Чтение 21–й страницы книги ~Путь империи~

— Ладно, не берите в голову. Я пока не собираюсь заниматься политическими преобразованиями. Просто хотелось поболтать, чтобы скоротать время. Пойду взгляну, не нужно ли чего-нибудь Субкоменданту.

Генерал поднялся. Талли поглядел на него снизу вверх. Глаза Кларика напоминали море зимой.

— И все равно… передайте привет полковнику Уайли. Думаю, вы с ним все-таки увидитесь. И еще передайте, что я очень не хотел бы делать то, что собираюсь сделать завтра в Салеме с этими горе-вояками. Но если понадобится — сделаю. И если это поручат мне, а не какому-нибудь джао по назначению Губернатора Оппака, я вытащу Роба из его норы. Они не знают, как это сделать, а я знаю.

Он развернулся на каблуках и направился туда, где стоял Эйлле. Подумав секунду, Талли поднялся и зашагал следом.* * *

— Я посоветовался с Вротом кринну Хемм вау Уатнаком, ветераном Завоевания, — произнес Эйлле, когда Талли и генерал подошли ближе. — Мы обсудили ход последнего сражения, и он полностью согласен с вашим мнением. Джао действительно плохо подготовлены для выполнения такой операции.

Уши Врота шевельнулись.

— У людей есть очень хорошее изречение. Мне вообще нравятся их изречения… «Откусили больше, чем могут проглотить». — он произнес это на родном языке, но очень по-человечески. — За те годы, пока я воевал, мы не раз оказывались в подобных ситуациях. И я понял, в чем была наша ошибка. Не стоит драться с людьми в городах, если без этого можно обойтись. Люди невероятно искусны, когда дело касается ловушек, засад, диверсий… А человеческий город — самое подходящее место для применения такой тактики.

Господи, откуда они выкопали это чудо природы? Поза Эйлле чуть изменилась. Казалось, он выглядел увереннее и строже.

— Я пришел к такому же заключению. И поэтому поручаю проведение операции вам, генерал Кларик, и вашей дивизии. Приступайте, как только будете готовы.

— Есть, сэр.

Талли заметил, как у Кларика загорелись глаза. Генерал уже собирался уходить, когда Эйлле остановил его.

— Подождите, генерал.

Эйлле посмотрел в сторону своего командного центра. Рядом с хэнтом Губернатора это здание казалось еще меньше.

Из дверного проема вышел Яут, сжимая что-то в руке. Талли понял, что это такое. Коротенькая толстая палочка, которые джао называют «бау». Такая была у Эйлле, и Субкомен-дант редко с ней расставался. Палочка казалась деревянной, но на самом деле была сделана то ли из рога, то ли из кости.

Приблизившись к Эйлле, фрагта почтительно отдал ему палочку, и Субкомендант немедленно передал ее Кларику.

— Я вручаю вам бау, Эд Кларик. Принесите его назад с честью.

Глава 26

Кларик разглядывал короткую резную палочку у себя в руке. Он даже не знал, что думать и лишь механически ощупывал неглубокие канавки на ее поверхности. Их было немного, а узор выглядел незамысловатым. Вроде погон младшего офицера. Генерал с усмешкой подумал, что точно такая же резьба нанесена набаусамого Эйлле. Вот так бывает. Оценка боевого опыта… Мало кому из офицеров-джао, которые сейчас находятся на Земле, довелось воевать больше Кларика. И уж всяко не Эйлле, который получил свое первое назначение.

Бау— это не погоны и не орденская планка. Это нечто более личное, то, что относится к оценке твоих собственных достижений. Этакий аналог «стены самолюбия», на которую люди-офицеры вывешивают похвальные грамоты, благодарности и отчеты о своих боевых достижениях. Но у джао это носит более официальный характер и каким-то образом связано с отношениями в кочене. Как именно, Кларик пока не понял. Надо будет спросить Кэтлин или доктора Кинси — они лучше во всем этом разбираются. А впрочем… все это детали. Главное — суть: Кларик никогда не слышал, чтобы офицеру джинау вручилибау.Теперь после каждого успешно выполненного задания на эту палочку будет наноситься какой-нибудь завиток. Нет, даже не это главное. С этого момента коренным образом меняется его положение в этом обществе. Он становится… нет, не равным, у джао нет такого понятия: у них все подчиняется строгой иерархии.

