Чтение 27–й страницы книги ~Путь империи~

Первой из оцепенения начала выходить та давно бездействующая часть его сознания, которая некогда легко и уверенно постигала тактики соперничества коченов. Это бедствие было страшнее всего, чего он мог ожидать. Что бы теперь ни случилось, он покрыл себя несмываемым позором. Позор и бесчестие… Плутрак потребует его жизнь — даже если Эйлле погибнет. И, скорее всего, Нарво уступит их требованию. В лучшем случае, он сам будет объявлен крудхом. Это смерть, и даже хуже, чем смерть. Не отчаяние и горечь, которых он опасался.

Раскачивание лодки.Почему он до сих пор этого не заметил? И надо же было быть таким глупцом!

Он понял, что все еще смотрит на Уллуа. Потом ее тело чуть напряглось, пытаясь выразить «спокойствие-и-безучастность».

Нет. Что бы она ни изображала, поза выдает ее.

«Восторг-и-восхищение» — вот что за этим скрывается. Поза, которая, разумеется, не имеет к нему никакого отношения. Нет. Это уж слишком. Могучие мышцы Губернатора вздулись, он взревел и одним движением сломал ей шею — легко, точно человеку.

Через секунду он уже снова был на ногах. Пульсирующий гул двигателей отдавался легкой дрожью во всем корпусе. Время шло, а Оппак все стоял, тупо глядя на безжизненное тело.

Эйлле последует своемувитрик.

Неужели? Как будто могут быть два наилучших пути! Лучший путь бывает только один, и в данной ситуации это верно, как никогда!

Какая-то часть его сознания нудно твердила старческим голосом, что в вопросах тактики возможны варианты. Какая чушь! Наукра Крит Лудх не станет попустительствовать наглецам. Об этом не может быть и речи.

Давным-давно Нарво был дарован статус удх — как первому и лучшему среди всех коченов, представленных на Земле. Отказавшись выполнять приказ, Эйлле поставил Плутрак в очень скверное положение… Оппак вправе потребовать цену неповиновения. Например, жизнь Эйлле кринну ава Плутрак.

Да, он еще сам увидит посрамление Плутрака.

Теперь он дышал спокойнее и немного расслабился. Та надоедливая часть его сознания по-прежнему что-то лопотала, но он больше не обращал на нее ни малейшего внимания.

Варианты стратегии… Вот вам и вариант. Предполагается, что этот гладкомордый переживет атаку Экхат. Крайне маловероятно, но все-таки есть надежда. Куда занятнее принять его жизнь перед собранием великих джао, чем услышать, что он сгинул, и прах его смешался с тем, что осталось от погибшей планетки, такой же бесполезной, как и ее население.

В ином случае… Земля будет уничтожена, Эйлле кринну ава Плутрак погибнет, а его драгоценныйвитрикобъявлен клятвопреступлением. Об этом даже думать приятно.

Ликование несколько угасло, когда ему на глаза вновь попалось тело Уллуа. Теперь у него нет ни одного служителя, хоть на что-то способного.

Служители… Только сейчас он вспомнил, что Уллуа не была служительницей. Она состояла у него в личном подчинении.

По сути, единственная, кто еще оставался у него в личном подчинении…

Странно. Как он мог это забыть?

Все, кто получил приказы Эйлле, немедленно удалились — кроме Кэтлин.

— Отцу могут потребоваться дополнительные рекомендации, — сказала она, когда Талли скрылся в коридоре. — Организовать эвакуацию детей — это ясно. Но надо сделать гораздо больше. Те, кто входит в правительство джао, сейчас либо на орбите с Оппаком, либо в укрытиях. Те, кто остались на планете, вернутся на свои посты. Но их слишком мало, чтобы со всем управиться.

Эйлле склонил голову набок. И Кэтлин осознала, что не понимает его позу. «Осторожность-и-раздумье»? Или «сдержанность-и-неодобрение»? Боже… такое ощущение, что она год не спала. В голове стоял туман.

— Вы правы.

Пауза была такой долгой, что Кэтлин вздрогнула.

