Чтение 7–й страницы книги ~Прилив победы~

— Занимайся охотой и государственными делами, аквабе ценцен, — проворчал он. — Ты великолепен в первом и не заставляешь никого краснеть за тебя во втором. — Он изучал устройство еще в течение нескольких секунд. — Охотящаяся львица… — пробормотал он. — На самом деле, не очень плохое сравнение.

Внезапно Эзана перестал хмуриться и на его лице появилась веселая улыбка.

— Неплохо! Но скажи мне, Усанас, а что, если львица на самом деле ручная? Или, по крайней мере, не совсем дикая?

Когда ему с серьезным видом заявили такую немыслимую глупость — ручная львица! — Усанас захлебнулся от негодования. Даже обычная неистощимая находчивость, казалось, совершенно покинула его.

— Никогда не видела человека в таком состоянии, — хитро заметила Антонина. Она склонила голову набок и оглядела остальных. — А ты, Менандр?

Но в эту драку Менандр ввязываться не собирался. Он походил на человека, которому предложили войти в логово львов и обсудить с его обитателями некоторые любопытные аспекты поведения за столом. Совершенно ясно, что молодой офицер намеревался придерживаться единственно безопасной и логичной тактики. Молчать. Антонина улыбнулась. Сладко — Менандру, насмешливо — Усанасу.

— Ручная львица! Неплохо! — воскликнула она. Иоанн Родосский, создатель устройства, о котором шла речь, наконец-то сам ввязался в спор. Молчать, в то время как одно из его любимых и хитроумнейших изобретений подвергалось насмешкам, было весьма несвойственно этому человеку. Иоанн Родосский был когда-то известным римским моряком. Его вынудили уйти из флота из-за неуемной страсти к женскому полу — что, к сожалению, включало совращение офицерских и сенаторских жен. Велисарий с Антониной предложили ему проектировать оружие, которое Эйд демонстрировал в посылаемых им видениях. Затем, когда он вложил столько же энергии и проявил столько же способностей к новой работе, как и в прошлой, Иоанн снова занял высокий пост. Выше по сути, если и не по названию, чем какой-либо, бывший у него раньше. Официально он все еще числился капитаном, но на самом деле являлся адмиралом нового флота Римской империи, оснащенного огнестрельными орудиями. Да, это был небольшой флот, гораздо меньший, чем другие, но он очень быстро разрастался.

Однако на протяжении всей его карьеры, включавшей как светлые, так и темные полосы, две вещи, связанные с Иоанном Родосским, оставались неизменными. Он по-прежнему любил женщин, хотя — под угрозой кровавой расправы со стороны Антонины — ему удавалось обходить стороной жен римских офицеров и персидских аристократов. И он, пожалуй, был обладателем самого дурного характера, который когда-либо встречала Антонина. Молчание Иоанна Родосского, в то время пока Усанас хмурился и ухмылялся, было лишь подтверждением, что даже он сам несколько недоверчиво относился к новому изобретению.

Однако наконец-то адмирал подал голос.

— Эта штука абсолютно безопасна! — заорал он. Иоанн принялся носиться по палубе боевого корабля топая ногами и жестикулируя, как сумасшедший. — Я перенял идею у самого Велисария! А он получил ее от самого Эйда, не более и не менее! — Иоанн в ярости пнул борт судна. — К твоему сведению, о величайший африканский охотник… — тутони с Усанасом посоревновались в великолепных ухмылках, — эта штука обеспечивала главенство Рима на море на протяжении столетий в… в…

Он попытался правой рукой изобразить неведомое будущее, которое могло бы быть, если бы новые боги не вмешались в человеческую историю. Жест получился туманным и неуверенным. Иоанн несколько раз пытался совратить Ирину Макремболитиссу. Конечно, его потуги ни к чему не привели. Ирина ни в коей мере не поддалась мужскому обаянию.Зато она по-своему наслаждалась игрой с потенциальным охотником. Поэтому однажды она отбивалась от домогательств Иоанна ученым объяснением сложностей изменения прошлого путем вмешательства из будущего. Понятия типа «река времени» перемежались всяческими словами наподобие «парадокс» и «головоломка». К тому времени, как она закончила, Иоанн был изможден, окончательно запутался и смирился с тем, что этой ночью ему ничего не светит.

