Чтение 12–й страницы книги ~Путь империи~

Она покосилась на Эйлле, который теперь стоял в противоположном конце помещения и с серьезным видом беседовал с тем самым рыжим джао.

— На самом деле, зря я его окликнула. Наверно, со стороны я выглядела как пудель, который пытается сделать реверанс.

— Любопытно, — генерал словно не услышал ее. — Так значит, у них целая система… А я и не знал. Разумеется, когда пообщаешься с ними подольше, начинаешь определять их настроение по телодвижениям. Но это получается скорее интуитивно. Я не всегда попадаю в точку, так что не слишком полагаюсь на свои догадки.

— Вы абсолютно правы. У них есть некоторые специфические эмоции и понятия, и аналогичных в нашей психологии и культуре просто нет. Так что не стоит рассчитывать, что поняли что-то правильно.

— А чего от вас хотел Субкомендант?

— Понятия не имею. Но подозреваю, что выставила себя круглой идиоткой.

Генерал пожал плечами.

— Ну что ж… По крайней мере, вы сумели привлечь его внимание. Мне, например, не удалось. Я хотел бы с ним познакомиться — как-никак, это мой командир. Но джао не любят, когда к ним лезут без приглашения. А сам он, как я понял, пока что в этом не заинтересован.

— Насколько я поняла, у него возникли какие-то затруднения с Губернатором, — сказала Кэтлин. — Пожалуй, сейчас не самый благоприятный момент.

— Тогда я подожду, — невозмутимо отозвался Кларик, сложив руки за спиной. — Последнее время это стало моим коньком.

Кэтлин скорчила гримасу.

— Думаю, это касается всех нас. Кстати, что означает его звание? Я немного знакома с обычаями джао, но с тем, что касается организации их армии, я просто не сталкивалась.

— Ну, как бы вам объяснить… У джао, строго говоря, нет воинских званий, как у нас — скорее, это должности. Каул кринну ава Дано — главнокомандующий. По сути, ему подчиняются все вооруженные силы джао, дислоцированные в Солнечной системе — внашейСолнечной системе. В его непосредственном подчинении два Субкоменданта. Один командует войсками, сгруппированными в космосе, а другой — на эту должность как раз назначили ава Плутрака — теми, что базируются на поверхности планеты, — губы Кларика вновь тронула полуулыбка. — Как вы понимаете, это в теории. А на практике… Оставим в стороне тот факт, что у них нет разграничений по родам войск, как у нас — лучше сказать, какбылоу нас. И, кстати, между гражданскими и военными тоже. Но дело даже не в этом. До меня доходили слухи, что новый Субкомендант, едва прибыв в Паскагулу, сцепился с местным директором по производству на тамошнем заводе по модернизации. И в два счета поставил его на место. Если я правильно понимаю, на очереди Каул. И тогда выяснится, будет ли ава Плутрак командовать всеми наземными войсками или только джинау.

В этот момент из группы джао появилась Банле. Она только что искупалась и держала одежду в руках. Ее ворс не успел высохнуть и казался черным, а глаза тоже были черными и ничего не выражали. Кэтлин посмотрела на Кларика и улыбнулась.

— Банле, это генерал-майор Эд Кларик. Он будет служить под командованием нашего нового Субкоменданта.

Уши Банле стали похожи на два язычка черного пламени. Кэтлин отыгралась: такое представление с точки зрения джао было совершенно излишним и могло быть расценено лишь как утонченное оскорбление.

— В самом деле? — телохранительница прищурилась и вопросительно склонила голову. — А мне показалось, что ты разговаривала с самим Субкомендантом.

Разумеется, сейчас она еще и спросит, о чем. В ее обязанности входило не только охранять Кэтлин, но и шпионить за ней. Позволив себе насладиться купанием и оставив Кэтлин без присмотра, она совершила серьезный проступок.

Кэтлин огляделась поверх голов и заметила Эйлле кринну а Плутрака. Он стоял у края самого большого бассейна и наблюдал за Губернатором, который там купался.

.Да, мы беседовали. Он был очень мил и любезно уделил мне внимание. Он поинтересовался, где я обучалась Языку тела, и я сказала, что ты была моим лучшим наставником.

Банле отреагировала позой, которая была незнакома Кэтлин.

— Я никогда не давала тебе никаких наставлений!

— Но это не так, Банле, — сказала Кэтлин со всей невинностью, которую ей удалось изобразить. Она почувствовала, как напрягся Кларик. Тоже пытается не рассмеяться…На этот раз она затеяла опасную игру, но уже не могла остановиться. Тщеславие было одной из слабостей ее телохранительницы. — Каждый день, каждый час, даже когда я была слишком мала, чтобы помнить, твой блистательный образ находился у меня перед глазами. Как я могла не научиться?