— Свяжитесь с вашим родителем от моего имени и передайте предлагаемый план действий. — Эйлле зашевелил ушами, их положение менялось так быстро, что она едва успевала воспринимать. Потом снова пауза — и Субкомендант принял позу «размышление-и-осмотрительность». — Скажите ему, чтобы принял командование на континенте. Пусть сообщит другим главам человеческих правительств, чтобы поступили так же. Это означает, что в его распоряжение поступают все формированиям джинау, расквартированные на территории этого государственного образования. Обо всем докладывать Хэми: она назначена моим заместителем, а когда я отправлюсь вместе с флотилией к Солнцу, станет моим представителем на планете. У меня нет времени самому принимать прямое командование, а люди в любом случае будут куда полезнее и лучше справятся с прямым управлением.

Невероятно. Она распростерла руки, пытаясь скрыть потрясение позой «желаю-принести-пользу». Джинау — настоящая армия, многочисленная, прекрасно обученная и хорошо оснащенная, и треть ее находится в Северной Америке. Более чем достаточно, чтобы изменить баланс в этом мире. Оппак никогда бы не передал командование этой армией людям. Как понимать приказ Эйлле?

Она покинула зал для приемов, где плескались бассейны и гуляло эхо, и в сопровождении Тэмт направилась в помещение, когда-то отведенное Субкоменданту. Ей надо было найти доктора Кинси.

Профессор сидел в кресле и устало разглядывал собственные пальцы. Для него уже успели разыскать чистую одежду — вероятно, предназначенную для кого-то из служителей Губернатора. Саржевые штаны и хлопчатобумажная куртка были ему почти по размеру, но явно не по росту. Глаза профессора по-прежнему оставались воспаленными, но сам он выглядел куда лучше.

— Не хотите пойти со мной? — предложила Кэтлин, коснувшись его локтя. — Я собираюсь вернуться в коммуникационный центр и поговорить с папой.

— Почту за удовольствие, — доктор Кинси поднялся. — Правда, отдохнуть мне не дали… но мне уже надоело сидеть, ничего не делая, и представлять себя ломтиком бекона на гриле. А ты как?

Она криво усмехнулась.

— Великолепно — хоть верьте, хоть нет. Только немного устала. Но… знаете, такое ощущение, что я до сих пор не жила, а теперь живу. Я на службе у Субкоменданта, а раньше была то ли заложницей, то ли игрушкой. Я знаю, что этому миру угрожает опасность — может быть, самая страшная за всю историю, — и не сижу, ожидая неизвестно чего, а что-то делаю, чтобы ее предотвратить. И самое главное — мне в затылок больше не дышит Банле. У меня есть телохранитель-джао… — она указала взглядом на Тэмт и улыбнулась, очень тепло. — Настоящий телохранитель и настоящий друг. Никто не обращается со мной как с безмозглой фарфоровой куклой, которую надо убрать в дальний угол полки, чтобы не разбить. Впервые в жизни я действительно занимаюсь чем-то важным! И вы тоже, — девушка потянула его к двери. — Идемте. Никто из людей не знает про джао больше, чем вы. Я не в счет. Папе будет не обойтись без ваших советов.

В коммуникационном центре дворца находилось несколько джао — женские особи, техники, очевидно, из числа сопровождающих Терниарного помощника Чала. Они поглядели на Кэтлин, точно на ручную обезьянку, однако без всяких возражений установили связь с резиденцией в Сент-Луисе.

Она едва успела сесть в кресло, когда в голоконтейнере появилось лицо Бена Стокуэлла. Отец все еще был полон сил, хотя ему и перевалило за шестьдесят, а волосы полностью поседели. Крепкий, загорелый, сейчас он выглядел озабоченным, как никогда. Кэтлин заметила, как его руки дрогнули и сделали короткое движение в сторону сенсорного реле, словно отец хотел коснуться ее.

— Кэтлин! Столько дней, а от тебя ни слуху ни духу… У нас все в панике, джао собираются и улетают, ничего не объяснив… — он прищурился. — Что у тебя с лицом? А с рукой? Господи, с тобой все в порядке?

В горле возник ком. Она сглотнула и бережно прижала к груди сломанную руку.

— Все замечательно, папа.

Она не могла отвести глаз. Как ей не хватало родителей. В последние дни она была слишком занята, чтобы даже подумать об этом.

— Но ты, верно, заметил: у нас большие проблемы. У всех нас. Это не личный звонок. Я должна передать официальное сообщение. Пап, ты в курсе, что происходит?

Президент Стокуэлл поджал губы.

