Чтение 11–й страницы книги ~Пересмешник~

Стеклянная кабина, похожая на большой желудь, проползла в каменной кишке, вырвалась из подземелья и оказалась в стеклянной трубе, идущей по восточной стороне колоссального здания Скваген-жольца. Отсюда открывался завораживающий вид на богатые районы Рапгара и море, из-за которого едва-едва показался тусклый краешек осеннего солнца.

Было раннее утро, над кварталами города, золотыми парками и густым Лесом благородных висела сизая дымка. Фарбо молча стоял, прислонившись к стенке, и по старой привычке пожевывал челюстями. Было видно, что он о чем-то усиленно размышляет и ему не до красот города. Я же смотрел на утренний Рапгар с высоты птичьего полета и щурился на тусклый солнечный свет.

Глаза продолжали болеть, а головная боль только усилилась. Парализующий яд хаплопелмы все еще циркулировал в моей крови.

Наконец лифт, выпустив из-под днища пар, с шипением замедлил ход и остановился. Фарбо плечом толкнул двухстворчатые двери и вышел, не пригласив меня присоединиться. Я последовал за ним.

У входа в лифтовую кабину на карауле стояли двое жандармов в парадных мундирах и с точно такими же ружьями, как были у тех неизвестных, что напали на нас с Талером в роще по дороге к Катарине. Я отметил этот факт про себя, стараясь не глазеть по сторонам уж слишком явно.

В этой части башни я никогда не был. Суд и место для казни находились в другом крыле, и это помещение кардинальным образом отличалось от того, каким я привык видеть Скваген-жольц. Просторные холлы, большие панорамные окна, деревянные панели, пушистые ковры на полу, хрусталь и золото.

Здесь было тихо и пустынно хотя, казалось бы, с учетом того, что сегодня Мясник забрал двоих, все должны бы бегать по потолку и работать, несмотря на раннее утро. Или хотя бы делать вид, что бегают и работают.

— Вам повезло, что все на рабочем совещании, чэр, — сказал Фарбо, даже не обернувшись. — Здесь редко появляются люди в костюмах заключенных и туфлях за две сотни фартов.

Я хотел сказать, что в прошлое свое посещение гостеприимного Скваген-жольца уже просидел три дня в одежде, запачканной чужой кровью, и теперь не имею никакого желания повторить прежний опыт, особенно, если это кровь старшего инспектора Грея. Но решил, что разумнее будет не нервировать и без того обозленного жандарма. Даже идиоту понятно, что убойному отделу бросили циничный вызов, убрав одного из тех, кто вел самое громкое дело. И теперь кому-то придется очень быстро шевелиться, если, конечно, он не желает стать посмешищем для всего Рапгара и газет, а также сохранить свою должность.

— Прежде, чем займемся убийцей, нам следует разрешить еще некоторые вопросы, чэр.

— Удивительно, что у вас голова занята еще какими-то вопросами, кроме того больного потрошителя, что убил вашего коллегу.

— Просто оказываю любезность серому отделу Скваген-жольца, — нехорошо улыбнулся Фарбо и толкнул дверь, возле которой в большой кадке стояла пальма.

Слова о сером отделе мне не понравились. При чем тут тайная жандармерия? Дело этих ребят — заботиться о здоровье Князя, ловить заговорщиков и уничтожать опасные для населения секты. Против Князя я никогда не выступал и ни в каких организациях не состоял.

В комнате, куда привел меня старший инспектор, хорошо обставленной, но не слишком просторной, сидели трое. Один был мне незнаком — светловолосый, кудрявый, совсем еще молодой чэр с глазами цвета индиго. Двух других я сразу же узнал. Тот самый хорек-маг, что едва не пристрелил меня в поезде и ловко сбежал, и старина жвилья, которого я с таким удовольствием выкинул в окно.

Полет явно пошел ему на пользу: лицо — один сплошной синяк, а руки в гипсе.

— Какая встреча, — сказал я, разглядывая их, а они меня. — Примите мои поздравления, старший инспектор. Вам удалось меня удивить. Вы все-таки поймали этих… господ.

