Чтение 19–й страницы книги ~Прилив победы~

Лев перебил его.

— Нетрудно понять. Делай, что велел командир, или я тебе врежу.

Лев поднял огромную булаву, его любимое оружие. Да, вещь была сделана просто, никакой хитрой резьбы, делающей ее похожей на голову быка, или глупых украшений. Но, возможно, даже Рустам из арийских легенд не мог бы так легко с ней управляться.

— Бей очень сильно. Два, три, может, десять раз. Полководец выжигает свое имя на том, что осталось. Понятно.

Все, кто стоял достаточно близко, чтобы слышать этот приказ, расхохотались. Даже Аббу смеялся от чистого сердца, несмотря на то что поддержание дисциплины среди подчиненных ему разведчиков сильно его утомляло. По большей части его люди были бедуинами, которые считали разграбление покоренной деревни таким же естественным, как прием пищи. Конечно, никаких зверств, если только деревня не сделала чего-то, что вызвало бы у них раздражение. Но — кража козлов?

До того как Лев и курьеры начали перебираться в привязанную к кораблю галеру, Велисарий уже отдавал новые приказы. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда ему изменило обычное спокойствие. Он ходил взад и вперед по палубе, как тигр в клетке.

— Да! — воскликнул он. — Мы сделаем так!

Он сильно хлопнул в ладоши — звук был похож на пушечный выстрел. Один раз, два, три. Затем резко прекратил ходить и повернулся, чтобы посмотреть на офицеров.

— Разделяй армию, Маврикий. Я хочу, чтобы стрелки и инженеры сидели в галерах. Вместе с таким числом полевых орудий, сколько удастся туда погрузить — после того, как разместишь мушкетеров Феликса. Галеры могут добраться до Суккура быстрее, чем парусные суда, да еще с этим проклятым непостоянным ветром.

Теперь Велисарий повернулся к Ашоту, армянскому катафракту, которого он считал вторым после Маврикия командующим среди своих подчиненных.

— Ты нападешь на малва с юга. Тебе придется удерживать их, Ашот. Это будет нелегко. Их значительно больше. Но если я не ошибся, малва все еще безуспешно пытаются разобраться с новой ситуацией. Они так заняты, пытаясь штурмовать Суккур, что если и строят циркумвалационные линии35,то только частично. Вероятно, еще вообще не начинали.

Ашот кивнул, тут же сообразив то, что подразумевает командир. «Циркумвалационные линии» — укрепления, которые строит осаждающая армия для защиты себя от нападения, в то время как используя свои «контрвалационные линии», пытается разбить крепость или город. Термины были родом из будущей истории, но это не смутило Ашота. На протяжении последнего года, когда они готовились к предстоящей кампании, Велисарий провел бессчетное количество часов, натаскивая своих помощников в комплексных методах ведения осадной войны. Этим методам Велисария научил Эйд, почерпнувший их из опыта будущих войн. Римский полководец нисколько не сомневался, что Линк проделал со своими доверенными людьми то же самое.

— Без хороших циркумвалационных линий внезапное появление римских солдат, спешащих расправиться с осаждающими — по крайней мере, создающих такое впечатление, — есть суть мгновенная угроза, — заметил Ашот. — Им придется атаковать нас. У них не будет выбора.

Он склонил голову набок.

— Что, как я предполагаю, ты и имел в виду. На самом деле, мы не подкрепление. Мы — приманка.

— Вот именно, — ответил Велисарий. Он снова принялся ходить взад и вперед, но сделал только несколько шагов. Остановился, указал пальцем на север, затем на восток. — Если тебе удастся оказаться непосредственно на юге от малва, осаждающих Хусрау в Суккуре…

Он замолчал и посмотрел на Аббу.

— Два вопроса: все ли персы забаррикадировались в Суккуре? И есть ли на юге какая-то подходящая местность, где Ашот может расставить свои войска?

— Не все персы, командир. После того как Хусрау разбил малва на открытом поле — может, в тридцати милях к северо-западу от Суккура, — а затем услышал, что в городе поднялось восстание, император отправил значительную часть своей армии назад в Кветту. Практически всю пехоту, за исключением артиллеристов.

