Чтение 13–й страницы книги ~Прилив победы~

— Поэтому после войны с малва мы сконцентрируемся на Африке и будем действовать разумно, — продолжал Усанас. — Мы начнем с того, что отправим под моим командованием экспедицию, дабы включить в нашу империю Великие озера, мою родину. Это первый шаг — вместе с захватом и обустройством восточного африканского побережья. По меньшей мере — на юг до реки Пангани. Мы также захватим остров Занзибар и построим там крепость. И новый город на побережье, который станет великим морским портом.

Он мечтательно улыбнулся.

— Как ты понимаешь, есть определенные преимущества в получении знаний Эйда о будущем. Эон даже постановил, что мы назовем город так, как его должны были назвать через несколько столетий. Момбаса.

Он на мгновение замолчал и слегка прикрыл глаза.

— Дело в том, что Эон и я думаем о далеком будущем. Конечно, мы не доживем до тех времен. Ни мы сами, ни даже наши правнуки, но мы думаем, что в конце концов наши планы породят совсем другую Африку, отличную от существовавшей в старом будущем. Там Аксумское царство очень скоро стало изолировано из-за мусульманских завоеваний. И таким образом вместо того, чтобы служить проводником средиземноморской цивилизации в Африке, частью которой мы становимся, Эфиопия отодвинулась к горам. Там она и оставалась, столетие за столетием, в той или иной степени нетронутая, но больше никогда не играла роли в мировой истории и даже в истории Африки.

Он склонил голову набок, прислушиваясь. Теперь враги подошли очень близко, но оба снаряда прошли мимо. Определенно, жрецы-артиллеристы сильно нервничали.

Эйсебий и один из моряков возились теперь со стволом новой пушки, поворачивая его направо. В отличие от неподвижной конструкции обычной пушки, состоящей из цельного куска металла, эта была сконструирована таким образом, что ствол можно было устанавливать в одну из пяти позиций, покрывая дугу обстрела в девяносто градусов, причем не перемещая основную часть орудия. Один из моряков снимал крышку, закрывающую отверстие для стрельбы с правой стороны. Эйсебий, следуя полученным ранее твердым указаниям Антонины, намеревался провести «Победительницу» прямо вдоль галеры малва и по мере прохождения искупать ее в огне. И надеяться, что к тому времени, как вражеское судно взорвется, «Победительница» отплывет достаточно далеко, чтобы не получить серьезных повреждений. Если только…

И снова Усанас, казалось, прочитал мысли Антонины.

— Будем надеяться, что один из этих проклятых жрецов не решит взорвать корабль, пока мы находимся рядом, — пробормотал он.

Затем добавил более весело:

— Но, вероятно, не станет устраивать столь масштабную диверсию ради одного-единственного корабля. Они не могут знать, что на борту находишься ты.

— Или ты, — добавила она. — Ты же — аквабе ценцен Аксумского царства. Жрецы Махаведы могут решить, что ты — вполне подходящий приз, чтобы забрать тебя с собой в ад.

Усанас рассмеялся.

— В темноте? Я — просто еще один черный дикарь, вот и все.

Он взял руку Антонины в свою и сжал. Затем нежно повернул ее кисть и открыл свою ладонь. Ее маленькая ручка, хотя и смуглая, так как Антонина была египтянкой, казалась бледной в его черной лапище.

— Для нас, в наши дни, это мало значит, — оценивая контраст, задумчиво сказал он. — Но придет день — по крайней мере, пришел бы, — когда все станет по-другому. День,когда европейцы с севера, с бледной как молоко кожей, больше не варвары, но в некотором роде даже более варварская цивилизация, поработят африканцев и будут заявлять, что расовые отличия — это достаточное оправдание для рабства. И они смогли сделать это в том будущем, потому что на протяжении тысячелетия Африка оставалась изолированной от остальной цивилизации.

Он покачал головой и слегка улыбнулся.

— Изоляция — плохая вещь, как для народа, так и для человека. Поэтому Эон и я проследим, чтобы этого не случилось. Новая судьба Эфиопии — это породить другую Африку. И я…

Его легкая улыбка стала шире.