Фарбо осклабился, как акула, словно его мои слова позабавили, и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Белокурый чэр в ответ на мое высказывание иронично поднял брови и встал из-за стола:

— Позвольте представиться, чэр эр’Картиа. Я Владимир эр’Дви. Должно быть, вы обо мне слышали.

Он протянул руку, мы обменялись рукопожатиями. Разумеется, я слышал о страшном начальнике серых жандармов, но никогда не предполагал, что он настолько молод. По егорасполагающему к себе внешнему виду, дружелюбной улыбке и золотым очкам в тончайшей оправе никак нельзя было сказать, что именно этот лучэр является тем, кто бережет покой королевства от всяких недружелюбных сил, будь то внешние враги или внутренние.

— Присаживайтесь, — он указал мне на единственное свободное кресло. — Позвольте вам отрекомендовать моих сотрудников. Лейтенанта Жофру, командира седьмого подразделения, работающего под прикрытием, и изначального мага второй категории, господина Чокача.

Мир кардинальным образом изменился и встал с ног на голову. Выходит, эти господа никакие не задержанные, и в «Девятом Скором» я оказал сопротивление сотрудникам правопорядка.

— Хотите что-нибудь сказать? — любезно поинтересовался эр’Дви.

— В общем-то, нет.

Он рассмеялся и протянул мне высокий стакан, стоявший рядом с ним. Жидкость была бледно-голубого цвета и внешне очень походила на коктейль «Голубой океан», которыйтак любит Катарина.

— Пейте. Это избавит вас от яда. На вас лица нет.

Да. Избавит от яда, а, быть может, развяжет язык. Впрочем, чувствовал я себя, действительно, очень неважно, а потому не колебался. В стакане, и впрямь, оказался «Голубой океан», во всяком случае, вкус у него было точно такой же — мята, гвоздика, миндаль и цедра апельсина. Головную боль как рукой сняло.

— Вы много чего натворили за последнее время, чэр, — белокурый начальник выдвинул ящик стола и вытащил оттуда объемную желтую папку. — Два раза за неполную неделю напали на сотрудников Скваген-жольца при исполнении.

Жвилья, закованный в гипс, пронзил меня нехорошим взглядом.

— Один был грубо выброшен в окно и едва не погиб, другой умер и еще неизвестно по чьей вине. К тому же сегодня ночью вы покалечили офицера. Теперь месяца четыре хапле придется отращивать новую ногу.

— Попрошу учесть, что ваши сотрудники не сочли нужным мне представиться, — мягко напомнил я ему. — Я действовал по обстоятельствам, защищая свою жизнь.

Лучэр вздохнул, постучал пальцем по папке:

— За вами тянется длинный след, чэр эр’Картиа. Если вы считаете, что прошлое забыто, это не так.

— Поверьте, чэр эр’Дви, я буду последним, кто это забудет, — тем же тоном ответил я ему.

— Охотно верю. Я в курсе вашего дела, хоть и не вел его. Синий отдел и лично начальник Скваген-жольца дали мне его для ознакомления. Скажу сразу — у нас несколько иные задачи, чем у криминальных отделов, и они вам прекрасно известны. Но убийство чэра эр’Фавиа попало в сферу наших интересов, потому что это дело было связано с Князем. Тогда на вас было собрано досье. Хотите взглянуть?

Он вновь выдвинул ящик стола, вытащил новую папку, на этот раз серую, очень тонкую и протянул через стол мне. Я с любопытством открыл и увидел чистый белый лист.

— Ничего, — прокомментировал начальник серого отдела жандармерии. — Вообще ничего. Идеальные характеристики, ровные социальные взгляды. Вы даже предпочитаете не обсуждать политику в разговорах. Она вам не интересна. Не состояли ни в каких радикальных студенческих обществах, прошли мимо организаций, проповедующих чистотукрови лучэров, хотя вас и пытались туда заманить. Вы просто идеальный гражданин, чэр эр’Картиа, если, конечно не считать того неприятного обвинения в убийстве и шести лет в застенках. Наши психологи говорят, что с тех пор ваш характер изменился, вы отказались от множества старых привычек и знакомств, ведете себя, как затворник,практически ни с кем не дружите, кроме очень ограниченного количества преимущественно уважаемых в Рапгаре лиц.