На мгновение на лице Велисария появилось замешательство. Затем он сказал:

— Конечно. Он все предусмотрел. Его дехганы смогут удержать Суккур, когда им будут всячески помогать горожане. Самой большой опасностью будет голод, поэтому чем меньше солдат, тем лучше. А пехота может стабилизировать поставки в Кветту — и к тому же держать саму Кветту, стоящую на пути в Персию.

Впервые после того, как получил известие о захвате Хусрау Суккура, Велисарий, казалось, расслабился. Он почесал подбородок и тихо рассмеялся.

— Хотя — смелый шаг. И он сильно рассчитывает на меня. Потому что если мы не снимем эту осаду…

— И достаточно быстро! — рявкнул Маврикий. — Будь проклято это меньшее количество солдат. У него тысячи дехганов, а дехгана невозможно представить без боевой лошади. Каждое из этих огромных животных жрет в шесть или семь раз больше, чем человек.

Велисарий кивнул и вопросительно посмотрел на Аббу.

— А второй вопрос?

Старый араб гневно посмотрел на полководца.

— Я что, проклятый артиллерист? — последнее слово он почти выплюнул. Аббу был яростным приверженцем традиций. Он перевел гневный взгляд на Григория. — Кто знает, какая местность требуется этими новомодным штуковинам?

Григорий рассмеялся.

— Ничего особенного, Аббу. Что-нибудь плоское, с мягкой почвой, из которой мои артиллеристы и инженеры могут выложить бермы. — Он бросил взгляд на Феликса из Халкедона.

Сирийский офицер был самым молодым членом группы офицеров, которых Велисарий собрал вокруг себя после начала войны. Хотя Феликс в первую очередь являлся командиром мушкетеров, и Велисарий, и Григорий считали, что он неплохо знает и артиллерийскую тактику. Что Феликс тут же доказал, уверен сказав:

— Деревья будут очень кстати. Кроме этого, что угодно, что помогает орудиям в какой-то мере контролировать подходы. И позволяет мне установить мушкетеров и пикинеров для защиты орудий от малва. Идеальными будут реки или каналы. Болота тоже подойдут.

— Плохо для лошадей, — пробормотал Аббу, который, как ходили слухи, спал вместе со своим конем.

— В большей или меньшей степени, в этом как раз и заключается весь смысл, — возразил Григорий. — Кавалерия у малва, а не у Ашота. Чем больше трудностей возникнет у врага, когда он попробует до нас добраться, тем лучше.

Аббу провел рукой по густой бороде.

— Да. Я оставлю тебе людей, которые ездили со мной в Суккур, и многих моих других разведчиков. Они смогут найти тебе такое место. Инд поворачивает чуть ниже Суккура.Небольшие бухточки, реки и петли — прямо как в Месопотамии. Где-то там будет место, где твои проклятые орудия смогут ударить по малва. В то время как они…

К Аббу вернулось хорошее настроение.

— В то время, как они скармливают себя твоему орудийному огню. Нет способа обойти тебя с фланга без достаточного количества кораблей.

Гладившие бороду пальцы сжались в кулак и стали ее трепать.

— А у малва их нет. — Теперь он яростно дернул себя за бороду. — Мои арабы — истинные бедуины! — сожгут те лодки, которые у них есть. Вы увидите.

Он повернулся к Велисарию и легко поклонился ему.

— Твой план сработает, командир. Если только ты доберешься туда вовремя. — Ястребиные глаза Аббу побрели на северо-восток. За теми лугами и пастбищами лежал край огромной пустыни Тар. — Это будет трудный марш. Но если ты сможешь обойти их с востока — в особенности, если малва тебя не увидят…

Велисарий пожал плечами.

— Раньше или позже нас заметят. Но к тому времени, если все пойдет хорошо — малва будет слишком поздно выпутываться из схватки с Ашотом и Феликсом. Тысячи их солдат завязнут в трясине в месте разлива реки. Они просто не смогут быстро маневрировать. И не смогут снять осаду Суккура. Не тогда, когда внутри находится Хусрау со своими дехганами, в любой момент готовый устроить вылазку. Малва окажутся в ловушке между Ашотом на юге и Хусрау на севере — а я ударю с востока. Со всеми катафрактами, которых сможет привести Ситтас. А после того как Бузес и Кутзес приведут нашу пехоту к Суккуру, с находящимися там малва будет покончено. Им придется отступить назад в Пенджаб, со всеми потерями, которые приносит поспешное отступление.