— И, боюсь, мне придется жениться на какой-нибудь полудикой особе, которая прямо сейчас вполне может сидеть на корточках у берега одного из Великих озер. Но ее отецспособен заявить, что он — «главный вождь» той земли. — Усанас вздохнул. — Надеюсь, мне удастся убедить это существо научиться читать. Или хотя бы не использоватькниги для растопки.

— Готовьсь! — завопил Эйсебий.

Один из матросов начал судорожно орудовать рычагом, который заполнял специальную камеру новой пушки. За носовым щитом Антонина слышала отчетливые крики жрецов Махаведы, отдававших приказы. Она думала — надеялась — обнаружить смятение в их голосах. Но в то же мгновение Антонина выкинула это и головы. Она посвятит этот момент человеку по имени Усанас, к которому после многих лет знакомства стала испытывать большую любовь и дружеские чувства.

— Ты справишься, — прошептала она. — И у тебя все будет хорошо. И я не сомневаюсь, что девушка найдет тебя таким же великолепным, как я.

Он улыбнулся, в последний раз легко сжал ей руку и поднялся на ноги. Затем схватил огромное копье, оставленное у стены щита, и повернулся к выходу на палубу.

— Во-первых, мы должны выжить в этом сражении. Подозреваю, что жрецы малва будут потоком литься через борт на нашу палубу. — Его губы изогнулись в усмешке. — Вопящие беженцы, притворяющиеся яростными воинами, берущими судно на абордаж.

Антонина ничего не сказала. Несколько секунд она с удовольствием наблюдала за тем, как двигается Усанас. В Антонине всегда была сильна чувственная сторона, которая заставляла ее наслаждаться видом красивых и атлетически сложенных мужчин. И в своем муже, который как раз таким и являлся, она обожала роскошное мужское тело.

Но ни один мужчина в ее жизни никогда не демонстрировал такую грацию и силу, как Усанас. Наблюдая за его движениями, она вспоминала греческие легенды об Ахилле и Аяксе24.Поэтому на короткое время Антонина смогла забыть обо всем и просто восхищаться.

— Огонь! — заорал Эйсебий. Матрос, орудовавший рычагом, прекратил это занятие, другой открыл клапан, сам Эйсебий — что было наиболее опасной работой — поджег адскую смесь.

— Как я и говорила, — пробормотала Антонина себе нос. — Мужчины весьма кстати, когда требуется грубая физическая сила.

Глава 17

Внутренняя часть носового щита внезапно наполнилась светом. Антонина, даже до того, как услышала победный крик Эйсебия, поняла, что первый же выстрел лег идеально в цель.

— Видно руку мастера! — злорадно закричал Эйсебий. — Посмотрите, как оно горит!

Прежде чем он успел договорить, донеслись крики, от которых у Антонины заложило уши.

«Жрецы Махаведы, которые стояли на носу, — поняла она, — превратились в живые факелы».

Мысль ужасная, но Антонина не чувствовала ни малейших угрызений совести. Сказать по правде, ей никогда не нравились жрецы и священнослужители, даже христианские, за несколькими исключениями, такими как, например, епископ Антоний Александрийский, теперь патриарх Антоний. Во времена распутной юности священники слишком часто ее осуждали.

У жрецов Махаведы была масса типично жреческих пороков и никаких добродетелей. Их культ был варварским ответвлением индуизма, более диким, чем у любого из языческих племен, и невообразимо жестоким. Он мог появится только в искушенной в подобных делах Индии.

«Ну так горите в аду».

По мнению Антонины, жрецов Махаведы настигло справедливое возмездие.

Эйсебий заново наполнил зажигательной смесью пушку, затем матрос, работавший рычагом, резко остановился; его товарищ вновь открыл клапан. Эти несколько секунд, как поняла Антонина, «Победительница», вероятно шла вдоль борта «Кирки».

— Еще раз! — крикнул Эйсебий.

