Чтение 15–й страницы книги ~Коготь берсерка~

– Как ты хочешь гвоздем распились бревно? – хихикнули из другого угла.

Северянин не удостоил насмешников ответом. Он терпеливо простукивал потолок, пол и стены. Перебирался через лежащие тела, объедки и пустые миски, пока не нашел то, что искал. С большой натяжкой можно было назвать это «слабым местом». Одна из широких досок, образующих скат крыши, слегка качалась. Поверх доски еще лежали поперечины и порядочный слой торфа. Но ремонтом тюремной крыши, видимо, никто не занимался много лет, торф размыло и снесло ветром, балки потихоньку гнили, раствор между камнями крошился. Очевидно, многим поколениям арестантов просто не приходило в голову бежать на глазах у всего города...

Северянин стал прочищать железным огрызком щели вдоль качавшейся доски. Ему в глаза посыпались труха, кусочки земли и щепки. Сокамерники следили за его кропотливой работой, кто со смехом, кто – с сочувствием. Доска шла под углом к полу, одним концом упиралась куда-то в паз стены, другим – крепилась за громадным бревном, образующим конек крыши.

– Парень, у тебя ничего не получится...

– Даже если ты вылезешь наружу – мигом заметят!

– Вот дурень, откуда такой взялся?

Не слушая никого, Северянин продолжал работать. Он обливался потом, плечи сводило от усталости, ведь руки приходилось держать на весу. Кроме того, шершавая железяка натерла на пальцах кровавые мозоли. Раза три Даг терял гвоздь и, цепенея от ужаса, ожидал, что тот провалился ниже этажом. Но всякий раз железка находилась.

– Что ты там скоблишь? Эй, что он там скоблит? Северянин не отвечал. После долгих мучительных усилий он сумел просунуть между досками пальцы. Теперь следовало проковырять паз с другой стороны, чтобы пролезла и вторая рука.

– А ну, заткнитесь! – рявкнул на шутников пожиратель крыс. Как видно, он имел в этом мире определенный вес.

Мужчина кое-как разогнулся, отложил свои недоделанные силки и, шаркая, подошел к Дагу. Света было очень мало, едва хватало, чтобы различать силуэты людей на полу. Поэтому новый знакомец проверил доску на ощупь. Он был выше Дага почти на две головы, ему ничего не стоило дотянуться до самого высокого и узкого места в камере.

– Парень умнее всех нас, – спустя время заявил любитель крыс. – Это ты проделал дырки для пальцев?

– Да. Чтобы потянуть.

– Это я понял. Но тебе не хватит сил. Она слишком крепкая. Я помогу. Делай дырки больше.

Даг со свежими силами схватился за свой неказистый инструмент. Тут поднялся Свейн, отобрал у него гвоздь и сам взялся за дело. Свейна сменил Эбби, затем – кто-то еще. Постепенно темнело, у ворот тюрьмы сменили часовых. Потом по клетушкам разнесли вонючую похлебку, мало похожую на овсяную кашу. Голодные мужчины устроили драку заместо у котла. Северянинтуда даже не приближался. У его ног образовалась целая кучка желтой древесной трухи. Наконец, проклятая доска стала выглядеть так, будто в ней поселилась стая древоточцев. Даг передал инструмент Свейну, просунул обе руки в проделанные пазы и повис. Доска чуть прогнулась, заскрипела, но выдержала. Из щелей высыпалась очередная порция лежалого торфа.

– Уступи мне место! – пробасил Эбби. Его ручищи еле пролезли в щелки, но доска заскрипела ощутимо громче.

– А вдруг обвалится вся крыша? – предположил кто-то из ленивых обжор.

– Если сюда придут, я все им скажу! – злобно пообещал кто-то из мрака. – Я скажу, что вы хотели сбежать!

– Это ты верещишь, Хрут? – мягко осведомился любитель крыс. – Еще раз откроешь глотку – я тебе ее вырву, понял? Эй, парни! Давайте все вместе, только тихо!

Свейн и Эбби просунули по три пальца в щели, больше просто не влезло. Убийца крыс и еще один крепкий мужик повисли с другой стороны доски. Дагу даже не нашлось места.

– А ну, все разом, как я скажу! – и четверо одновременно подогнули колени.