Вместо ответа Банле быстро влезла в шаровары, надела перевязь и заняла свой обычный наблюдательный пост за плечом Кэтлин. Все верно: человек должен знать свое место. Кэтлин вздохнула. Ей удалось получить небольшую передышку, но хорошего понемногу. Зато теперь можно отправиться на поиски профессора Кинси и проследить за тем, чтобы он не наломал дров.

Эйлле понял, что не знает идентификационных данных этой женской особи —«женщины»,как принято говорить у людей. По обычаю джао, она не представилась, а потом Яут привлек его внимание к отпрыскам некоторых коченов, которые присутствовали на приеме. Когда же Эйлле вернулся туда, где встретил загадочную женщину, она уже затерялась в толпе.

Она сказала, что знает джао так же хорошо, как и английский. И в самом деле: несмотря на акцент, она разговаривала очень бегло, так что это не было пустым хвастовством. К тому же Эйлле действительно не встречал ни одного человека, который бы не только понимал Язык тела, но и мог правильно выбрать и правильно принять хотя бы одну позу. Это в высшей степени интересно. Конечно, Яут предупреждал, но… Если бы принять ее к себе на службу! При условии, что это вообще возможно, одернул себя Эйлле. Скорее всего, с такими уникальными данными ее уже представили к назначению. Не исключено, что она находится в личном подчинении Оппака. Талли тоже смотрел ей вслед. Выражение его лица было странным, руки жестко вытянуты вдоль туловища, ладони прижаты к бедрам.

— Я слышал, что говорил Губернатор, — произнес Яут, сохраняя самую строгую из нейтральных поз. — Это возмутительно — выставлять напоказ разногласия между коченами и делать их предметом всеобщего обсуждения.

— Я истолковал его слова иначе, — возразил Эйлле. — Я почувствовал за ними неуверенность, беспокойство, потерю веры, страх перед разобщенностью. Мне кажется, это знак того, что Нарво сильно нуждается в союзе на самом высоком уровне.

— Только не мечтай о том, чтобы самому заключить такой союз — это ошибка! — поза Яута на миг стала предостерегающей, но он тут же вспомнил, где находится. — Если сможешь сдержаться и никого открыто не оскорбишь, это уже будет достойно похвалы. Большего от тебя никто не вправе ожидать.

Большинство джао уже купались, либо только что вышли из воды. Эйлле начал снимать перевязь вместе с накидкой. Если он откажется принять предложение Губернатора, Нарво может счесть это оскорблением. Правда, самого Эйлле уже успели оскорбить, а в его лице и весь кочен, но лучшим ответом будет изысканная вежливость, которой славен Плутрак. Яут принял у своего подопечного перевязь, накидку и шаровары, и от его взгляда не укрылась поза «терпения-и-страдания», которую Эйлле успел принять в процессе раздевания.

— Наши кочены никогда не ладили между собой, — мягко проговорил Эйлле, готовясь погрузиться в манящую зеленую воду. — Но Оппак, похоже, решил, что все зашло слишком далеко, и ничего нельзя изменить. Однако теперь я его подчиненный, и мой долг — предоставить ему такую возможность.

— А если тебе это не удастся?

Эти слова Яут почти крикнул ему вдогонку, одновременно отступая от края бассейна. На всякий случай, потому что Эйлле нырнул в покрытую рябью воду почти без брызг.

Чувствуя, как восхитительная прохлада сомкнулась над головой, Эйлле снова принялся обдумывать ситуацию. Если не удастся ничего изменить, это будет провалом его миссии, и позор падет на Плутрак. Поэтому потерпеть неудачу просто нельзя. Задача должна быть выполнена любой ценой.

Он плыл под водой длинными гребками — радостный, счастливый, — чувствуя, как вода очищает его тело и успокаивает нервы. Океан в Паскагуле, где Эйлле приходилось купаться, был вполне неплохим местом для купания, но это былчужойокеан. Джао очень чувствительны к составу воды, а вода, которая наполняла этот бассейн, могла удовлетворить самым взыскательным вкусам. Стоит отдать должное сметливости Нарво: они создали настоящее чудо, которое не могло не произвести впечатление.

Наконец, он вынырнул и помотал головой, избавляясь от попавшей в глаза воды. Яут ждал его на прежнем месте, — можно сказать, терпеливо. Рядом стоял Талли. Потом Эйлле заметил, что человеческая самка в серебристой накидке тоже наблюдает за ним. Сейчас она расположилась поотдаль, и ее сопровождал еще один человек, мужская особь в форме джи-нау. Мощными гребками рассекая воду, Эйлле поплыл к импровизированному побережью.* * *

Всюду эти «пушистики». Их было так много, что у Гейба Талли заныли зубы. Господи, сбежать бы куда подальше из этого столпотворения, подальше от этих фальшивых водоемов. Но проклятый Яут не спускал с него глаз. И особенно в то время, когда Субкомендант занимался исполнением всевозможных светских обязанностей, которые джао считают необходимыми.

