read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


— Уймись! — резко отвечал Хаврес. — Будь это просто крест с золотом и каменьями, мне к нему приложиться было бы все равно что в кресле расположиться. Но тот, что тебе подсунули, — непростой. В нем шип от терний венца Христова. Я эту кровь за версту чую. Как по мне, так лучше уж в пламени гореть, чем к тому кресту прикасаться.
— А я так мыслю, что прикасаться лучше, чем гореть. Этак я по твоей милости благоволения царского лишусь, а заодно и свободы.
— Не тужи, пока я с тобой, — заверил Хаврес, — тебе ничего не угрожает.
— Как же?! — хмыкнул Распутин.
— Да так… — оборвал его демон и вдруг запнулся. — …Перстень Соломона вернулся в этот мир. Едем!
— Ну уж нет! — взбеленился Старец. — Не бывать по-твоему! Нынче у меня именины, гостей будет полон дом. Куда ж я поеду?
— Поворачивай! — взревел Хаврес.
— Ничуть не бывало! — в тон ему отвечал Распутин. — Я боле в то место ни ногой! Заклятый тот дом! Как есть, заклятый! А перстень твой я по-иному добуду. Коли из той продолбины, в какую я по твоей милости угодил, целым выйду, так у меня отменное соображение имеется».* * *
— Последние новости! Последние новости! — неслось над улицей. Звонкий мальчишеский голос заглушал бряцание колокольчика и стук колес трамвая, неспешно ползущего по заснеженному Невскому проспекту.
— Отважная сестра милосердия спасает знамя полка и открывает тайные планы врага! — первому голосу вторил другой, столь же бойкий и юный.
С недавних пор молодые крестьянские парни, прибывшие в столицу в поисках хоть каких-то грошей, больше не бродили по городу с огромными газетными сумками. Они исчезли с улиц и площадей Петрограда, уступив место и медные бляхи совсем уж худосочным подросткам или же почти старикам. Черные бушлаты на вырост на щуплых юнцах смотрелись довольно комично, но самим себе эти мальчишки, зачастую кормильцы семей, казались весьма значительными. А потому и медная пластинка с надписью «Газетчик» на меховой шапке и бляха с номером и надписью «Агентство печати» на ремне сумки всегда были выдраены едва не до зеркального блеска.
— …Сразу два георгиевских креста для милосердной сестры Генриетты Сорокиной! — кричал под окнами голосистый юнец с башлыком поверх шапки, потрясая свежим номером «Нового времени».
«Ерунда какая-то, — под нос себе проговорил глава Военно-промышленного комитета, глядя сквозь украшенное изморозью стекло на горланящего подростка. — Сразу два креста. Придумают же!»
Он вернулся к письменному столу, где ждал правки текст речи, которую он собирался произнести сегодня в Думе. В дверь позвонили.
— Узнай, кто там! — досадливо бросил лакею глава комитета, поудобнее сжимая в пальцах вечное перо.
— Александр Иванович, вас, — донеслось из прихожей.
— Я занят, и нынче принимать не буду.
— Тут господа офицеры… — начал было лакей, но вдруг замолчал. Вслед за тем двери кабинета распахнулись, и в комнату вошел полковник с флигель-адъютантскими аксельбантами в сопровождении долговязого жандармского поручика.
— Гучков Александр Иванович, если не ошибаюсь?
— Он самый, — удивленно разглядывая вошедших, произнес глава Военно-промышленного комитета. — А вы, позвольте, кто? Чем, собственно, обязан?
— Полковник Лунев, начальник Особого контрразведывательного пункта. Вот мои документы. Нам с вами необходимо переговорить. По возможности приватно.
— Приватная беседа в присутствии жандарма — это что-то новенькое в методах политического сыска, — пробегая взглядом строки предъявленного документа, надменно усмехнулся бывший Председатель Государственной думы, герой Мукдена[13],Александр Иванович Гучков. — Если речь идет о моем аресте, будьте любезны действовать по закону. Во всех же прочих случаях мне не о чем с вами разговаривать. Извольте покинуть кабинет.