Скажем проще: его приняли. Между ним и джао больше нет барьера.

— Верните его, когда вернетесь с победой, — проговорил Эйлле. — Вам добавят нарезку за Салем.

— Есть, сэр!

Чтобы отсалютовать, бау пришлось переложить в левую руку. Машина уже ждала, и Кларик жестом подозвал ее. Как обычно, это был человеческий транспорт — «хэмви», — с магнитной подвеской и устройствами связи джао. Подобно большей части техники джинау, он явно знавал лучшие дни.

Усевшись рядом с водителем, Кларик поймал его взгляд, устремленный на бау. Казалось, ничего другого парень просто не видит. Через пару секунд тот наконец-то поднял глаза и залился краской, так что многочисленные веснушки потонули в румянце. Если бы не сидел, вскочил бы и вытянулся по струнке, подумал генерал. Похоже, значение этой штуковины для него не секрет.

— Поехали, поехали! — рявкнул Кларик. — Что вам, особое приглашение требуется?

Эйлле наблюдал за продвижением бригады Тихоокеанской дивизии из своего командного центра. Благодаря спутникам слежения, воздушным катерам-разведчикам и устройствам видео— и аудиосвязи, которые были в срочном порядке переданы всем частям, играющих в атаке ключевую роль, он хорошо представлял себе общую картину.

Кларик приказал бросить в бой человеческие танки со старыми кинетическими орудиями и несколько изменил тактику. И вскоре стало ясно, что приемы, которыми повстанцы успешно отражали атаки джао, больше не действуют. Джинау не тратили времени и сил на разрушение зданий. Они полностью сосредотачивались на подавлении очагов сопротивления.

Стоя рядом, Врот комментировал происходящее. Несомненно, у него был богатый опыт, и к полудню Эйлле понял, на чем строит свою тактику Кларик. Пехота, подобно щупальцам, ползла вперед, оценивая обстановку. Едва пехотинцы встречали сопротивление, их немедленно отводили, и в бой вступали танки и легкая артиллерия. Эти прицельные удары оказывались поразительно мощными. Кларик не тратил сил, чтобы просто разрушать строения, но если это требовалось для того, чтобы уничтожить мятежников… Это была тактика точечных ударов, тонкая и безжалостная.

Замечания Врота были краткими, но поразительно точными. По его мнению, можно было достичь еще больших успехов, подключив к операции летательные аппараты — для координации боевых действий и поддержки с воздуха.

— А еще лучше, — его голос гудел, точно басовая труба — если вы дадите джинау воздушные корабли. Прежде чем изгнать людей с неба, мы понесли большие потерн из-за лхлетательных аппаратов. Разумеется, с нашими катерами они не идут ни в какое сравнение, и их электронику можно вывести из строя, но с наземными войсками они справляются прекрасно. Только позаботьтесь, чтобы люди не передрались между собой. И особенно это касается пилотов. За ними нужно, как говорят люди, следить в оба. Иначе вы неуспеете вздохнуть, как вас начнет осаждать толпа полоумных, которые будут требовать особой формы, особых знаков отличия… а то и отдельного командования. По большому счету, люди — очаровательные существа, но у них есть поразительная способность разваливать все.

Яут нашел Врота вскоре по возвращении из Салема. На самом деле, трудно сказать, кто кого нашел. Врот был старым боевым товарищем Яута, когда-то они вместе участвовали в завоевании Хос Тира — «когда были молоды и горячи», как выразился Яут, принимая великолепную трехчастную позу «веселье-воодушевление-и-ностальгия».

Пока длилась церемония представления, Эйлле разглядывал ветерана. Тот все еще казался крепким, его глаза смотрели ясно,ваи камитипочти не читался из-за многочисленных шрамов и служебных отметок. Старик совершенно не стеснялся и откровенно изобразил «восхищение-и-внимание».