А вот женщина, которая подходила к Эйлле. Талли показалось, что он ее где-то видел. Короткая стрижка, светлые волосы, большие серо-голубые глаза. Ее длинное серебряное платье стоит, наверно, целое состояние. Талли покопался в памяти… Бог ты мой. Кэтлин Стокуэлл, дочь так называемого «президента» Стокуэлла! Главного соглашателя Америки!

Талли похолодел. Эта девица позволяет себе купаться в роскоши, когда состояние страны ухудшается с каждым днем. Да… теперь, чтобы жить достойно, надо вести себя недостойно, выслуживаться перед этими плюшевыми мишками. Остальные могут подыхать. Такова плата за то, что наша страна дольше остальных сражалась за свою свободу.

Вдруг Субкомендант показался на поверхности бассейна, осмотрелся вокруг и встретился с ним взглядом. Талли малодушно отступил, словно Эйлле мог прочитать его мысли. Сейчас ему хотелось одного — затеряться в этой толчее, среди джао и людей. Он пятился, вокруг мелькали золотые, бурые и рыжие шкуры джао, на их фоне яркими пятнамипестрели одежды. С этим чертовым локатором далеко уйти не удастся. Но Талли было необходимо хоть немного побыть одному, чтобы собраться с мыслями.

Зачем Кэтлин Стокуэлл искала встречи с Субкомендантом? Неужели для того, чтобы совершить еще более гнусное предательство, чем это сделала ее семья? Талли вспомнил детей, живущих в лагерях беженцев в Скалистых горах. Несколько рваных книжек, по которым их учат читать, старые одеяла вместо постелей… и широко раскрытые глаза, когда кто-нибудь из старших рассказывает по вечерам о том, какой великой когда-то была Америка — до Завоевания.

Интересно, что бы сказала эта чопорная куколка в серебряном платье, с чистыми волосами и свежим маникюром, скажи он ей об этом? Талли стиснул кулаки.

— Я здесь, — произнес низкий голос над его ухом.

Талли резко обернулся и встретился взглядом с Субкомендантом. Его иззелена-черные глаза блестели, как каменные бусины.

— Я не пытался уйти незаметно, — объяснил джао, нависая над ним. Его шкура благоухала в точности как мокрый ковер. — Просто меня охватило желание искупаться, и я нырнул, когда твое внимание было обращено в другую сторону.

Яут передал Талли накидку, перевязь и шаровары Субкоменданта. Молча, спокойно, словно ему каждый день приходилось выполнять обязанности денщика, Талли встряхнул темно-синие штаны и протянул их Эйлле, Субкомендант так же спокойно взял их и стал надевать.

Талли сомневался, что когда-нибудь привыкнет к этому спокойному восприятию наготы. Нелепость ситуации усугублялась тем, что половые органы джао очень напоминали человеческие. Кстати, внешнее различие между женскими и мужскими особями переставало бросаться в глаза, стоило «пушистикам» надеть штаны. Женщины-джао были такими же крупными и мускулистыми, как и мужчины, и у них полностью отсутствовало то, что у людей принято называть грудью. В обнаженном состоянии разница становилась очевидна, но джао, казалось, не уделяли этому совершенно никакого внимания.

Он вновь посмотрел на мисс Стокуэлл. Теперь она разговаривала с мужчиной в форме джинау — средних лет, невысокого роста, но на вид очень сильным. Эйлле заметил его взгляд.

— Ты знаком с этой женщиной?

Талли посмотрел на джао, его глаза непроизвольно расширились.

— Каждый американец знает, кто она такая.

— В таком случае просвети меня, — сказал Эйлле, просовывая мокрую ногу в штанину.

— Это Кэтлин Стокуэлл, единственный ребенок Бена Стокуэлла, — заставляя себя быть честным, он добавил. — Правильнее сказать, единственный из оставшихся в живых. Один из ее старших братьев погиб, сражаясь с джао во время Завоевания. Что случилось с другим, никто не знает, но он тоже мертв.

Судя по всему, этого объяснения оказалось недостаточно.

— Бен Стокуэлл был вице-президентом Соединенных Штатов до Завоевания. Сейчас он назначен президентом здешнего марионет… э-э-э, здешнего человеческого правительства.

Дочь президента заправила прядь темно-золотых волос за ухо и улыбнулась. За ее спиной с важным видом стоял телохранитель-джао. Седеющий джинау, с которым она разговаривала, взял ее под руку и куда-то повел. Проходя мимо других людей, они перебрасывались с ними короткими фразами.