И снова огонь осветил внутреннюю часть носового щита, на этот раз ярче. Антонина мгновенно поняла, что жуткое орудие снова попало в цель. Сквозь щит донеслись новыекрики. Гораздо ближе.

Она услышала бормотание Усанаса:

— Теперь они полезут сюда. Это неизбежно.

Аквабе ценцен, все еще стоявший у входа в отсек, поднял копье.

Антонина оторвала взгляд от Эйсебия, суетящегося у пушки. Впервые она смогла увидеть разрушения, причиненные их пушкой вражескому кораблю. В поле зрения попала «Кирка». Нос греческого торгового судна, захваченного малва, был объят пламенем. В тот самый момент жрец Махаведы — Антонина предполагала, что это жрец, хотя он с ног до головы был объят пламенем и сказать наверняка было трудно, — наткнулся на палубное ограждение и рухнул в море.

— Снова! — крикнул Эйсебий.

Он поднес факел. Еще одна вспышка. Как показалось Антонине, большая часть вражеского судна превратилась в ад, полный бушующего огня. Теперь она видела почти всю «Кирку».

Антонина зашипела. Намеренно или случайно, но два судна практически соприкасались бортами. Их разделяло не более пяти-шести футов — достаточно близко, чтобы огоньмог перекинуться на «Феодору».

Ее внимание привлекло легкое движение. Антонина увидела, как Усанас меняет позу. Ясно, что африканец готовился к бою.

На мгновение Антонина была поставлена в тупик и попыталась прикинуть шансы. Да, при условии, что палуба «Кирки» находится на одном уровне с палубой «Победительницы»… При условии, что два корабля подошли достаточно близко, чтобы люди могли перепрыгнуть одного на другой… Но…

«Кто сможет бросить свои тела через этот ад?»

Ответ пришел практически сразу же после того, как она мысленно задала вопрос.

Жрецы Махаведы.

Фанатики. Это с самого начала была самоубийственная миссия.

Антонина встала на колени и открыла чемоданчик. Прежде чем женщина успела дотронуться до пистолета, краем глаза она заметила, как на «Победительницу» прыгнул первый жрец.

На мгновение его вид заставил Антонину оцепенеть. Жрец Махаведы был похож на демона — он вопил, размахивал мечом. И горел. Его одежда была охвачена огнем, лицо почернело, казалось, с него уже слезает кожа. Антонина поняла, что к этому времени он, вероятно, почти ослеп.

Жрецу удалось приземлиться на ноги. Он простоял всего лишь секунду до того, как Усанас прыгнул вперед и обезглавил его широким взмахом копья. Аквабе ценцен был настолько сильным человеком, что вполне мог орудовать копьем, как варвар-гот двуручным мечом. К тому же древко его копья было выполнено в форме огромного листа, длиной целых восемнадцать дюймов с острым, как бритва, лезвием.

Антонина начала подниматься, держа в руке пистолет, но Матвей толкнул ее назад и положил руку на плечо.

— Оставайся здесь, — прошипел он. Затем, словно поняв бессмысленность совета, катафракт покачал головой и добавил: — Просто оставайся позади нас, ладно? Помогай нам, если потребуется, но оставайся за нашими спинами.

Сказав это, Матвей выскочил из-под носового щита. Лев уже бросился в атаку на палубу и замахивался булавой на другого жреца, прорвавшегося сквозь стену пламени. Удар отбросил жреца на корпус «Кирки». Казалось, он на мгновение замер перед тем, как свалиться в узкую щель между судами. Антонина услышала одновременно всплеск и тихое шипение. Одежда этого жреца тоже горела.

К тому времени как Антонина поднялась на ноги и вышла из укрытия, держа двуствольный пистолет, сражение было в разгаре. Орда жрецов прыгала на борт «Победительницы», а против них сражались только Усанас и два ее телохранителя.

Только…

Антонина чуть не рассмеялась. Только…

Три гиганта, три великих воина, выступали против племени троглодитов, весь опыт «сражений» которых ограничивался пыточными камерами.

