Чтение 19–й страницы книги ~Начало пути~

– А разве они знают? – удивился я. – Это же просто солдаты.

– Дворец и короля охраняют гвардейские полки, а поскольку они ничем, кроме этого, в мирное время не занимаются, то должны знать, в каком здании что находится. Тем более, что спрашивать будем у командиров, а не у рядовых стражников.

– По какому делу во дворец, господин? – остановил нас на въезде во дворец старший караула.

Я обратил внимание на форму солдат: все были одеты в хорошо пригнанные доспехи из плотной кожи с нашитыми на неё железными бляхами. На головах – небольшие железныешлемы в форме полусферы, в руках копья, а на поясах короткий меч в ножнах.

У обратившегося ко мне гвардейца, на ножнах меча был повязан двухцветный шнур, именно поэтому я и решил, что он является старшим, так как других отличий в форме не наблюдалось.

– Приветствую вас, – вежливо ответил я. – Не подскажете ли, кто может принять у нас ежегодный дворянский налог королю?

– Да, конечно, господин, нас проинструктировали по этому поводу, – ответил старший. – Вам следует проследовать в казначейство, которое в связи с ремонтом переехало в новое здание, которое находиться вон там, за Монетным двором.

Я посмотрел в указанном направлении. За высоким зданием, окружённым собственной небольшой стеной, виднелся угол другого сооружения.

– Вам туда господин. На первом этаже вас встретит секретарь казначейства, который и объяснит вам дальнейшее, – сказал солдат и добавил, указывая на широкий двор с одноэтажным зданием, недалеко от дворцовой стены, на котором уже стояло несколько карет, повозок и просто лошадей: – Но бричку вам придется оставить там. На территории дворца проезд верхом и в каретах разрешён только для лиц, являющихся высшими сановниками королевства.

– Я тогда пойду, – обратился я к Рону, – а ты меня подожди на стоянке.

Нубиец кивнул, и, дождавшись, когда я слезу, поехал к конюшне.

Я поблагодарил солдата, получив взамен изумлённый взор, и зашагал в сторону казначейства. Обогнув закруглённую стену Монетного двора, я очутился у входа в здание, вошёл и попал в небольшой холл, посередине которого, за столом, сидел человек. Увидев меня, он немедленно вскочил и, торопливо приблизившись, поклонился.

– Третий помощник главного секретаря Лапиус. Что угодно господину..?

– Барон Максимильян, – представился я, отреагировав на умышленную паузу после слова «господин».

– Что угодно барону Максимильяну? – угодливо повторил клерк.

– Подскажите, кто принимает ежегодный королевский налог на владение? – спросил я.

При упоминании денег глаза клерка забегали, голос его стал ещё более льстивым и масляным.

– Налог принимает дежурный казначей, он же выдает расписки о получении денег и заносит уплатившего в королевский реестр.

– Где мне его найти? – радостно спросил я. «Наконец-то избавлюсь от денег», – мелькнула мысль.

– Понимаете, господин барон, дежурный казначей сейчас занят, и не сможет вас принять, – поклонился мне клерк с грустной улыбкой сожаления.

Я недоумённо на него посмотрел.

– Он настолько занят, что не в состоянии принять деньги, предназначенные королю?

Клерк пожал плечами и горестно вздохнул.

– Да, господин барон. Но я могу сходить и попросить его сделать для вас исключение, – тут он поднял на меня взор и еле слышно добавил, – правда, это не входит в мои служебные обязанности.

Я едва не рассмеялся: чиновник вымогал у меня взятку! Видимо, он решил с сопливого мальчишки мзду сорвать, видно же по одежде, что из провинции. Думаю, будь я одет по столичной моде, он бы об этом и не заикнулся.

«Придется бороться с коррупцией, не денег же ему давать», – подумал я, рассматривая секретаря.

Секретарь, видя мой задумчивый взгляд, улыбнулся и сказал.

– Но если господин барон хочет, то может подождать тут, пока казначей освободиться.

