Прикли Нэт

Знамение

ЧАСТЬ 1

ГОРЫ

Больше всего это напоминало груду из неотесанных камней, наваленную поперек горной расселины метров на пять в высоту и густо поросшую травой, мелким кустарником исеребристо-синим мхом. Найл вспомнил битвы далекого прошлого, когда толпы людей бросались на идеально гладкие, отвесные, многометровые стены с лестницами наперевес, напористо карабкались вверх, навстречу стрелам, камням, кипящей смоле — и понял, что здешнее препятствие не задержит настоящую армию даже на минуту.

— Ты, что, сражался в битвах древности? — уважительно изумился сопровождающий их смертоносец.

Найл только усмехнулся в ответ. Знание, вкаченное ему в голову Белой башней, уже не раз подшучивало таким образом над Посланником Богини — события из толщи веков он помнил куда четче и подробнее, нежели собственное недавнее детство.

На мгновение в сознании всплыло видение пещеры в пустыне, отдыхающей на каменном ложе матери, копья с кремневым наконечником у входа, и мохнатой гусеницы, добытой отцом на ужин. Самому трудно поверить, что он, посланец Великой Богини Дельты, всего пару лет назад был обычным маленьким дикарем, жил в тесной норе, почитал плоды опунции за величайшее лакомство и регулярно прятался вместе с родными от воздушных шаров восьмилапых повелителей мира. Смертоносца из Провинции, привыкшего смотреть на людей, как на послушную говорящую еду, последнее воспоминание привело буквально в шоковое состояние.

— Ты прятался от пауков? — дерзнул переспросить проводник, не поверив мыслям правителя.

Найл снова усмехнулся и кивнул в сторону каменного вала:

— Неужели вы надеялись остановить Мага таким препятствием?

— Ближе к пустыне стена намного выше и ровнее, — признал паук. А здесь никто никогда не появлялся, поэтому особо не старались.

— Тогда зачем вообще строили?

— Много лет назад здесь была дорога. Когда Кизиб Великий строил стену, ее на всякий случай тоже перекрыли.

«Значит, советник Борк решил сразу вывести нас на торный путь», — понял Найл.

— Да, — подтвердил смертоносец, но на этот раз его мысленный импульс содержал сразу несколько дополнительных оттенков. В переводе на человеческий язык это звучало бы как: «Я сделал все, о чем меня просили», «Мы пришли», «Желаю вам удачи» и сожаление о расставании одновременно.

— Прощай, — ответил Посланник пауку, именем которого так и не поинтересовался, и оглянулся на своих соратников.

Большинство отряда составляли дети. Впрочем, и паучата, и человечки ростом не отличались от взрослых сородичей, но душой все равно оставались детьми — столь же любопытными, непоседливыми. Им было все равно куда идти — лишь бы не сидеть на месте, лишь бы набираться новых впечатлений и участвовать в приключениях. Пожалуй, они даже не понимали, что рискуют жизнью — ведь с момента выхода из джунглей Дельты никто из путников не погиб. Смерть еще не успела показать подросткам свой жестокий оскал.

Сразу за правителем, рядом с верной Нефтис, стоял Дравиг. Умудренный опытом старик, хитиновый панцирь которого уже начал выцветать от времени, шел за Посланником потому, что верил в обещание вернуть паукам город Смертоносца-Повелителя, возродить былую мощь державы, освободить замурованную под землей память предков. Остальные смертоносцы доверились скорее Дравигу, бывшему начальнику охраны властителя мира, нежели Найлу. Вот разве только Шабр мало интересовался могуществом Смертоносца-Повелителя. Ученый паук просто не желал расставаться с плодами своих селекционных стараний и увязался не за восьмилапыми путниками, а за двуногими.

Из людей одна лишь принцесса Мерлью преследовала свой интерес — в стремлении к величию она предпочитала рискнуть жизнью в опасном походе, лишь бы не прозябать в безвестности. Все остальные двуногие вверились уже именно ему, Посланнику Богини, его интуиции и стремлению вернуть жизнь на круги своя. Юккула и Рион, Завитра и Нефтис, Сидония и Симеон. Теперь он уже почти всех может назвать по именам, теперь принцессе не удастся упрекнуть его в высокомерии, но гордиться тут нечем — их осталось слишком мало, чуть больше сотни. Кучка людей и пауков — жалкий слепок с некогда величайшей цивилизации планеты.