Несколько секунд она стояла, зачарованно глядя на бой. Усанас сражался в середине, по бокам от него дрались Матвей и Лев. Оружие африканца мелькало, врезаясь в тела врагов, подобно молнии, он протыкал одного жреца за другим — причем половину из них, пока те еще находились в воздухе. Мастерство аквабе ценцена было таким же впечатляющим, как и его сила. Каким-то образом ему удавалось наносить все удары так, что копье ни разу не застряло в плоти или кости. Большинство ударов приходилось в горло и одновременно отправляло жрецов в море.

Матвей с мечом и Лев с булавой и не пытались соревноваться с этой филигранной техникой. Им этого и не требовалось. Клинок Матвея разрубал жрецов на куски, а булава Льва отбрасывала прочь.

Несколько матросов с «Победительницы» теперь бежали им на помощь с мечами в руках, готовые поддержать трех мужчин, отражающих атаку тех, кто пытался захватить их судно. Антонина заорала:

— Не подходите! Не подходите!

Потом яростно замахала руками, отгоняя моряков прочь. Она знала, что они будут скорее мешать, чем помогать. В этом ограниченном пространстве они просто займут все свободное место и окажутся помехой для Усанаса, Льва и Матвея.

Отдав эти приказы, Антонина поняла, что и сама поступает неправильно. Трем мужчинам, противостоящим жрецам-фанатикам, пытающимся взобраться на борт, не требуется ее помощь в сражении, они нуждаются в ней по-другому — она должна взять на себя управление ситуацией.

Антонина быстро осмотрела театр военных действий. Корабль малва был теперь полностью охвачен пламенем, Совершенно ясно, что несколько жрецов, остающихся на борту и пытающихся потушить огонь, не добьются успеха. «Кирка» обречена. Нет шансов, что малва смогут добраться до гавани и сжечь галеры.

Но оставалась опасность, что языки пламени доберутся до пороха, которым несомненно набит трюм корабля малва. Если только «Победительница» не окажется достаточно далеко от «Кирки», она сама и все люди на борту погибнут при взрыве вместе с малва.

До этого пройдет еще какое-то время. Огонь по большей части бушует на парусах и оснастке, а не на корпусе «Кирки». К тому времени как пламя доберется до пороха, «Победительница» сможет отойти как минимум на милю. «Если только какой-то жрец не поймет…» У нее в сознании возник ясный образ служителя Махаведы, подносящего факел к бочке с порохом.

«Фанатики. И это в любом случае была самоубийственная миссия».

Антонина повернула голову. Эйсебий больше не занимался пушкой, он смотрел на нее. Его лицо было таким же бледным, как и ее собственное, — так подозревала Антонина.

— Выводи нас отсюда, черт побери! — заорала она. Казалось, лицо Эйсебия побледнело еще сильнее. Он беспомощно развел руками.

Антонина молча отругала себя. Она забыла, что, занявшись пушкой, Эйсебий больше не вел корабль.

Она повернулась и посмотрела на корму, пытаясь отыскать взглядом лоцмана. К этому времени корма уже находилась вровень с кормой «Кирки». Усанас и два катафракта продолжали двигаться вдоль борта «Победительницы», отражая атаки лезущих на судно жрецов, по мере того как суда проходили мимо друг друга. Антонина видела, как двое последних перепрыгнули с кормы на корму одновременно с тем, как заметила наконец лоцмана «Победительницы».

Два жреца бросились на него, но их перехватил Усанас. Африканец взмахнул копьем и нанес удар, от которого свалились оба жреца Махаведы. Один — умирать на палубу, второй — улетел в море.

Это зрелище вовсе не успокоило Антонину. Факт, что они пытались убить лоцмана, игнорируя несущегося на них Усанаса, ясно свидетельствовал: жрецы Махаведы уже пришли к тому же выводу, что и Антонина. Надежды выполнить первоначальный план у них нет. Оставалось просто забрать с собой столько врагов, сколько удастся.