Несколько долгих секунд казалось, что доска выдержит. Она прогнулась хворостинкой, затем раздался самый сладкий звук на свете, долгий пронзительный хруст, и на головы узников посыпались залежи торфа. Доска переломилась пополам, ее толщина была почти в две ладони. Эбби подсадил Северянина на плечи, тот пропихнул голову в дыру илихорадочно заработал руками, как клешнями.

– Ну, что там? Что?

– Тихо вы, не орите!

Некоторое время Даг обливался потом, не в силах пробиться сквозь спрессованный торф. Потом он вспомнил о своем кривом гвозде, и работа пошла гораздо быстрее. И вот наступил счастливый миг – в лицо дохнуло вечерним холодом, и ярко вспыхнули звезды.

Парнишка выбрался на крышу.

Тронхейм засыпал. Работы в порту завершились, лишь тихо плескалась вода. Вдали мычали коровы, ухали меха в кузницах, звенело оружие. На фоне черной громады фиорда город расцветал кострами. Внизу, у входа в тюрьму, прохаживались охранники. Пятно света падало из окна на дорогу, доносились смех и стук костяшек. Скорее всего, свободные смены охраны играли в тавлеи.

Пока он был наверху, сокамерники значительно расширили дыру. Почему-то именно те, кто возражал против побега, норовили первыми покинуть застенок.

– Что там, Даг?

– Их четверо. Двое наружи. И двое в доме. Или трое, не могу сказать точно.

– Отойди, дай я погляжу! – Дага попытались выдернуть из лаза, но он уперся.

– Если пойдем все сразу, нас заметят и поднимут тревогу!

– А ну, отвали! – Эбби железной рукой оторвал от Северянина вертлявого парня, пытавшегося первым протиснуться в лаз. Парень отлетел к стенке и заскулил.

– Отойдите все, я сказал! – Эбби выдал еще пару зуботычин. – Я доверяю мальчишке, это он придумал, как сбежать. Говори, Даг, что нам теперь делать?

Они сгрудились вокруг него, большие и сильные. Но как-то само собой получилось, что взрослые мужчины признали подростка своим херсиром.

– Мы вылезем и спустимся с восточной стороны, там темнее. Потом мы убьем часовых. Потом убьем тех, кто греется у печи в доме. Потом мы оденем их одежду и сделаем вид, будто ведем треллей. Мы придем в порт, захватим ночью корабль и уплывем.

– Ого! Вот так мальчишка!

– Ну ты и придумал, герой! Кто же нам отдаст корабль?

– Нас там всех перережут!

– Не слушайте его. Как нам одолеть стражников? Четверо с оружием...

– А остальные? Надо тогда выпустить всех!

– Верно! Верно! Надо выпустить всех. Тогда нас будет много, мы всех тут перебьем!

Даг начал терять терпение. Он трижды пожалел, что не сбежал один. Похоже, чем больше он делал для других, тем меньше благодарностей получал.

– Нам нельзя всех выпустить! – перебил общий гвалт Северянин. – Тогда городская стража быстро нас заметит. Нас тут достаточно, чтобы управлять кораблем.

– Зачем тогда убивать всех стражников?

– Ночью они пойдут проверять запоры и увидят, что нас нет.

– Клянусь молотом Тора, мальчишка прав! – рубанул любитель крыс. – Мы не станем открывать другие двери. Мы сделаем, как он сказал. Клянусь, я прибью всякого, кто посмеет ему перечить!

Минуло немного времени. Одна из клеток опустела. Пленники почти бесшумно переползли на восточный край крыши, где царил полный мрак. Осторожно спустились вниз и с двух сторон напали на охранников. Парни с неуклюжими алебардами не успели даже вскрикнуть. Опытные убийцы живо свернули им шеи. После удачного начала хирд Северянина дал первую трещину. Трое сбежали под покровом темноты. Остальные не горели желанием лезть в дом и атаковать отдыхающую смену караульных. С Дагом остались лишь четверо – Эбби, Свейн, старичок Бедвар и главарь, пожиратель крыс.

Боковая дверь, ведущая в комнату караула, оказалась незаперта. Стражникам просто не приходило в голову, что кто-то в городе может на них напасть. Эбби с порога метнул алебарду. Одного стражника он пригвоздил к стене, но двое других вскочили и схватились за мечи.