Я улыбнулся ему и, выбросив вперёд руку, схватил его ворот и потянул к себе. От неожиданности клерк подался вперёд, но быстро пришёл в себя и уже хотел было открыть рот для крика, но сделать это я ему не дал. Выхватив кинжал из ножен, я приставил его к низу его живота и несильно надавил, лезвие чуть-чуть что-то прокололо.

Крик секретаря замер в горле, наружу вырвался только тихий сип и на меня уставились его округлившиеся глаза.

– Крикнешь – и остаток жизни будешь петь, как подросток, – ласково улыбнулся я ему своей давно отрепетированной улыбкой.

Чиновник быстро-быстро закивал головой в знак того, что он меня прекрасно понял. Развернув его ослабшее тело спиной к себе, я упёр кинжал в область печени и так же легонько нажал.

– Покажи мне, пожалуйста, где находится дежурный казначей, – вежливо попросил я.

Вежливость оказалась действительно сильным аргументом, потому что секретарь, испуганно оглядываясь, быстро засеменил впереди, вёдя меня по лестницам и коридорам,и вздрагивая всем телом при профилактических уколах в поясницу. Я следовал за ним, держась на полшага сзади.

Мимо нас то и дело пробегали другие чиновники, и мне пришлось взять кинжал в левую руку, чтобы он был не так сильно заметен. К счастью, служивый люд был занят своим делом и по сторонам оглядывался мало. Разве что приходилось быть осторожнее, когда мимо нас проходили дворяне, тогда я, отвлекая внимание от кинжала, взмахом правой руки приветствовал их издали и раскланивался.

На каждом этаже стояли вооружённые караулы, и в такие моменты я подтягивался ближе к секретарю поближе, даже беря его под руку. Лапиус дёргался, но слушался, не делая попытки закричать. Правда, один раз, во время моего обмена поклонами со встречными дворянами, он попытался было что-то крикнуть караульным, но, вовремя заметив его открывающийся рот, я одним шагом притиснулся к нему и снова кольнул в бок. Больше до самой резиденции казначея он никаких фокусов не выкидывал.

С возрастающим изумлением следя за вереницей сменяющих друг друга коридоров, переходов, террас, спусков и подъёмов, по которым мы шли, я понял, что сам бы даже с подробной картой ни за что не нашёл здесь нужного кабинета. Жуликоватый секретарь не так уж и напрасно выманивал у меня деньги за свои услуги.

Открыв мне дверь, он бочком протиснулся внутрь и умоляюще уставился на меня, пытаясь изобразить при этом слабую улыбку.

– Ещё выведешь меня из этого лабиринта, – отрезал я и жестом указал ему на один из стульев. Лапиус безропотно сел.

– Чем могу вам служить? – учтиво спросил меня – при этом недоумённо поглядывая на секретаря – немолодой мужчина, находившийся за высоким парапетом и отгороженный от меня толстой решёткой.

– Барон Максимильян, прибыл, чтобы сдать налог Его Величеству, – вежливо ответил я. Сегодня я был просто образцом воспитанности.

Казначей тем же учтивым тоном поинтересовался.

– Ваша провинция, барон?

– Шатар.

Казначей ушёл вглубь комнаты и через пару минут вернулся с большой книгой.

– Так… Шатар… Бароны… – бубня всё это себе под нос, чиновник быстро добрался до страницы с большой буквой «М» в правом верхнем углу. – Но у меня в реестре вас нет,господин барон, – поднял на меня удивлённые глаза клерк. – Кто ваш сеньор?

Я удивился организованности бюрократии, почему-то мне казалось, что просто приду, отдам деньги, получу расписку и быстро свалю отсюда.

– Поищите тогда барона Крона, – сказал я. – Это мой отец, он умер в этом году, завещав мне своё владение и звание.

Барона Крона казначей нашёл быстро. Посмотрев в книгу, он сказал.

– Да, всё правильно, не сдан налог только за этот год, все предыдущие были оплачены, об этом в книге имеются расписки.

Организованность казначейства меня снова приятно поразила.

– Господин барон, вы кому приносили клятву верности? – вежливо спросил меня клерк. – Вносить налоги королю могут только сеньоры. Барон Крон был вассал секундус, потому и вносил деньги сам.