— У вас отличные информаторы, — хмыкнул я.

— Благодарю.

— Если бы так работали в синем отделе, думаю, Ночной Мясник уже бы гнил в тюрьме.

— Не обольщайтесь, — отмахнулся блондин. — Этим делом заинтересовался Князь, так что все наши резервы отданы в помощь отделу убийств. И поверьте — тоже ничего. Кем бы ни был этот зверь, следы он заметать умеет. Даже скрываясь от таких опытных людей, как серые жандармы. Но мы отклонились от темы, дорогой чэр. Ваша выходка в поезде поставила под сомнение содержимое этой тонкой папки. Вас начали подозревать в связях с организациями, которые в Рапгаре вне закона.

— С удовольствием послушаю ваши разъяснения столь нелепых обвинений.

— По словам моих сотрудников, вы оказали препятствие к задержанию опасной преступницы. Но прежде чем принимать какое-то решение по данному вопросу, я хотел бы услышать вашу версию.

— Я всего лишь защищал перепуганную женщину от трех головорезов, двое из которых без колебаний применили оружие.

— Мы сочли вас ее пособником! — гневно сказал жвилья.

— А я счел вас убийцами, — пожал плечами я. — Для этого и создан этикет, господа. Вначале следует представляться. Или хотя бы стучать в дверь, а не сносить ее с петель, иначе вас неправильно поймут и возникнут всякие неприятные… казусы.

Вид у обоих моих бывших противников был такой, словно они проглотили тухлую крысу.

— Могу я узнать, в чем обвиняют эту девушку?

— А что она вам сама сказала? — полюбопытствовал эр’Дви.

Я рассмеялся:

— Что она сбежала с собственной свадьбы, и ее преследуют мстительные друзья жениха.

— И вы поверили? — в глазах чэра появилось сомнение в моих умственных способностях.

— Разумеется, нет! Но это не значит, что ее испуг был ложным.

— О чем вы с ней говорили?

— Ни о чем. Я заказал ей чая с пирожными, она только начала успокаиваться, когда в мое купе бесцеремонно ворвались эти господа. Один, едва достав пистолет, отправился в окно, другой бросился в соседний вагон, я погнался за ним. Когда вернулся назад, девушки не было, а тот человек, которого я ткнул тростью, лежал мертвее мертвого.

— Хороший был сотрудник, — вздохнул эр’Дви. — Это он нашел ее…

— Так в чем же обвиняют девушку? — вновь спросил я.

— Оставьте нас, — попросил начальник.

Маг помог жвилья подняться, и они покинули кабинет.

— Все сказанное не должно покидать этот кабинет, чэр. Надеюсь, вы понимаете?

Я молча склонил голову.

— Вы, разумеется, в курсе того, что несколько месяцев назад жандармы удачно расправились с боевой ячейкой Носящих красные колпаки?

— Да. Газеты об этом писали.

Ребята перешли границы дозволенного, в один день взорвали бомбы возле здания Комитета по гражданству, генератора пикли и в районе Иных. А затем подстрелили еще с десяток жандармов, прежде чем их перебили. С тех пор принято считать, что Колпаки Рапгар больше не побеспокоят.

— Эксперты в моем отделе считают, что нам удалось уничтожить лишь боевую группу, но верхушка, лидеры, все еще на свободе.

Я пожалел, что здесь нет Талера. Он бы был рад, если бы это услышал. Наконец-то хоть одна из его нелепых теорий заговора сработала.

— Они легли на дно, но вряд ли отказались от своих идей. Вам ничуть не хуже меня известно, чэр эр’Картиа, что Рапгар многонациональный город. Мы все давно стали друг от друга зависеть, и розни, которую хотят посеять Носящие колпаки, никому бы не хотелось. Может пострадать спокойствие жителей, обостриться застарелая ненависть. Это прямое покушение на власть и порядок. У моего отдела и так полно дел, особенно если учитывать обострение отношений с малозанцами.