Вторая алебарда была у Свейна. Он принялся колоть ею воздух, загоняя противников в угол. Следом за крепышом Свейном в узкую залу протиснулись и другие арестанты. Любитель крыс размахивал ножом, снятым с убитого стражника. Другие несли камни.

Даг моментально узнал своего обидчика, беззубого весельчака в кольчуге, того самого, что вытащил спящего мальчишку из стога сена. И беззубый узнал мальчишку, прокусившего ему руку.

Первый камень угодил беззубому в голову. Второй он отбил мечом, и почти сразу Свейн кинулся вперед с алебардой. Камни полетели со всех сторон, в ход пошли чашки и поленья, заготовленные в очаг.

Несколько секунд – и верные слуги ярла валялись на полу со сломанными конечностями.

– Давай, парень, добей их! Ты заслужил, – плотоядно облизнулся Эбби.

– Давай, Даг! Перережь им глотки!

– Только одному, – предупредил Северянин. Он склонился над распростертым врагом. Тот всхлипывал и стонал, но говорить со сломанной челюстью и свернутым набок носом не мог.

– Я обещал тебе, что не буду кусаться, – напомнил Даг. – Я обещал тебе, что освобожусь и убью тебя. Отец учил меня держать слово.

И взмахнул своим ржавым гвоздем.

...Отбить драккар не получилось. Получив свободу, бандиты и воры разбежались. Если в каморке главарь как-то держал их в узде своей физической силой, то в ночном городе их не мог удержать никто.

– Вчетвером нам не справиться с большим кораблем, – подвел итог грустный лохматый Эбби. – Лучше нам разделиться и уходить по одному. Удачи всем вам. Я пойду по реке. Кто со мной?

– Тогда я на юг, – отвечал Даг. – Мне надо попасть домой.

Он не знал, сколько прошло времени. Собаки трижды окликали его хриплым лаем, пока Северянин плутал по кривым улочкам Тронхейма. Неоднократно из переулков выходили стражники с факелами, но Даг предвидел их появление заранее и прятался в тень. Потом он перебрался через стену, одолел вал и в полном мраке побежал к лесу. Справа он слышал плеск волн и крики морских птиц. Слева – все громче шелестели сосны.

...Поэтому мальчишка не слышал, как загремели засовы и затопали ноги в тяжелых сапогах. Вспыхнул яркий свет, ближние граммы ярла охнули. Помимо личной стражи молодогоправителя города сопровождал человек в капюшоне.

– Глядите, здесь все убиты!

В окружении стражников вошли двое богато одетых мужчин. Первый вошедший даже не взглянул на мертвых тюремщиков, хотя вопрос предназначался ему.

– Побег?! Куда смотрели? Всех прикажу вздернуть!

– Все здесь. Никто не сбежал...

– Как это «не сбежал»?! А кто же зарезал Ульме Олавссона?

– Мы проверили все замки. Комнаты заперты. И подвалы тоже. Люди внутри.

– Мне надоела ваша болтовня, – раздраженно заявил мужчина в капюшоне, – и мне наплевать, кто кого зарезал. Я спрашивал только об одном человеке. Это мальчик, его привезли вчера вечером. Найдите мне его!

– Если он здесь, мы его найдем, – неожиданно мягко стал говорить ярл своему недовольному спутнику. – Подожди немного, друг мой. Воры унесли ключи, нам не взломать двери.

Лица человека в капюшоне никто толком не сумел рассмотреть. Он так и не скинул плащ. Дренги потрясенно переглядывались. Они никогда не слышали, чтобы с молодым вспыльчивым ярлом кто-то говорил столь нагло. Послали гонца за начальником тюрьмы. Очень скоро тот прискакал, дрожащий и сонный, с запасными ключами.

Человек в капюшоне вытащил из-за пазухи и показал окружающим длинный изогнутый коготь.

– Смотрите, змеиное отродье! – повысил голос хозяин города. – Вы скрутили мальчишку, у него такой же коготь! Если успели поставить ему клеймо – сам отрежу вам языки!

– А?.. эээ... Господин, его никто не трогал! – Уцелевший надзиратель мигом протрезвел. – Господин, это не мы. Это охотники! Ты приказал ловить всех, кто шляется вокруг города.

– Где он?