— Как скажете, — устало пожал плечами флигель-адъютант, продолжая сверлить надменного собеседника бесцеремонным взглядом холодных серых глаз. — Вот ордер на арест, а вот — на обыск. Вышеславцев, распорядитесь пригласить двух-трех дворников в качестве понятых.
— Уже-с, — бойко отрапортовал поручик. — Прикажете звать?
— Сделайте милость.
Поручик скрылся за дверью.
— Так вы решительно отказываетесь говорить со мной? — еще раз переспросил незваный гость.
— У вас на этот счет появились какие-то сомнения? — ледяным тоном ответствовал Гучков. — Быть может, скажете, отчего вдруг?
— Что ж, тогда все по форме. Итак, ордера вам предъявлены, как меня зовут, уже знаете. Предлагаю добровольно выдать улики, изобличающие вас в связи с агентурой австрийской разведки. В этом случае вам будет учтена явка с повинной.
— Что еще за нелепость? — побагровел Гучков. — Вы хоть представляете, с кем разговариваете?
— Очень хорошо представляю. Однако на сегодня это был последний ваш вопрос. Стало быть, добровольно сотрудничать вы не хотите. Что ж, это ваше право. Ответьте мне, Александр Иванович, есть ли в вашем кабинет сейф?
— Есть, — искоса глядя на входящих в кабинет дворников, кивнул Гучков. Те, почувствовав неприязненный взгляд барина, замерли у самого входа, стыдясь тулупов и столь неуместных на коврах и паркетах валенок с калошами. — И что ж с того? У меня имеется сейф фирмы «Лемке», однако должен вам заявить, что это не австрийская, а швейцарская фирма. Так что контрразведке абсолютно бессмысленно проявлять к нему интерес, — насмешливо продолжил глава Военно-промышленного комитета.
— Потрудитесь открыть сейф, — пропуская колкость мимо ушей, заявил Лунев.
Гучков еще раз метнул недовольный взгляд на понятых и, со вздохом подойдя к стене, отодвинул висящий портрет императора. За спиной монарха таилась массивная стальная дверца с двумя хитроумными прорезями для ключей и небольшим штурвалом кодового замка.
— Кроме вас есть ли у кого-нибудь ключи от сейфа?
— Нет, — резко ответил Гучков.
— Знает ли кто-нибудь код, блокирующий замки?
— Нет, — снова прозвучало в ответ.
— Прошу всех присутствующих обратить внимание на эти слова.
Дворники согласно закивали головами, а Вышеславцев заметно напрягся, всем своим видом демонстрируя максимальное внимание.
— Что находится в сейфе, уважаемый Александр Иванович?
— Бумаги делового и конфиденциального свойства, деньги в пачках, револьвер системы Смита и Вессона третьего образца — память об англо-бурской войне.
— Понятно, — кивнул Платон Аристархович. — А теперь будьте любезны, откройте сейф.
Гучков с недовольным видом покрутил штурвал, затем один за другим вставил оба ключа и одновременно повернул их в разные стороны.
— Пожалуйста.
— Окажите любезность, передайте оружие поручику и скажите, все ли из того, что лежит в сейфе, положено именно вами и принадлежит вам?
Гучков удивленно вскинул брови и смерил взглядом лежащие в недрах железного шкафа папки и стопки исписанной бумаги.
— Да, здесь все мое.
— Тогда позвольте. — Лунев подошел к сейфу, взял наугад одну из сотенных купюр и, достав из кармана френча портсигар, поднес к банкноте. Камень, украшавший крышку портсигара, вспыхнул густо-фиолетовым цветом, и поперек купюры высветилась надпись «Фальшивка».
— Будем проверять и остальные?
— Это какая-то провокация! — бледнея, пробормотал Гучков.
— Вы все еще желаете говорить при этих господах? — Лунев кивнул на понятых. — Или же продолжим в более приватной обстановке?
— Я протестую!
