Чтение 2–й страницы книги ~Золото русского эмира~

– Ну как, господин президент? – Соратники с тревожным ожиданием ловили выражение его лица.

– Все отлично, – ободрил их Артур. – Герр Борк собрал большую союзную армию и скоро будет здесь.

Когда все разошлись, остались лишь телохранитель и колдун.

– Зачем ты их обманул? – спросил дед Савва, раздвигая ставни на окнах. В диспетчерскую порта моментально ворвался рев многоголосой толпы, звон железа, ржание коней и команды сержантов. – Ты же знаешь, что посуху, по Италии, союзникам не пройти. Там зараза похлеще наших Желтых болот водится. Вон, послушай, чего Орландо у местныхвыведал, даже у меня волосы дыбом встают…

– Мы встретим их западнее и загрузим на баржи.

– А кого «их»? – язвительно поинтересовался Озерник. – Мне-то можно не врать, я свою внучку и сквозь тебя слышу. Не собрали мы союзников, одни остались, славяне-то…

Озерник, ворча, удалился под неприязненным взглядом немца-телохранителя.

– Он предаст вас, мой президент. Как предал его сын.

– Нет. Он знает, что тогда я разорю все их деревни на Чудском озере. Он ненавидит нашу власть, но будет с нами работать…

Коваль отвернулся, распахнул створки окна.

– Полотно льняное – шестьдесят рулонов!

– Давай направо, грузите на баржу.

– Бидоны люминиевые, чистые вроде… пятнадцать штук. Куды их?

– Тоже направо. Эй, стой, башка, куды лезешь поперек?

– Господин майор, снарядные ящики подвезли, сгружать?

– Геть, хлопцы, коней угробите! Закрывай глаза им, я сказал, тпррру! Заводи по одному, не то спужаются, ноги переломают!

– Господин майор, от Терищенко человек прибег. Грит, пленных подвезли еще, сотни три, а кормить нечем…

– Тьфу на тебя, а я-то где жратву возьму им? Скажи Терищенко – бегом к интенданту, пусть доложит ему, а не мне!

Артур задернул занавеску. Погрузка трофеев в захваченные портовые склады шла полным ходом. Несмотря на ураганный огонь, которому подверглась Сигонелла, на бывшей военно-морской базе НАТО разрушилось далеко не всё.

Президент чувствовал себя не вполне в своей тарелке. Для подчиненных он отсутствовал всего четверо суток, а не месяц с лишним. Он попросту забыл, где что расположено на каждом из кораблей, забыл о последних приказаниях, которые сам же отдал перед выгрузкой… Множество мелочей вылетели из головы и никак не желали в нее возвращаться. Коваль сообразил, что полностью восстановить контроль за ходом работ проще, погрузившись в работу. С того момента, как дирижабль бывшего визиря Дробиченко вернул их из греческих пещер в Италию, прошло почти пятьдесят часов, но Артур пока ни разу не сомкнул глаз.

– Ботинки. Вроде кожа… Двести пар. Куда?

– На второй склад сдашь, там же, где ремни и гимнастерки.

– Так это… ботинки шибко разные, господин лейтенант. И высокие, и черные, и сапоги вот…

– Так и сдашь, бестолочь, чтоб по описи! У нас и так ни один экипаж одинаково не обмундирован…

– Эй, братва, с деревни свиней пригнали, куда их?

– Пятая рота, становись! Строиться, я сказал, а ну, живо, мать вашу! Раздолбаи, совсем обнаглели, в Трибунал захотелось?!..

Артур поморщился, захлопнул жалюзи на втором окне.

– Господин президент, к вам нарочный от полковника Даляра.

– Пригласи.

– Ваше высокопревосходительство, полковник Даляр просит назначить нового начальника гарнизона. Этот не справляется, потому что…

– Короче давай. У него есть кандидатура?

– Так точно, даже две. Это капитан катера…

– Передай, пусть сами без меня разберутся. Только чтобы назначение прошло официально, через журнал, с соответствующей выпиской в архив. И – ко мне на подпись. Ясно?

– Так точно!

Нарочный так напрягал глаза, что Артур всерьез забеспокоился, как бы с парнем чего не случилось. Но внешне никак своей усмешки не проявил. За годы управления привыкпри подчиненных выглядеть, как кусок гранита.