– Здесь, здесь, не беспокойся, господин.

И тут же получил кнутом по роже. За откинувшейся дверью плясали солнечные блики. В тесной каморке плавали сгустки пыли.

– Ты хоть знаешь, кого собирался клеймить? – Молодой ярл Тронхейма сгреб помертвевшего охранника за шкирку. – Ищите его! Ищите всюду! Я оставляю вам в помощь моих людей!

Сапоги загрохотали по деревянным ступеням. Когда ярл и его суровый спутник исчезли, тюремщики переглянулись со слугами.

– Тысяча дьяволов! Кто же этот мальчишка? Кто его вообще видел?

– Кто мальчишка? Это тебе лучше не знать... – устало отмахнулся один из лютых, серый от недосыпания. – Зато знаем, кто крутит нашим ярлом, как кошка – своим хвостом.Ты слыхал, дубина, про викингов из Йомса? Эти люди страшнее бьорсьерков. Их дружину нанял Серая Шкура, но сам же их боится. Никто не может сравниться с ними в бою.

– А мальчишка при чем?

– При том, дубина. У него коготь. Такой же, как у конунга Йомса.

Глава двадцать девятая

В которой четверых убивают ради одного, медведи крадутся бесшумно, а волчья метка спасает жизнь

Чужие люди занимались на берегу каким-то непонятным делом. Затаившись, Даг с нараставшим любопытством следил, как они валили деревья и стаскивали в кучу хворост. Вначале парень решил, что мореходы затевают большой костер, потом он подумал, что они уложат в кучу камни, поставят сверху шатер и устроят баню.

Но действительность оказалась гораздо интереснее. Оказалось, норвежцы собирались похоронить тут своего убитого херсира. То, что это викинги, Даг не сомневался. Похожие драккары с полосатыми парусами атаковали поселения саамов. Впрочем, это могли быть вовсе не подручные Глума Бешеного Кота. Со слов Пиркке, здесь, на севере, каждый мелкий ярл норовил обчистить соседа. Кроме того, многие обедневшие норвежцы неудачно ходили грабить в Ирландию. Якобы после великой резни, которую им устроили в Дублине, белокурые воины много раз собирались отомстить, но никак не могли собрать достаточно войск...

Северянин бежал на юг уже третий день. Оказывается, до неприятностей, случившихся в Тронхейме, он был счастливым человеком. Еда, приготовленная Нелюбой, закончилась задолго до плена, но, к счастью, осень только вступала в свои права, и на пути беглеца попадалось много непуганого зверья. Однажды Северянину удалось вырезать острое копьецо и ранить дикого гуся. Он долго мучился в поисках сухой травы для костра, но в конце концов сумел развести огонь и запек птицу. Наелся до отвала, однако к концу трапезы поблизости стали собираться хищники. Даг не стал разбираться, кого именно он учуял, парень решил поделиться с хозяевами леса, бросил недоеденное мясо и рванул прочь.

Так было прежде, до побега из тюрьмы. Северянин лишился оружия, теплой куртки и последних кусочков копченого мяса. Живот сводило от голода, и холод пробирал до самых костей. Самое обидное, что негде было прилечь – парень всюду натыкался на остывшие камни.

Под вечер он стал забирать западнее, пока не ощутил ногами близкую дрожь моря. Все чаще стали попадаться валуны, ровные участки сменились скалами, и, наконец, Даг снова вдохнул соленые брызги. Раз десять ему пришлось вброд переходить ручьи, а дважды течение оказалось чересчур сильным, и беглец снова уклонялся на восток, в поисках переправы. Разбойник Эбби, опытный беглец, отсоветовал ему сразу бежать на юго-восток, в сторону, где жили шведы. Даже Пиркке, когда проделывала свой ежегодный вояж: на оленях, старалась двигаться вдоль норвежских поселений. К востоку расстилались непроходимые болотистые леса без единой дороги. Самым умным казалось найти рыбацкую деревню и попросить там помощи. Возможно, рыбаки поплывут на юг, или удастся примкнуть к торговому каравану...

Но вместо мирных рыбаков Даг снова наткнулся на мрачных мужчин, увешанных оружием.