— Абсолютно излишне, — покачал головой контрразведчик. — Александр Иванович, извольте понять. Вы — человек храбрый, это всем известно, но главное — весьма неглупый. Я делаю вам уже упоминавшееся мною предложение в последний раз. Затем мы будем говорить только под официальный протокол.
— Что ж, будьте любезны, — теряя былой гонор, произнес Гучков, указывая на кресло, стоящее возле письменного стола.
— Поручик, — контрразведчик повернулся к замершему в ожидании приказа жандарму, — выдайте этим людям, — он кивнул в сторону негласных сотрудников полиции, — по целковому. А вас, господа, предупреждаю. Если вы хоть словом обмолвились о том, что здесь видели, пойдете убирать снег куда-нибудь в Карпаты перед нашими позициями.
А теперь к делу, Александр Иванович, — усаживаясь в кресло, начал полковник Лунев, как только закрылась дверь за прислужниками закона. — У нас есть доказанная недвусмысленная информация о том, что деньги, только что обнаруженные в этом сейфе, были получены вами через подставное лицо — вице-директора страхового общества «Русь», резидента австрийской разведки Конрада Шультце.
Вы можете называть это провокацией, однако это неверно. Вы имеете дело с одной из лучших операций российской контрразведки с момента ее возникновения. В последнее время упомянутый мною господин работал под нашим контролем, поэтому можете не сомневаться, каждый шаг запротоколирован.
— Но я ничего не знал.
— Это неправда, — оборвал его Платон Аристархович. — Вы не знали, что Шультце вражеский шпион — в это я готов поверить. Но то, что деньги были получены вами для издания газет «Русская весть» и «Речь» в качестве добровольного вклада, полностью доказано. Появлявшиеся там в последнее время материалы демонстрируют редкую осведомленность некоторых анонимных журналистов в вопросах, относящихся к вашему ведомству и, что самое прискорбное, в содержании особо секретных документов. Поэтому я прошу вас воздержаться от необдуманных жестов и возмущений. Прошу вас также особо заметить, что я действую по высочайшему повелению государя, а потому отнеситесь к моим словам должным образом.
Создавшееся положение дел крайне неприятно для всех, кому истинно дорога Россия. Его величество искренне расстроен тем прискорбным фактом, что последние месяцы вы, конечно же, не желая того, сотрудничали с вражеской разведкой. Понятное дело, что яростные нападки на царя и его супругу, которые вы допускали как в «Русском вестнике», так и в «Речи», были на руку немцам и австриякам, ибо расшатывали тыл воюющей страны в столь трудные для Отечества дни. Но государь знает, что вы искренний патриот России и поэтому не желает, чтобы бывший председатель Государственной думы и глава Военно-промышленного комитета значился в предстоящем деле как пособник австрийской разведки, к тому же еще и замешанный в реализаций фальшивых купюр на территории империи.
Государь велел мне сделать вам предложение, от которого, по чести говоря, вам не стоит отказываться.
— Я слушаю вас внимательно, — тихо произнес ошеломленный Гучков.
— Вот и прекрасно. Итак, вы, конечно же, знаете, что в эти часы Россия испытывает острейшую необходимость в золоте. Причем не просто в золоте, а в драгоценных металлах и драгоценных камнях, находящихся за пределами России. Как вы, несомненно, догадываетесь, они необходимы для оплаты военных заказов в Англии и Северо-Американских Соединенных Штатах.
— Да, я это знаю, — чуть оживляясь, подтвердил Гучков.
— Золото и алмазы в большом количестве имеются в Южно-Африканском союзе, который сейчас возглавляет ваш старый приятель по англо-бурской войне, генерал Луис Бота.
— Он там премьер-министр уже без малого четыре года.
— Да, — согласно кивнул Платон Аристархович. — Теперь же, когда Южно-Африканский союз вступил в войну с Германией на стороне Великобритании, нам жизненно необходимо иметь своего представителя в этой стране. Лучшей кандидатуры, нежели вы, для столь важной миссии во всей России не сыскать. Если вы дадите утвердительный ответ,то завтра же вам будут предоставлены все долженствующие верительные грамоты, и вы отбудете в Стокгольм. Оттуда пароходом доберетесь до Йоханнесбурга. Если же нет, — Лунев развел руками, — сами понимаете.