– Ваше высокопревосходительство, от лейтенанта Тагеева рапорт. Он спрашивает, продолжать ли занятия с теми, кто изъявил желание учиться на механика? А то командиргарнизона всех людей к себе требует…

– Пиши приказ, живо. Всех учащихся оставить в распоряжении начальника школы.

– Еще радиограмма, от поискового отряда. Они обнаружили целый десантный корабль. На борту было шестнадцать человек команды, все сдались без боя. Машины работают на угле, но угля нет. Судно дрейфует на юг. Оружия никакого, трюмы затоплены, дифферент двадцать градусов на правый борт. Наши спрашивают у адмирала Орландо, что делать? Буксировать ли судно сюда? Адмирал считает, что нам нет нужды в лишнем железе, но передал решение вам.

– Правильно, что передал. Кто там у нас командует буксирами? Сокол? Позвоните Соколу, чтобы выслал туда два буксира с насосами. Нам нужны все суда, способные обеспечить горизонтальную погрузку. Что еще?

– С моря обстреляны наши рыбаки. Но это были не военные суда, так доложил дозорный. Вроде флаг черный и на веслах удирали.

– На веслах? – рассмеялся Артур. Упоминание о веслах навело его на интересную мысль.

– Так точно. Как наши с фрегата из пушки шарахнули – так те деру и дали…

– Господин президент! – Из-за перегородки в залу скользнул дежурный связист, сразу с двумя телефонными трубками. Молоденький помощник, пыхтя от напряжения, разматывал за шефом две бобины с кабелем. – Господин президент, начальник штаба докладывает, что прямой провод с Палермо заработал. Там сейчас наших два эскадрона, спрашивают, что делать. Местные вроде как им рады, хлеб-соль тащат.

– Отлично, дай мне трубку. Прокопов, это вы? Передайте парням – главное, чтоб не распугали местное население. Закрепиться – и докладывать каждые два часа. Если местное население настроено благожелательно, начинайте переговоры по провианту и по организации нашего постоянного представительства. Что значит «никто не понимает итальянского»?! Уже понимаете? Вот так. И больше меня с дурацкими вопросами не трогайте.

– Господин президент, на втором проводе начальник разведки, захвачены новые пленные…

– Ага, давай скорее! Да, слушаю… Не ори так.

– Ваше высокопревосходительство, – заверещала трубка. – Ваш приказ выполнен. Установили полное оцепление вокруг базы, смена каждые два часа, мышь не проскочит. Пришлось, правда, подраться с командирами экипажей: не хотели людей выделять… Но я на вас сослался, ничего?

– Ничего, нормально. Раз сослался без бумаги… Через час чтоб был здесь, оформим всех этих людей приказом, что они переданы к вам на время… Понял, через час жду! И напомнишь здесь канцеляристам, чтобы приказ спустили в экипажи.

– Так точно, все понял, виноват… – приуныл голос в трубке.

– Дальше докладывай! – Коваль потряс хрипящий аппарат. Он слушал и одновременно внимательно разглядывал пейзаж за окном. А посмотреть было на что. Временная администрация разместилась в здании портовой диспетчерской. С восьмого этажа, из огромного панорамного окна, Артур мог наблюдать за действиями почти всех своих старших командиров. Правда, стекла в диспетчерской давно вылетели, на их место спешно приколотили бронированные плиты, чтобы шальная пуля не задела президентскую команду. Между плитами начальник канцелярии приказал сделать узкие окошки и прикрыть их самодельными стальными жалюзи. Внизу диспетчерскую башню охраняли две шеренги матросов, а на нижних этажах, с пулеметами и гранатами, несли вахту гвардейцы из президентской сотни.

На площади свободные роты десантников занимались физической подготовкой и штыковым боем. Сержанты вызверились, орали до хрипоты, зная, что сверху может увидеть высокое начальство. В конце длинной аллеи, упирающейся в ворота грузового порта, экипаж тральщика занимался строевой подготовкой. Несмотря на вопли и стоны об усталости и жуткой грязи на палубах, адмирал, верный заветам президента Кузнеца, не отменил строевую подготовку. Орландо прекрасно знал, что Кузнец душу вытрясет, но добьется своего.