— Значит, она отпрыск влиятельного кочена, — сказал Эйлле, надевая накидку.

Талли хотел возразить, что у людей нет коченов, но воздержался от замечания. В конце концов, он не знает, что это такое на самом деле. Понятно, что кочен — это что-то вроде клана. Впрочем… из всех кланов нынешней Америки семейство Стокуэллов больше остальных напоминает кочен. Династия общественных деятелей плюс папочкино состояние, которое сделает честь турецкому султану.

— О да, — с кислой миной согласился Талли. — Очень влиятельного.

Эйлле стоял к нему вполоборота. Изумрудная накидка на его плечах, расшитая золотыми эмблемами, немного смялась. Еще не успев сообразить, что делает, Талли шагнул к нему, и руки сами расправили ткань. В следующий миг он заметил удивленно-одобрительный взгляд Яута.

Играй свою роль, Гейб Талли. Рано или поздно они ошибутся, и тогда… Либо ты сбежишь, либо погибнешь при попытке к бегству, и это уже не будет иметь никакого значения.

Через миг Эйлле уже шагал сквозь толпу. Его осанка была по-настоящему царственной, особенно это становилось заметно на фоне остальных джао. Даже Талли не мог этого отрицать. Наверно, так выглядел бы утонченный молодой принц, случайно оказавшийся на провинциальном балу. Неизменно любезный и вежливый, но при этом остающийся принцем до кончиков ногтей.

Яут мгновенно последовал за ним. Интересно, как им это удается, подумал Талли, торопливо пробираясь за фрагтой. Они как будто читают мысли друг друга. Может быть, это на самом деле так? Или у джао есть какой-то другой способ предсказывать желания друг друга?

Черный гладкий обруч локатора, спрятанный под рукавом, немного натирал руку. Талли незаметно потер его и пошел дальше, стараясь не задеть никого из покорителей Земли.* * *

Оппак кринну ава Нарво не пожалел сил, чтобы овладеть искусством скрытого наблюдения, и сейчас применял эти навыки на практике. Субкомендант двигался по залу, беседовал с гостями, и его влияние распространялось вокруг, словно тончайшая масляная пленка по поверхности воды. С какой целью Плутрак возложил на него эту ношу? Губернатор чувствовал, что сгорает от любопытства. Он давно знал о назначении Эйлле, но до сих пор не приблизился к разгадке ни на шаг. Эйлле кринну ава Плутрак слишком молод, чтобы представлять серьезную угрозу его власти, слишком неопытен, чтобы быть по-настоящему полезным. И слишком привлекателен, чтобы Оппак мог позволить себе успокоиться. Он видел, как джао тянутся к этому молодому офицеру. Нужно постоянно дюжать его при себе, чтобы не пропустить момент, когда он задумает что-нибудь опасное, и помешать ему. О, это можно. Завалить этого ава Плутрака всевозможными мелкими поручениями, чтобы у него не оставалось времени для чего-то большего, для того, что способно привлечь чье-либо благосклонное внимание. Но как одновременно достичь целей, которые противоречат друг другу? Это была настоящая головоломка, а Оппак, увы, никогда не отличался умением решать головоломки. Он был одарен иными талантами, но когда ему в руки попадалась головоломка, он предпочитал просто сломать ее. Нос Оппака сморщился. Пара охранников, отпрыски союзного кочена Сэнт, идентичные близнецы, заметили мрачную мину своего начальника и одновременно устремили на него взгляды. Непроницаемая загадочность этих взглядов была результатом долгих тренировок.

— Мы можем быть чем-то полезны, Губернатор? — голоса прозвучали в унисон — еще один впечатляющий прием, который им неизменно удавался. Оппак не различал близнецов, и это его беспокоило. Его фрагта обнаружил эту пару, когда близнецы еще плавали в пруду рождения, и их воспитывали специально для личной службы Оппака. Таких охранников не было ни у кого. Рождение генетически идентичных особей — вообще большая редкость для джао. В отличие от людей. Оппак слышал, что их женские особи часто рождали двоих, а иногда даже трех или четырех детенышей одновременно.

— Пока вы мне не нужны, — сказал он. — Будьте начеку. Он заметил, что офицер джинау, Кларик, тоже наблюдает за Субкомендантом, как и подобает подчиненному — спокойно, не привлекая внимания и ни во что не вмешиваясь. Губернатор почувствовал, как его тело само принимает позу «одобрения». В последние дни такое случалось редко. Люди вообще не склонны соблюдать приличия. Обычно их приходится принуждать к этому, даже после длительного и сурового обучения. Приятно видеть, когда кто-то контролирует себя, не дожидаясь намеков со стороны.