— Ну что? — поторопил тощий Симеон, которого не удалось откормить даже при всем гостеприимстве Провинции. Мы идем?

— Идем, — кивнул Найл и начал вскарабкиваться на пологий каменный вал.

По ту сторону «стены» никаких следов дороги тоже не обнаружилось. Так, несколько чахлых кустиков акации да ровный слой травы. Да еще гусеница-листорезка, которую при виде путников внезапно пробило судорогой — она выгнулась дугой, несколько раз перевернулась через спину и «издохла». Даже крошечный огонек сознания перестал дрожать под черным глянцевым лбом. Ну что ж, против брезгливых тарантулов и любящих свежее мясо скорпионов — очень действенный способ обороны. Листорезке повезло — все путники были сыты, никто на гусеницу отвлекаться не стал, и ее оставили благополучно толстеть в гордом одиночестве.

Расселина, по которой шли изгнанники, постепенно становилась все уже и уже, голубоватые каменные откосы стиснули травяной ковер до тонкой полоски, и в конце концоврастительность сдалась, отступила, обнажив из-под корней ровную ленту из серого камня, покрытую морщинками мелких трещин.

В спину дул свежий ветер, несущий солоноватый запах моря, дышали теплом успевшие вдоволь изведать солнечных лучей склоны — идти казалось легко и приятно. Потом стены расселины внезапно раздвинулись в стороны, словно испугались преградившего путь ущелья с еле слышно журчащей в глубине речушкой, а дорога резко повернула вправо, на скальный карниз, и стала упорно забираться в высоту.

Местами древний тракт был полностью засыпан камнями, местами — совершенно чист, но серьезных препятствий не возникало, и вскоре после полудня дорога вывела изгнанников к бурой бетонной коробке с высокой приступкой, уткнулась в нее, расширившись до округлой площадки метров пятьдесят в диаметре и оборвалась.

— Вот и пришли, — нервно хмыкнул нагнавший правителя Симеон.

— Пришли, — признал Найл и негромко подумал вслух: — Интересно, а Борк знал, чем кончается этот проход?

Никто не ответил.

— Привал! — разрешил правитель, и задумчиво подергал себя за мочку уха.

Позади шумно располагались на отдых ничуть не уставшие после короткого перехода путники — распаковывали заплечные мешки, доставали припасенные продукты, рассаживались на теплых от солнца камнях. Послышался смех. Правитель оглянулся: несколько шумливых подростков пытались оттащить с дороги широко расставившего ноги смертоносца, но пока безуспешно.

Детишки балуются.

Найл вздохнул и неторопливо обошел бетонную коробку кругом.

На жилье не похоже: единственный проем, смахивающий на дверь, слишком низок и узок — не на четвереньках же туда забирались? Окон нет совсем. Разве только два квадратных отверстия со стороны приступки. Сама приступка сильно напоминала платформу — вроде тех, что были в метро, — но только очень короткую.

А может, это и вправду платформа?

Найл опустил взгляд под ноги: нет, не похоже. Правитель прекрасно понимал, что за тысячу лет на открытом воздухе ни от рельсов, ни от шпал ничего не останется, но все же хоть какие-то следы должны сохраниться! А здесь — девственная скальная порода. Да и куда ехать? В пропасть? Приступка обращена именно к близкому обрыву.

Посланник стал внимательно рассматривать противоположную сторону ущелья, словно надеясь найти там ответ на неожиданную загадку далеких предков: относительно пологий, серый с голубоватым оттенком склон, уходящий все выше и выше, под далекий ледник, тут и там по нему разбросаны обычные угловатые скалы. Вот разве только на самой границе снежного покрова выделяется бурое пятно.

Найл прикрыл ладонью глаза от ярких лучей, вгляделся в сверкающую на солнце чуть зеленоватую горную шапку, и вдруг звонко хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ну конечно! Как я сразу не догадался?

— Вы не желаете поесть, мой господин? — подошла Нефтис и протянула ему два крупных зеленых яблока.

Советник Борк сдержал обещание и не дал путникам в дорогу ни единого цыпленка, но соратники Найла были уже достаточно опытными путешественниками, и сами озаботились запастись у кого чем получилось.

Правитель благодарно кивнул, взял выделенный начальницей стражи «паек», впился зубами в одно из крепких, с толстой кожурой яблок, и продолжал задумчиво вглядываться в вершину, пока не ощутил, как второй плод бесцеремонно вынимают из его руки.