Расслабиться здесь никому не позволено, даже после боя…

– Господин президент, к северу нагнали колонну беглецов, восемьсот душ. Как увидали наш разъезд, оружие побросали, ироды, драться не стали. Только офицерики ихние пулять кинулись, так это… пришлось их того. Порубали, одним словом, – несколько смущенно доложил разведчик.

– Дежурный, почему ко мне с этим? – Коваль изобразил максимально свирепую рожу.

– Ва… ваше вы… высокопревосходительство, – немедленно начал заикаться дежурный связист. – Так вы же сами приказали, что всех лояльных, кто готов вернуться в веру христову, тех можно на погрузочные работы определить… Так там почти все выкрестами сказались. То ли бывшие болгары пленные, то ли цыганы какие, не разберешь. Да только оружие покидали, сами своих капралов резать начали.

– Да, я приказывал, – спохватился Коваль. Все же месяц в Байкальской тайге давал себя знать. – Вот что, соедини меня срочно с начальником тыла. Разведка, ты еще на проводе? Так, давай: всю эту колонну переписать, список в четырех экземплярах… Что-о?! Писать не умеешь? Как же ты у меня, такой хороший, в капитаны выбился? Ладно, после. Дуй сюда, забери моего писаря, составить списки и всю эту братию – в распоряжение начальника порта. Кажется, он сейчас контейнеры разбирает, найдете… Да, всем выдать топоры и пилы – все, какие найдете, и – на порубки. Да, да, лес нужен! Кому?! Мне нужен. Еще вопросы есть?! Да, да, это ты верно придумал, так и объявите им: один сбежит – расстреляем каждого пятого…

Коваль успел глотнуть остывшего чая, когда снизу снова затопали сапожищами. К диспетчерской подрулил смешной грузовичок с эмблемами винных магазинов, из-под капота у него яростно пыхал черный дым. Караульные наставили на шофера автоматы, но тут же пропустили к самому крыльцу. С платформы грузовика спустили кого-то на носилках.

– Господин президент, к вам адмирал Орландо. Велел себя принести…

Бравого командира эскадры бегом втащили по лестницам. И снова у Артура возникло странное чувство раздвоения. То есть он, конечно же, помнил, что Орландо серьезно ранен, но за несколько недель ведь можно было и подлечиться. Бинты на груди и руке адмирала пропитались подсохшей кровью, за ним неотступно следовал лекарь.

– Ничего, я уже лучше, лихорадки нет… – На заросшем щетиной исхудавшем лице адмирала жили только глаза и блестела улыбка. – Господин президент, как вы приказали,эсминец ушел на соединение с береговыми силами противника!

– Как турбины? – спросил Коваль. Еще находясь в лампе джинна, он волновался: двигатели «Клинка» были серьезно повреждены. – Пробоина?

– Починили, – улыбнулся Орландо. – Пока вас не было, за трое суток… наложили пластырь. В порту нашли еще электрические насосы, откачали воду из дока. Броню сняли с итальянского фрегата, шестнадцать плит. Не совсем красиво получилось… в заплатах. Но поплыл.

– А пушки?

– Вот с пушками плохо, – адмирал закашлялся и долго успокаивался, придерживая ладонями зашитую грудь. – Из орудий главного калибра уцелело только одно. Но мы, пока зашивали корпус, развернули кран. Вон тот, да, который пониже, отсюда видно. Германцы-артиллеристы придумали, как его вручную развернуть. Тросы привязали к тральщику, представляете?.. И тральщик потянул стрелу. Таким вот образом восемь раз стрелу подняли и опустили – и переставили восемь пушек… с пристани. Калибр небольшой, около пятидесяти миллиметров… – Итальянец снова с натугой закашлялся. – Зато снарядов много. Я приказал все орудия разместить у правого борта, чтобы обстреливать побережье…

– Не догадаются они?

– Не должны. Без вашего разрешения я усилил десантные группы. Высадятся не две, а сразу три команды, и мы не только окружим турецкий корпус, но и рассечем его, так будет легче…

– Да, отличная идея… – Артур смотрел в карты, подписывал планы, выслушивал рапорта старших офицеров, а сам снова думал о другом.

Как добраться до Аравии?