— Губернатор Оппак?

Оппак неохотно обернулся. Рядом стоял низкорослый человек с мерзкой проплешиной на макушке. Кажется, Оппак где-то его уже видел. Во всяком случае, это был не первый человек, пораженный подобным недугом, которого Губернатор встречал за время длительного пребывания на этой планете.

Точнее, это не было недугом. Так проявлялся обычный дегенеративный процесс, связанный со старением человеческого организма. Губернатора передернуло. Для джао такое было бы настоящим бедствием.

Рядом стояли две темноволосые женские особи, обе завернутые в тяжелую разноцветную ткань, прошитую металлическими нитями. Должно быть, ходить в таком облачении было очень неудобно. Близнецы насторожились и сделали шаг вперед, но Оппак жестом остановил их.

— Вы желаете моего внимания? — спросил он.

— Я Матасу, — человек согнулся пополам, так что его глаза перестали быть видны, его спутницы в точности повторили это движение. Оппак знал, что оно называлось «поклон» и выражало почтение и покорность. — Я посол Страны восходящего солнца, вашей самой верной провинции.

— Слушаю вас.

Это существо было отвратительно. Оно не только бесцеремонно сообщило Оппаку свое нелепое имя. Оно источало ужасный запах. Туземцы активно пользовались ароматическими веществами, которые получали из местных растений. Это было еще одно из заблуждений людей: они считали естественный запах тела зловонием и таким образом заглушали его. Составление разнообразных искусственных запахов считалось таким же искусством, как и дизайн поз у джао.

Тем не менее, Оппак решил не обращать внимания на эти возмутительные факты. Япония обеспечивала оккупированные территории большим количеством товаров. В свое время эта страна благоразумно капитулировала перед джао — во всяком случае, сопротивление продолжалось недолго. Она не давала повода принимать решительные меры вроде метеорит-ной бомбардировки, которую пришлось применить в Север-ой Америке и отдельных районах Европы и Азии. Поэтому инфраструктура Японии сохранилась, а население процветало под владычеством джао, уплачивая налоги и помогая им в плане материально-технического обеспечения, иногда даже выдавая продукцию свыше установленной нормы.

Правда, войска они пополняли слабо. Основная часть джи-нау поступала из Северной Америки и тех частей Европы и Азии, которые потерпели наибольшие разрушения. Ничего необычного в этом не было — редкий случай, когда люди поступали так же, как и представители большинства рас, покоренных джао. Государственные образования, где население от природы обладало воинственным духом, после завоевания активнее поставляли джинау.

— Ходят слухи о каких-то увеселениях, которые планируется устроить в честь нового Субкоменданта, — проговорил Метасу. Его глаза напоминали кусочки яркого стекла, вдавленные в сморщенную кожу. Неожиданно Оппак понял, что пахучее существо действительно было очень старым.

Он не планировал никаких «увеселений», и вообще это было человеческое слово. Делать что-то просто для того, чтобы занять время, джао считали неприемлемым. Достаточно и тех усилий, которые пришлось приложить ради того, чтобы оказать отпрыску Плутрака прием на должном уровне. Но старый человек прав, запоздало понял Оппак. Его штату следовало заранее организовать какую-нибудь поездку или экспедицию. Хуже другое: это морщинистое создание знало, что Оппак должен требовать от своих подчиненных лучше него самого.

Он успел почувствовать, как его уши опускаются в положение «досады», и одернул себя. Негоже выдавать свою слабость.

— Мои подчиненные рассмотрели некоторое количество вариантов, — произнес он, пытаясь заставить себя принять позу «спокойствие-и-заинтересованность», — но покане остановились ни на одном.

— Я бы осмелился увеличить количество этих вариантов, — сказал посол, бросив цепкий взгляд в сторону Эйлле. — На этом континенте популярна охота. На диких кошек в районе Кальвада… или, может быть, на орлов, которые гнездятся на берегах Великих озер. Или даже… — он облизнулся и придвинулся ближе, — китовую охоту на северо-западном побережье материка.

— Охота на кита? — кажется, он даже никогда не слышал о таком животном. — А что такое «кит»?

— Это водоплавающее животное довольно крупных размеров, — Матасу прищурился еще сильнее, и его глаза из темно-коричневых превратились в черные. — Всю свою жизнькиты проводят в море. На Земле обитает множество видов этих животных. Так вот, у туземцев, обитающих на этом побережье, есть довольно красивый обряд, состоящий в охоте на одну конкретную разновидность.

Оппак фыркнул.

— Джао не интересны обряды людей. Это все равно что… — он сообразил, что слова«оллнэт»этот человек может не знать, — это просто пустое времяпрепровождение.