— …в той, другой истории, — запинаясь, закончил он.

Иоанн снова принялся иронизировать, указывая на свое изобретение.

— Они называли ее «греческий огонь»! Бич врагов римлян на море.

Начавшего было возражать Усанаса резко прервал Эзана.

— А почему бы нам его не опробовать? — спокойно предложил он. — В конце концов, какой может быть вред.

Аксумский адмирал осмотрел римский корабль, на носу которого было установлено «устройство». Судно называлось «Феодора-Победительница» — что бы ни говорили об Иоанне Родосском, но глупость никогда не числилась в перечне вменяемых ему недостатков — и являлось последним пополнением римского флота в Эритрейском море. И хотя «Феодора» строилась в Асэбе аксумскими корабелами, это был не аксумский корабль.

Поэтому…

— Худшее, что может случиться, — это сгорит судно, — спокойно подвел итог Эзана.

Иоанн посмотрел на него с плохо скрываемой злобой, но промолчал.

— Ну, значит, пробуем, — решила Антонина. Она направилась к трапу, затем махнула рукой в сторону Усанаса. — Несомненно, аквабе ценцен пожелает остаться на борту во время испытаний, наблюдая за каждым этапом операции острым взглядом охотника.

Усанас воздержался от комментариев в адрес Антонины, поспешив побыстрее убраться с корабля. Он просто ловко поднял ее на руки. С женщиной на руках он и спустился напричал.

Довольно странно, но Эзана решил остаться. Конечно, в дальнейшем он станет утверждать, что сделал это для поддержания репутации аксумских моряков. Решительных и бесстрашных, как львы. Но, на самом деле, аксумскому главнокомандующему было попросту любопытно. И он-то как раз недостаточно много охотился, чтобы понять, как абсурдна идея приручить львицу.

Испытания окончились сокрушительным успехом. Причем буквально. После того как «Феодора-Побсдительница» и два сопровождающих ее корабля исчезли из пределов видимости, перерезали бечеву, удерживающую грузовой корабль, который на буксире тянула аксумская галера с Антониной и Усанасом на борту. В то время как Иоанн проводил последние приготовления, отпущенный корабль качался на мелких волнах Персидского залива и казался глупым теленком, отданным на растерзание львице.

Как только «Феодора-Победительница» подошла на нужное расстояние, Иоанн приказал старшему оружейному мастеру Эйсебию зарядить новую пушку. Для этого потребовалось определенное время, поскольку «пушка» в большей мере походила на примитивный насос, чем на что-либо другое. Она было в равной степени капризной и смертельно опасной. Но достаточно скоро пушка изрыгнула первые языки пламени, ударившее по судну-мишени.

Через несколько секунд корпус грузового корабля превратился в огромный костер. Иоанн Родосский забегал по палубе «Феодоры-Победительницы», что-то злорадно выкрикивая и делая в направлении Усанаса жесты, казавшиеся на расстоянии очень неприличными. А через несколько минут он уже помогал Эйсебию и членам экипажа засыпать песком из амфор те участки корабля, которые загорелись от последних плевков стреляющей огнем пушки.

— Мы назовем это сокрушительным успехом, — объявила тогда Антонина. Она поджала губы, наблюдая за беготней людей на носу «Феодоры-Победительницы». Затем склонила голову набок, посмотрела на Менандра и добавила: — Проверь, чтобы мы заказали еще песка… А лучше скажи Иоанну, чтобы начинал экспериментировать с другим веществом.

Менандр вздохнул. «Сказать Иоанну» было равносильно отдаче приказов капризному хищнику. Безопаснее всего баловаться чем-то подобным, держась от последнего на разумном расстоянии, а еще лучше, если кто-нибудь сделает это за тебя.

Усанас фыркнул.

— Ручная львица!