Он не собирался скрывать от подчиненных стратегические планы, но сейчас было выгодно представить дело так, будто ближайшая цель – захват Стамбула. На самом деле Артур ни минуты не сомневался, что даже с пятью эсминцами ему не взять турецкую столицу. Просто нереально, имея пятнадцать тысяч десанта, одолеть враждебное население численностью в миллион. Зато армию самозванца Карамаза одолеть можно. А стоит свести со сцены героическую фигуру Карамаз-паши, как имамы, шейхи и халифы быстро перегрызутся между собой – в борьбе за власть. Начнется гражданская война, и пройдет немало времени, прежде чем турецкий халифат снова выйдет на арену…

Но как добраться до Аравии незаметно? Так, чтобы до последнего все были уверены, что на острие атаки – Стамбул, но никак не Эр-Рияд?

Подробная карта Средиземноморья висела на стене каюты. На другой стене – еще более подробная карта Персидского залива, захваченная среди штабных документов врага. Где-то там, далеко на востоке турецких гор, должен был выскочить из Малахитовых врат Бродяга с волшебной птицей. Где-то там он сейчас пробирается, один, практически раздетый, без еды и воды. Он сам – крайне опасное оружие.

Если верить джинну.

– Орландо, сколько вражеских кораблей удалось сохранить на плаву?

– Четырнадцать… Три канонерки, три вспомогательных, один танкер, три торпедных катера и четыре сухогруза разного назначения. На линейном крейсере обнаружили двацелых вертолета и батискаф.

– Какого типа сухогрузы? Нам нужно судно типа «ро-ро», хотя бы одно.

– Это с люком для автомобилей? Таких у нас целых два. Только с электрикой беда, всё сгнило. Надо перебирать.

– Сними с работ всех, кто понимает в электрике, и перебрось туда. Нам кровь из носу нужны горизонтальные погрузчики. И не спрашивай меня, зачем. Просто делай!

– Будет сделано, – Орландо поманил ординарца с телефоном.

– Ну… вертолет, я так понимаю, нам не светит?

– Пока я сам не смогу ходить, точно не светит, – улыбнулся Орландо. – Как полагаете, мы вдвоем не разберемся?

– Может быть, только мне надо освежить теорию цепей, – Коваль толкнул дверь. – Эй, посыльный, командира разведки ко мне! И оповестить всех, что совещание у меня ровно в пять.

– Хорошо, господин президент…

– Стой, назад! А ну, вернитесь! – От командного рыка Артура на мгновение замерла работа грузчиков на соседнем пирсе.

Побелевший от страха посыльный опрометью кинулся назад. Адмирал тем временем названивал сразу по двум полевым телефонам, отдавал новые распоряжения.

– Кто командир экипажа? – Коваль хмуро разглядывал криво нашитые лычки и драную обувь посыльного. Президент вспомнил, что сам давал указание периодически менятьслужащих при штабе. Чтобы не зарастали жирком, ротация была необходима, но сегодняшний кадр превзошел самые худшие ожидания.

– Я… Я… Яковенко… то есть лейтенант Яковенко, – пролепетал матрос.

– Отставить предыдущий приказ, живо за ним! Сообщите своему командиру Яковенко, что вам назначено пять нарядов на кухню вне очереди, а сам он пусть явится к полковнику Даляру.

Матросик убежал.

– Молодец ты, строго с ними, – вполголоса похвалил Орландо. Наедине он мог позволить быть с президентом на «ты». – У меня не получается вот так…

– Дотошно, ты хочешь сказать? – рассмеялся Артур. – Я в курсе, как у тебя получается. Ты из моих командиров – самый кровожадный. Кто больше всех людей под трибуналотдал, а? Даже Даляр, уж на что зверствует, и то наказывает меньше. А я не строгий, я – справедливый. Эй, там! – Коваль нетерпеливо подергал шнур телефона. – Канцелярия, мать вашу, оглохли совсем? Живо мне свежего посыльного… нет, двоих. Одного – галопом за командиром артдивизиона, второго – на катер. И привезти сюда срочно начальника рембазы.

– Что ты задумал? – Орландо застонал, когда лекарь принялся срезать присохшие бинты. – О чем совещание-то? Самое время совещаться…

– На, хлебни, – Артур отвинтил крышечку фляжки, выглянул в иллюминатор правого борта. – Задумался я, дорогой друг, о роли бронетехники в современной войне…

– Что? Это ты… извините, это вы к чему? – поправился итальянец.