– Я пока не принимал оммаж, – немного стушевавшись под его взором, ответил я, – я ещё несовершеннолетний.

Казначей немного задумался и ответил.

– Сложная ситуация, господин барон, поскольку я не имею права добавить вас в королевский реестр без сеньора. Могу предложить вам записать налог от имени барона Крона, а как только вы принесёте клятву верности, то я внесу вас в реестр.

Я обрадовался.

– Давайте так и сделаем. Ведь Его Величеству всё равно, от кого из нас деньги, а земля теперь моя.

Клерк вежливо кивнул и спросил:

– Вносите ту же сумму, что и в прошлом году?

Я кивнул и достал из-за пазухи кошелёк с золотом. Ещё вчера я достал из своего дорожного пояса всю сумму, необходимую для налога, и переложил деньги в кошель.

– Здесь пятьдесят кесариев, – сказал я, просовывая мешочек в окошко решётки.

Казначей быстро взял его, развязал и принялся медленно считать деньги, рассматривая каждую монету.

«Наверное, фальшивки ищет», – догадался я.

Закончив счёт, он кивнул мне и, отнеся деньги куда-то в дальний угол своей комнаты, вернулся мне с небольшим листком пергамента. Достав письменные принадлежности, чиновник написал расписку и протянул её мне, добавив к листу ещё небольшой пакет.

– Что это? – удивлённо спросил я его, показывая на пакет.

– Стандартное приглашение, всем сдавшим налог, на обязательный, – казначей голосом подчеркнул это слово, – королевский бал, по случаю празднования окончания года.

Убедившись, что расписка заполнена верно, в точности как те, что хранились у барона, я поблагодарил клерка и вышел с секретарём в коридор.

Как только закрылась дверь, в глубине комнаты казначея возникла фигура, при виде которой этот достаточно солидный чиновник начал дрожать, как былинка на ветру.

– Барон заплатил налог?

Клерк, не в силах произнести ни слова, только судорожно кивнул.

– Приглашение передал?

Снова кивок.

– Сказал, что бал обязательный?

Клерк усиленно закивал головой, и не мог остановиться до тех пор, пока фигура не скрылась за фальшивым куском стены, скрывавшим потайной ход.

Оставшись один, дежурный казначей облегчённо вздохнул и, посмотрев по сторонам, извлёк из неприметного ящика, стоявшего в ряду таких же и содержащих земельные реестры, бутылку вина и хорошо к ней приложился.

Ласково улыбнувшись бледному секретарю и помахав ему рукой на прощанье, я вышел из здания казначейства. Идя в сторону конюшни, я открыл пакет и достал приглашение.

«Сим приглашением, Его Божественное Величество король Шамора Нумед III приглашает своего вассала на ежегодный бал в честь окончания года. Бал состоится в Большом Рубиновом Зале 30 десата, начало официальной части в 15 часов».

«Слишком много заглавных букв у его величества», – с улыбкой подумал я.

Рон обнаружился на конюшне, в окружении пятерых нубийских воинов. Темнокожие гиганты в своих парадных доспехах выглядели завораживающе. Вся компания, вольготно устроившись около моей брички, с удовольствием угощалась вином. Увидев меня, один из них подмигнул Рону и сказал ему на нубийском:

– Сопляк похож на твоего хозяина, судя по твоему описанию.

Воины засмеялись.

Я сморщился и заявил в пространство на том же языке, конкретно ни к кому не обращаясь:

– Куда не пойду, одни гориллы кругом.

Воины замерли, удивлённо на меня вылупившись. Пройдя мимо них, я собрал с подножки брички еду и закуску и вручил её одному из воинов. Под всеобщее молчание я забрался внутрь и сел на сиденье.

– Ты со мной? – спросил я Рона на нубийском.

Тот с усмешкой скосился на своих собратьев и ответил:

– Да, конечно. Газил, встретимся вечером в «Ножах», – сказал он одному из них и запрыгнул ко мне в бричку, забрав вожжи.

Так мы и поехали, под молчание нубийских воинов.

– Чему они так удивились? – спросил я Рона, когда мы достаточно отдалились от конюшни.