Она стала звать лоцмана, но замолчала прежде, чем успела произнести несколько слов. Совершенно ясно, что этот человек понимает опасность не хуже нее. И к тому же он не мог сделать больше, чем уже делал. «Победительница» и так идет по ветру. Нет смысла менять направление.

Антонина пристально смотрела на удаляющийся вражеский корабль. Теперь «Кирка» представляла собой один огромный факел. Через минуту или две на палубе не останетсяни одного живого человека. У них просто нет шансов. И как она думала — надеялась — нет шанса, что кому-то из них удастся прорваться к люкам, ведущим вниз, в трюм.

Но по-прежнему оставалась вероятность, что на протяжении короткой схватки кто-либо из жрецов оставался в трюме, готовый поджечь порох, если возникнет необходимость.

«Вероятность?»

Антонина поморщилась. Она была абсолютно уверена, что жрец сейчас в трюме. Скорее всего, несколько жрецов — и каждый из них получил задание проверить, чтобы никто из его товарищей не уклонился от свое обязанности, когда придет время совершить самоубийство. В конце концов, именно так все и задумывалось. Одно только вмешательство Антонины не дало «Кирке» добраться до гавани и взорваться там.

Усанас подбежал к ней, за ним по палубе тянулся кровавый след.

— Мы можем надеяться только на одно — что они, и внизу, все еще в замешательстве. — Усанас совершенно определенно пришел к тому же выводу, что и сама Антонина. — Один из немногих случаев, когда я боюсь, что эти ублюдки, служащие Махаведе, такие фанатики, — мрачно признался аксумит. — Они не захотят взрывать судно, пока не достигнут цели. Поэтому, пока они не будут уверены…

Антонина уставилась на Усанаса. Затем сказала шепотом:

— Но к этому времени они уже должны знать. — Усанас покачал головой.

— Нет, Антонина. Я лучше изучил положение дел на «Кирке», чем ты.

Он бросил взгляд на Эйсебия, который вылез из-под носового щита и побежал на корму. Посмотрел очень одобрительно.

— Эта его дьявольская пушка ударила по ним, как яростный прибой. Приливная волна огня и разрушения. Приводящая в замешательство, смятение и ужас. Я сомневаюсь, что командиры малва прожили больше нескольких секунд.

И он снова покачал головой.

— Итак… кто знает? Жрецы в трюме могли быть изолированы с самого начала. И все еще не знают, что происходит, — им никак не выбраться на палубу, чтобы выяснить это. Даже фанатики Махаведы помедлят убивать себя, пока не уверены, что чего-то этим добьются.

Эйсебий выкрикивал резкие команды. Некоторые матросы «Победительницы» стали поливать корму водой, которую держали в бочонках. Другие поливали оснастку. Вообще-тоэто следовало сделать до того, как началось сражение, поняла Антонина. Но все произошло так быстро…

Становилось все труднее следить за положением дел как на «Кирке», так и на «Победительнице». Корабль малва находился теперь в двухстах ярдах и яростного света, отбрасываемого горящими парусами, было недостаточно. Тем не менее она увидела, как несколько моряков, очевидно, по приказу Эйсебия, встали наготове с топорами — рубитьоснастку «Феодоры».

— Что они делают? — спросила она. — Последнее что мы хотим, — это потерять наши паруса.

Усанас не разделял ее мнения. Вместо этого он удовлетворенно заворчал.

— Умный парень этот Эйсебий. Он уже догадался, что большая часть взрывчатых веществ на борту «Кирки» будет зажигательной. — Мгновение Усанас изучал все более отдаляющийся вражеский корабль. — К этому времени мы уже отошли достаточно далеко и, вероятно, переживем сам взрыв. Но вскоре наш корабль может охватить огонь. Если нам удастся достаточно быстро срубить оснастку — а она будет гореть сильнее всего, — то, может быть, нам удастся сохранить «Победительницу» на плаву. Может быть.

Вероятно, некая часть замешательства Антонины отразилась на ее лице. Усанас рассмеялся.

— Это даже странно. Ты обычно такая умница. Подумай, Антонина.