Даг следил, как под зычные выкрики мокрые гребцы вытащили на сушу самый маленький драккар. Или, скорее не драккар, а очень большую лодку. Она имела всего четыре парывесел, короткую мачту, но очень высокий позолоченный планшир. На берегу подбежали еще люди, ухватились за свободные концы канатов, дотащили ладью до длинной, свежевыкопанной ямы. Только теперь Даг заметил, что рядом с будущей могилой торчат как минимум три рукотворных кургана. Они давно заросли травой, мелкими кустиками, но...

Под каждым курганом спал чутким сном драккар знатного херсира!

Маленький корабль приперли со всех сторон крепкими чурбанами. Вождя вынесли, усадили на перину, прислонили спиной к мачте. Затем над его головой растянули палатку из роскошной золотой парчи. Мертвеца подпоясали поясом с дорогой пряжкой, прикрепили к поясу длинный нож:, несколько кошелей, украшенных драгоценными камнями, надели на него браслеты и массивные кольца, волосы укрепили роскошным гребнем и завершили убранство цепью с серебряными подвесками.

Даг пригляделся, но этот мертвец был ему незнаком. Покойника бережно укутали меховым плащом, вокруг горстями накидали золотых монет. Даг вспотел от волнения, представив, сколько овец мог бы купить отец за эти деньги. А сколько дружинников мог бы нанять дядя Свейн!

Похороны только начинались. Корабль обложили сухим деревом, затем с другого драккара на сушу принесли животных, необходимых знатному покойнику в его последнем путешествии. На палубе у ног херсира сложили связанных собак и овец. Даг вспомнил, как в Упсале в могиле забивали целого быка. Но у мореходов, очевидно, не нашлось для быка на корабле места. Помимо животных викинги навесили по бортам гнутые искореженные щиты, закатили на палубу несколько тяжелых бочонков и присыпали все это добро грудой железа. Даг издалека мог только догадываться, что покойнику подарили трофейные мечи.

Но на этом ритуал погребения не закончился. Костер вокруг корабля не торопились поджигать и землю на палубу тоже не бросали. Среди викингов был жрец. Даг узнал его по длинному плащу, обшитому кошачьим мехом, и серебряной драконьей голове на плече. Словно ощутив чужой взгляд, жрец резко повернул лицо и пристально посмотрел в кусты, где притаился мальчишка. У уставшего беглеца затряслись колени. Он давно пообещал себе, что никого не будет страшиться, но этого человека было трудно не испугаться. Жрец был слеп, на лбу его сверкал толстый серебряный обруч. Но для того, чтобы на расстоянии опознать скрытую угрозу, он не нуждался в зрении. Приподняв нос по ветру, как это делают лисицы, окольцованный серебром старик выжидал. Наконец он проворчал что-то и отвернулся. Молодой помощник почтительно одел старику на голову высокий рогатый шлем. Жрец нараспев запричитал, почтепенно повышая голос. Его слова подхватили другие.На морях далекихНе блеснет вовекиМеч врагов разящий,И едва ли встретятЗолотые девыРавного героя.Был друзьям во славуВ устрашенье прочим...

Даг завороженно слушал слова драпы. Эти косматые воины, на вид похожие на диких зверей, с искренним горем на лицах провожали своего боевого товарища. У двоих даже текли слезы!

Четверых связанных треллей поставили на колени, всех удавили и уложили прямо в землю. Трелли вырыли для себя слишком короткие могилы, поэтому викингам пришлось их запихивать в скрюченных позах.

Наконец, викинги подожгли сухие ветки. Ветер нес горячее пламя и дым прямо на Дага, так что скоро начали слезиться глаза. Парень переполз под другой куст, а когда выглянул, норвежцы стояли на коленях вокруг погребального костра, их спутанные бороды развевались, как у страшных духов. Дагу показалось, что людей на берегу стало меньше. Он кинул взгляд на море и удивился еще больше – там был не один, а целых два корабля, и оба на веслах спешно удалялись от берега.

Даг очень удивился. Получалось, что часть экипажа намеревалась остаться в совершенно глухом месте! Тем временем костер почти прогорел. Норвежцы стали сгребать останки в кучу, насыпать сверху камни и слой заготовленной земли. Из-за попавшего в глаз пепла или из-за жуткой усталости Даг не сразу обратил внимание на странную фигуру, совсем не похожую на других.