— Конечно! — Матасу взмахнул руками. — Я понимаю. Но в данном случае это ритуал особого рода. Я почти уверен: вы найдете китовую охоту весьма полезным делом. Ведь наш путь — добиваться того, чтобы любое наше действие приносило пользу, не так ли?

Дринн, смотритель дворца, шагнул вперед. Каждый изгиб его тела выражал «беспокойство»: человек явно злоупотреблял вниманием Губернатора. Однако Оппак не обратил на него внимания.

— И какая может быть польза от неразумного животного?

— Для того чтобы справиться с китом, необходимо мастерство. Это прекрасная практика, — лицо Матасу растянулось в омерзительной гримасе, которой туземцы выражалиудовольствие. — Кроме того, китов едят. Их мясо обладает восхитительным вкусом.

— Звучит интригующе… — Оппак знаком подозвал Дрин-на. — Сообщите всю необходимую информацию моим подчиненным и…

— Губернатор, прошу вас!

Кэтлин Стокуэлл протолкалась сквозь бормочущую толпу. Похоже, она случайно услышала обрывки разговора. Розоватый цвет ее лица стал более насыщенным, и оно приобрело болезненный и непривлекательный вид.

— Многие виды китов считаются исчезающими. Если вы бы раз дадите разрешение на охоту, вашему примеру последует весь мир. В конце концов, возникнут проблемы со специалистами по проблемам окружающей среды.

Оппак холодно посмотрел на нее. Эта особь забывает, где ее место — скверная черта, которую часто демонстрирует ее отец.

— Пожалуй, я буду лично присутствовать на этой так называемой китовой охоте, — сказал Губернатор. — Равно как и Субкомендант Эйлле, поскольку она проводится в его честь… — он повернулся к Дринну. — Проследите, чтобы все было подготовлено. И как можно скорее.

Глава 15

Отец будет в ужасе.

Эта мысль крутилась в голове у Кэтлин. Бенджамин Уилсон Стокуэлл непременно узнает об этом фарсе, причем еще до того, как она, Кэтлин, сама успеет ему все рассказать. Понятно, что отец будет против, и понятно, что не сможет ни на что повлиять. И, разумеется, и отец, и все остальные будут знать: именно из-за того, что она не вовремя открыла свой глупый болтливый рот, положение дел только ухудшилась. Кэтлин почувствовала, что ее трясет. Гнев и недовольство, которые копились все эти годы, держали еев таком напряжении, что она, в конце концов, сорвалась и напрочь все испортила.

Промолчи она, и Оппак, возможно, вообще не заинтересовался бы таким чисто человеческим занятием или просто забыл бы о нем, прежде чем все было бы подготовлено, но теперь…

Она тупо смотрела, как подергивается нос Губернатора. Потом Кларик подхватил ее под руку и тактично отвел в сторону.

— Китовая охота! — он скорчил гримасу. — По-моему, за последние годы это будет первая.

Кэтлин не ответила. Ее знобило, хотя в комнате было душно.

— Рассуждайте практично, Кэтлин, — Кларик понизил голос. — С тех пор, как джао захватили Землю, происходили вещи и похуже. Вспомните, как альпинисты спровоцировали бомбардировку Эвереста. Вот это действительно привело к необратимым последствиям. А сейчас… Один-единственный кит. Его гибель на экологии Земли не отразится.

Кэтлин кивнула и заставила себя сосредоточиться на ходьбе. Наконец Кларик привел ее к шумному искусственному водопаду, который питал самый большой бассейн, и усадил на скамеечку, и Кэтлин утонула в музыке потока, разбивающегося о скалы. Вскоре подошел профессор Кинси. Кэтлин едва успела представить его Кларику, после чего профессор вновь скрылся в шумной толпе. Он сказал, что отправился на поиски «пунша», хотя Кэтлин прекрасно знала, что он не найдет ничего подобного на приеме у джао.

— Расскажите мне окитах,— послышался глубокий голос джао.

Она оторвала взгляд от собственных кулаков и подняла глаза.

Этот ваи камити было ни с чем не спутать.

— Я… — ее голос сорвался.

— Эта поза выражает страдание, верно? — Эйлле указал на ее руки. — Я уже несколько раз подмечал ее у своих подчиненных, а также и у рабочих, которые проводят реконструкцию техники. Почему мысль окитовой охотевызывает у вас страдание?

Кэтлин сделала глубокий вдох.

— Это не имеет значения, — сказала она дрожащим голосом. — Губернатор желает поохотиться, поэтому она состоится.

Он был крупным, золотой пух, покрывающий его кожу, еще не высох после недавнего купания и казался почти черным. Глянцевые черные глаза почти сливались с широкой черной полосой, пересекающей его лицо, зеленые огоньки вспыхивали в них, как молнии в чужом небе. Даже по человеческим меркам он был привлекательным.