— Откровенно говоря, не в курсе. Судя по всему, эти таинственные Экхат все-таки собрались на нас напасть. Губернатор Оппак приказал всем войскам джао либо покинутьпланету, либо укрыться в укрепленных бункерах. Никому из людей ничего подобного не предложили — по крайней мере, насколько мне известно. Как я понимаю, очередной спектакль.

— Это правда, — Кэтлин с трудом подавила желание наклониться ближе. — Я…

И осеклась. Перед глазами вновь встала жуткая картина — Экхат, раздирающие друг друга. Так отчетливо, словно возникла в голоконтейнере.

— Я была на корабле Экхат с Субкомендантом Эйлле. Я… я видела их. Я видела такое, что мне стало ясно: джао говорят правду. И всегда говорили правду. Экхат существуют, они действительно непостижимы… поэтому джао и не могли что-то внятно о них рассказать. Я… я сама не знаю, с чего начать… и как все это объяснить. Наверно, с того, что Экхат действительно ужасны.

— Ты была там с Субкомендантом Эйлле?! — Бен Стокуэлл поглядел за ее плечо и словно в первый раз заметил профессора. — Каким образом?

Кинси поднял к видеообразу усталые глаза.

— Она теперь состоит в личном подчинении у Субкоменданта, мистер Стокуэлл. У него не было выбора, и у нее тоже. Оппак едва ее не убил, и это был единственный способ ее спасти. Это Оппак сломал ей руку. А потом приказал одному из солдат ее застрелить.

— В личном подчинении?.. — Стокуэлл приподнялся, словно не верил своим ушам. — Но… джао не берут людей в личное подчинение. Господи… это все равно, что стать доверенным лицом…

Он не договорил, посмотрел сперва на дочь, потом на Кинси и устало опустился в свое кресло.

— Будь я проклят… Значит, ваш Эйлле заслуживает того, чтобы о нем слагали легенды.

— Большего, папа. Много большего.

В течение следующих минут Кэтлин рассказала отцу обо всем, что произошло за это время, и передала ему распоряжения Эйлле. Когда она умолкла, лицо Бена Стокуэлла было строгим и почти неподвижным.

— Да, придется немного поговорить о политике… Но… Кэтлин, ты имеешь хоть какое-то представление о том, что от тебя потребуется?

Кэтлин задумалась, потом медленно покачала головой.

— Вообще-то, нет.

— Следовало ожидать. Единственную версию личного штата ты могла видеть только у Оппака. Это карикатура на то, что должно быть у джао. Просто… домашняя челядь, прислуга — называй как хочешь. Повторяю, карикатура.

Кинси кивнул.

— Вы совершенно правы, мистер Стокуэлл. Я проводил исследования… правда… откровенно говоря, я не совсем представляю, как должен выглядеть образец.

Бен Стокуэлл соединил кончики в воздухе.

— Вероятно, я представляю это немного лучше, профессор. Может быть, у меня возникнут проблемы с терминологией… но это только опыт, личный опыт. Я достаточно общался с джао из других великих коченов, чтобы составить общее представление. Главнокомандующий Каул — надутый мерзавец, но никогда не позволяет себе со своими подчиненными того, что вытворяет Оппак. А его фрагта Джатре и подавно… — он задумчиво посмотрел куда-то в угол. — Представьте себе личный штат Президента США — вы должны это помнить, профессор. Не кабинет, прошу обратить внимание, а ближайшие советники. Наподобие нашего комитета начальников штабов[12].

Кэтлин фыркнула. Теперь понятно, почему вопрос Талли вызвал у Эйлле и Яута такую реакцию. Президент направляет начштаба Армии с поручением, а тот спрашивает, как расплачиваться за такси.

— Я не знала, — пробормотала она. — Знала, что этожуткопрестижно… но…

— Жуткопрестижно?! — Стокуэл издал короткий смешок. — Поступить в личное подчинение к отпрыску одного из великих коченов — это все равно, что… Нет, придется выбрать другое сравнение. Вспомни Средние века. И представь себе, что какого-нибудь захудалого рыцаря — или даже йомена, — вдруг произвели в графы.

В глазах Президента заиграли веселые искорки, но через миг его лицо снова стало строгим.