Но опасения Менандра оказались беспочвенными. К тому времени, как оба корабля вернулись к причалам Харка, Иоанн Родосский пребывал в прекрасном настроении. Маленькая неудача в конце совершенно определенно не вызвала у него беспокойства. На самом деле, спрыгнув с корабля, он тут же объявил, что ему нужно подыскать несколько более подходящее вещество для тушения пожаров на море, чем простой песок.

— Может, мел? — весело предложил Иоанн. Он стоял на причале, уперев руки в боки, и спокойно обозревал окрестности. — Где-то здесь наверняка должен быть мел. Кстати,морская соль тоже может подойти. Ее-то в Харке хоть отбавляй. И — кто знает? Может, сухое верблюжье дерьмо? Чего-чего, а этого точно переизбыток!

Антонина оставила этот вопрос на его усмотрение. Ее уже окружила небольшая толпа римских офицеров и персидских чиновников, каждый из которых требовал ее внимания для решения неотложных вопросов. Решая по мере сил их проблемы, Антонина оставалась невозмутимой и лишь отдавала необходимые приказы. К этому времени она умудрилась стать довольно сведущей в военном деле и давно выучила одну из главных аксиом войны: любители изучают тактику, профессионалы занимаются вопросами снабжения.

К закату солнца в небольшом особняке, стоявшем в лучшем квартале Харка, она наконец смогла расслабиться в большей или меньшей степени.

— Мы обязательно должны решать вопросы поставки фуража верблюдам? — устало спросила она, наливая вина в кубок.

— Сегодня вечером?

Менандр робко поглядел на женщину.

— Ну… На самом деле, нет. Это может подождать. Дело не в том, что наблюдается недостаток арабов, готовых нам его поставлять…

Менандр сидел на краешке стула напротив дивана, на котором возлежала Антонина. Он нахмурился.

— Просто… проклятые торгаши! Всегда приходится тратить дополнительное время, чтобы поторговаться с этими арабами!

На секунду он стал настоящим фракийцем:

— Не лучше греков!

Антонина улыбнулась. Затем, насладившись первым глотком вина и вопросительно посмотрев на Эзану и Усанаса, которые возлежали на соседних диванах — они-то не собирались сидеть на жестких стульях, — она пробормотала:

— А разве у тебя нет других неотложных дел сегодня вечером, Менандр?

Римский офицер покраснел. Он изо всех сил старался смотреть только на Антонину, лишь силой воли удерживаясь от того, чтобы не бросать опасливые взгляды на сводногобрата своей подруги.

К счастью, Эзана пребывал в хорошем настроении. Поэтому он первым нарушил молчание.

— Лучше беги, парень. Если заставишь ждать мою сгорающую от желания сестру, то она, вероятно, быстро свяжется с каким-нибудь проходящим мимо арабом. — И добавил довольным тоном: — Который — учитывая внешность Деборы — не станет тратить время на торговлю.

Увидев, как по лицу Менандра пробежала тень беспокойства, Антонина не могла не рассмеяться.

— Иди! — хмыкнула она и махнула рукой. Менандр мгновенно удалился.

Когда он ушел, Антонина посмотрела на Эзану.

— Она ведь на самом деле не станет? — Эзана пожал плечами.

— Скорее всего, нет. Глупая девчонка сильно очарована этим парнем.

Теперь Антонина повернула голову, посмотрев на Усанаса. Веселье тут же ушло из ее глаз.

— К вопросу об очарованности…

Но гневный взгляд никак не подействовал на Усанаса. Аквабе ценцен Аксумского царства ответил на него той же улыбкой, которой бывший раб-давазз приветствовал подобные гримасы особ королевской крови.

— Не вижу проблемы, — сказал он. — Да, девчонка была девственницей. Но…

Он махнул рукой. Усанас, как и катафракт Велисария Анастасий, являлся поклонником греческой философии. Жест нес в себе всю уверенность Платона, рассуждающего о небольшой онтологической проблеме14.

— По природе своей это является временным состоянием дел. Уж по крайней мере у такой живой и симпатичной девушки, как Кутина. Кто лучше, чем я, подходил для того, чтобы помочь ей сделать необходимый шаг в новое состояние?