– Скоро узнаешь…

На ближайшем пирсе работали пленные, разделенные на десятки. Под командой конвойных они шустро выгружали из полузатопленного вражеского крейсера мешки и ящики, укладывали балласт под навесом. Особая команда заводила пластырь, человек двадцать, под стук барабана, орудовали рычагами насосов. Вода хлестала сразу из пяти шлангов, но крен неуменьшался, боевойкорабль уверенно шел ко дну. Дальше по берегу катили куда-то сотни бочек и разбирали по кирпичику рухнувший пакгауз. По поверхности сияющего от ярких солнечных бликов моря курсировали взад-вперед десятки и сотни лодочек и катеров. Истошно ревели гудки, орали матом в рупоры старшины, слышалась немецкая, турецкая, итальянская, польская речь, но преобладал великий и могучий, с его непостижимо емкими, столь загадочными для иноземного уха оборотами.

Вода в акватории так и не очистилась от жуткого масляного пятна, метров на сорок от берега колыхалась сплошная черная пленка, в которой барахтались сотни птиц, там же застряли предметы мебели, одежды и тысячи вещей неясного назначения. Со дна бухты до сих пор, даже на четвертый день, продолжал фонтанировать вулкан из самых разных предметов обихода. Над местом, где залег на дно авианосец, кружила целая флотилия плотов. Полуголые матросы ныряли с абордажными крючьями, на сцепленных плотах уже громоздились горы вещей. Плоты по одному отцепляли и буксировали в гавань, где приемом контрафакта руководил один из главарей немцев-канониров.

Коваль подумал, что немцы не успокоятся, пока не разденут затонувшего «Рональда Рейгана» до нитки.

Еще дальше с жутким скрипом катили по ржавым рельсам портовый кран. В кран впряглись не меньше сотни человек; упираясь ногами, пыхтя и ругаясь, они едва не ложились на потрескавшийся бетон. Наконец махина стронулась с места и покатила, набирая ход. Метров через сорок кран уже ждала следующая команда грузчиков на пирамиде из полуразобранных орудий, а у причала пыхтел катер, готовый взять на себя функции кранового электромотора. Рядом с воплями и руганью швартовали длинную баржу. Очевидно, орудия готовили к переброске на один из уцелевших американских кораблей.

В самом углу следующего причала, под громадной черной цифрой «6», среди влажных покосившихся свай дремал на привязи красный дракон. Последний из китайских бородатых змеев устал от безделья, скучал и периодически оглашал порт трубным ревом. За время отсутствия Коваля к змею никто не осмелился подойти близко. До сих пор возле палатки стоял часовой: Артур издалека различал блеск солнца на штыке.

В кают-компанию заглянул с докладом дежурный офицер. Начальник плавучей рембазы уже прибыл, он оказался неподалеку, руководил разборкой обшивки одной из полузатопленных барж. Из одиннадцати вспомогательных транспортов силами личного состава собирали четыре грузовика. Следом за шефом ремонтников один за другим примчались командир экспедиционного корпуса, начальник порта, начальник тыловых служб, вновь назначенный командир гарнизона и еще десяток руководителей рангом ниже. Вызванные начальники хорошо знали, что в мирное время их главнокомандующий гораздо опаснее, чем в бою.

Опаснее для своих, естественно. Для нерадивых и ленивых. Боже упаси попасть к Кузнецу в «черный список», боже упаси опоздать больше одного раза, боже упаси спать, когда дела в твоем ведомстве не доведены до совершенства. Лучше сразу подать в отставку…

– Прошу садиться, господа.

– Артур, что ты задумал? Ты решил изменить план атаки? – В проницательности Орландо не откажешь.

– Нам нужны танки… – пробормотал президент. – Садитесь, садитесь, все доклады позже.

Диспетчерская заполнялась людьми. Командиры экипажей, ответственные руководители вспомогательных служб, командиры десантных отрядов. Все в запыленной, перепачканной одежде, небритые, нечесаные, точно бандиты с большой дороги.

– Я отвлеку вас ненадолго, – Артур взглянул на часы. – В план операции вносятся изменения. Мы должны развивать наступление на море, но в то же время создать мобильную – я подчеркиваю – мобильную, – группу для выдвижения вот сюда.

Он ткнул пальцем наугад в западное побережье Греции. На случай вероятного шпионажа никто, даже самые приближенные, не должны были знать об истинной цели похода.