Я вновь кивнул и вытянул ноги. Пока белокурый лучэр не сказал ничего такого, о чем бы я не догадывался.

— К нам поступила информация, что Колпаки готовят новый удар. На этот раз куда более серьезный, чем прежде. Поэтому нам важно найти и уничтожить их до этого момента.

— Очень похвальное и благородное дело, чэр. Но причем та девушка?

— Эрин Виллоу, так она назвалась, хотя ни в одном списке граждан и в переписях населения такая не числится, до последнего времени являлась личным секретарем одного высокопоставленного чиновника.

По его серьезным глазам я понял, что имя он не назовет.

— Удивительно, — после недолгого молчания ответил я ему. — Каким образом на такую должность взяли не гражданку? Она что? Не проходила стандартную в таких случаяхпроверку?

— Проходила, — неохотно сказал чэр эр’Дви. — Но не по нашей линии. А синие… синие остались удовлетворены предоставленными документами, которые, конечно же, оказались фальшивыми. Она проработала какое-то время, и один Всеединый знает, какие государственные тайны ей стали известны. Мы считаем, что Виллоу имеет связи с руководящей верхушкой Носящих колпаки и может вывести на них. Когда девушка поняла, что обман раскрылся, то бросилась в бега. Но наша группа организовала преследование, и она со страху, видимо, не придумала ничего более умного, чем сесть на поезд, направляющийся обратно в Рапгар.

— С чего вы взяли, что девушка — преступница?

Он начал загибать холеные пальцы:

— Подделка документов при поступлении на государственную должность — преступление. Воровство у начальника — пропали его личные вещи. Бегство от сотрудников серого отдела. Оказание сопротивления и, наконец, убийство одного из моих людей. Согласитесь, все это говорит само за себя.

— Разумеется, — сказал я, вспоминая мертвеца в своем купе. — Но я спрашивал о причастности к организации, которую в газетах принято именовать не иначе, как террористической. Если за все преступления, названные вами ранее, ее ждет пожизненный срок в тюрьме, то за причастность к Колпакам — смертная казнь, практически без всякого намека на суд.

— У нас есть свои источники. Во-первых, так говорит ее начальник, а его слову, поверьте, достаточно весомому в этом городе, нет причин не верить. Во-вторых, один из наших внедренных в боевую ячейку агентов, ту самую, что мы с его помощью уничтожили, опознал эту девушку по рисунку. Она встречалась с главарями организации. Так что вы, как настоящий чэр и верный гражданин Рапгара, — он обезоруживающе улыбнулся, — очень поможете следствию, рассказав все, что помните об этой девушке.

— Нет ничего проще, чэр, — сказал я и поведал ему историю нашего знакомства с Эрин, благо она не заняла много времени.

— Она называла вам какие-нибудь имена? Быть может названия улиц или домов?

— Нет.

— Передавала какие-нибудь вещи?

— Нет, — я даже глазом не моргнул.

Он разочарованно кивнул, посмотрел на исчерканный листок:

— Не видели ли вы у нее при себе украденных вещей? Янтарных бус, золотого кольца с алмазом или желтого шелкового платка?

— Видел платок.

Я опять не врал, но и не собирался говорить о том, что теперь эта вещь у меня.

— Что же, — сказал эр’Дви, вставая и протягивая мне руку. — Не смею вас больше задерживать, чэр.

Только тут до моего затуманенного мозга дошло одно несоответствие, но я, разумеется, промолчал. Рассказывать Владимиру эр’Дви о том, что на нас с Талером напали в роще — не слишком дальновидно. Тогда я считал, что за всем этим стоят те же самые люди, что устроили мне приключение в поезде, но если в экспрессе были агенты серой жандармерии, то кто стрелял в нас по дороге к Гальвиррам?