— Но ты должна понимать, Кэтлин. Есть одна очень большая разница между службой у джао и в штате Белого Дома. Насколько я понимаю, это служба на всю жизнь. С нее нельзя взять и уйти, просто потому, что подвернулось что-то другое.

Кэтлин почувствовала, что голова снова пошла кругом.

— Что ж… это не помешает мне жить. Эйлле кринну ава Плутрак… он удивительный. Честное слово, он ничуть не похож на Оппака… — она тряхнула головой. — К тому же… папа, у нас слишком много проблем, которыми надо заняться немедленно.

— Кэтлин, — голос Бена Стокуэлла стал сиплым. — Субкомендант Эйлле не останется на Земле навсегда. Он действительно… очень значительная личность. Если он… еслимы… переживем то, что вот-вот на нас обрушится… в один прекрасный день ему дадут новое назначение. И все его подчиненные последуют за ним. И ты, возможно, больше никогда не увидишь Землю.

Он смотрит на меня и видит моих братьев. Он снова переживает все потери, всю боль — заново. Джао опустошили его мир, они забрали все, что ему было дорого, всех, кого он любил. Почти всех. И вот сейчас он должен потерять последнее.

— Возможно, ты и прав, па. Но если придут Экхат, это уже будет неважно. Давай сначала решим эту проблему. Забудь о моем положении и сосредоточься на том, что происходит сейчас. А с остальным разберемся потом. Договорились?

— Договорились.

Отец кивнул. Она знала, что он хотел бы сказать что-то еще, но сдерживает слова. И слезы.

— Профессор Кинси, — президент говорил почти спокойно, — насколько мне известно, вы один из ведущих специалистов по истории джао. Как вы оцениваете текущую ситуацию? Если оставить в стороне нападение Экхат — это чисто военная проблема, с которой мы либо справимся, либо нет. Я говорю о политической ситуации в целом. У меня ощущение, что мы сидим на пороховой бочке.

Кинси выпрямился в кресле и сделал руками в воздухе несколько неясных неуверенных движений. Кэтлин почувствовала, что ее разбирает смех. Профессор пытался принять свою любимую позу, в которой объяснял что-либо студентам — облокотиться на стол и сжать руки. Проблема заключалась в том, что стола перед ним не было.

После нескольких бесплодных попыток Кинси тоже осознал это, сокрушенно вздохнул, опустил руки на колени, потом разжал пальцы и на этом успокоился.

— Пороховая бочка… очень точное сравнение, господин президент. То, что мы наблюдаем, напоминает Восстание сипаев в Индии в 1857 году. Только представьте, что во главе восстания встал английский герцог. Сейчас Эйлле кринну ава Плутрак фактически взял под контроль Землю. Флотилию под командованием Оппака, которая сейчас удирает в направлении Луны, мы в расчет пока не принимаем. У него в руках все рычаги власти — армия, администрация… Теперь он предлагает передать эти рычаги туземцам, к которым, если разобраться, относится более чем благосклонно… — он покосился на Кэтлин. — Или тем джао, которых сам выбрал.

Бен Стокуэлл шумно вдохнул.

— Господи… Поправьте меня, если я ошибаюсь, профессор — но разве Восстание сипаев не закончилось поражением?

— И да, и нет. Англичанам удалось подавить восстание, подавить безжалостно. Но в результате было фактически покончено с беззаконным правлением Британской Ост-Индской Компании, которая правила всем субконтинентом от имени Британской Империи. Ост-Индская Компания была отстранена от дел, управлять Индией стали непосредственно представители Британской Империи, а менее чем сто лет спустя Индия обрела независимость.

— Понимаю.

Кинси покачал головой.

— Простите, господин президент, но мне показалось, что вы не вполне поняли. Я использовал эту аналогию, чтобы обозначить общее направление рассуждений. Но аналогия — это только аналогия. Есть одно отличие, очень существенное… фактически, два отличия. Прежде всего: как я уже говорил, в нашем случае Восстание сипаев возглавляет английский герцог. И вообще, джао не англичане и смотрят на событие чуть иначе.

— А второе отличие?

Кинси торжественно поднял подбородок.

— Второе отличие… в том, что ничего, похожего на Черную Бездну в Калькутте, у нас не было… Пока не было. Если вы помните историю, восставшие индусы перебили множество англичан, которые жили в Индии. Такое происходило во многих местах, но Черная Бездна в Калькутте оказалась самым примечательным эпизодом. Особенно после того, как британцы ухватились за этот инцидент и раздули его в целях пропаганды.