Александр Иванович внимательно поглядел на контрразведчика. Выхода не было. Вернее, был именно тот, на который указывал монарший перст.
— Я… Я… Я согласен.* * *
В этот час в квартире Григория Распутина на Гороховой улице ничего более не напоминало об утреннем погроме. Сияли тронутые морозной росписью окна, блестел паркет, мебель радовала глаз знатока простым, но благородным вкусом. Правда, сам благословенный Старец в своей отродясь не стиранной поддевке и сапогах казался здесь нелепо инородным. Ни дать ни взять — мужик, принесший со двора поленья для камина и заблудившийся в барских комнатах.
Но собравшееся в этот вечер общество — дамы в платьях столь дорогих, что на сумму, за них уплаченную, целый месяц вполне можно было кормить гренадерскую роту, спешили прильнуть к сапогам Старца, ища его благословения. Он возлагал им пятерню на голову, поднимал и жадно целовал в губы, тем самым делясь собственным божьим духом.
Блеск каменьев в драгоценных золотых оправах, колыхание страусовых перьев, генеральские звезды на погонах и море разливанное всевозможных подарков были яркими знаками этого дня ангела. Никто из присутствующих, конечно же, не обратил внимания, когда в квартире в очередной раз зазвонил телефон. Он звонил уже столь часто, что Старец попросту не отвечал на заливистые трели, оставляя возможность отвечать на звонки расторопному секретарю.
Однако на этот раз, подняв трубку, секретарь чуть заметно вздрогнул и, закашлявшись, позвал одного из офицеров дворцовой полиции, стерегущих покой столь значительной особы. Тот, услышав произнесенное на другом конце провода распоряжение, четко выпалил: «Есть!» — и быстро кинул трубку на рычаг.
— …а кто уверует, — доносились из комнаты громогласные разглагольствования Старца, — обретет жизнь вечную. Ибо жизнь для всякого смертного — первейший божий дар. И когда воистину силой Отца нашего переполнишься, то никто кроме его самого оную жизнь у человека отобрать не сможет. Вот хоть сами гляньте. — Распутин потянулся к одному из гостей, щеголяющему в алой черкеске с массивным кинжалом на поясе. — Дай-ка ножик. — Тот, к кому были обращены эти слова, безропотно вытащил грозное оружие и протянул Старцу. — А вот кто желает этой штуковиной меня пырнуть? — Гром возмущения был ответом на его слова. — А ну цыть! — оборвал он негодующие всхлипы. — Стало быть, никто не желает? Ну, да ладно, сам ткну.
— Помилосердствуйте! — заикаясь, вымолвил хозяин кинжала. — Да как же можно-то? Да что же вы такое?.. Ведь самоубийство — грех великий!
— Кто в силу Отца нашего не верует — тот лишь самогубствует! А ежели вера крепка, то ни сталь, ни пуля не страшны. Когда словам моим веры не имеете — сами гляньте.
С этими словами Распутин надсадно крякнул и с силой вогнал украшенную извивами Дамаска сталь кинжала себе в живот. Гости ахнули и попятились, не ведая, то ли пуститься наутек, то ли звать полицию, а вкупе с ней и карету «скорой помощи». Острие торчало из спины бывшего конокрада, но он нимало не обращал внимания на сей вопиющий факт.
— Вот так-то, — назидательно произнес Старец, выдергивая залитое кровью оружие из раны. — А нут-ка, кто тут с иголкой управляться может? Заштопайте-ка мне одежу. Вишь, прохудилась.
— Григорий Ефимович, — запинаясь, расширив от ужаса глаза, проговорил дежурный офицер, оглядываясь в сторону молчащего телефона, точно ожидая у него поддержки, — из Царского Села звонили. Сам, — охранник кивком указал в сторону портрета самодержца. — Велено срочно доставить вас.
