая доля – найти город викингов.

– Позволь мне плыть с вами, – твердо сказал Северянин.

– Очень скоро мы все погибнем.

– А разве есть что-то лучше, чем гибель в бою?

Глава тридцать девятая

В которой боевые заслуги отмеряют длиной весел, Торир Скала соблазняется сказкой, а Даг обретает семью

Защищенные высоким молом, в бухте прятались четыре драккара. О борта их терлись серые льдины.

– Это мой сводный брат, Торир Скала. – Ивар представил Дага квадратному человеку на палубе драккара.

У квадратного оба глаза смотрели в сторону, но он ухитрялся следить за всем, что делалось на кораблях. Чуть позже выяснилось – дружинники его боялись и любили как строгого отца.

– Торир, этот мальчик оказал нам большую услугу. – Ивар одним взмахом лапы перебросил Дага через планшир. – Он мог покинуть нас, но проявил мужество и презрение к жизни.

– Ты хочешь, чтобы я взял его на «Золотую деву»? С каких пор ты стал чадолюбом? И зачем мне лишний нахлебник?

– Он не сможет грести и слишком мал для меча, – поддакнул другой викинг.

– Зато он умеет кое-что получше, – повысил голос бьорсьерк. – Он находит солнце сквозь крошечный кусочек «солнечного камня». Он читает север и юг без компаса и звезд.

– Что ты такое говоришь, Ивар? – Огромные белогривые мужчины обступили Дага. – Разве этот мальчишка – колдун?

– Он не колдун. Свеи хотели сделать его жрецом в своем главном святилище, но парень от них сбежал!

– И правильно сделал, – одобрили викинги. – Что толку волховать, когда асы войны все равно ведут нас?