Стокуэл снова вдохнул.

— Я вас очень хорошо понимаю, профессор.

— Безусловно. По крайней мере, я на это надеюсь, господин президент. Эйлле кринну ава Плутрак провозгласил себя крудхом. Обычно этот термин переводят как «объявленный вне закона». Но здесь опять-таки все решают нюансы. У нас «вне закона» оказываются преступники, мошенники и прочие отрицательные персонажи. Для джао… С одной стороны, тоже — но лишь в тех случаях, когда крудхомобъявляют.И совсем другое дело — когда отпрыск великого кочена — Изначального великого кочена — сам провозглашает себя крудхом. С точки зрения любого джао — это беспрецедентный поступок. Примерно то же самое, что сделал Мартин Лютер, прибив свои тезисы на дверь церкви. В истории джао насчитывается, насколько я помню, только четыре подобных случая. И… я нашел более точную аналогию. Тот, кто объявил себя крудхом, воспринимается как благородный мученик. А вовсе не разбойник вроде Джесса Джеймса или Билли Кида. Да, благородный мученик — именно так назвала бы это западная цивилизация. Японцы провели бы параллель с «истинным самураем» или «идеалом кодекса Бусидо»… В некоторых отношениях культура джао больше сродни японской, нежели нашей.

— Что случилось с этими джао?

— В трех случаях Наукра решила дело против крудха. Правда, в двух случаях требования крудха были выполнены. Но когда собралась Наукра, все трое предложили жизнь, и это предложение было принято. Как вы понимаете, они погибли.

Стокуэлл нахмурился.

— А в четвертом случае?

— О, это самый знаменитый случай. Кстати, там тоже фигурирует отпрыск Плутрака. Женская особь по имени Фоури. Это как раз тот случай, когда Наукра не только приняла ее требования, но и вынесла решение в ее пользу.

— И что с ней случилось? Она тоже погибла?

— Нет, — Кинси поглядел на него, точно на одного из своих студентов, который поторопился задать вопрос. — Но статус крудха с нее не сняли. Плутраки пытались добиться отмены решения, но Наукра отказала. Очевидно, по настоянию Нарво и Дэно.

— О господи… — Кэтлин почувствовала, что кровь отливает от лица. Вероятно, ак и было, потому что отец тревожно поглядел на нее.

— Кажется, я чего-то не понимаю.

— Папа… Для джао стать крудхом означает… Да, конечно. Знаешь, на что это похоже? Вспомни отверженных у амонитов. Только нет внешнего мира, куда можно уйти, потому что кругом живут только амониты. Никаких отношений, кроме тех, которые джао считают случайными. А главное — нет ни малейшей надежды вернуться к своему кочену и вступить в брачную группу. Одиночество и безбрачие до конца жизни.

— По меньшей мере,безбрачие, — Кинси наконец-то расцепил пальцы и сделал неопределенный жест. — Но Фоури кринну ава Плутрак не была одинока. После того, как Наукра отказалась снятьс нее этот статус, все ее спутники также объявили себя крудхами. И провели остаток жизни в ее обществе. Если я не ошибаюсь, в поведении самой Фоури были какие-то моменты, которые можно назвать спорными… Но к тем, кто за ней последовал, это не относится. Джао почитают их память и называют Великими Служителями. Примерно как японцы чтят память сорока семи верных самураев.

— Но почему безбрачие? Я думала, среди ее служителей… Кинси покачал головой.

— Самое таинственное в жизни джао — во всяком случае, для нас, — это их половая жизнь. То, что они не подбирают пару, как люди — понятно. Но разница не только в культурных традициях. Она куда глубже. Я так и не понял, что тут первично, а что вторично — культура или физиология, — но джао в принципе не способны испытывать сексуальное возбуждение вне брачной группы, а состав брачной группы всецело определяется коченом. Брачную группу нельзя просто взять и создать. Нет кочена — или хотя бы тэйфа, — не будет и брачной группы. Только не спрашивайте меня, почему так получается, потому что я не знаю. Может быть, это связано с концентрацией феромонов… Факт состоит в том, что для джао все определяет социальный контекст. Во всяком случае, о внебрачных связях или супружеских изменах мне ничего не известно. Стокуэлл сурово посмотрел на дочь.