Он показал пальцем на «Кирку». Издалека корабль малва казался не более чем факелом.

— Они планировали взорваться в гавани, так? Для чего?

Она все еще пребывала в замешательстве. Усанас снова рассмеялся.

— Думай, женщина! В конце концов, малва — не сумасшедшие. Фанатики — да, но это совсем не одно и то же. Сама гавань — и окружающие ее здания — построены слишком прочно, чтобы их можно было разрушить одним брандером, хоть и набитым под завязку. Это означает, что истинной их целью являлась не сама гавань, а находящиеся в ней суда. А лучший способ уничтожить корабли — это огонь.

Наконец поняв, что он имеет в виду, Антонина вздохнула с облегчением. Она представляла корабль малва, как гигантскую пороховую бочку, которая, взорвавшись, разрушит все находящееся на расстоянии полумили. Но если большая часть взрывчатых веществ зажигательные…

Подошли Матвей и Лев, неспокойными тенями замаячив за ее спиной. Усанас положил руки на плечи Антонине, развернул ее кругом — нежно, но она могла сопротивляться ему не больше, чем мифическому титану — и подтолкнул в направлении носового щита.

— Поэтому ты проедешься по предстоящему огненному шторму в самом безопасном месте, которое только возможно, — весело объявил он.

Как только они оказались внутри отсека, сопровождаемые Львом и Матвеем, Усанас добавил, не удержавшись от смеха:

— И я тоже. Невыносимо думать о потере будущего для Африки из-за какого-то заговора малва, как ты считаешь?

Антонина убрала пистолет назад и закрыла чемоданчик на замок. Затем, все еще стоя на коленях, подняла взгляд на аквабе ценцена. Как она и ожидала, Усанас улыбался отуха до уха.

Она хотела сказать в ответ что-то ироническое. Вдруг фигура Усанаса осветилась сзади тем, что показалось Антонине началом Армагеддона.

К счастью, Усанас соображал достаточно быстро, чтобы рухнуть на колени рядом с ней и спрятать ее в своих объятиях до того, как пришла ударная волна. Матвей оказался достаточно разумен, чтобы сделать то же самое.

К сожалению, быстрая реакция никогда не являлась отличительным качеством Льва, он славился только звериными чутьем в сражении. Поэтому ударная волна застала его стоящим и сбила с ног, так что он рухнул на Усанаса, Матвея и Антонину.

Но возможно, это было и к лучшему. Антонина была слишком занята, пытаясь не задохнуться под весом троих огромных мужчин, чтобы ощутить весь ужас огненной бури.

На следующее утро, на рассвете, римские галеры обнаружили «Победительницу». Судно все еще оставалось на плаву, но беспомощно дрейфовало в море. Чтобы потушить пожар, потребовалось убрать всю оснастку. Большинство матросов сильно обгорели, двое могут не выжить, но в остальном люди не пострадали.

Сам корабль…

— Потребуется несколько недель, чтобы все починить, — пожаловался Эйсебий, когда наблюдал за матросами, берущими судно на буксир.

— У тебя нет «нескольких» недель! — рявкнула Антонина. — В лучшем случае — две.

Эйсебий бросил на нее непонимающий взгляд.

— Две недели? Но предполагается, что наша кампания не начнется до…

— Планы изменились! — снова рявкнула Антонина и гневно посмотрела на восток. Конечно, в сторону малва. И в сторону армии Велисария, медленно марширующей к реке Инд. — Предполагается, что мой муж послушается сладкого голоса разума своей жены, — добавила она злобно.

Глава 18

ДЖАМНА

Лето 533 года н.э.

Линк ждал Нарсеса на роскошной барже Великой Госпожи Сати, стоявшей у причала вниз по течению за разветвлением рек Джамны и Бетвы. Тот факт, что чудовище из будущего проделало немалый путь, чтобы лично встретиться с ним, заставлял и без того беспокойного евнуха нервничать еще больше. Линк редко покидал столицу империи Каушамби. Насколько знал Нарсес, он никогда не делал этого с тех пор, как переместился-поселился — или какой еще гротескный термин можно использовать — в теле молодой женщины, бывшей когда-то госпожой Сати.