Двое его подчиненных стояли впереди, как требовали правила приличия. Один из них был джао и, несмотря на небольшой рост, выглядел очень сильным. Другой, как ни странно, оказался человеком — блондином, как и Кэтлин, но его волосы были скорее соломенными, чем темно-золотиствми. Худощавый, он, тем не менее, выглядел очень крепким. Кэтлин попыталась встретиться с ним взглядом, но он намеренно отвел глаза.

— Лучше расскажите о родной планете Плутрака, — сказала она, пытаясь сменить тему. — Если я не ошибаюсь, никто из вашего кочена до сих пор не получал назначения на Землю.

— У нас нет родной планеты, — ответил Эйлле. Его поза, только что выражающая «учтивость-и-интерес», неуловимо изменилась, превратившись в «ностальгию-и-легкую-задумчивость». Движения были плавными и текучими, словно не требовали сознательных усилий. — Плутрак расселен по двадцати девяти мирам. А Дом кочена, который соплодилмою Группу рождения, расположен на Мэрит Эн. Это мир зелени и золота, а его океаны пахнут почти так же, как это помещение.

Запах разлагающихся водорослей и гнилой рыбы. Впрочем, на этот раз Кэтлин решила воздержаться от комментариев.

— Двадцать девять планет? — переспросила она. — Это очень много, даже для великого кочена!

— Вероятно, так должно казаться существам, которые все время обитали только на одной планете, — его уши с такой скоростью меняли положение, что Кэтлин не успевалачитать. — Но мы стараемся не заселять планеты слишком плотно, чтобы не привлекать внимание Экхат. В любом случае, джао размножаются ради качества, а не количества.

«В отличие от людей. Которые, по мнению джао, плодятся как кролики, предаваясь эмоциям и страстям, вместо того чтобы прислушаться к голосу разума».

За спиной Кэтлин возникла Банле. Весь ее вид выражал «суровость-и-порицание».

— Ты без приглашения обратилась к Губернатору, — сказала она. — Это был скверный поступок.

— Я сожалею о своей бестактности, — ответила Кэтлин на джао. До сих пор беседа шла на английском. — В университете я слишком долго пробыла в окружении людей и забыла о приличиях.

— Воистину, — Банле повернулась спиной к Субкоменданту, исключив его из поля зрения. Это означало: «тебя здесь нет». — Я всегда была против, когда твой отец тебе потакал. Ему следовало подыскать для тебя строгого фрагту.

Эйлле бросил на охранницу проницательный взгляд и отошел. Именно так должен был поступить джао, обладающий утонченным вкусом и воспитанием, хотя люди сочли бы это грубостью. Кэтлин сдержала улыбку. Похоже, этот ава Плут-рак, несмотря на свою молодость, уже стал бельмом на глазу Нарво. Откровенно говоря, она на это надеялась.

— Вот, — неизвестно откуда появившись, профессор Кинси сунул ей в руку стакан с теплой водой. — Боюсь, это все, на что я способен.

— Спасибо, — Кэтлин с удовольствием сделала несколько глотков и зло покосилась в сторону собравшихся. Можно не сомневаться: Матасу, лицемерная крыса, вылез с этим предложением только потому, что знал, какова будет реакция американцев. Господи, какое ребячество! Добиться преимущества и тыкать в это носом всех и каждого… Отношения Японии с оккупационным режимом сложились куда лучше, чем у Соединенных Штатов — ее бывших союзников и бывших противников. И марионеточное правительство архипелага никогда не упускало случая об этом напомнить.* * *

Известие об охоте, которую Губернатор устраивал в честь нового Субкоменданта, уже стало всеобщим достоянием. У большинства джао это экзотическое развлечение людей вызвало разве что легкий интерес, зато реакция людей, по наблюдению Талли, варьировалась от пылкого воодушевления до глубокого скепсиса.

Оставив дочь Стокуэллов на попечении ее охранницы, Эйлле повернулся к нему.

— Я заметил, что идея китовой охоты вызывает у некоторых твоих соплеменников страдание. Чем это вызвано? Насколько мне известно, это один из ваших старинных ритуалов.

— Для кого-то — да, — ответил Талли. — Но не для всех, это точно. Не знаю, как у вас, а люди не всегда разделяют убеждения друг друга. И обычаи у нас разные.

Яут следил за ним. На секунду глаза фрагты вспыхнули зеленым, но тут же потухли, став непроницаемыми.

— Но ведь это всего лишь кит, — сказал Эйлле. — Неразумное животное. Почему оно не может принести нам пользу?

— В самом деле, почему?