Как и всегда, изящность маневра не смогла обмануть Аббу.

— Хитро, хитро. Может быть. Но сработает. При условии, что ты доберешься туда вовремя.

Глава 25

Итак, Велисарий начал марш, чтобы обойти по флангу малва, осаждающих императора Хусрау, после того как флотилия небольших грузовых судов и речных барж, везущих конницу и полевую артиллерию, прошла огромный изгиб Инда. Он находился от осужденного города менее чем в ста милях, если считать по прямой.

Но Велисарий не собирался приближаться к Суккуру ни со стороны реки, ни с юга. После высадки войск на берег он намеревался двигаться на восток. Он пересечет канал Хайрпур, обогнет по краю горы к югу от Суккура, где стоит древний город-крепость Кот Диджи, и найдет канал Нара. Затем, следуя вдоль по Наре, то есть двигаясь к востоку от гор, он в конце концов снова выйдет к Инду у Рохри.

Конечно, Рохри находился не на той стороне реки, в любой армии, собиравшейся снять осаду Суккура, — Маврикий высмеивал план Велисария с того самого момента, как полководец начал его объяснять. Ситтас же, напротив, был полон энтузиазма.

— О, замолчи, старый ворчун, — сказал он, нахмурившись (и посмеиваясь, потому что остроумные замечания Маврикия были довольно забавными. Хоть и грубоватыми и неуважительными по отношению к полководцу). — Он признанный военный гений, — продолжал Ситтас, хитро поглядывая на Велисария. Римский командующий раздраженно поморщился. — Готов поспорить: все учебники истории в будущем будут так утверждать.

Затем более серьезно, проводя толстым пальцем по нарисованной на карте реке Инд, добавил:

— К этому времени тебе уже следует знать его методы. Наш гений любит заставлять своих врагов атаковать его, а не наоборот. «Стратегическое наступление, тактическая оборона» — так он любит называть это, когда находится в философском настроении.

Палец Ситтаса скользнул мимо Суккура и Рохри и отправился вверх по течению Инда, пока не добрался до места ответвления Чинаба, первого рукава Инда в Пенджабе.

— Вот здесь. Вот здесь мы по-настоящему ударим по ним. Если сможем обойти Суккур и этот проклятый узкий проход за ним, то у нас будет могучая сила катафрактов и полевой артиллерии в Пенджабе, сплошь состоящем из заливных лугов.

— «Пенджаб» означает «земля пяти рек», — вставил Велисарий. — Это дает представление о том, сколько места для маневров у нас будет, когда на следующий год мы снова начнем наступление. Мы окажемся в значительно лучшем положении, чем когда пытаемся с боем прорваться из нижней долины. Если мы сможем продолжать выводить малва изравновесия и отвлечем их от стабилизации фронта к югу у Суккура.

Маврикий не казался успокоенным.

— Ты уже разделил наши силы на три подразделения, как бы это ни было рискованно. — Он начал загибать пальцы. — Ты оставил Бузеса и Кутзеса позади, чтобы вести пехоту, они все еще далеко на юге, маршируют вверх по Инду. Ты отсылаешь Ашота, чтобы он двигался вверх по реке и занял со своими орудиями мушкетерами Феликса позиции против малва. И теперь ты предлагаешь тяжелой коннице и полевой артиллерии форсированный марш длиной в сотни миль…

— Триста, по моим оценкам. — Маврикий продолжал говорить:

— …по неизвестной местности — в лучшем случае плохо известной — со скверно налаженной линией снабжения и сложной битвой по окончанию пути, где твоя конница будет защищаться. — Он упрямо добавил: — Это слишком большой риск. Тебе следует придерживаться изначального плана.

Велисарий посмотрел на своего самого доверенного подчиненного. Посмотрел внимательно, торжественно и совершенно серьезно. Ни один умный человек не станет отмахиваться от советов Маврикия, если дело касается войны.

Но когда Велисарий заговорил, его тон был, как всегда, тверд.