— А что случилось с теми, кто состоял на службе у тех троих? У тех, что погибли?

У Кинси дрогнули губы.

— Успокойтесь, господин президент. У джао нет обычая погребать свиту вместе с усопшим императором. Равно как и обычая сати, когда вдове положено броситься в погребальный костер мужа… — он пожал плечами. — Но если вас так интересует… Большинство этих джао после смерти своих патронов стали пользоваться огромным уважением среди соплеменников. Джао придают огромное значение верности, каковую те, разумеется, проявили. Ни в одном из четырех случаев никто из личных подчиненных не ушел со службы.

Президент Стокуэлл откинулся на спинку своего кресла с нескрываемым облегчением. Откровенно говоря, у Кэтлин тоже свалился с души камень.

— Ладно, давайте сменим тему, — объявила она чуть более резко, чем собиралась. — По-моему, папа, ситуация очевидна. Конечно, если доктор Кинси прав, — а мне что-то подсказывает, что так оно и есть. Наверно, здравый смысл, правда?

Стокуэлл попытался изобразить улыбку.

— Не учи кошку ловить мышей… вернее, хитрого старого кота. На самом деле, я полностью с тобой согласен. Первое, о чем следует позаботиться — это не допустить повторения Калькутты. Второе. Предположим, что мы все-таки решим проблему с Экхат. Как только уляжется пыль — сделать все возможное, чтобы Земля стала славной мирной планетой с надежной системой управления. Чтобы, когда Наукра явится с ревизией, у нашего драгоценного Губернатора не было оснований утверждать, что Субкомендант Эйлле открыл ящик Пандоры.

— Именно так, — подтвердил Кинси. — Одним словом, устроить Восстание сипаев в масштабах планеты. Хорошо организованное ненасильственное сопротивление. В будущем это назовут сидячей демонстрацией Земли.

Стокулл поежился.

— Правда, я сомневаюсь, что джао воспримут это спокойно даже если сопротивление будет ненасильственным.

— Безусловно. Сопротивления они не потерпят. Но вспомните аналогию с английским графом. Это совсем другое дело, господин президент. Пока мы сохраняем мир, они не прибегнут к тактике разъяренного быка. И не устроят резню, как в Амритсаре. Вы можете представить, чтобы полицейские направили пожарные шланги на… на… Черт, не знаю… На Элеонору Рузвельт.

На этот раз Кэтлин все-таки рассмеялась.

— Элеонора Рузвельт! Не дай бог Эйлле такое услышать! Кинси улыбнулся, Стокуэлл тоже, хотя более сдержанно.

— Я никогда его не видел. Но мне почему-то кажется, что это великий человек.

Кэтлин покачала головой.

— Человек? Нет, пап. На великогочеловекаон совершенно не похож. Но насчет великого — это ты прав.

Она встала.

— В общем, предоставлю вам утрясти все детали. А мне надо идти… — она помедлила. — Я горжусь, что поступила к нему на службу, папа. Очень горжусь. И если Наукра решит… разумеется, если все мы будем живы… я останусь у него на службе, если будет нужно. Будет он крудхом или нет.

Возвращаясь в командный центр, Кэтлин снова и снова обдумывала свое последнее заявление.

Почему бы и нет?.. Но какого чертаейсохранять безбрачие… Кстати, к слову о браке. Самое время принять окончательное решение. Да, монашеская жизнь ее окончательно испортила. В том, что касается секса, она медлительна и высокомерна, как черепаха. Поэтому с этим действительно лучше не тянуть. По крайней мере, лучше показаться обыкновенной дурой, чем идиоткой, которая корчит из себя жрицу любви.

Скорее всего, «течение» не требует, чтобы она немедленно вернулась в командный центр.

Кэтлин попыталась воскресить в памяти план резиденции, но память воскресала крайне неохотно — вероятно, по причине общей усталости организма. Тяжело вздохнув, Кэтлин свернула по коридору и отправилась на поиски помещения, где была устроена импровизированная штаб-квартира. Она смутно помнила дорогу и шла, почти не думая, куда поворачивает.

Великий. Просто великий…

Я самая старая девственница Америки — монахини, разумеется, не в счет…

Господи, что я творю.