Антонина продолжала смотреть на Усанаса с недовольством, даже несмотря на его бесподобную улыбку.

— Кроме того, Антонина, ты прекрасно знаешь, что преданность твоей личной служанки необходима для успеха нашего предприятия. Кутина возглавляет список любого предприимчивого шпиона малва здесь, в Харке. А к этому времени таких уже, вероятно, набралось несколько сотен, и не меньше половины из них — опытные совратители и так жехороши после того, как уложили девчонку в постель, как были хороши, завлекая ее туда. Поэтому я рассматриваю свою активность как дополнение к моим дипломатическим обязанностям. Так сказать, срываю планы хитрых врагов при помощи своего собственного несравненного умения проводить работу с людьми. В некотором роде.

— Если она забеременеет… — прошипела Антонина.

Наконец улыбка исчезла. В выражении лица Усанаса не осталось ничего шутовского.

— Я уже попросил ее стать моей наложницей, Антонина, — сообщил он тихо. — После того, как закончится война. И она согласилась.

Он не стал обещать что-то еще. Не было необходимости. Что касается одного странного человека по имени Усанас, то люди могут многого о нем не знать. Но в его честностине сомневается никто.

И уж точно не Антонина. На самом деле, ее сильно поразило заявление аквабе ценцена. Она хотела вытрясти из Усанаса только обещание должным образом позаботиться об ее служанке после окончания интрижки. Она никогда не рассчитывала…

Положение наложницы у аксумской элиты считалось престижным. Конечно, роль в дипломатических и политических спектаклях отводилась жене, и никому другому. Но официально признанной наложнице гарантировалась жизнь в безопасности и комфорте, даже в богатстве, и она имела власть — если была наложницей аквабе ценцена.

Кутина была деревенской девушкой из Фаюма, выросшей среди египетской бедноты. Теперь ее дети войдут непосредственно в круг людей, определяющих судьбы мира, даже не запятнанными в глазах римского общества.

На лице Усанаса появилась победная улыбка.

— Итак? Тебя беспокоит что-то еще? Что ты хотела бы обсудить?

Антонина откашлялась. Из долгого опыта она знала что, если Усанас насмехается над тобой, необходимо отвечать тем же.

— Да! — выдохнула она. Затем добавила сурово: — Мы должны проследить за приготовлениями к высадке в Бароде. Велисарий, как ты знаешь, настаивает на том, чтобы сопровождать Валентина и остальных до самой Индии. Даже — как он сообщил мне в последнем послании — если ему придется оставить свою армию до того как они закончат марш к Харку.

Эзана застонал.

— Антонина, это уже самая хорошо спланированная и хорошо подготовленная военная экспедиция в мировой истории. — Он нахмурился и добавил: — Неуверенность вызывает только одно (ты сама сказала это утром!) — надежность стреляющей огнем пушки. Которую мы сегодня уже испытали.

«Давить дальше».

— Но остается еще несколько мелких вопросов обеспечения армии, которые нужно решить! — настаивала Антонина.

Эзана снова застонал. Усанас хлопнул в ладоши.

— Смехотворно! — заявил он. — Это мелочи, с которыми прекрасно справится куча твоих подчиненных.

Аквабе ценцен осушил кубок и поставил его на небольшой столик рядом.

— У нас есть гораздо более важные вопросы для обсуждения. Я затеял в спор с Ириной за день до того, как они с Кунгасом отправились в эту свою безрассудную экспедицию. Вы можете поверить, что эта сумасшедшая женщина в последнее время изучала этих идиотов, буддийских философов? Запомните мои слова! Пройдет год и она станет нести ту же чушь, что и Рагунат Рао. Майя, так называемая пелена иллюзии. И весь остальной бред!15

Усанас наклонился вперед и твердо опер руки на колени.

— Наш долг понятен. Мы должны заранее вооружиться — мне следовало бы сказать: перевооружиться — принципами греческой философии. Я предлагаю начать с обзора диалектики, с Сократа.