Вполне возможно, что кто-то из серых хотел меня припугнуть. Старина Талер ухватился бы именно за эту теорию. Изначальный маг, дорогое оружие — вполне подходит под теорию заговора. Но я не могу отбросить вариант, что Эрин интересовался еще кто-то, кроме тайной жандармерии Рапгара. Например, те же самые Колпаки. Хотя что-то не припомню, чтобы у Носящих дурацкие колпаки было в привычках пугать. Они обычно без колебаний сразу брали махора за рога.

В любом случае, среди этих господ был кто-то из волшебников. Это малоприятно, особенно если они приступят к более решительным действиям.

Но, как я уже говорил, сообщить что-то тайному отделу я не желал. Чэр эр’Дви очень прыткий и деятельный господин. Если его люди не стоят за спектаклем в роще, он обязательно приставит ко мне пару десятков назойливых соглядатаев, и моя жизнь будет испорчена на веки вечные.

Глава 9

Начальник и палач

Фарбо скучал за дверью, дожидаясь меня. Когда я вышел, он придирчиво изучил чэра эр’Картиа и явно остался разочарован увиденным. Акула эр’Дви не оторвала мне ни руки, ни ноги, ни голову. Я был цел, невредим и в гораздо лучшем состоянии, чем когда входил в кабинет. Все-таки «Голубой океан» подействовал на меня благотворно, и парализующий яд хаплопелмы (будь она неладна за то, что перепугала меня почище, чем сгоревшая душа!) перестал меня донимать.

— Идемте, чэр. Здесь недалеко.

Он толкнул тяжелую соседнюю дверь, окованную медью. Пройдя насквозь две богато украшенные комнаты и еще одни медные двустворчатые двери, мы оказались в большом зале, со стенами, оплетенными толстыми медными проводами, по которым, словно белки в колесе, носились пурпурные, наполненные молниями шары. Под полом глухо гудели генераторы, и я чувствовал их тепло даже через подошвы туфель.

Мы попали в так называемую катушку пикли, только в тысячу раз увеличенную. Эта штука буквально высасывала из тех немногих, кто владел магией, их способности, лишая возможности использовать волшебство в течение нескольких часов. В «Сел и Вышел» есть специальное крыло, где держат преступников-магов. Генераторы там работают безостановочно.

Чтобы пересечь зал, следовало пройти почти двести шагов под прицелами двух стационарных метателей пуль, за которыми несли стражу несколько жандармов в парадных формах. Пока добежишь до противоположных дверей, получишь в грудь и голову несколько фунтов свинца. Караул тоже был серьезный, словно я шел на прием к Князю.

Под взглядами охраны мы подошли к дверям, Фарбо по-приятельски поздоровался с офицером, вытащил из кобуры пистолет, опустил в жестяной ящик. Туда же отправилась запасная обойма и нож.

— У чэра ничего с собой нет.

Офицер кивнул, но все-таки предложил мне пройти через сияющую желтым магнитную рамку, подключенную гофрированными шлангами к каким-то пыхтящим от пара цилиндрам. Таких штук я раньше не видел и счел, что это новая разработка тропаелл.

Захлопнувшиеся за нами двери начистую отрезали гул генераторов.

— Пожалуйста, вашу левую руку, чэр, — попросил жандарм за маленьким столом.

Я заметил в его руках половинку браслета, на котором были лотос и цапля — переносная печать Изначального огня.

— И не подумаю! — нахмурился я и резко обратился к Фарбо:

— Вы бы все-таки определились, старший инспектор — подозреваемый я или нет!

— Успокойтесь, чэр эр’Картиа, дело совершенно не в этом, — миролюбиво развел он руками, хотя по глазам было видно, что он очень хочет, чтобы я оказался именно подозреваемым. — Стандартные правила законодательства, о которых вы просто не знаете. Из-за участившихся в последние годы покушений на высших чиновников Рапгара, введены беспрецедентные меры безопасности. Это всего лишь браслет, способный заблокировать ваш Облик и Атрибут, мы знаем, что вы ими владеете. И, как можете заметить, этоне наручники и уж, тем более, не кандалы, которые вы должны помнить.

Я начал жалеть, что старший инспектор не составил компанию своему коллеге Грею.