К счастью, поиски продлились недолго. Дверное поле было обесточено, и Кэтлин, заглянув в помещение, тут же увидела Кларика. И Полномочного представителя Хэми. Они что-то обсуждали.

— Эд, можно тебя на минутку?

Кэтлин выпалила это с ходу и лишь потом сообразила, что ее буквально трясет.

— То есть… — она неловко махнула рукой, — я не хочу тебе мешать… то есть вам…

Кпарик лукаво прищурился, потом вопросительно взглянул на Хэми. Полномочный представитель приняла позу «терпение-и-спокойствие»? Кажется, да. Хотя… Во всяком случае, Нарво ее принимали редко.Оченьредко.

— У нас есть время, — произнесла Хэми. — Немного, но есть.

Не дожидаясь повторного разрешения, Кларик обнял Кэтлин за плечи и бережно вывел из комнаты.

— О'кей, Кэтлин. Что у нас стряслось?* * *

Она так и не вспомнила, что говорила в течение двух или трех минут. Если вообще что-то говорила. Потом Кларик утверждал, что каждое слово приходилось вытягивать из нее клещами. Но он, наверно, просто запамятовал. Впрочем, истину вряд ли когда-нибудь удастся установить.

Потому что, когда она умолкла, улыбка Кларика стала радостной и спокойной. Очень радостной… и еще более спокойной. И как раз второе из двух было особенно здорово.

— Я счастлив, мисс Кэтлин Стокуэлл. И еще… для меня это высокая честь. Да, я понимаю, вы можете остаться на службе у Эйлле до конца своих дней. На самом деле, я так и предполагал. И понял, что мне это безразлично. Потому что мы точно проживем еще несколько дней. А что будет дальше… — он передернул плечами. — Ладно, не суть. В конце концов, я тоже у него на службе. Я как-то видел фильм про сорок семь самураев. Мне понравилось.

Это была очень мужская улыбка. Правда, тогда для Кэтлин это почти ничего не значило. Было слишком много куда более значимых вещей — усталость, сломанная рука, предстоящее сражение. Но потом — будет значить много. Если это «потом» когда-нибудь наступит.

— Как ты относишься к обручальным кольцам? — спросил он почти с нежностью. Его рука медленно поднялась, пальцы коснулись ее щеки. Кэтлин закашлялась и накрыла еголадонь своей.

— Ничего лишнего, Эд… — голос ее не слушался. — Просто…

Последних слов она произнести не смогла.

Через несколько дней Эд Кларик будет сидеть в танке, посреди Солнца, и вести бой против самых безумных и безжалостных противников в Галактике. Может быть, она останется в живых, но он — вряд ли.

Просто что-нибудь, чтобы вспоминать о тебе, если нет ничего другого.

Глава 35

В эту ночь Эйлле пришло послание от старейшин Плутрака.

Он только что погрузился в дремоту, но едва рядом с грудой его дехабий темным силуэтом возник Яут, сна как не бывало. Эйлле провел пальцами по ушам, отряхнул вибрисыи встал. Скорость течения все возрастала. Безусловно, этот разговор с коченом должен был состояться. Но не так скоро.

Шагая за Яутом по переходам дворца, Эйлле размышлял, сумеет ли Талли убедить своих товарищей по Сопротивлению. Кэтлин находилась в помещении, которое он выделил ейв качестве личной комнаты, и спала. Равно как и Уиллард Белк, и доктор Кинси. Люди спят очень крепко, и это делает их вид очень уязвимым для нападения в ночное время.

Две женские особи — дежурные техники, предоставленные Тернарным помощником Чалом, — были встревожены и ждали давно. Когда Эйлле вошел, они сидели к нему спиной, но их позы «беспокойство-и-дурное-предчувствие» читались очень четко. На дисплее голоконтейнера уже светилась эмблема Плутрака, золотая на зеленом. Одна из техниковобернулась и поспешно приняла нейтральную позу. Все правильно: что бы ни сказали старшие отпрыски, они скажут это сами. Эйлле оценил ее выдержку. Трудно было не проявить чувств в подобной ситуации.

Это была старшая из техников, из кочена Биннат — судя по ееваи камити.Большинство отпрысков Бинната хорошо знакомы с этим миром и сложными отношениями людей и джао. Дисплеи голоконтейнера отбрасывали на ее лицо зеленоватый отсвет.