Когда двое особых наемных убийц Линка сопровождали евнуха вверх по лестнице, ведущей внутрь баржи, Нарсес заставил себя успокоиться. Если он хочет пережить следующий час, его нервы должны оставаться прочными, как сталь. К счастью, большой опыт дворцовых интриг приучил его брать себя в руки и сохранять спокойствие в любой ситуации.

Поэтому он старался не обращать внимания на свое окружение, когда одетые в черное, неслышно ступавшие люди вели его по барже. Роскошь, почти удручающая, если учитывать вес всего этого, — вот что он отметил. Его разум и душа были полностью заняты обретением внутреннего спокойствия.

У него было маленькое, покрытое шрамами, каменное сердце. В нем хватало места лишь для одной мысли и одной цели.

«Только правда. Я волнуюсь только о Нарсесе. И ни о чем больше».

Он вошел в большое помещение где-то в глубине баржи. В дальнем конце, на невысоком пьедестале сидела Великая Госпожа Сати. Она отдыхала на изящно сделанном резном стуле из слоновой кости. Ее тонкие, аристократические руки свободно лежали на подлокотниках. Вуаль была откинута с лица, открывая сторонним взорам холодную красоту Великой Госпожи Сати.

Перед ней преклонили колена четверо огромных мужчин. Выше пояса они были обнажены и держали в руках оружие. Не мечи — огромные кривые сабли. Еще двое таких же охранников стояли по углам комнаты, за Великой Госпожой Сати, как и двое наемных убийц, последние расположились за спиной Нарсеса. Все они были из кхметов. В этих людях не текло ни капли индийской крови.

Но Нарсес не обращал на них практически никакого внимания. С тех пор как он вошел в комнату, его взгляд был прикован к мужчине, сидевшему на стуле рядом с Великой Госпожой Сати. Это был Нанда Лал, один из двоюродных братьев императора Шандагупты и начальник шпионской сети империи малва.

Вид Нанды Лала заставил холодную душу Нарсеса полностью заледенеть. Чувство облегчения было всеобъемлющим.

«Значит, ничего нового. Пусть будет так».

В центре комнаты, на толстом ковре поставили небольшой стул — футах в десяти от возвышения. Достаточно близко, чтобы Великая Госпожа Сати и Нанда Лад не испытывалинеобходимости повышать голос, но оставляя огромным телохранителям пространство для защиты тела, в котором обитал Линк.

Нарсес не стал ждать приглашения. Он просто подошел к стулу и сел. Затем сложил руки на коленях и стал молча ждать.

Молчание продолжалось примерно минуту, пока Линк и Нанда Лал внимательно рассматривали его. Затем заговорила Великая Госпожа Сати:

— Ты предан малва, Нарсес?

Евнуху показалось интересным, что ее голос не имел того странного звучания, о котором рассказывали его шпионы. Это был просто голос молодой женщины. Приятный, несмотря на холодность и отстраненность.

— Нет, — Нарсес подумал, не стоит ли детально обрисовать ситуацию, но отказался от этой идеи. Только правда! Если вдаваться в подробности, он рискует начать врать.

— Совсем нет?

— Ни в коей мере.

— Ты верен только себе?

— Конечно, — в его голосе появилась доля горечи. — Почему должно быть по-другому?

— Мы хорошо к тебе относимся, — вставил Нанда Лал и добавил несколько злобно: — Мы завалили тебя богатством и почестями.

Нарсес пожал плечами.

— Вы сделали меня начальником шпионской сети у вашего лучшего полководца и тем обрекли на жизнь, полную опасностей. Носиться по половине Азии — в моем-то возрасте! — когда со всех сторон окружают враги. Мое богатство лениво покоится в небольших сундучках в подвалах императора, в то время как сам я живу в шатре.

Нанда Лал изменил положение на стуле и сжал руками подлокотники. Он был тяжелым и мускулистым человеком. Стул негромко заскрипел, протестуя.