— А если не пожелаю ехать? — подбоченился Распутин.
Офицер сглотнул подступивший к горлу комок. После всего только что увиденного сообщать Просветленному, что в случае неповиновения его приказано доставить силой, ревностному служаке почему-то не хотелось.
— Не горюй! — Старец хлопнул телохранителя по плечу. — Что нос повесил, как старый дед хотелку? Вот посидим и поедем к Папа,раз уж так ему в голову вступило.
ГЛАВА 20
Сегодняшние новости, как правило, слишком правдивы, чтобы быть хорошими.Ларри Флинт
Глаза Барраппы уже вполне привыкли к окружающей темноте. Камера следственного изолятора контрразведки Петроградского военного округа была «нумером на две персоны», однако сейчас ему случилось расположиться в узких, точно коридор, апартаментах в гордом одиночестве. Он прислушивался, стараясь вычленить какие-либо звуки из давящей тишины. Через окно скорее чудились, нежели слышались суетливые голоса будничного города. За дверью время от времени громыхали сапоги надзирателя — щекастого, точно бульдог, детины с отсутствующим взглядом выцветших, подобно местному небу, голубовато-белесых гляделок.
Так прошли сутки. Понимая, что с железной дверью и зарешеченным окошком под самым потолком ничего не поделаешь, Барраппа завалился на измочаленный предыдущими жильцами тюфяк и неожиданно для себя быстро уснул. Усталость навалилась медведем, не давая поднять головы и лишая возможности сопротивляться. Неведомо, как долго проспал он, но пробуждение обрадовало полным восстановлением сил. Узник вскочил, ежась от холода, и так же, как всякий день прежде, начал выполнять заученные с детства упражнения, ставшие едва ли не священным ритуалом.
Железная пластина на двери, закрывавшая круглое застекленное отверстие, тут же отъехала в сторону, демонстрируя ничего не выражающий, почти совиный глаз.
— Не положено! — донеслось из тюремного коридора.
Посреди дня дверь отворилась, и подследственному была выдана миска какой-то баланды с куском черного хлеба. Чуть позже посуда была отобрана бдительным надзирателем, четко усвоившим указанную в сопроводительном документе арестанта склонность к побегу и, должно быть, опасавшимся, как бы тот не сделал подкоп этими нехитрыми орудиями.
Конечно, рыть подземный ход, подобно графу Монте-Кристо, сербский капрал не собирался. Но в одном надсмотрщик был прав — все это время мысли Барраппы были направлены к одному — покинуть эти стены. Если бы перед ним стал вопрос, расправиться ли для этого с охранником или же сохранить ему жизнь, — долго бы над этим заключенный не раздумывал. Снова и снова Барраппа возвращался мыслями к недавней встрече со звериного вида бородачом, в глазах которого ясно читалась обуянность демоном. Впрочем, ясно ли? Сколько раз за последние годы он сталкивался с тем, что очевидное для него для всех прочих оставалось тайной за семью печатями.
«Надо действовать, — твердил себе нотер. — Надо как можно быстрее выбираться отсюда. Лаис одной не под силу управиться и с демоном и с тем чудовищем в человеческом облике, которое взяло на себя неблагодарную роль жеребца для повелителя бесовских легионов. Если сейчас не успеть, другого шанса не будет».
Однако как ни силился Барраппа отыскать хоть малейшую лазейку — все тщетно. Он пытался поймать взглядом тупой взгляд тюремщика, чтобы подчинить его сознание, заставить открыть дверь и провести через посты. Но глаза надзирателя оставались, как и прежде, пустыми и ничего не выражающими. Он мог бы напасть на этого детину, обезоружить, но выйти… Нет, это было чересчур опасно, сейчас у него просто нет права так рисковать собой. Необходимо было дать знать собратьям на воле о своей участи. Но как?!
Петр Длугаш лежал на продавленном тюфяке, пытаясь рассмотреть терявшийся во тьме высокий потолок, и в отчаянии подгонял собственные мысли, требуя от них совершитьневозможное.