— Ну что, Найл? — поинтересовался Симеон, хрустко откусив чуть ли не треть чужого обеда. Путешествие закончилось?

— Почему ты так решил?

— Так сам видишь, — медик развел сухонькими ручонками. Тупик.

— А посмотри во-он туда, — Найл указал на нижний срез ледяной шапки. Что это там?

— Вроде, дом. Видно плохо.

— Там верхняя станция. А здесь — нижняя. Понял?

— Нет.

— Здесь была канатная дорога, — и Найл по слогам произнес слово, почти тысячу лет не звучавшее на здешнем полустанке: — Фуникулер.

— Канатная дорога? — Симеон даже про яблоко забыл. Ты хочешь сказать, что между этими зданиями была натянута веревка, по которой ползали люди? Да тут не меньше половины дневного перехода!

— Ну, — пожал плечами Найл, — не совсем веревка, а стальной трос толщиной с гусеницу, и не совсем ползали, а ездили в специальной коляске.

— Но зачем? — не сдержала удивления Нефтис.

Правитель промолчал: он еще не забыл, как пытался разъяснить начальнице стражи, зачем нужно метро.

— Один пустяк, Посланник, — напомнил Симеон и опять смачно хрустнул яблоком. Между нами и верхним домом имеется пропасть. Я заглянул — глубокая.

— Глубокая, — кивнул Найл, и больше для себя, нежели для медика задал вопрос: — Интересно, когда Борк приказывал вывести нас на эту дорогу, он знал, чем она кончается, или нет?

— Конечно знал! — ни минуты не колебался медик. Как можно не знать ближайших окрестностей?

— Тогда почему послал именно сюда? Мы что, так ему надоели, что он был рад избавиться от нас хоть на денек? Или снизошел до нашего стремления к свободе и отпустил на один день проветриться?

Симеон пожал плечами.

— Шабр! — мысленно позвал Найл. — Ты знаешь советника намного лучше нас. Почему он так поступил?

Формулировать вопрос точнее правитель не стал — он был уверен, что ученый паук подслушивает.

— Не знаю, Посланник, — вежливо откликнулся смертоносец. — Но советник Борк очень увлечен достижением полной гармонии в жизни Провинции. Наверно, он просто не поверил, что вы всерьез хотите уйти, и решил поставить эксперимент.

— И для этого послал в тупик?

— Разумеется, — в интонациях Шабра прозвучала нотка восхищения находчивостью своего коллеги. Вам неминуемо придется вернуться, и он сможет произвести коррекциювашего поведения. Борк стремится выработать в двуногих не просто покорность, а искреннее стремление соблюдать законы и пожелания смертоносцев. Приручение непокорного племени должно показаться ему очень интересной научной задачей.

— Я, кажется, знаю, зачем он заманил нас сюда, — встрял в разговор суровый Дравиг. — Вместе с тобой, Посланник, ушли все смертоносцы, вносившие колебание в единое сознание Провинции. Он просто убрал нас в горы, а теперь они решают, как поступать с нами дальше.

— Здесь слишком близко, — возразил Шабр. — Мы находимся в полноценном контакте.

— Во дворце Смертоносца-Повелителя объединялись сознания всех тех, кто находился в зале, а часовые за стенами ничего не замечали! — напомнил Дравиг. — Нужно просто отделиться от «лишних» достаточным расстоянием. При необходимости Повелителем востребовались смертоносцы дворца, если нужно — пауки города, а при крайней нужде — все, кто находился в наших владениях. Мы сейчас достаточно далеко, чтобы не ощутить призыва на «малое сознание». Можно принимать решение, не беспокоясь о том, чтомы узнаем про него раньше времени.

От слов старого воина повеяло угрозой.

— Но зачем? — удивился Найл. — Ведь мы все равно хотели уйти. Да нет — мы ушли!

— Ты не совсем обычен, Посланник, — с некоторой грустью признал бывший начальник стражи восьмилапого властелина. Ты странен и непонятен. Смертоносец-Повелитель очень долго размышлял, когда узнал о твоем существовании, и ему куда больше хотелось убить тебя, нежели поставить себе на службу.

В памяти Найла всплыл пахнущий мускусом полумрак дворца, ощущение невидимого, но могучего существа, скрытого пологами паутины, его гнетущего взгляда и — свое инстинктивное стремление казаться маленьким, слабым и покорным, затаиться, отстраниться от любых крамольных мыслей, оставить их где-нибудь вне сознания, вне тела.