Лицо Талли стало пустым, руки были сложены за спиной, плечи расправлены. Он задумчиво смотрел на бассейн, в котором резвились джао, на людей, которые беспокойно толкались неподалеку. Одни из этих людей отдали бы все, чтобы стать джао, а другие — за то, чтобы оказаться на расстоянии в миллион миль отсюда. То и дело над бассейном взлетали фонтаны брызг, и люди уже промокли до нитки.

Это всего-навсего кит, Эйлле совершенно прав. Но дело не в данном конкретном ките. Есть еще такая штука, как принцип. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать реакцию населения. К тому же, как раз на северо-западном побережье Тихого океана расположен один из опорных пунктов Сопротивления. Тамошние ребята — в основной своей массе бывшие активисты групп по борьбе с загрязнением окружающей среды. Многие из них были настоящими фанатиками еще до Завоевания. И словесным предупреждением они не ограничатся.

Что будет весьма глупо. Потому что если джао дадут сдачи… Черт возьми, эти морские котики ежедневно совершают преступления против человечества — и дважды в день по выходным, как выражаются старики в лагерях беженцев. Настоящие преступления — взять хотя бы уничтожение Чикаго, после которого человечество вряд ли когда-нибудь оправится, даже если джао завтра же соберут свои манатки и улетят восвояси.

Эйлле бросил в сторону Яута короткий взгляд, который Талли не смог истолковать. Однако фрагта, похоже, прекрасно понял своего подопечного.

— Я хочу более тщательно изучить эту ситуацию, — сказал Эйлле, переходя на джао.

Яут невозмутимо промолчал, однако положение его ушей свидетельствовало о согласии. По крайней мере, Талли так показалось.* * *

Огромный переполненный зал бурлил. Эйлле шел среди Джао и людей, при необходимости заговаривая и с теми, и с Другими, но старался уделять больше времени наблюдению,чем общению. Сквозь отверстия в потолке струились лучи света, вызывая резь в глазах. Удивительно, почему Оппак не испытывал никаких неудобств.

В этих водах есть скрытые течения, подумал Эйлле, наблюдая за плавными изменениями поз. Намерения распространялись под покровом слов, подобно подземным водам. Представитель одного из государственных образований выступил с предложением провести охоту, другой, очевидно, этому воспротивился. Все это напоминало интриги, которые плели кочены в борьбе за положение и сферы влияния перед лицом Наукры Крит Лудх.

Понимает ли Нарво, какой раздор посеял сегодня вечером, решив устроить эту охоту? Плечи и спина Губернатора неизменно выражали «удовольствие-и-любезное-внимание».Скорее всего, прекрасно понимает.

И, возможно, он прав. По крайней мере, его логика ясна. Люди — покоренная раса. И их дерзкий нрав вынуждает время от времени напоминать им об этом. Кроме того, не следует забывать и об их явном численном превосходстве, которое может создать опасную ситуацию в случае мятежа. Безусловно, техническое превосходство на стороне джао. Но если восстание начнется одновременно по всей Земле, справиться будет очень нелегко. А разжигая соперничество между государственными образованиями, можно успешно перенаправлять их агрессивные импульсы друг на друга.

И все же… «Не будь слишком хитрым, — говорили родители Эйлле, — иначе можешь перехитрить самого себя». Да, тактика «разделяй и властвуй» прошла проверку временем, но ее следует применять осторожно. Достаточно немного не рассчитать — и результат окажется прямо противоположным: и без того чувствуя себя униженными, туземцы поднимут восстание. То, что должно принести пользу, принесет вред.

По крайней мере, Талли вел себя неплохо. Эйлле все больше убеждался в том, что это существо, при всей своей грубости, гораздо умнее, чем пытается показаться. Незаметно для Талли он следил за человеком. Изгиб рук, наклон головы, глаза, то и дело беспокойно поглядывающие в его сторону… Он намеревался что-то здесь выяснить, Эйлле знал это. Но что?

Впрочем, Талли наблюдал не только за ним. Эйлле заметил его взгляды, обращенные в сторону Кэтлин Стокуэлл, сидящей у груды камней, по которым в центральный бассейн с журчанием стекала вода. Темное золото ее волос словно пропиталось сиянием лучей заходящего солнца, которые прямыми потоками падали сквозь люки, образуя наклонные колонны света. Казалось, весь зал вращается вокруг нее.

Похоже, эта женская особь должна считаться чрезвычайно привлекательной для людей противоположного пола. Разумеется, Эйлле не мог судить об этом с уверенностью. В отличие от джао, люди постоянно подвержены сексуальному возбуждению — возможно, этим объяснялась заинтересованность Талли. Но вряд ли сексуальное влечение было единственной причиной, если вообще имело место.