— Субкомендант Эйлле, — сообщил он, — до меня дошли слухи, что Плутрак даровал нам одного из своих отпрысков. И я прибыл сюда, чтобы увидеть это собственными глазами… — он поморгал. — Этотваи камитини с чем не спутаешь.

— Прибыли откуда? — спросил Эйлле.

— Из населенного пункта, который люди называют «Портленд». Я живу там с тех пор, как вышел в отставку. Я приехал с войсками, которые назначены на это задание. Там мое лицо знакомо более чем многим.

Вдалеке прогремело несколько взрывов. Врот повернулся к экранам, и его поза изменилась — теперь это была довольно грубая версия «суровости-и-неодобрения».

— Вы потеряете много воинов, прежде чем сделаете дело, — изрек он. — Больше, чем необходимо. В таких боях у людей всегда преимущество.

— И у вас были такие бои?

— Предостаточно, — Врот сделал плавный жест, словно обводя свое покрытое шрамами лицо. — И меня метили не только командиры. Получил с лихвой, как сказали бы люди.

Эйлле заметил, что Яут разглядывает их обоих. В позе фрагты была какая-то двойственность. Ожидание… желание… В полумраке его глаза светились, словно ориентир.

Да, разумеется. Этот старыйбаутаобладал бесценным опытом. И бесценными знаниями об этом мире — именно тем, что сейчас было нужнее всего.

— Ваше имя? — спросил Субкомендант.

Тело старика «расплылось в удовольствии» — это человеческое выражение идеально описывало его позу.

— Врот кринну Хемм вау Уатнак.

Хемм — молодой периферийный кочен — находился в союзе с более многочисленным Уатнаком и уже прославился грубостью и неотесанностью своих отпрысков. Они были надежны, но слишком прямолинейны, чтобы легко создавать новые связи. Впрочем, у этой грубой прямоты была и оборотная сторона — честность.

— Я бы мог получить немалую пользу, выслушивая мнение столь опытного воина, — проговорил Эйлле. — Тем более — так хорошо знакомого с этим миром.

Это было приглашение на службу, и ничто иное. Наряду со множеством служебных меток, на щеке Врота была меткабауты— ветерана в отставке. Термин происходил от«бау»и обозначал жизнь, прожитую со славой для кочена и Наукры.

Принять статусбаутыбыло делом добровольным. Большинство джао — например, Яут, — не соглашались на такой шаг, хотя имели на него полное право. Это означало разрыв всех связей, в том числе и с родным коченом. Отпрыск, который стал баутой, таким образом, мог провести остаток своих дней, как ему угодно. Это означало почти неограниченную свободу — свободу отвитрик.Но и одиночество, ибо свобода от исполнения долга не приносит радости.

Врот покосился в строну Кларика. Генерал был ранен, и кровь еще не полностью остановилась, но он держался с твердостью, которая сделала бы честь джао.

— Я слышал, вы взяли к себе на службу не одного человека, а несколько, — заметил Врот. В наклоне его ушей проявилось неодобрение — или это лишь показалось?

— Да, — спокойно ответил Эйлле. — Мне кажется, это лучший способ понять этот мир и принести здесь пользу.

— Воистину, — подхватил Врот. — Несмотря на вашу юность, вы рассуждаете весьма здраво. Если бы таким здравомыслием обладали те, кто выбирал Губернатора Земли, Нарво не прислали бы сюда этого бешеного ларрета Оппака. Служить Плутраку будет для меня великой честью.

— Тогда я приглашаю вас к себе на службу, — произнес Эйлле, принимая позу «приветствие-и-почтение». — Вы окажете честь Плутраку и мне лично.

Это было действительно честью. Баута редко соглашается поступить к кому-либо на службу. Но Эйлле сделал себе мысленную пометку: если дело дойдет до деликатных переговоров, Врота не задействовать. Каковы бы ни были способности и знания старика, — а они были весьма обширны, иначе Яут не выглядел бы таким довольным, — чувством такта он явно не отличается.