— Какой «изначальный» план, Маврикий? В изначальном плане атака на Бароду должна была произойти через несколько недель после того, как мы это сделали. Мы уже снялиэтот план с повестки дня и — ты это знаешь не хуже меня — я импровизирую, продвигаясь дальше. Я планировал сконцентрироваться на Суккуре, но теперь… чем больше я думаю об этом, тем более очевиден для меня вывод, к которому, вероятно, пришел Ситтас. Мы ударим по ним в Суккуре, оставим там достаточно людей, чтобы они подумали, будто мы останавливаемся там, но на самом деле продолжим идти вверх по Инду. К этому времени у малва уже, прямо скажем, не все в порядке. Они, я полагаю, в замешательстве. Их командный состав понес потери, да что там, вся структура, возможно, уже трещит по швам. Не забывай: Линк по-прежнему в Каушамби, а не в Пенджабе, где он мог бы всех быстро собрать.

Велисарий склонился над картой и постучал по ней пальцем.

— Если бы у меня не было армии и офицеров, которым бы я доверял, я бы и не мечтал пытаться это сделать.

В то время как Бузес и Кутзес ведут основные силы, я хочу двигаться как можно быстрее, ударяя по малва снова и снова. Прижать их, заставить атаковать силы, которые я оставил позади на хороших оборонительных позициях, в то время как я сам продолжаю обходить их с флангов, двигаясь вначале на север, потом на восток.

Полководец продолжал меланхолично стучать пальцем по карте. Казалось, его взгляд слегка расфокусировался, словно он пытался въяве представить вражеские армии.

— Они будут делать то же самое, что и я, прямо сейчас, только, готов поспорить, они менее организованы и не так быстро двигаются. И у них нет хороших командиров, таких, как Бузес и Кутзес. Они приведут из Пенджаба большие силы, точно так же, как я веду их вверх по реке из нижней долины. Остается посмотреть, кто первым доберется до Суккура.

Постукивание закончилось резким, многозначительным Даром ладонью по карте.

— Я не собираюсь играть по их правилам. Я позволю малва добраться до Суккура, пока сам обхожу их, двигаясь вначале на север, потом на восток. Затем, если я смогу добраться до Чинаба и построить одно из наших собственных полевых укреплений, то можно считать: мы уже ворвались в Пенджаб.

Маврикий стал яростно теребить бороду: очевидно, внутри хилиарха шла серьезная борьба. Потрепанный ветеран точно понял, на что рассчитывает Велисарий. На хаос войны. Если римляне смогут оседлать этот хаос, в то время как малва барахтаются в нем…

— Если мы сможем закончить эту кампанию, прочно обосновавшись в Пенджабе, то полностью избежим проблем с попыткой выбраться с боем из Синда через проклятое «горлышко бутылки» у Суккура, — сказал Велисарий. — Вы знаете, что это будет за кровавая баня! Конечно, нам потребуется какое-то время после этого, чтобы восстановить силы и перегруппироваться, но после того, как мы будем готовы возобновить наступление, мы окажемся в гораздо лучшем положении. Мы будем атаковать малва в Пенджабе, который раскрывается перед нами пятью реками, что могут служить линиями поставок и дорогой для вторжения. Хорошая территория, лучше и придумать нельзя, даже при условии, что малва покроют Пенджаб крепостями и линиями укреплений. И — и! — к этому времени Кунгас станет угрожать им с северо-запада, что заставит малва сражаться на двух фронтах.

Полководец торжествующе посмотрел на своих подчиненных.

— Я знаю, что это игра, Маврикий, — тихо закончил Велисарий. — Но я думаю, что это не так рискованно, как ты считаешь, а награда будет поистине невообразимой.

На его лице появилась хитрая улыбка.

— Я помню, как один ветеран сказал мне много лет назад, когда я только начинал служить, что самая глупая вещь, которую ты можешь сделать на войне, — это позволить врагу восстановить равновесие после того, как ты заставил его пошатнуться. «Положи их на лопатки и бей тогда, когда они лежат», так он сказал. И я отлично помню эти слова, потому что он повторял их, кажется, тысячу раз.