– Все, что плавает, понадобится нам для перевозки грузов, – уточнил президент. – Итак, господа, эсминец, фрегат и три корабля поддержки выдвигаются сейчас в условленное место к турецкому берегу, где собирается десант противника. Если нам повезет, то удастся перебить достаточно врагов на берегу, прежде чем они сообразят, что перед ними не «Рональд Рейган». Вторая группа кораблей – я имею в виду тральщики, все баржи, что удастся восстановить, и прочую мелюзгу – пойдет в Грецию…

По залу пронесся шум. Самые смелые планы инженеров не заходили так далеко, как требовал президент.

– Тихо, тихо! – поднял ладонь Артур. – Я знаю, что вы хотите возразить. У нас не хватает сил обеспечить даже свои корабли. У нас не хватит механиков и машинистов… Однако мне уже доложили, что захвачены в плен инженеры неприятеля. После некоторых… гм… колебаний они согласились сотрудничать с нами. Да, за ними придется следить, им придется платить жалование, вдвое больше, чем платил Карамаз-паша, и с них придется сдувать пылинки. Но баржи поплывут. Пусть медленно, но поплывут! Теперь конкретные задачи. Первое. Отменяются все ремонтные работы, пока не будут восстановлены три судна горизонтальной выгрузки. Начальник временной тюрьмы, слышите меня? Всех арестованных – на перевозку леса. Бревна для сходней грузить на эти суда. Прошу всех командиров подразделений к утру представить командующему списки самых технически одаренных матросов и десантников. Неважно, насколько человек хорош в бою. Нам необходимо в самый краткий срок подготовить механиков и починить люки. Далее. Сто человек вооружить плотницким инструментом, а лучше – двести. Все срубленные деревья превратить в бревна, зачистить и загрузить на эти суда, имеющие носовые люки. Конкретные инструкции я передал начальнику рембазы. У него получите инструмент и чертежи. Мы должны создать условия для перевозки тяжелой техники. Что, есть вопросы?

– Насколько тяжелой, господин президент?

– Порядка ста тонн каждая единица. Я сам поведу этот караван. Мы загрузим тяжелые машины и вернемся сюда.

На сей раз долго молчали, а когда он разрешил говорить, в зале поднялся невообразимый шум. Артур предложил выступать поочередно. Слово взял Даляр и, как оказалось, выразил общие чаяния.

– Господин президент… Идти морем – это мысль толковая. Уж всяко лучше, чем людям по берегу ноги сбивать. Мы уже сами с начальником штаба прикидывали, сколько кораблей у врага осталось и сколько затопить придется. Но… ведь там у них, как пить дать, еще целые крейсера найдутся…

Поднял руку командир канониров. Артур кивнул.

– Даже не крейсера, – веско заметил артиллерист. – Достаточно двух фрегатов, таких как этот, что мы чиним сейчас в доке, с нормальным боекомплектом, – и нас потопят…

– Нас просто не подпустят к Стамбулу, – согласился начальник штаба. – Ведь трем кораблям врага удалось уйти. Они наверняка устроят переполох. Столицу и проливы будут охранять, как гарем с девственницами. Даже если мы пройдем Грецию без боя, что маловероятно…

– Иными словами, у нас недостаточно боеприпасов? – уточнил Артур.

– На уцелевших вражеских судах снарядов полно, – начальник службы тыла вытянулся по струнке. – Но не хватит подготовленных людей, чтобы управлять орудиями. Кроме того, у них там иные схемы электропитания, а у меня заряженных исправных аккумуляторов не хватает толком даже на свои суда… Топлива мало, на угле только плоскодонки две ходят…

– Господин президент, пленных слишком много, не убивать же…

– Наши патроны к ихним пулеметам не подходят…

– Господин адмирал ранен, а кто, кроме него, разберется?

Загомонили разом. Но и замолчали тоже разом, стоило главкому подняться.

– Я понял, спасибо, – перебил президент, и лицо его не предвещало ничего хорошего. – Напомню вам всем – у нас совещание на тему «как одолеть врага», а не на тему «как унести отсюда ноги». Если я еще раз услышу, да даже просто почую у кого-то из вас паникерские настроения… – Он замолк, нарочно затягивая паузу. – Кто из вас скажет, что у нас «не получится», тот будет немедленно разжалован в рядовые и отдан под трибунал!