Среди широкоплечих викингов, одетых в грубые шкуры, стояла женщина! Она куталась в дорогой плащ, длинные волосы прятала под капюшоном и держала за руку... маленького ребенка! Несмотря на то что Северянин не мог рассмотреть лица загадочной женщины, ему сразу стало ясно, что она не какая-нибудь холопка или наложница. На ее груди, под завязками плаща, сверкнуло золото. Женщина протянула руку, не просящим, а привычно повелительным жестом, и один из мужчин мгновенно подал ей кубок. Маленький мальчик с красивыми волнистыми волосами держался подле матери. С другой стороны от женщины неотлучно находился высокий бородатый старик в кожаных штанах и облезлой заячьей безрукавке. Он грузно опирался на секиру, но на бравого вояку не слишком походил. Все трое неподвижно стояли, уставившись на костер.

Наверное, Даг слишком устал, или гарь от костра ослабила его бдительность. Чувство опасности в нем притупилось. Когда Северянин обернулся, бежать стало уже поздно.

Мощная волосатая лапа схватила его за шкирку и оторвала от земли. Практически вечная рубаха из оленьей шкуры затрещала по швам, когда вторая лапа сдавила ему горло. Даг не мог не то что вскрикнуть, но даже вдохнуть не получалось. Он беспомощно дрыгал ногами и смотрел в свирепые свинячьи глазки своего обидчика.

Это был бьорсьерк!

Мальчишка сразу угадал в нем приверженца жуткого медвежьего культа, хотя видел таких полулюдей всего пару раз, да и то издалека. Старина Горм много рассказывал о них, со смешанным чувством уважения, страха и презрения. А Горм Одноногий был не из трусливых! Конечно же, подобраться так незаметно сзади, ничем не выдать себя и напасть быстрее гадюки мог только полузверь.

Их было четверо. Они окружили своего приятеля и рассматривали Дага как пойманную на ужин дичь. От них разило дерьмом, кислятиной и кровью. Все четверо были очень молодыми мужчинами, но из-за неряшливых бород и багровых обветренных лиц казались много старше. Чуть позже Даг заметил, что все они двигались немного странно, не так, как обычные люди. Они ходили, чуть согнувшись, слегка переваливаясь, косолапя, и со стороны казались не то ленивыми, не то замедленными. Но стоило возникнуть даже тениопасности, они взрывались как бешеные. Вот и сейчас, вся четверка еле шевелилась. Северянину казалось невероятным, что эти неуклюжие босые парни сумели его выследить и подкрасться незаметно. И ведь он же заметил, что людей у погребального костра стало меньше, но не насторожился!

Второй медведь ухмыльнулся и поднял топор. Северянин приготовился к смерти. За секунду он увидел всех – отца, маму, сестер, Пиркке, Горма, Нелюбу, всех, с кем столкнула судьба за его короткий век. Об одном он жалел – что в руках нет оружия. Если погибать, так в бою, тогда есть возможность попасть в небесный чертог...

– Не убивай его! – Другая волосатая рука вклинилась между секирой и шеей Северянина. – Смотри, что у него между ушей!

– Щенок наверняка подослан Серым Плащом, – прорычал тот, кто держал топор. Из его пасти разило гнилью.

– У него метка... метка ульфхеднера, – откликнулся еще один бас. – Уймись, Орм! Откуда трусливым псам Хаскульда знать, где мы?

Секунду спустя ужасное лезвие отодвинулось, хватка на горле Дага ослабла. Он смог перевести дух. В который раз смерть чудом пронеслась мимо!

– Волчья метка? – спросил третий. – Тогда он мог выследить нас. Помнишь Эгиля Свиное Пузо? Его воспитали чародеи на острове, он ходил с такой же меткой. Я сам видел,как Эгиль оборачивался волком!

– Поджарим ему пятки? Он нам все расскажет...

– Погоди... Лучше отведем его к госпоже. Если это выкормыш Хаскульда, пусть сперва все расскажет ей. А потом я сам убью щенка, – миролюбиво заявил недавний защитник. – А может, просто отрублю ему ноги, и пусть ползет, ха-ха-ха!..

Глава тридцатая

В которой Даг выбирает между смертью и рабством, клянется собственным языком и учится правильно кусаться

– Кто ты такой? Кто тебя послал? Отвечай?! – Дага рывком поставили на ноги.