Маврикий нахмурился. Велисарий продолжал:

— Ранняя атака на Бароду удивила малва. Удар Хусрау из пустыни Хач полностью застиг их врасплох. Теперь он шатаются, они потеряли равновесие. Именно поэтому они будут так заняты попытками выбить Хусрау из города, что нам в Суккуре удастся ударить по ним достаточно сильно, чтобы прижать их, а затем нанести молниеносный удар по верхней долине и выстроить укрепления у Чинаба. Мы заставим малва — заставим, Маврикий, у них не будет выбора — снять осаду Суккура и попытаться привести всю южную армию назад в Пенджаб. Армию, которая будет поймана между нами и Хусрау и вынуждена маршировать по берегу Инда, где мы контролируем реку с помощью речного флота. — Он пожал плечами. — Им, возможно, удастся избежать ловушки, но они так и так понесут тяжелые потери.

Взгляд Велисария скользнул по карте.

— Конечно, мы можем встретить по пути и другие армии малва. Но готов поспорить: эти войска, вербуемые отовсюду, откуда только возможно, будут сильно дезорганизованы. У нас здесь сильная и умелая армия, плюс отличные командиры. Вероятно, мы сможем разбить их и завершить марш к Чинабу с достаточным количеством солдат, чтобы удержать отвоеванную землю.

— И что тогда? Ты проходишь мимо факта, что мы тоже будем пойманы между двух армий, — возразил Маврикий. Он расставил ноги как борец перед поединком. — Ты можешь быть уверен, что малва бросят всех солдат, которые у них только есть, к верхней долине, чтобы ударить по нам у Чинаба — чтобы удержать нас прижатыми, — в то время как они приведут армию из Суккура, чтобы нас разбить. А в Пенджабе большая армия, так говорят все шпионы. И это не считая того, что к тому времени, как мы доберемся до Чинаба, поставки продовольствия будут даже не плохими. Они будут полностью нарушены. Малва не придется даже атаковать нас. Они могут уморить нас голодом.

Маврикий, Велисарий и Ситтас не сговариваясь посмотрели на Менандра. Молодой человек оставил Эйсебия в только что покоренной Бароде и последовал за флотилией Велисария на пароходе, названном в честь своего создателя. «Юстиниан», догнал армию как раз вовремя, чтобы Менандр смог поучаствовать в этом совещании старших офицеров. Он стоял в нескольких шагах позади других в командном шатре Велисария, где и проходил спор между полководцем и старшими военачальниками его армии.

Велисарию было немного забавно — и он был крайне доволен, что молодой фракиец мог говорить, не краснея от смущения, что часто раньше случалось с Менандром, когда ему предлагали высказать свое мнение. Неопытный катафракт, сопровождавший Велисария на его разведывательную экспедицию в сердце империи малва изменился за четыре года, что прошли после того путешествия, и стал испытанным офицером. Командующим. Неуверенность, скрываемая под маской бахвальства, сменилась расслабленной уверенностью36.

— Я могу это сделать, Маврикий, — твердо сказал он. — При условии, что мы отправимся в путь немедленно. Мы все еще ловим хвост муссонов. Еще несколько дней (хотя в любую минуту удача может отвернуться) мы в состоянии использовать ветер, чтобы гнать наши суда вверх по реке, и течение, чтобы вести нас назад. Но после того, как начнется раби…

Менандр не задумываясь использовал индийский термин для обозначения прохладного сухого периода, когда ветры дуют с Гималаев. Индия больше не была для него экзотической и незнакомой землей.

— …будет совсем другое дело. После этого осуществление поставок вверх по реке станет очень тяжелым делом. Парусные суда будут практически бесполезны, если только мы не потянем их волоком. Эйсебий уже стартует на «Победительнице», но те поспешные изменения, которые он произвел с судном, это… не все, что нужно. Поэтому я сомневаюсь, что он сможет тянуть за собой более одной баржи. Это означает, что нам по большей части придется пользоваться галерами, которые не так хороши, как грузовые суда поставок, потому что слишком много места занимают гребцы.

— Всегда есть твой корабль, — сказал Велисарий. Теперь он улыбался хитрее обычного. — «Юстиниан».

Менандр удивился. Затем провел рукой по волосам цвета пшеницы.

— Да, наверное. Не потребуется много переделывать, чтобы он мог тащить несколько барж. А курьерское судно недавно принесло сообщение от царицы Рукайи: брат «Юстиниана» только что покинул кораблестроительные верфи в Асэбе. Поэтому достаточно скоро нам удастся использовать и «Фотий». А этими двумя судами…

Молодой офицер поморщился.