Антонина с Эзаной уставились друг на друга. Даже черное лицо аксумита, казалось, побледнело.

— Снабжение армии, — быстро сказал Эзана. — Самое важное для любой успешной военной кампании. — Он встал и стал ходить из угла в угол. — Нельзя позволить себе упустить даже самую незначительную деталь. Особенно важным является вопрос латунного крепежа для опор. Кажется, его никогда не бывает достаточно! А ремесленники, работающие по металлу здесь, в Харке, уже перегружены работой.

Он сильно ударил кулаком по ладони.

— Итак! Я предлагаю следующее…

Глава 8

БАРОДА

Весна 533 года н.э.

На небе появилась первая сигнальная ракета. Это была одна из новых, снабженных небольшим парашютом. После того как она зажглась над крепостными валами Бароды, она стала медленно пикировать вниз, зловеще освещая местность. Через несколько секунд загорелись еще несколько.

— Открывай огонь! — заорал Иоанн Родосский.

Тут же небольшой римский флот под командованием Иоанна начал стрелять из пушек по стоящим на якоре в гавани судам. Под покровом ночи Иоанн подвел свои корабли на расстояние выстрела так, что их не заметили часовые, выставленные на городских стенах. Большой аксумский флот, следовавший за римским, присоединился к атаке.

Корабли Иоанна пройдут мимо судов малва только один раз. Аксумиты же нанесут врагу большую часть урона, хотя ни на одном из кораблей не установлено такое количество орудий, как на римских. Под покровом ночи атакующим не потребуется быстро отступать, направляя суда против ветра — этого Иоанн не хотел делать ни при каких обстоятельствах, особенно после того, как начнут стрелять огромные орудия, установленные на стенах Бароды. Поэтому у аксумитов будет достаточно времени, чтобы спустить на врага брандеры16.По этой же причине Иоанн посчитал нужным за то короткое время, что у него имелось, внести как можно больше сумятицы в ряды противника. В частности, он собирался нанести удар по боевым кораблям малва — которые, к сожалению, стояли на якоре за закрывающим их рядом торговых судов. Теперь, когда сигнальные ракеты ярко горели, он мог различать стоящие у причалов галеры.

— Ближе! — заорал он. Пусть его первый помощник переводит приказ на язык морских терминов.

Стоявший на палубе рядом с Иоанном Эйсебий поморщился. Благодаря очкам с толстыми стеклами, еще одному изобретению, появившемуся в римском мире благодаря советам Эйда, артиллерист мог видеть отверстые пасти орудий, нацеленных на гавань и освещенных пушечным огнем. После того как их приведут в действие, они станут стрелять каменными шарами, весящими более двухсот фунтов. Да, подобные махины трудно заряжать и трудно из них стрелять, к тому же они крайне неточны. Этим они отличаются от орудий меньшего размера, стволы которых, несмотря на ручную работу, являются относительно универсальными. Их заряжают отполированными мраморными или железными ядрами,подогнанными почти идеально. Огромные орудия с их каменными снарядами крайне грубы и примитивны. Но если один из этих камешков все-таки попадет по кораблю…

Эйсебий снова поморщился.

— Ближе, черт вас подери! — орал Иоанн.

В нескольких милях к югу по дельте реки Инд Велисарию открывался отличный вид на сражение, которое разворачивалось в гавани Бароды. Конечно, на таком расстоянии онне различал деталей. Даже при помощи подзорной трубы. Но то, что он видел и слышал, представлялось по-настоящему великолепным. Происходящее полностью соответствовало поставленной задаче. Независимо от того, какой урон удастся нанести засевшим в Бароде малва, истинной целью атаки являлось отвлечение внимания от дел Велисария.

— Хорошо, командир, — проворчал Валентин. — Можешь прекратить так хитро улыбаться. Я признаю, что ты был прав, а я ошибся. — Потом он добавил кисло: — Снова.

В темноте у Валентина не было возможности заметить улыбку на лице Велисария, хоть он и стоял рядом. Тем не менее полководец прекратил улыбаться. Он подумал, немногоуныло, что Валентин слишком хорошо знает его и все черты его характера.