— Вы и в самом деле получаете удовольствие, общаясь с людьми? — спросил Эйлле.

— О, да, — ответил Врот. — Ну, иногда это меня тяготит, но… Они куда более сообразительны, чем мы, а сообразительность всегда восхищала. Может быть, это у меня возрастное… А может быть, потому, что я из Хемма — грубый мужлан, как говорят люди, — и всю жизнь провоевал… Но мне нравится на Земле. На редкость увлекательно. У людей куда больше способов развлечься и занять себя, чем вы способны вообразить, и многие из них мне по вкусу. Об этом у них тоже есть изречение. Думаю, у них они обо всем есть. «Как удержишь на ферме того, кто побывал в Париже?»

Эйлле это ни о чем не говорило, но старый воин находил его весьма забавным.

— Но вы же не можете все время предаваться человеческим развлечениям?

— Конечно, нет. Большинство из них — просто глупая трата времени. Другое дело командные виды спорта, как они это называют. Например, футбол. Восхитительное зрелище, хотя мне ни за что не позволят играть… Но как может разумное существо ради собственного удовольствия залезать на крутую скалу? А то, что они зовут музыкой и живописью… По большей части просто ужасно. Отвратительный шум, от которого болят уши, бессмысленные пятна красок, разбросанные по поверхности без всякой определенной цели! Учтите, многие из людей разделяют мое мнение… — его уши игриво шевельнулись. — Но главное мое занятие — учить. И учиться.

— Учить?!

Эйлле был потрясен. Достойные отпрыски, отойдя от дел, занимались обучением детенышей, а лучшие из них возвышались до звания фрагты. Но природа вещей такова, что у бауты нет дальнейших обязательств перед коченом.

— Кого вы обучаете? И чему?

На миг тело ветерана приняло положение «смущения-и-неловкости».

— Я учу людей. В Портленде есть одно учебное учреждение — люди называют их университетами. Поскольку настоящих коченов у людей нет, они используют эти учреждения для того, чтобы дать образование детенышам, которые подают надежды. Портлендский университет невелик, но имеет долгую славную историю, и учиться в нем весьма почетно. Его называют «Тростниковым Колледжем». Вскоре после того, как я обосновался в Портленде, один из их старейшин подошел ко мне и весьма робко — ха! — спросил, не соблаговолю ли я обучать их детенышей нашему языку.

Эйлле и Яут переглянулись.

Немыслимо. Эйлле — Субкомендант,намт камити,— приглашая Врота к себе на службу, был охвачен почтительным трепетом. И вдруг какое-то безродное человеческое существо осмеливается вот так запросто приблизиться к бауте…

Врот погладил отметину на щеке.

— Возможно, отпрыски Уатнака грубы и неотесанны, молодой Плутрак. Но меня учили еще детенышем, что начать с оскорбления — значит разрушить союз прежде, чем он возникнет.

Эйлле учили тому же самому. Но теперь он снова осознал, сколь велико различие между наставлениями и урем-фа, обучением через тело. А для старого бауты это обучение продолжалось всю его жизнь — поэтому она не была растрачена впустую.

— Наставьте меня, — пробормотал он.

— Они не хотели ни оскорбить меня, ни проявить неуважение, — Врот снова коснулся отметины. — По их обычаю, это честь. Я так и воспринял это предложение. Честно говоря, эта идея показалась мне занятной. Я дал согласие и до сих пор ни разу об этом не пожалел. Человеческие детеныши — само очарование… некоторые из них. Во всяком случае, они бывают весьма занятны. И куда больше наших склонны попадать в разные неприятности. То, что у людей называется «щекотливым положением».

На языке у Эйлле уже вертелись несколько вопросов, а за ними должны были последовать другие, но разговор пришлось прервать. Бой в Салеме, судя по всему, достиг апогея, и Эйлле снова повернулся к экранам.