— Боже, когда Юстиниан узнает…

Шатер содрогнулся от смеха. Новые боевые пароходы были гордостью и радостью Юстиниана. Бывший император провел много лет, руководя большой командой ремесленников, строивших двигатели, и проектируя судна, на которых их установят.

Чтобы использовать их в сражениях, а не… не…

— Прославленные тягачи! — улыбнулся Маврикий. — Юстиниана хватит апоплексический удар, если он узнает. Вероятно, он потребует, чтобы Феодора заживо содрала с Менандра кожу.

Менандр, впрочем, не находил последнее замечание очень веселым. Ни Юстиниан, ни Феодора не славились мягким характером.

— Нужно держать это в тайне… — пробормотал он и скорчил гримасу.

— Не надо об этом беспокоиться! — громогласно возвестил Ситтас, сделал пару шагов и от души хлопнул Менандра по спине. Молодой офицер ощутимо пошатался. У сложенного, как дикий кабан, Ситтаса «дружеский шлепок» выходил слишком сильным. — Тебе даже не придется врать. Если грузовым баржам, которые потянут вверх по реке твои новомодные суда, не придется каждый раз прорываться с боем, то я посчитаю это чудом. Судя по отчетам наших шпионов, существует даже большая новая крепость малва за Суккуром, мимо которой придется проходить, если хочешь попытаться прорваться в Пенджаб.

Тот факт, что Менандр находил перспективу отчаянных речных сражений упрощением проблемы, вызвал еще один взрыв смеха.

Все еще кисло улыбаясь, Маврикий вернулся к планам наступления.

— Хорошо, но это все равно оставляет кое-что в подвешенном состоянии. — Он ткнул коротким толстым пальцем в карту. — Ты, командир, знаешь не хуже меня, что твой «молниеносный удар» скорее всего расползется по швам уже на старте. Чтобы он сработал, мы должны провести армию по открытой местности. Шесть тысяч арабов и сирийцев, наша легкая конница, вполне вероятно справятся с этим довольно легко. Но пятнадцать тысяч катафрактов и две тысячи артиллеристов и военных инженеров? И не забывай, что нам придется форсировать реки и каналы, а не только использовать их в качестве линий поставок.

Он снова нахмурился, заметно помрачнев.

— Это путь к верному провалу, молодой человек. Про Юлиана37тоже говорили, что он военный гений, когда он пробирался в Персию. Пока чертов дурак не сжег свои корабли и не попытался двигаться через Месопотамию по суше.

Велисарий пожал плечами.

— У Юлиана было в четыре или пять раз больше солдат, чем беру с собой я. И — несмотря на то, что я сам это говорю — мои методы обеспечения армии лучше, чем у него.

Он на мгновение замолчал и прямо посмотрел на Маврикия. Хилиарх поджал губы и отвернулся. Много лет назад, когда Маврикий обучал блестящего, но неопытного фракийского офицера, он убедил юношу принять стратегию снабжения великого Филиппа Македонского. Как можно больше использовать мулов, как можно меньше — громоздких повозок. С тех пор, на протяжении многих кампаний, эти методы показали себя с лучшей стороны.

— Тем не менее… — проворчал он, уставившись на карту, где была изображена та самая местность, о которой шла речь. — Мы не знаем, насколько хорошей будет фуражировка. Мулы могут нести только ограниченное количество грузов, все-таки необходимо использовать какое-то количество повозок для артиллерийских боеприпасов. И если эта местность такая плодородная, то можешь быть уверенным: у малва расквартировано там немалое количество войск.

Велисарий почесал подбородок.

— Сомневаюсь, Маврикий. Не сейчас. Командующие малва, вероятно, увели большую часть солдат назад к реке. Они ожидают, что мы воспользуемся Индом для продвижения наших войск, а не Нарой. И тем более…

Он замолчал, подбирая слова. На протяжении многих лет сражаясь с Линком, Велисарий приобрел определенное понимание того, как работает разум этого чудовища. Тот суперчеловеческий интеллект, который дали Линку новые боги будущего, достаточно часто являлся прорехой в броне.

Эйд понял.