Перед его глазами очутились прозрачные, как льдинки, глаза того высокого воина, который убивал на берегу треллей. Его скошенную набок физиономию украшали длинные усы. Вблизи криволицый усач казался истуканом, вырезанным из куска скалы. Невзирая на осенний холод, он щеголял в одной безрукавке, зато руки были до плеч укрыты сложным щетинистым доспехом.

– Отвечай или отправишься в костер с моими рабами!

– Подожди, Ивар, не убивай его. Возможно, появление этого мальчика тут не случайно. Я верю в знаки. Я видела лосося.

Это произнесла женщина. После невнятного рычания бьорсьерков ее язык показался Северянину чарующей мелодией. Женщина подвинула богатыря в сторону, скинула капюшон и заглянула Дагу в глаза. Мальчик ощутил, что помимо своей воли краснеет. Женщина была очень красива. Собственно, он до сих пор не встречал еще такой красавицы. Хотя лицо ее носило следы долгого недосыпания, глаза опухли от слез, а лоб покрыли ранние морщины.

– Кто ты такой? – спросила красавица. – Орм, отпусти его горло, он не может ответить. Слушай, зверек, если ты будешь хитрить со мной, мои слуги вырвут и сожрут твою печень. Говори честно, кто ты и откуда!

Даг сглотнул. После железных объятий вонючего Орма заговорить было нелегко, но мальчишка очень постарался. Он начал сбивчиво, но постепенно, видя, с каким вниманием его слушают, заговорил уверенно. Он рассказал о сделке отца с хитрой Пиркке, о путешествии в Упсалу, о тюрьме в Тронхейме, намекнул насчет могучих покровителей Олава Северянина, зато благоразумно умолчал о собственном нападении на сборщиков дани.

Когда Даг стал рассказывать о празднике в Упсале, его несколько раз переспросили, кого он там видел из знатных ярлов. К счастью, Северянину удалось вспомнить несколько имен, которые называл старина Горм. Когда Даг вспомнил о посещении усадьбы Хьялти, его снова перебили.

– Хромой Хьялти? – поднял бровь Ивар. – Это можно проверить. Я ходил в викинг с его младшим братом. Его младший брат имел наделы в Вике, госпожа, и служил твоему мужу Трюггви. Хромой Хьялти – хороший человек, госпожа. Он тоже ненавидит Харальда.

– Это хорошо, если это правда, – все еще недоверчиво произнесла красавица. – Но зверек не похож: на свея. Он слишком черный.

– Меня подобрали в море, – вынужден был признать Северянин.

После такого признания ему волей-неволей пришлось повторять то, что он слышал от дяди Свейна Волчья Пасть. Все то время, что он говорил, острый клинок Бьярни упирался ему между лопаток. Сам Бьярни выглядел вполне прилично, пока не улыбался, но, к несчастью окружающих, он любил посмеяться. И тогда два шрама, крест-накрест покрывавшие его волосатое лицо, превращали норвежца в жуткого урода.

– Ты знаешь, кто я такая? Лучше говори честно, – предупредила женщина.

Даг отрицательно помотал головой.

– Ты знаешь, кто такой Хаскульд? – спросила женщина.

Даг задумался. С такими именами он знавал двоих мальчишек, живших по соседству с Северянами, но вряд ли красавицу интересовали дети.

– Что нам с ним делать? – вслух задумалась красавица.

– Эй, Вшивая Борода, а ты что скажешь? – обратился Ивар к старику с секирой. Тот до сих пор помалкивал за спиной женщины.

– Астрид, дочь моя, он нам может пригодиться. – Старик задумчиво пожевал губами, но ответил, обращаясь не к предводителю «медведей». – Нас и так мало.

Бьярни убрал от спины Дага меч. Парнишка впервые смог свободно выдохнуть. И впервые пересчитал своих новых приятелей. Он увидел тех, кто раньше находился по другую сторону погребального костра. Кроме четверых «медведей», составлявших, по-видимому, личную стражу гордячки Астрид, у костра копошились еще двое вооруженных слуг и двое клейменых рабов.