Кульминация боя была короткой и яростной. Эйлле понял, что Кларик сумел согнать всех защитников города в одно место, которое представлялось наиболее защищенным. Это было огромное, пышно украшенное здание в центре города — очевидно, в нем прежде размещалась администрация. Салем был тем, что люди называют «столицей штата». Вероятно, это здание что-то для них символизировало. Либо мятежники считали, что Кларик не решится его разрушить.

Однако они просчитались.

Здание было окружено одним из обширных незастроенных участков территории, которые назывались парками. По какой-то непостижимой причине этот назывался «молом»[10].Джинау могли штурмовать здание, не опасаясь, что при этом пострадают мирные граждане, которые еще не успели покинуть Салем. На этот раз пехоту пришлось применить лишь в последнюю очередь. Генерал просто подвел к зданию танки и артиллерию. И лишь когда от последнего оплота повстанцев остались лишь обломки, над которыми клубилась пыль, Кларик отправил пехотинцев на поиски тех, кто мог чудом уцелеть. Разумеется, уцелевших не оказалось.

К рассвету следующего дня бои закончились. Бригада джи-нау захватила тридцать семь бойцов Сопротивления, большинство в той или иной степени пострадало, и еще пятерых, явно никогда не принимавших участия в бою. Тем не менее, Кларик счел их соучастниками.

— Вероятно, вспомогательный персонал здешних отрядов Сопротивления, — предположил Врот, глядя на мониторы, где пехотинцы-джинау вели к машинам команду грязных исовершенно деморализованных пленников. — Большинство гражданских покинули город до того, как вы вступили во взаимодействие с противником.

— Вступили во что? — Эйлле обернулся, принимая позу «потрясение-и-недоумение».

— Расхожее выражение, — пояснил ветеран. — Люди часто его употребляют. В данном случае означает: «преобразовали войска в действующую единицу».

— Любопытно. Я запомню. В любом случае… — он вновь пристально посмотрел на что, что осталось от города. — Я намеренно позволил уйти невинным. Следоватьвитрик— не значит убивать тех, кто не желает сражаться.

В этот момент на одном из мониторов появился Кларик. Генерал ждал дальнейших указаний.

— Полагаю, основная часть города осталась нетронутой, — произнес Эйлле.

— Так точно, сэр, — на лице Кларика не дрогнул ни один мускул. Только почтительное внимание, и больше ничего. — Вы желаете, чтобы я приказал бригаде приступить к уничтожению Салема?

Эйлле колебался, но лишь мгновение. Он был уверен: у людей естьвитрик.И эта уверенность росла.

— Нет, генерал. Ваша бригада исполнила свой долг, и исполнила очень хорошо. Разрушить город поручается формированиям джао. Они приступят к исполнению приказа, как только вы убедитесь, что все ваши солдаты его покинули.

Эйлле показалось, что в его позе появился оттенок «облегчения-и-признательности»… Трудно сказать. Генерал джинау превосходно умел скрывать свои чувства. Если бы Кларик был джао, его можно было бы принять за одного из Гончих Эбезона.

— Как вам угодно, сэр… — Кларик замялся. — Мне потребуется некоторое время на то, чтобы вывести войска.

Эйлле был удивлен, хотя и не подал виду. Несомненно, Кларик постарается, чтобы у мирных жителей, которые еще остались в городе, осталось побольше времени для бегства.

— Понято и принято, генерал.

Кларик отсалютовал и исчез с экрана. Эйлле встал.

— А теперь я должен сообщить Губернатору о наших успехах.

Фрагта и его подопечный переглянулись. Им предстоит еще один бой. Бой, к которому Эйлле был готов. Он чувствовал удивительную уверенность, но Яут не был тоже уверен в нем — об этом говорила поза старого воина.

Да, Яут уверен в нем — но не в его чувстве потока.

— Подождем, — проговорил Яут. — Пусть вернется Кларик.

— Почему?

— Трудно объяснить. Но думаю, джинау лучше находиться поблизости, когда ты… — он покосился на Врота, но, очевидно, решил, что баута достоин полного доверия. — … Когда ты загонишь в ловушку Нарво. Еще раз.