Когда по коридору вновь затопали тяжелые сапоги, Барраппа невольно вскинулся, ожидая, что, быть может, случай подбросит ему шальную удачу. К звуку уже знакомых шагов надзирателя примешивался еще один, новый. Так обычно ходят небольшие люди, склонные к шумным нервным речам и яростной жестикуляции. Они точно подпрыгивают, чтобы казаться больше.
Заслонка на двери вновь отошла в сторону, поднесенный к отверстию фонарь выхватил из тьмы углы камеры, заскрежетали тяжелые засовы, клацнул замок, и надзиратель сонно втолкнул внутрь худосочного субъекта с докторской бородкой в золотом велосипеде-пенсне.
— Сатрап! Я не позволю с собой так обращаться! — вполне оправдывая ожидания Барраппы, звонко крикнул его новый сосед.
— Да иди уж, чего горланить! — без злобы, да, впрочем, и без каких-либо иных чувств, проговорил тюремщик, закрывая ладонью распахнутый зевотой рот. — Кормят тут к полудню. Тюфяк есть. А ежели следователь прикажет, то днем с двух до трех будет тебе прогулка.
— Я требую, чтобы вы обращались ко мне на вы! Я в конце концов…
Неведомо, что хотел сообщить вновь прибывший субъект после конца концов, поскольку дверь за ним захлопнулась, не давая гневливому арестанту развить затронутую тему.
— Сатрап! — Заключенный стукнул было кулаками по двери, но, ойкнув от неожиданной боли, продолжил вопль уже без рукоприкладства: — Полицейская крыса! Негодяй!
— Время спать, — со вздохом проговорил Барраппа, пытаясь унять шум.
— О, простите! Я вас не заметил. Доброй ночи, гражданин, — с пафосом, но уже без крика продолжил его сокамерник. — Позвольте мне представиться. Францевич Людвик Казимирович, присяжный поверенный и адвокат.
— Петр Длугаш, капрал сербский армий, — чуть приподнялся на лежанке Барраппа.
— За что вас? — участливо поинтересовался новый арестант.
— Документ не был, говорить плохо, сказали — шпион.
— Ничего, разберутся, я вас уверяю, — обнадежил присяжный поверенный. — А вот у меня ерунда какая-то. Мне подбросили фальшивые купюры. Говорят, что их нашлепали толи немцы, то ли австрияки, и, мол, я с ними в сговоре. Ну уж нет — это все козни моих врагов! Я вижу их насквозь! Они хотят заставить меня замолчать!..
«Какие достойные люди», — подумал Барраппа, но вслух только тяжело вздохнул.
— Но мой голос всегда на стороне угнетенных, — не унимался Францевич. — В конце концов, в России есть закон! И справедливость! И они восторжествуют! Быть может, вы слышали о недавнем суде над социалистами-непримиренцами? Я выступал там…
— Давай спать, — оборвал его Барраппа. — Завтра говорить.
Он повернулся лицом к стене, стараясь вновь сконцентрироваться на идее скорейшего побега.* * *
Николай II был хмур и выглядел раздраженным и усталым. Конечно, он не мог позволить себе опуститься до того, чтобы кричать на собеседника, но сейчас ему больше всегона свете хотелось сломать вращаемый в пальцах заточенный карандаш, которым он делал пометки в записной книжке, и заорать во все горло: «Да они что там, очумели, канальи?!» — но жребий монарха лишал его этой последней радости.
Между тем осанистый докладчик, держа перед собой раскрытую папку, обтянутую кордовской тисненой кожей, продолжал:
— По данным комиссии, созданной начальником штаба VII армии генерал-майором Головиным, маршевые роты приходят к месту дислокации своих полков уже поголовно обутыев старую изношенную обувь.
— Но ведь здесь же им выдают новешенькие сапоги?!
— Так точно, ваше величество. Генерал-майор Головин сам лично выяснял это странное обстоятельство и пришел к неутешительному выводу: проходя через села, едва ли не все солдаты меняют новые сапоги на старые.