В кабинете воцарилась полная тишина. Стало слышно, как двумя этажами ниже бойцовый буль президента лакает воду из миски.

– Я очень рад, что меня все правильно поняли, – подобрел Коваль. – А теперь поговорим о деле. Нам не нужны орудия и торпеды. Нам не нужны большие команды. Вторая наша эскадра ни с кем не будет воевать. Прошу всех ближе к столу. Я объясню каждому его задачу…

МЫ ПОЙДЕМ НАОБОРОТ

Палуба подрагивала под ногами. Машинисты пробовали запустить одну из четырех турбин американского крейсера. Опытных техников действительно не хватало, пришлось срочно набирать добровольцев из числа местных жителей и даже из числа пленных.

С местными вел переговоры Орландо. К большому удивлению Артура, выяснилось, что изрядно поредевшая община Сицилии не озверела и не опустилась до уровня дикого средневековья. Детей водили в школы, старательно переписывали от руки учебники, книги и даже газеты. В самой Катании, до появления полчищ Карамаза, функционировали четыре церкви, два рынка, велась торговля с соседними областями, орудовала целая флотилия рыбацких судов, работали суд, земельная управа и монетный двор. За три месяца оккупации хозяйство пришло в негодность, многие жители погибли, а уцелевшие бежали на западную оконечность острова или в столицу. Плыть на материк никто не решался,там до самого Рима тянулись полосы Мертвых земель. Войска Карамаза, к счастью, не преследовали мелкие группы беглецов. Споткнувшись на Желтых болотах материковой части Италии, Карамаз отложил наступление на запад и сосредоточился на востоке. Проутюжил Болгарию, Южную Украину, с тяжелыми боями покорил греков, завяз в Трансильванских горах – и резко повернул армии к каспийским нефтяным промыслам.

«Всё как в старые добрые времена, – усмехался про себя Артур. – Как только угроза с Востока, вечно Запад в стороне, а нам приходится за всех отдуваться…»

На Сицилии Карамаза интересовала только Катания – база кораблей НАТО. То есть он, конечно, с удовольствием захватил бы весь остров, но получил неожиданно сильный отпор со стороны местных партизан. Пока инженеры Карамаза восстанавливали флот, отряды сипахов прочесывали местность, вели перепись хлебных запасов и скота, сразу отбирали лошадей и прочие средства передвижения, но не углублялись далеко в гористые районы…

После разгрома флота ситуация резко поменялась.

Орландо уже четырежды выносили для общения наружу, и раз двадцать он принимал делегации из маленьких окрестных городков. Адмирал первый придумал организовать перед въездом на базу вербовочный пункт, где будущий легионер мог за счет казны хлебнуть винца, закусить жареным мясом и получить крепкую новую обувку. Естественно, после того, как подписывал контракт на пять лет службы.

Сразу нашлись и такие, кто подпись поставил, нажрался за счет российской казны, приоделся, получил серебра на первые дни – и тут же исчез. Однако Орландо очень быстро отучил ловких сородичей так поступать. За ловкачами выезжали ночью. Их находили легко: по новым флотским ботинкам, по веселым песням и поздним гулянкам. После того как на рыночной площади в Катании повесили девять несостоявшихся легионеров, попытки шутить пошли на убыль.

За неделю набрали пятьсот человек, но с каждым днем приходило все больше голодранцев. Шли издалека, с гор, из рыбацких деревушек, привлеченные рассказами о смелом итальянском парне, который служит у русских и поднялся до самых больших высот. Коваль приказал тут же начать строевую и огневую подготовку, ближайшие поля за пределами порта превратились в сплошной военизированный лагерь. Но многие вояки категорически отказывались от огнестрельного оружия; они приросли сердцами к своим тяжелым арбалетам и ни на что их не хотели менять. Пришлось адмиралу Орландо срочно сочинять дополнительные статьи к уставам. Арбалетчиков сбили в особый батальон и придумали для них особую тренировку.

Наступил момент, когда на горизонте появилось что-то вроде организованной армии. Отлично вооруженные повстанцы были остановлены предупредительным огнем из пулеметов и расположились прямо на площадях Катании. Вскоре из лагеря выдвинулась делегация с белым флагом.