Отпрыски кочена Уатнак не отличаются утонченностью, а Хеммы, их младшая ветвь, и подавно. Поза Врота выражала «предчувствие-новой-беды» — в чистом виде, без оттенков.

— Я буду тому свидетелем, — прорычал он. — И смогу сказать, что служить вам — великая честь.

Глава 27

Лениво бродя по своему хэнту, Оппак просматривал видеолинки. Его плечи и спина выгибались в неприкрытой ярости. После того, как за дело взялись джинау, сражение проходило куда успешнее, чем он ожидал.

И это было оскорбительно. Мало того, что Плутрак назначил на такой пост гладкомордого отпрыска. Как будто управлять миром — простая задача, с которой может справиться даже детеныш, еще не покинувший пруда рождения! А теперь юный выскочка со своими туземцами доказывает, что это действительно так, делая унижение Оппака еще более болезненным.

Будь его воля, он стер бы в порошок их кости, прежде чем они уничтожат его самого! Истребил их молодняк, очистил бы эту землю пламенем! Он…

Сделав над собой усилие, Оппак вырвался из мечтаний. Положение становится угрожающим, теперь Плутрак открыто бросает ему вызов. Как бы ни хотелось дать волю гневу, на это просто нет времени.

Но еще больше Оппаку хотелось вернуться во дворец и вдоволь поплавать. В огромном бассейне, который обустроен по его вкусу, а не в этой жалкой тесной емкости — ничего лучшего в хэнте соорудить не удалось. Что же до естественных водоемов планеты, то вода там никуда не годится. Слишком много солей… да и просто грязи. Чтобы восстановить внутреннее равновесие, нужны запахи и тактильные ощущения родного мира Нарво, хотя бы созданные искусственно.

Он не заметил, как в помещении появился служитель-джао.

— Прибыл Каул кринну ава Дэно, — сообщил он. — И желает с вами поговорить.

Еще бы ему не желать, брезгливо подумал Оппак. Главнокомандующий слишком беспокоится об интересах своего кочена, чтобы упустить случай выяснить, какие перспективы обещает ситуация.

— Пусть войдет.

Оппак делал отчаянные попытки погасить тлеющий гнев. Это оказалось непросто. Давно прошло время, когда он наслаждался, лавируя в течениях нескончаемых тактических пикировок, которыми обменивались соперничающие кочены, и упивался своей ловкостью. За годы жизни на Земле Оппак потерял вкус к подобным развлечениям — впрочем, и не только к ним. Теперь игры коченов казались ему, в лучшем случае, нудными и утомительными.

Дэно, как всегда, был прям.

— Ава Плутрак возносится, — сказал он. — И победа, добытая так скоро и такими способами, вознесет его еще выше. Не усложняйте положение, не бросайте ему вызов. Выждите, пока он споткнется. Он одарен, но молод и порывист. Вот мой совет.

Оппак почувствовал, как внутри вновь нарастает ярость, но заставил себя справиться с ней. Он не может позволить себе оскорбить Дэно. Да, Плутрак и Нарво всегда были первыми. Но Дэно тоже входит в число великих Изначальных коченов. Прибыв на Землю несколько орбитальных циклов назад, Каул почти всегда оставался верным союзником Оппака. Субкомендант Эйлле стремительно укрепляет свои позиции, и Оппаку как никогда нужно было сохранить доверие военного командования этой планетной системы.

Однако все, что Губернатору удалось — это невнятно хмыкнуть в ответ. Что могло означать согласие… равно как и несогласие.

Некоторое время Дэно задумчиво разглядывал Губернатора, затем принял позу «чувство-долга-и-исполнительность» со слегка скептическим наклоном ушей и удалился.

Оппак раздраженно подозвал служителя и стал надевать перевязь. Он последует совету Дэно. По крайней мере, дождется, пока Эйлле кринну ава Плутрак рапортует ему о победе.

— И… ? — спросил Джатре кринну Кио вау Дэно, фрагта Каула.

Теперь, оказавшись вне поля зрения Губернатора, Главнокомандующий позволил себе более резкие и откровенные позы.