— Но это же абсурд! Они что же, не понимают, что воевать в старой изношенной обуви — значит, обрекать себя на увечья?! Ведь это же обмороженные гниющие ноги!
— Увы, многие из солдат нового призыва считают, что лучше уж с обмороженными ногами в госпитале, а то и вовсе в тылу без двух-трех пальцев, чем в полном здравии на передовой. К тому же кто-то пустил слух, что по прибытии к месту назначения солдаты получат новые сапоги.
Император начал вновь ожесточенно тереть грани карандаша.
— Что это, интересно знать — вечное разгильдяйство или же злой умысел?
— Неизвестно, — покачал головой докладывающий положение дел начальник Военно-походной канцелярии. — Следствие ведется. Однако должен заметить, что на Кавказе, там, где наши дела обстоят наилучшим образом, подобные явления практически не наблюдаются.
— Вы хотите сказать, что боевой дух армий Юго-Западного и Северо-Западного фронтов низок?
— Что и говорить, ваше величество, вопиющие поражения прошлого года у Мазурских болот и неудача операции в Галиции плохо отразились на боевом духе войск. Однако пока что все это поправимо. Но если вы позволите высказать личное мнение, то нам следует куда больше внимания уделять подготовке и проведению собственных операций, чем спасению наших драгоценных союзников.
— Владимир Николаевич, — покачал головой император, — вы не хуже меня помните стенания французского посла Мориса Палеолога о необходимости спасти от бошей[14]сердце прекрасной Франции.
— Должен заметить, ваше величество, что не так давно немцы уже были в Париже, и ничего фатального с сердцем Франции не случилось. Я понимаю, что наши победы могут помочь союзникам, однако же перспектива выручать их за счет наших поражений лично меня весьма огорчает.
— Владимир Николаевич, голубчик, вы, как я посмотрю, не слишком жалуете наших уважаемых союзников.
— Государь, за те годы, которые я вам служу, вы могли убедиться в моей преданности и любви к России. Мне больно смотреть, как родное Отечество страдает из-за целей неясных, а порою и откровенно ему чуждых.
— Что вы имеете в виду? — посуровел Николай II.
— Обстановка, ныне складывающаяся в мире, — спокойным и уверенным тоном заговорил князь Орлов, — решительным образом отличается от той, которая определяла традиционную расстановку сил, привычную нам по прошлому столетию. Благодаря мудрой политике Бисмарка Германия явилась миру новым сильным и амбициозным игроком. Не так давно Германия откусила Шлезвиг-Гольштейн у императора Франца-Иосифа. А это контроль над выходом из Балтики в Северное море. Затем пришел черед Франции, и она лишилась Эльзаса с Лотарингией. Последние десятилетия промышленность Германии развивалась немыслимыми темпами, ее армия и флот укрепились так, что тень Фридриха Великого наверняка с гордостью взирает на Вильгельма II.
Царь досадливо отмахнулся.
— Помнится, мой отец, наблюдая за этим военным гением, говаривал: «Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Погляди на себя в зеркало». Как по мне, этот сухорукий гусар более всего на свете способен превозносить себя и свои мнимые достоинства.
— И все же, ваше величество, этот, как вы изволили выразиться, сухорукий гусар последовал совету вашего батюшки и ныне заставил вздрогнуть британского льва.
— Что вы такое говорите, Владимир Николаевич? — Император отбросил в сторону карандаш и, встав из-за стола, начал расхаживать по кабинету. — Вот уж не думал, что вас могут столь испугать наши военные неудачи, коль скоро вы начали превозносить гений дяди Вилли. Уж кому-кому, а тебе подобает стоять на стороне дяди Николаши. Кстати, помнится, сам Бисмарк отзывался о России, что у нас мол «неспешно запрягают, да быстро ездят». Надеюсь, что прошлых месяцев войны было достаточно, чтобы запрячь.
— Я тоже на это очень надеюсь, ваше величество, ибо вынужден утверждать, что неудача нашего очередного наступления, если вдруг таковая случится, может стать фатальной для настроения армии и населения страны в целом. Однако я говорил совершенно об ином.