— О да. Я очень хорошо их помню, — холодно сказал я ему, протягивая руку жандарму.

Тот приказал мне положить ее на специальный постамент, в углублении которого лежала нижняя половина браслета, и наставил на запястье верхнюю половину:

— Не шевелитесь, пожалуйста.

Он повернул тумблер, сверху опустилось что-то вроде выпуклой наковальни, полностью скрыв мое запястье. Заработал паровой поршень, раздалось два щелчка, и наковальня уехала в потолок. Полный браслет, половинки которого были скреплены клепками, оказался у меня на руке.

Все-таки некоторые господа слишком много внимания уделяют своему здоровью. Тот же эр’Дви, глава серых, ненавидимый всеми недовольными властью господами, и то пренебрегает столь надежной защитой. А уж ему-то стоит поберечься, в отличие от множества других бездельников у власти.

В следующем холле был еще один лифт. Мы поднялись на три этажа, слушая, как скрипят поднимающие кабину вращающиеся шестеренки. Фарбо хранил мрачное молчание до того, как ни распахнул двери и ни ввел меня в огромнейший кабинет, казалось, занимающий весь этот этаж.

Кабинет этот был слишком дорог для обычного, пускай и старшего, инспектора.

— Садитесь, — буркнул мой провожатый. — Диван у стола. Сейчас вас примут.

Окна здесь напоминали проемы в командной рубке броненосца, куда однажды мне довелось подниматься на экскурсию, когда я еще учился — одно длинное, чуть выпуклое стекло тянулось вдоль стены. Отсюда открывался вид на Сердце, море, мост Разбитых надежд, противоположный высокий и скалистый берег Рапгара и расположенные там районы. Грузовой поезд, с такой высоты похожий на миниатюрную игрушку, оставляя за собой сизый шлейф дыма, пересекал мост.

Основную площадь помещения занимал неглубокий бассейн. Вместо воды на дне находился макет столицы, словно ты смотришь на нее с огромной высоты. Был виден каждый остров и каждый квартал. Сейчас в миниатюрном городе, точно также, как и в настоящем, наступало утро, и была осень. Если бы по улицам еще ползли миниатюрные точки — жители, то макет ничем бы не отличался от реального Рапгара.

Над столом, удивительно небольшим и невыразительным для такого огромного помещения, висел портрет Князя. Я сел на диван, и почти сразу же лифт звякнул. В кабинет вошел чэр Гвидо эр’Хазеппа, начальник Скваген-жольца.

Это был высокий, сильно лысеющий мужчина, с большим брюшком, заметным даже несмотря на плотный мундир. Густые баки и борода скрывали подбородок, но не мешали увидеть, сколь слабовольным и нерешительным казалось его лицо.

Эта вечная маска, которую эр’Хазеппа носил всю свою жизнь, не раз и не два служила ему отличной защитницей и помощницей в большой политике Рапгара. С самого начала его подъема по лестнице власти, враги и конкуренты всегда отсеивали, на их взгляд, более сильных и опасных, оставляя «неопасного» старину Гвидо на закуску, и сами оказывались в пасти тру-тру. Гвидо был достаточно коварен, чтобы ударить в спину и не сдержать обещания, если считал, что они идут во вред ему или его делу.

— Тиль, доброе утро. Хотя оно, конечно же, совсем не доброе, — его лицо было таким же темным, как воздух в Дымке.

Он прошел мимо меня, едва заметно склонил голову на приветствие Фарбо и сел за стол, став мрачнее тучи.

— Два убийства за одну ночь, Тиль. Грей, располагавший сведениями больше всех нас и хоть сколько-то продвинувшийся вперед, мертв. Мы опять в самом начале пути.

Я знаю эр’Хазеппу с детства. Лучэр учился вместе с моим отцом и дядей, дружил с ними всю жизнь, и для меня не секрет, что эту должность он получил не без помощи моего дядюшки, к вящему недовольству чэры эр’Бархен и чэров эр’Гиндо и эр’Кассо — той самой коалиции в Палате Семи, с которой так любил сталкиваться лбами мой родственник.