— Может, когда-то Оппак и былналип камити,— он изобразил «свидетельство-глупости», — но сейчас в это трудно поверить. Течение несет его все дальше в безумие. Он уподобился бешеному ларрету.

Джатре осмотрительно бросил взгляд на вход в хэнт Губернатора. Ларрет… Старый матерый самец одного из видов крупных травоядных, обитающих на Хадире, родной планете кочена Дэно. У них случаются приступы безумной ярости; бывали случаи, когда они в припадке бешенства бросались на боевые машины.

— Если Плутрак оценил ситуацию, — заметил Джатре, — а в этом можно не сомневаться, учитывая, какой у него фрагта, — он станет раскачивать лодку. Вернее,сталраскачивать.

— Рискованно, — пробормотал Каул. — Очень рискованно. Такой тактикой любят пользоваться отчаянные молодые отпрыски, уверенные в себе — а чаще слишком самоуверенные. Я слышал, что он тоженамт камити.Но… не слишком ли неосторожно?

Он смолк, размышляя над словами своего фрагты. «Раскачивание лодки» — тактика, которую часто вспоминают, рассуждая о противостоянии коченов, но редко применяют наделе, и причина тому — сопряженный с этим риск. Один из коченов склоняет другой к взаимодействию, решительно усиливая противодействие, и с каждым шагом равновесие становится все более шатким. Каждое последующее действие оказывается более решительным, чем предыдущее, и вызывает еще более решительные ответные меры. И так до тех пор, пока один из них не совершит непоправимую ошибку, нарушив обычай.

Это красивая тактика. Но слишком велика вероятность, что один из тех, кто исполняет этот танец на краю пропасти, промахнется и рухнет в бездну.

— И что нам следует делать?

— Пока ничего. Только наблюдать.

Откуда-то донесся шум двигателя. Уши Джатре поднялись, вибрисы дрогнули.

— А вот и ава Плутрак.

Вскоре машина подъехала ближе. Это был транспорт джинау — и, судя по опознавательным знакам на борту, ни много ни мало личный транспорт командующего Тихоокеанскойдивизии. Потом Дэно заметил и самого Кларика, а рядом с ним — Эйлле.

Смысл происходящего был очевиден.

— Я был прав, — констатировал Джатре. — Раскачивание лодки. Теперь он намеренно провоцирует ава Нарво.

Его подопечный наблюдал за хэнтом Губернатора. В дверном проеме показался Оппак, и его поза была более чем красноречива.

— И у него это получится, — мрачно заметил главнокомандующий.

Эйлле справился, и это не отняло у него много времени. Каул и Джатре благоразумно приняли роль сторонних наблюдателей. Стоило Субкоменданту начать рапорт, как Оппак перебил:

— Свои бессвязные сентенции представите мне позже, в письменном виде. Сейчас я хочу получить отчет только о карательных мерах.

— Разрушение города продолжается, Губернатор, и…

— Сколько этих тварейубиты?— рявкнул Оппак. Приняв позу кротости, Эйлле поглядел на генерала джинау, который стоял рядом. Кларик прочистил горло.

— Нами обнаружено сто семьдесят два мертвых мятежника, сэр. Несомненно, их число больше — большинство погибли при разрушении зданий, и их тела вряд ли будут найдены. По моей оценке, общие потери противника — не менее трех сотен убитыми, около сорока взяты в плен, большинство из них ранены.

— Три сотни?! В таком крупном населенном пункте?! Кларик твердо смотрел поверх головы Губернатора, не встречаясь взглядом с его глазами, в которых прыгали зеленые искры ярости.

— Так точно, сэр.

— Почему не больше? Их должно быть тысячи… нет, десятки тысяч!

— Полагаю, большинство горожан эвакуировалось, как только стало ясно, что наши войска будут штурмовать город, — спокойно объяснил Кларик. Он стоял по стойке «смирно», его выправка был безупречна, абаузажат подмышкой и даже не шевелился. Встопорщив вибрисы, Оппак метнулся к Эйлле.

— И вы этому не воспрепятствовали?