Вот уже более ста лет Россия не являлась врагом Германии. Более того, мне ли вам говорить, сколь тесные узы связывают правящие дома этих стран. Союз между Россией и Германией мог бы стать такой мощной политической и экономической силой континентального масштаба, что Британия с ее многочисленными колониями была бы вынуждена потесниться и уступить место этому союзу.
Понятное дело, что торгашам с Даунинг-стрит такая перспектива кажется весьма нежелательной. Но берусь утверждать, ваше величество, что именно усилия британских дипломатов вогнали клин между Россией и Германией. Да к чему далеко ходить? Разве не они сорвали утверждение договора с кайзером Вильгельмом, подписанного вами на яхте в 1905 году. А теперь? Разве секрет, что английский посол Джордж Бьюкенен оказывает всяческую поддержку тем, кто в эти тяжелые времена требует немедленного переустройства государства? Он предлагает предоставить Россию ее судьбе, однако в его устах это лишь призыв бросить нашу страну на растерзание, чтобы самим избежать угрозы.
Я более чем уверен, что в обмен на поддержку и военный союз Германия не только бы лояльно отнеслась к планам России установить контроль над Босфором и Дарданеллами, но и целиком поддержала бы опеку вашего величества над западными славянами. И вряд ли бы старый, потрепанный жизнью император Франц-Иосиф стал бы противиться единой воле России и Германии.
Николай II покачал головой.
— Вы, как я посмотрю, Владимир Николаевич, вовсе германофилом сделались. С чего бы это? Смотрите, при дворе у вас множество завистников. Стоит им прознать о ваших настроениях — беды не оберешься.
— Каждое слово я могу подтвердить непреложными фактами. Но дело не в этом. Меня и впрямь крайне огорчает война, которую Россия ведет против собственных интересов, борясь за выгоду держав, готовых при любом удобном случае вогнать нож в спину изнуренному войной союзнику.
Я не предлагаю искать сепаратного мира с Германией. Хотя, как вы знаете, мой государь, сам Вильгельм, несмотря на успехи своей армии, довольно откровенно прощупывает возможность такого мира. Но я говорю, что раз уж мы ввязались в эту нелепую, чуждую России бойню, мы должны воевать за себя, а не за союзников. И пусть уж наша победа принесет несомненную пользу общему делу.
Николай II отвернулся от любимца, кусая губы. В словах князя Орлова несомненно было зерно истины, но признавать объективную правоту начальника своей Военно-походной канцелярии отчего-то все же не хотелось.
— Размышляя над тем, что вы мне докладывали о боеготовности наших войск, полагаю, мне следует отставить генерала Сухомлинова с поста военного министра и заменить его кем-нибудь другим, более энергичным. Вот и дядя Николаша со мной полностью согласен, — меняя тему, проговорил император. — Я думаю, генерал Поливанов будет уместен на этом посту. Мне его горячо рекомендуют. Каково, скажите, ваше мнение о нем?
— Русский Иван врага всегда бивал, — с сомнением вздохнул генерал-адъютант. — Однако ж пол-Ивана для победы маловато.
— Шутите? — хмыкнул государь. — Ну-ну.
— Я полагаю, ваше величество, что мудрость не оставит вас.
— Вы говорите так, будто у вас в кармане имеется какое-то дельное предложение, — поворачиваясь к стоящему за спиной генерал-адъютанту, произнес император.
— Вы правы, государь. Если то будет угодно вашему величеству, я бы предложил создать Военно-дипломатический комитет, в задачи которого бы входило согласование и совместная разработка всех общих боевых действий России с ее союзниками.
— В чем же вы видите резон подобного комитета? — удивленно поинтересовался Николай II. — Нет, то есть я понимаю, что совместная разработка была бы весьма полезна, однако же, прямо сказать, мне невдомек, каким образом сие предложение следует из ваших же предыдущих утверждений.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [ 16 ] 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.