«Линк всегда много знает, но черпает знания из истории. Не из опыта. И он никого не слушает. Он слышит, но не обращает внимания. Потому что „знает“. История — зафиксированные данные, которые есть у Линка, как и у меня — скажет Линку, что долина реки Инд по большей части бесплодна. Это из-за деградации окружающей среды, вызванной более поздней деятельностью человека. Подчиненные Линка могли бы сказать ему другое, но…»

Эйд ненадолго замолчал, затем снова стал посылать уверенные ментальные импульсы.

«Линк и не станет об этом думать. Я сам много раз удивлялся, насколько больше жизни в землях, которые, судя по моим „знаниям“, должны быть наполовину пустыми. Но я не Линк. Я думаю не так, как он. Я научился слушать, а не просто слышать».

Велисарий кивнул. Для его подчиненных этот же означал определенную уверенность полководца, которую они научились узнавать и глубоко уважать, даже если и не были посвящены в подробности. Кивок означал: Эйд согласен со мной.

— Для начала я сомневаюсь, что они оставили там большую армию, — уверенно сказал Велисарий.

Его офицеры, осознавая вес суждений Эйда, приняли это утверждение. Даже Маврикий. Он только вздохнул.

— Тогда хорошо. Но мы должны взять с собой все митральезы. И всех снайперов. — Он посмотрел на Марка из Эдессы, стоявшего в глубине шатра. — Их тренировали, как драгунов, поэтому они смогут поддерживать армию на высоком уровне.

Велисарий скептически взглянул на Маврикия. Тот фыркнул.

— Всех их, черт побери. Ашот будет осуществлять контросаду малва в Суккуре с такой широкой дорогой поставок, как Инд — буквально, — и удерживать позиции со всей нашей пехотой после того, как прибудут Бузес и Кутзес.

На лице Маврикия отразилось одобрение, когда он подумал о братьях, которые в процессе кампаний в Месопотамии и в горной системе Загрос привели пехоту Велисария в отличную форму. Если и было что-то в этом мире, что ценил Маврикий, то это войска ветеранов. Да, большинство солдат в гигантской римской армии, участвовавшей теперь в войне против малва, были недавними рекрутами, поступающими на военную службу в надежде разделить трофеи, которые меньшие по размеру армии знаменитого Велисария получили от более ранних кампаний. Но каждое ответвление этой новой армии образовывалось вокруг костяка ветеранов, закаленных в борьбе против малва.

Сирийская пехота и кавалерия Бузеса и Кутзеса, артиллеристы Григория, мушкетеры и пикинеры Феликса, но сила в лице стрелков Марка из Эдессы, фракийские букелларии собственно Велисария, которыми командовал сам Маврикий, — и великолепные греческие катафракты, сломившие малва под Анатой и у дамбы и отражавшие яростные кавалерийские атаки во время битвы на перевале. Маврикий обменялся коротким взглядами с Кириллом, к которому перешло командование греческими кафрактами после ранения Агафия во время сражения у дамбы. Взгляд был полон взаимного одобрения. Ситтас внезапно расхохотался.

— Ты только посмотри на этих двоих! Словно я не знаю, о чем они думают!

Он снова дружески хлопнул по спине, но на этот раз Кирилла. Греческий катафракт был более крепко сложен, чем Менандр, и только поморщился.

— Не беспокойся, мой низкорожденный товарищ. Я прослежу, чтобы мои высокомерные благородные катафракты последовали за тобой. — Ситтас нахмурился. — Даже если я сам не могу сказать, что очень рад идее сражаться спешившись и за укреплениями.

Его лицо просветлело.

— Но… кто знает? Должна же время от времени возникать необходимость отправляться на вылазку. История запомнит и отметит, что последний великий бросок тяжеловооруженных катафрактов вел Ситтас Колоссальный.

И снова шатер наполнил смех. На этот раз смеялись не столько весело, сколько довольно. Приведет ли смелый маневр к победе или поражению, никто сказать не мог. Но все колебания и сомнения будут отброшены в сторону. Если план вообще может сработать, эти люди проследят, чтобы ничто не помешало его осуществлению.

Глава 26

ИНДИЯ

Осень 533 года н.э.