– У нас лишь три человека понимают по-итальянски, двое из них сейчас в море, а третий – сам адмирал, и тот тяжело ранен… – вздохнул начальник караула в ответ на жестикуляцию парламентеров. – Ладно, поступим вот как. Растолкуй им, Тимоха, что трое главных – только трое – поднимутся на борт катера, и их проводят к адмиралу.

После пяти минут оживленной перепалки из группы вытолкнули двоих пожилых, сгорбленных, и одного помоложе, носатого, смуглого, как бедуин. Когда катер причалил к борту линкора, Коваль сам проводил их к Орландо. Командующий эскадрой едва не расплакался, услышав какой-то особенно близкий его сердцу диалект. Довольно долго все четверо вскрикивали, тараторили, перебивали друг друга, воздевали руки и цокали языками. В какой-то момент сицилийцы разом повернулись к Артуру и коротко, но церемонно поклонились.

– Они думали, что я – главный, – рассмеялся Орландо. – Эти двое, Альфредо и Тинто, доны самых богатых кланов, а кудрявый, Луиджи, – первый дон Палермо, только вчера занял место отца. Его отца убили солдаты Карамаза. Альфредо говорит – янычары грабили приморские города, забирали скот, жгли церкви. В Катании они расстреляли двоих монахов и городского казначея. Они запретили службы в соборах и открыли на площади вербовочный пункт. Рекрутеры предлагали хорошее жалование тем, кто пойдет служить в турецкое войско и примет истинную веру. Луиджи говорит, что…

Горбоносый молодой человек оживленно защебетал, показывая одной рукой на горы, другой – на море.

– Луиджи говорит, что ему стыдно. Нашлись такие, кто предал отца и мать. Он говорит, что непременно найдет и убьет всех предателей, если они есть среди пленных. Луиджи говорит, что они не считают турецкий народ врагом. Они видели, что в войске Карамаз-паши было больше наемников, чем турок. Там были обманутые люди. Многие сбежали из отрядов паши и присоединились к сицилийцам. Но гвардия в тюрбанах зверствовала… Они вырезали целые деревни, все жгли на своем пути. Они требовали топливо, любое топливо. Бензин, нефть, керосин…

– Орландо, чего они хотят?

– Они хотят присоединиться к нам, – адмирал быстро перекинулся парой фраз со степенными старичками, те покивали, что-то показали на пальцах. – Они готовы выставить три тысячи молодых мужчин, а если господин президент подождет неделю, то Луиджи приведет из Палермо еще четыре тысячи. Может быть, больше… Они дадут провиант на два месяца войны, но только на своих людей. Второе условие. Их парни будут подчиняться только адмиралу Орландо. И третье условие. Они поплывут на своих кораблях. У них есть много рыбацких кораблей, мы спрятали их от Карамаза… Когда мы возьмем Стамбул, русский президент не будет нам мешать. Он должен сейчас пообещать, что честно поделит город. Никто нам не будет мешать забирать нашу добычу.

Главари кланов выговорились.

– Погодите, дайте подумать, – Артур зашагал по каюте. Идея ему пришлась по душе. Замечательно: без всяких усилий, без вербовки, добавить к армии пять, а то и все семь тысяч человек! Но… Но он надеялся пополнить здесь пищевые запасы. Конечно, после янычар Карамаза окрестные крестьяне угнали уцелевший скот в горы, а хлеб просто зарыли – и вряд ли отдадут. Местным жителям, если задуматься, все равно, под каким флагом к ним придет грабитель… Однако молодцы! Как грабить, так они первые. А где же раньше были?!

– Орландо, спроси: у них есть техника? – нашелся Коваль. – Грузовики? Трактора? А еще лучше – танки?.. Скажи им – если дадут технику, мы возьмем их с собой.

Итальянцы снова погрузились в беседу. Президент терпеливо ждал.

– Тинто говорит, что очень много их мужчин погибло в схватках с пиратами. На севере нельзя по суше попасть в Милан и Болонью. В Милане есть всё, старший брат Тинто был в Милане лет семнадцать назад. Там склады карабинеров, есть военная техника, есть оружие и припасы, но туда давно не попасть. Побережье заражено, можно только плыть. На севере же, от Неаполя до Генуи, и дальше на запад… всё Лигурийское море контролирует Республика Свободных рыбаков, у них там крепости на островах…

– Это что-то новое, – поднял бровь Коваль.