Как и Эйд.

«Чертова глупая хитрая улыбка», — пришел сердитый ментальный импульс от Эйда.

Этой ночью не светила луна. Не было даже звезд. В Индии начался сезон муссонов и небо затянуло тучами. Если не считать далекого отблеска сигнальных ракет и вспышек огня, берег был полностью погружен во тьму.

В этой темноте Валентин, Анастасий и Куджуло стали спускаться в речную баржу, подплывшую к ним и вставшую рядом с судном Велисария. Баржу тянули за собой всю дорогуот Харка. Она была индийской, одной из захваченных после вторжения малва в Персию и их поражения в прошлом году. Велисарий выбрал именно эту, поскольку она будет неотличима от других, плывущих по своим делам по реке Инд.

Они спустились в баржу медленно и осторожно — упасть в воду в полном вооружении было самым быстрым способом утонуть, придуманным человеческой расой. Наконец три руководителя экспедиции добрались до безопасной палубы баржи. Когда за ними последовала группа кушанских солдат, из темноты послышался голос Анастасия:

— Какие-нибудь последние указания?

— Нет. Просто будьте осторожны.

За этим заявлением последовало неразборчивое бормотание. Слова Валентина, как почти не сомневался Велисарий, состояли из одних ругательств.

«Не надо его винить», — пришел ментальный импульс от Эйда. Он смирился с тем, что Велисарий отсылает своих лучших телохранителей, но сложившаяся ситуация его все равно не радовала.

Велисарий не стал отвечать. На самом деле он не чувствовал обычной уверенности, всегда сопровождавшей его решения. Эта экспедиция — и все с ней связанное — диктовалась шпионской логикой, но никак не логикой военного дела. А шпионаж не являлся той областью знаний, в которой римский полководец чувствовал себя легко и свободно. Он полагался на мнение Ирины, схожее с его собственной оценкой старого евнуха. Предателя.

Отпустили веревки, соединяющие баржу с боевым кораблем. Велисарий услышал, как плеснули по воде весла и баржа поплыла к невидимому входу в дельту.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Нарсес, — прошептал Велисарий.

Неприятная беспокойная мысль о предательстве Нарсеса внезапно вызвала у него странное, даже глупое, желание. Мгновение он колебался, прислушиваясь к звуковому фону. Затем, удостоверившись, что грохот отдаленной битвы скроет любой звук, он выкрикнул вслед Удаляющейся барже:

— Анастасий! Ты — философ! Что ты думаешь о пелене иллюзии?

В темноте прозвучал рокочущий бас Анастасия:

— Ты имеешь в виду эти индуистские идеи о майе? Глупая языческая чушь. Нет, командир, вещи — они такие, какие есть. Да, Платон утверждает, что они — только тень своейреальности, но это не одно и то же…

Остальные слова потерялись в грохоте пушечных выстрелов. Но хитрая улыбка Велисария вновь вернулась обычное место.

— Это сработает, — уверенно сказал он. Единственным комментарием Эйда было бормотание

Только бормотание, и ничего больше.

— Я думаю, что, может быть, нам следует… — Эйсебий замолчал. После нескольких лет работы с Иоанном он знал, что не стоит подталкивать родосца. В списке вызывавших восхищение черт характера Иоанна почетное место занимало упрямство. Но, казалось, даже Иоанн удовлетворился разрушением, которое его флотилия нанесла стоявшим на якоре судам малва. Совместная атака римлян и аксумитов превратила большинство вражеских кораблей в дырявые корыта, которые даже на воду стыдно спускать. Да, им не особо удалось повредить боевые галеры, стоявшие на якоре у причалов. Торговые суда — по очевидной задумке малва — послужили защитным экраном.

Но это не имело значения. Иоанн не сомневался, что все моряки с торговых кораблей давно сбежали на берег на тех спасательных шлюпках, до которых смогли добраться. Не осталось никого, чтобы предотвратить…

— Это первый, — удовлетворенно сказал Эйсебий. Иоанн посмотрел на север. Аксумиты поджигали первый из брандеров. Через несколько секунд Иоанн увидел, как загорелось еще три.