– Ты заговорил на фархи, – улыбнулся мне Рон, – а с этими воинами мы из одной области Нубии. Так что ты должен признаться, кто тебя уменьшил и перекрасил в белый цвет.

– Они чего, подумали, что я нубиец? – не понял я его юмора.

– Выговор у тебя без акцента, – пояснил мне смеющийся Рон, – куда едем?

– Сначала к ювелиру, – ответил я, – будем менять последний подарок барона.

– Тогда поедем к одному моему знакомому, – улыбнулся Рон, – он назовет рыночную цену твоему подарку, а уж ты сам решишь, продавать ему или обратиться к другим ювелирам.

Я согласился с ним, тем более нубиец отлично знал столицу и оказался для меня незаменимым проводником. Я не раз порадовался, что в тот день попал в трактир и нанял нубийца, мне теперь не было жалко ни одного асса из выплачиваемого ему жалованья.

Как и следовало ожидать, Рон привёз меня не в центр города, к какому-нибудь известному ювелиру, а к ростовщику и, по совместительству, скупщику краденного. Когда мы заходили в его дом, поручив лошадь одному из слуг, то встретили нас там две личности характерной бандитской наружности.

Да и Рон тихо поведал, что, несмотря на занятие противозаконной деятельностью, ростовщик не связывается с кем попало, а покупает только у проверенных годами людей.

– Рон, ты ли это? – раздался голос слева от нас.

Мы с Роном синхронно повернулись и увидели радостного толстячка, который неспешно вышел к нам из боковой комнаты.

– Привет, Толстяк, – улыбнулся Рон, пожимая протянутую руку, – как поживаешь?

– Плохо, как обычно, – толстяк смешно сделал грустное и трагичное лицо, – совсем меня разорили налоги.

Рон засмеялся.

– Ага, а год от года ты пухнешь исключительно с голодухи.

Толстячок рассмеялся, но тут же, перейдя на серьёзный тон, спросил:

– Давненько ты не показывался в городе… Никаких проблем у тебя нет? Сам знаешь, не хочу подставлять дело.

– Обижаешь меня, Торим, стал бы я тебя подставлять?

– Ну, вот и отлично, – опять заулыбался хозяин, – представишь мне второго гостя?

– А да, – спохватился Рон, – Торим – это мой нынешний наниматель, барон Максимильян.

Я вежливо кивнул ростовщику. Невзирая на все его улыбки, я видел, как тот на нас смотрит, его взгляд, в полную противоположность мягкому, добродушному выражению лица, оставался холодным и прикидывающим. Было полное ощущение, что глаза Торима, пробежавшись по мне, оставили царапины, подобно двум иглам. «Двуличный человек», – заключил я про себя.

– Вы по делу или в гости к старому Ториму? – по-прежнему улыбался толстяк.

– По делу, – ответил я, – хотелось бы получить у вас оценку моим камням. Если цена меня устроит, то могу вам же и продать. Рон порекомендовал вас как честного торговца.

– Да-да, конечно, я могу оценить камни по рыночной цене, – добродушно ответил тот, но его холодные глаза всё более утверждали меня во мнении, что доверять его словам не стоит, даже с учётом рекомендации Рона.

– Вот, взгляните, – я протянул ему мешочек с тремя камнями, найденными в тайнике камина.

Торим осторожно развязал его и, засунув внутрь толстые, как сардельки, пальцы, вытащил один из камней и подошёл к окну, в рамы которого было вставлены небольшие полупрозрачные квадраты стекла, говорившие о достатке хозяина. Приоткрыв раму, хозяин принялся рассматривать камень в свете солнца, поворачивая его под разными углами. Затем такому же изучению подверглись два оставшихся камня.

Длилось это довольно долго, но, наконец, завершилось, и Торим повернулся к нам.

– Дам за всё тридцать кесариев.

Я молча протянул руку за мешочком. Что бы Рон про него ни говорил, но почему-то этот тип не понравился мне с самого начала. Толстяк, не отдавая мешочек, сказал.

– Вы не сможете продать их никому другому, даю слово.

– Камни, – спокойно повторил я, не убирая руки. Толстяк чуть скривился, но мешочек отдал.