Угрюмый мальчишка лет семи держал под уздцы двух лошадей. Еще двух лошадей, увешанных поклажей, кормила рослая служанка в простом сером платье. Кроме нее в отряде находились еще две женщины: одна молоденькая, другая, напротив – в возрасте. Даг сразу понял, что они составляют свиту первой красавицы и вообще знатного рода здесь только она одна. Но скоро выяснилось, что мальчик ошибся. Тот, кого обозвали Вшивой Бородой, вел себя совсем не так, как простой дружинник. Он не спешил отвечать на вопросы, зато охотно отдавал распоряжения, а на шее носил массивные серебряные гривны с монетами.

– Торольв прав, нам дорог каждый человек, – согласился Орм. – Но волчонок слишком мал, ему не выдержать дорогу.

– Тогда лучше его убить? – приободрился Бьярни. Очевидно, у этого «пса войны», как называл бьорсьерков старина Горм, на все случаи жизни имелся один верный рецепт.

Мальчик, явно сын Астрид, смотрел на Дага широко открытыми, удивленными глазами. На фоне завшивевших, грязных дружинников он казался удивительно мытым и ухоженным.Видимо, мать совсем недавно расчесала ему золотистые локоны. На пояске у мальчика, в аккуратных кожаных ножнах, висел крохотный кинжал, на его рукоятке переливались сапфиры. Его плащик из нежной белой овчины держался на плече с помощью дорогой золотой фибулы в виде орла. Даг уже знал цену подобным вещицам, золотой орел мог стоить целого табуна коней. Несомненно, ребенок принадлежал к очень знатному роду.

Но тогда... от кого же они тут прячутся?

– Успеем его убить, – рассудила Астрид. – Сделаем так. У нас мало времени. Ты должен решить, хочешь ли поступить ко мне на службу. Клеймо я тебе выжигать не буду, но если ты согласишься, ты принесешь клятву. Освободить тебя от клятвы сможет только он, – женщина кивнула на Ивара.

– Что я должен делать? – чужим голосом спросил Даг. Он не сомневался, что отказаться невозможно. Отказ будет равносилен смерти.

– А что ты умеешь делать?

Даг стал осторожно перечислять. Стрелять из лука, свежевать дичь, залечивать грязные раны, отгонять лихорадку, спать на дереве, плавать под водой, выбирать целебные и ядовитые травы, ловить острогой рыбу... еще работать в кузнице, закалять мечи, подгонять подковы... еще чуять хищников и всегда знать верный путь на юг и север.

На этом пункте «медведи» оживились. Даг подумал и не стал говорить, что его учили сражаться на двух мечах и что даже в лесном становище вельвы он ежедневно упражнялся с палками. Перед настоящими «псами войны» хвастаться ему было нечем.

– Отец, скажи ему.

– Ты пойдешь с нами, – прокряхтел Торольв Вшивая Борода. – Или умрешь. Мы скрываемся уже третий год. Видишь этого мальчика? Если псы Харальда настигнут нас, мы все будем драться, чтобы спасти его. Моя приемная дочь Астрид была замужем за Трюггви, ярлом всего Вика. Его подло убил Харальд Серая Шкура. Нам удалось бежать, но Харальд послал своего пса Хаскульда по следу. Не так опасен конунг Харальд, как его бешеная мать Гуннхильд... Да, я понимаю – шведам нет дела до резни, которую устроил этот выкормыш крысы. Но тебе придется поверить мне на слово, парень. Моя дочь назвала сына Олавом, он опасен для Харальда. В этом ребенке течет кровь древних королей. У негобольше прав на трон, чем у паршивых сыновей Гуннхильд. Поэтому мы должны добраться до Упплянда. Там у моей приемной дочери много друзей, шведы не выдадут ее... А эти славные парни, ха-ха, что схватили тебя... они почуют даже мышь под снегом. Ивар и его братья – последние бьорсьерки, верно служившие еще самому ярлу Трюггви. Мне нечем платить им за службу, но до восточного берега они сами вызвались нас проводить.

– Мы только что похоронили нашего верного товарища. – Ивар хмуро указал на дымящуюся могилу. – Люди Хаскульда настигли нас в северном фиорде. Мы отбились, но стало понятно, что морем на юг не прорваться. Кто-то предупредил людей конунга. Нас будут ждать в Мере или в Хердаланде и непременно найдут. Трудно спрятать госпожу Астрид и ее дитя. Мы их обманем, мы пойдем по суше, через перевал.