Во главе жандармерии эр’Хазеппа встал за двадцать лет до того, как меня обвинили в убийстве. Всей его власти тогда не хватило, чтобы вытащить меня из болота, в которое я угодил. Правда, в этом не было ничего удивительного — Гвидо хоть и чиновник высшего ранга, но не указ Палате Семи, а уж тем более Князю.

Когда я угодил за решетку, в дело влезла большая политика, и Гвидо на время просто отодвинули в сторону. Так что, забыв в некоторой степени о благодарности тому, кто поставил его на эту должность, он не стал связываться с более серьезными хищниками. Эр’Бархен и ее банде было невыгодно упускать такой случай, чтобы не поквитаться со старым врагом.

Держу ли я за это на эр’Хазеппу зло? В первые месяцы заключения оно во мне было. Двое его лучших инспекторов, которых он назначил по приказу Палаты, оказались теми, кто, по сути, сфабриковал мое дело. Разумеется, у начальника Скваген-жольца не было выбора, это стандартная фраза тех, кто закрывает глаза и не хочет, чтобы его расплющил паровой каток интриг высшего света, но ведь выбор у нас есть всегда, правда? Впрочем, я не ищу некролог этого лучэра в газетах, на том и покончим.

Гвидо поднял на меня янтарные глаза, прищурился:

— Как поживает Старый Лис?

— Должно быть, хорошо.

— Вы так и не поговорили? — он осуждающе наморщился.

— Как и вы. Когда вы в последний раз общались с дядюшкой, Гвидо?

— За день до того, как тебя казнили. Он сказал, что снимает с себя полномочия главы Палаты Семи.

Я промолчал. Что, собственно говоря, на это скажешь? Дядюшка был сердит, что из-за моей глупости и увлечения азартными играми пост, который он занимал столько лет, онможет потерять в одно мгновение. Я, как всякий молодой эгоист, был зол, что Старый Лис слишком много думает о своей власти, а не о ближайшем родственнике. Так что мы расстались не в самых лучших отношениях.

— Ладно, — вздохнул эр’Хазеппа. — Давай не будем об этом сейчас. Есть гораздо более серьезные и не терпящие проволочек дела. Рассказывай, что случилось на улице.

Я рассказал, и Фарбо, стоявший у окна, иногда сверялся со своим драным блокнотом, внося туда поправки.

— Жуть какая, — скривился Гвидо. — У тебя железный желудок, Тиль. Мне хватило одного посещения прозекторской, где лежали останки предыдущих жертв, чтобы я на три дня забыл об обедах.

Начальник Скваген-жольца, который, когда мне было пять лет, катал меня на закорках, оглушительно ржа, словно обезумевший мерин, скрипнул зубами.

— Мы не будем предъявлять тебе обвинения. Как бы это кощунственно ни звучало, но тебе очень повезло, что этот проклятый Всеединым ублюдок убил сегодня еще одного человека.

— Если только они не работают в паре, — тут же заметил Фарбо.

— Мы не можем исключать такой возможности.

— Ну, спасибо, — ровным голосом сказал я.

— Я думаю, ты и сам понимаешь, что следует проверить все версии, Тиль, — примиряющее пророкотал эр’Хазеппа. — Я знаю тебя с пеленок и дружил с твоей семьей. Именнопоэтому мы не стали держать тебя в камере положенное по закону время. Хватит. Ты и так за свою жизнь натерпелся достаточно. Но я не стану закрывать глаза. Поэтому дай мне слово, что не покинешь Рапгар до окончания расследования.

— Слово чэра.

— Мне этого достаточно, — обрадовался тот. — Я распорядился, чтобы тебе купили одежду. Уходить отсюда в таком виде, — Гвидо ткнул толстым пальцем в тюремный комбинезон, — слишком вызывающе.

У Фарбо был такой вид, словно он проглотил кислый лимон:

— Хочу напомнить вам, чэр, что Грей следил за чэром эр’Картиа.

— Вот как? — оживился я. — Так вот почему я нашел его тело. Он шел за ложным Ночным Мясником, а наткнулся на настоящего.