Он перевел взгляд холодных глаз назад, на гавань.

— Теперь здесь будет гореть почти все, — удовлетворенно проворчал он. Благодаря направлению ветра, причем достаточно сильного, брандеры неизбежно подплывут к бесформенной массе поврежденных торговых судов. Учитывая скорость, с которой распространяется огонь, большая часть кораблей в гавани Бароды скоро будет разрушена.

— Пора уходить, — объявил он, повернулся и отдал приказ первому помощнику.

Как только Иоанн закончил говорить, гавань наполнил дикий грохот. Крепостные валы города внезапно осветились огнем выстрелов их собственных пушек. Подключились наконец огромные осадные орудия.

Услышав грохот, Эйсебий слегка поморщился. Иоанн оскалил зубы в волчьей улыбке.

— Успокойся, парень. Первый залп, выпущенный в темноте? Им повезет, если снаряды вообще попадут в воду.

Поняв правдивость слов родосца, Эйсебий расслабился. Его плечи, напряженные во время боя, начали опускаться.

Мгновение спустя, не зная, как он там оказался, Эйсебий лежал на палубе. Все судно закачалось, словно столкнулось с чем-то.

«В гавани нет никаких рифов, — подумал он в полубессознательном состоянии. — Все капитаны кораблей, с которыми мы разговаривали, поклялись в этом».

Участок корабля, где недавно стоял Эйсебий, был наполовину освещен языками пламени с брандеров, которые дрейфовали в гавань Бароды. Эйсебий видел, как исчез вместес куском самой палубы кусок палубного ограждения. Перед ним на разбитой деревянной обшивке лежал предмет, который, как показалось Эйсебию, ему удалось узнать. К тому времени, как он подполз и поднял его, закричал рулевой.

Все еще не до конца отдавая себе отчет в происходящем, Эйсебий понял, что рулевой требует указаний. Первый помощник, очевидно, тоже пропал.

На самом деле рулевым не требовалось руководить. В конце концов, их курс был достаточно очевиден. Убираться отсюда подальше, черт побери! Рулевому просто хотелось верить, что на корабле по-прежнему есть кому отдавать приказы.

Дрожа, Эйсебий поднялся на ноги и что-то закричал в ответ. Что угодно. Он даже не думал о самих словах. и просто как мог имитировал уверенность командира, которой руководил флотилией Иоанн Родосский.

Очевидно, его тона оказалось достаточно. Сломанные доски обшивки падали в море с разбитой палубы. Но корабль вышел из гавани Бароды. Эйсебий изучал предмет в своих руках, словно тот был талисманом.

Час спустя баржа, на которой Валентин и сопровождающие его люди плыли вверх по реке Инд, стала частью небольшого речного флота. Все эти суда бежали прочь от сражения у Бароды.

— Сработало. Просто чудо какое-то, — буркнул Куджуло.

Кушан с удовлетворением поглядел на небольшую орду суденышек. К счастью, корабли было легко рассмотреть. На всех них — как и на их собственной барже — на носу сидел смотрящий, державший фонарь. Несмотря на всю поспешность, с которой речной транспорт убегал от сумасшествия в Бароде, гребцы работали веслами слаженно и ровно. Если не брать в расчет тусклый свет фонарей, ночь была абсолютной черной. Никто из купцов — а все эти суденышки были торговыми — не хотел, избежав разрушения в гавани, банально сесть на мель.

— Отлично сработало, — повторил Куджуло. — Никто никогда не заметит нас в этой толпе. Еще одна стайка торговцев, спешащих в укрытие.

Как обычно, Валентин видел только темную сторону дела.

— Они все мгновенно превратятся в пиратов, если узнают, какой у нас груз.

Куджуло по-волчьи улыбнулся.

— Два сундука, полные кораллов из Красного моря? Да, это небольшое богатство. Дрожу при мысли о нашей судьбе, если эти смелые моряки его обнаружат.