Кунга с внимательно посмотрел на Ирину. Хитрость и веселость, обычно маячившие в глубине его глаз, на этот раз полностью отсутствовали.

— Ты уверена? — спросил он.

Она кивнула. Довольно спокойно, как ей подумалось. По крайней мере, она на это надеялась.

— Чего бояться, Кунгас? Тот факт, что малва почти не сопротивлялись, чтобы удержать Беграм, говорит, что Велисарий сильно бьет их на юге. Они, очевидно, стягивают все свои войска в Пенджаб.

Кунгас ничего не сказал в ответ. Вместо этого он подошел к краю сада на крыше и положил руки на широкий карниз, который служил ограждением. Оттуда, с высоты дворца, который захватили его люди, чтобы тот служил резиденцией монарху возрожденной кушанской империи, он уставился на улицы Беграма. Он слегка повернул голову, изучая сцену внизу. По большей части прислушиваясь к ней.

Город праздновал. После того как йетайцы разрушили Пешевар много лет назад, Беграм стал главным городом кушанов.

Примерно четыре пятых населения были по происхождению или кушанами, или частично кушанами. Да и патаны, составлявшие, с позволения сказать, большинство меньшинства, не испытывали особой любви к малва. По правде говоря, никакой не испытывали. Поэтому если патаны и не в полной мере присоединялись к кушанским празднествам, они и не лили слез. И определенно не было знаков, что они планируют как-то активно выражать недовольство.

На лице Кунгаса ничего нельзя было прочесть, оно ничего не выражало. Это была маска безразличия. Но Ирина, которая имела большой опыт «интерпретации Кунгаса», как она называла это в шутку, могла сказать, что ее муж не рад сложившейся ситуации.

Если брать только личное, это знание согревало ее. На самом деле, больше, чем согревало — она почувствовала, как по ее телу пробежала маленькая искра страсти. Но Ирина подавила ее скорее даже твердо, чем тело. Не столько по старой привычке начальницы шпионской сети, скорее как женщина, которая стала думать, как царица. И ее мысли,по правде говоря, были даже более хладнокровными.

Хотя она на мгновение пожалела, что нет времени удовлетворить ее страсть. Слишком многое зависит от времени.

— Прекрати это, Кунгас, — твердо сказала она. — Ты знаешь так же, как я — больше, чем я, потому что ты полководец, а я нет, — что ты должен немедленно идти к перевалу Хибер. Сейчас. Сегодня!

Кунгас даже не посмотрел на нее. Единственным свидетельством того, что он слышал ее слова, стало постукивание пальцами по карнизу, на котором лежали его руки.

— Идти немедленно, — задумчиво произнес он. — Да, это резонно. Все указывает на то, что малва в панике. Их войска даже не отступают — они бегут из Гиндукуша. — Он насмешливо фыркнул. — И определенно не от страха перед моей маленькой армией. Их никто не вынуждает уходить с гор — их вытягивают. Словно где-то в долине реки Инд появился огромный водоворот. Прибыло чудовище, такое, как Харибда38.Таков Велисарий в действии.

Увидев, как изменилось настроение Кунгаса, Ирина сразу же воспользовалась преимуществом и надавила сильнее.

— Если ты отправишься сейчас — немедленно, — то сможешь поймать малва у перевала Хибер до того, как у них появится время, чтобы занять оборону. Хотя это все равно будет жестокая борьба — то есть тебе потребуется взять всю армию, — но если ты будешь двигаться быстро, мы сможем закончить эту кампанию, контролируя Хибер. Что будет означать: проход в наше новое царство внашихруках, а не в руках малва.

Он ничего не сказал. Постукивание пальцами снова доминало барабанную дробь, и это было единственным свидетельством того, что Кунгас обращает внимание на жену.

— Ты колеблешься только из-за меня! — запротестовала Ирина. Затем добавила, посмеиваясь: — Если бы я не была старым мешком с костями — полумертвым от усталости, — то ты, вероятно, настоял бы на том, чтобы тащить меня с собой.

Наконец маска дала трещину. Кунгас тонко улыбнулся

— Едва ли, — весело сказал он. — По крайней мере, ты не казалась умирающей от усталости прошлой ночью. И я не помню, чтобы ты по ощущениям воспринималась, как мешокс костями. Как раз наоборот.