– Мы уходим, – сказал я больше для Рона, чем для Торима, и пошёл к выходу. Рон молча последовал за мной.

– Гнилой он какой-то, твой знакомый, – поделился я с ним, когда мы поехали к другому ювелиру. Этого Рон знал только понаслышке, просто часто проходил мимо его мастерской, когда шёл с друзьями веселиться в один из своих любимых кабаков.

– Смотришь на него, вроде бы нормальный, а приглядишься… В общем, не понравился мне он, – постарался я оформить свои впечатления.

– Ничего не буду говорить, – нахмурился Рон, – пять лет назад был нормальный мужик, но я верю твоей интуиции, людей ты чаще всего правильно видишь.

Я улыбнулся.

– С чего ты так решил?

Рон тоже улыбнулся, когда отвечал.

– Лично я никогда бы не доверил свои деньги тому деревенскому старосте, а уж тем более не разрешил бы делить свою выручку трактирщику.

– Тут всё проще, – засмеялся я. – Мой метод убеждения прост как всё вокруг: кнут и пряник. Кнут их семья – сам же видел сына трактирщика – а пряник – это доверие, которое легко подорвать.

Рон рассмеялся.

– Да уж, с тобой никогда не соскучишься.

Мы немного поплутали по городу, так как Рон слегка подзабыл месторасположение мастерской, вернее, помнил её только как ориентир на пути к кабаку. Пришлось ему поспрашивать у прохожих, хотя, как оказалось, здешние прохожие делились на два типа: те, кто при первом же слове нубийца пугливо убегал, и те, кто на все вопросы отвечали, что ничего не знают.

Как ни странно, но дорогу нам помог найти сам ювелир. Как выяснилось по пути, он шёл от клиента, у которого получил заказ, и очень удивился, когда у него спросили, как пройти до его же мастерской. Разговаривая с мастером, я одновременно к нему присматривался, но никаких опасений – чисто внешне – он у меня не вызвал. Возможно, конечно, что я ошибался, но всё же узнать, какую цену камням даст он, было необходимо.

– Камни необычные, весьма необычные… Простите мой вопрос, но где вы их взяли, господин? – поражённо вертел он их в руках, снова и снова рассматривая на свету в своей мастерской.

– В чём же их необычность? – удивился я, – бриллианты, они и в Нубии бриллианты, чем больше, тем дороже.

– Сразу видно суждение непрофессионала, – улыбнулся мастер, – Размер, конечно, имеет значение, но не всегда. Если камень тусклый, с вкраплениями посторонних примесей, то, каков бы он ни был по размеру, по стоимости он проиграет чистому камню намного меньшей величины. Однако же здесь несколько другая ситуация. В данном случае просто камни такой величины стоили бы кесариев пятьдесят, если бы не одно но.

– Какое? – удивился я, с интересом слушая мастера.

– Огранка камней, – важно сообщил он, оглядывая камни ещё раз. – Она крайне необычна, как для нашего королевства, так и для всех остальных известных мне методов огранки. Поверьте, я видел почти все существующие, в том числе и гномью.

– Что же в ней удивительного? – опередил меня удивлённый нубиец.

– Я не знаю, как мастер, гранивший кристаллы, сумел это сделать, – натянуто улыбнулся нам ювелир. – У нас нет инструментов, способных сделать такие идеальные грани, под такими углами.

– И сколько тогда эти камни стоят? – поинтересовался я.

– Скорее всего, нисколько, – покачал головой ювелир.

– Почему это? – в один голос воскликнули мы с Роном.

– Потому, что только очень глупый или очень смелый человек их купит, – ответил нам мастер, сбрасывая камни в мешочек и протягивая его мне. – Если вам интересно, я могу озвучить своё предположение, но уточню сразу – это всего лишь предположение и не более.

Мы с Роном превратились в статуи внимания.

– Я думаю, эти камни со времён войн с Неназываемыми, – тихо сказал мастер. – Только это может объяснить их совершенную огранку.

После запретного слова в комнате настала тишина.

– Нам за них тридцать кесариев предлагали, – наконец тихо сказал я.