Смертоносец-Повелитель тогда нещадно избил своего пленника — без всяких лап и хелицер, просто волей, — едва не переломав ребра и вдоволь пошвыряв из стороны в сторону.

— Да, — признал Дравиг, тоже вспомнивший их первую встречу. Ты показался нам маленьким слабеньким дикарем с зачатками истинного разума, разума смертоносца. Достаточно безопасным, но все же способным стать промежуточным звеном между двуногими и нами, родоначальником породы слуг, умеющих разговаривать по-нашему. Согласись, когда повелители вынуждены учить язык рабов — в этом есть что-то унизительное?

Найл кивнул — только теперь ему стало понятно, почему, проснувшись в бараке слуг, к вечеру он оказался в роскошных покоях правителя. Прекрасная принцесса Мерлью должна была соблазнить его, уложить в свою постель, приручить, сделать довольным и послушным.

Правитель нашел девушку взглядом. Она сидела среди прочих путников в обычной серой тунике и ела грушу. Только не кусала, как все, а отрезала ножом по маленькому ломтику, отправляла в рот, тщательно прожевывала и отрезала следующий. Неторопливо, с достоинством. Прохладный ветерок, струящийся вдоль ущелья, слегка шевелил пряди волос, в ушах сверкали рубиновые серьги и точно так же — алым — вторила им заколка на затылке.

— Принцесса, может, зря он тогда сбежал?

— Скорее, зря Повелитель тебя не убил сразу, — не согласился Дравиг, возвращая Найла к разговору. Уже вечером тебя невозможно было ни поймать, ни уничтожить.

Несмотря на кровожадный смысл последнего высказывания, в мыслях Дравига не имелось ни малейшего оттенка ненависти и злобы. Так, констатация давней ошибки. Как человек, вспомнивший, что когда-то в детстве он так и не решился подобрать потерянный кем-то пояс, вздыхает о давнем промахе.

Чего теперь жалеть? Сегодня Дравиг был первым помощником и преданным воином, готовым без малейших колебаний отдать за Посланника свою жизнь.

— Ты полагаешь, — переспросил Найл, — при возвращении нас может ожидать засада?

— Нет. Ведь ты — Посланник Богини.

— Тогда что?

— Не знаю, Посланник, — почтительно извинился смертоносец и добавил, словно в оправдание: — Нас прогнали именно для того, чтобы мы не знали.

— Ну что, Найл? — потребовал ответа бесцельно переминавшийся с ноги на ногу Симеон. Мимолетный обмен мыслями между правителем и пауками проскочил мимо его сознания.

— Дравиг подозревает, что в Провинции для нас готовят неприятный сюрприз.

— Нам что, — сразу посерьезнел медик, — придется воевать еще и с ними?

— Как ты представляешь себе войну отряда в сотню путников, половина из которых еще дети, с двух-трехтысячной армией пауков? — скривил губы Найл.

— Тогда что? Сдаться? Или сдохнуть среди этих голых скал?

— Подожди.

Найл успокаивающе похлопал его по плечу, потом подошел к принцессе, уже закончившей свою трапезу, и сел рядом.

— Как ты себя чувствуешь, Мерлью?

— Спасибо, хорошо, Посланник.

Девушка немного помедлила, прежде чем назвать его официальным титулом, но сделала ли она это потому, что колебалась, как обратиться, или Мерлью намеренно хотела подчеркнуть холодность отношений — угадать было невозможно. А прощупывать ее мысли Найл, следуя давнему обещанию, не стал.

— Как ты думаешь, принцесса, — кивнул правитель на обветшавшую станцию, — почему нас сюда занесло?

— Ты привел, — не смогла сдержать злорадной усмешки принцесса.

Похоже, после тех двух ночей, что правитель провел с надсмотрщицей солеварни, любой промах Найла доставлял Мерлью удовольствие. Даже в том случае, если риску, вместе со всеми, подвергалась и ее жизнь.

— Дравиг подозревает, будто нас специально вывели из Провинции, чтобы принять какое-то решение.

— Я так чувствую, — пожала плечами Мерлью, — что решение принято давно.

— И какое?

Принцесса повернула к нему голову с таким изумлением, словно правитель сморозил очевидную глупость, хмыкнула, однако сочла возможным ответить:

— Плохое.

Естественно! Будь решение советника Борка хорошим, они бы не ежились тут на голых скалах без еды и воды.

— И все-таки, — вернулся к своим сомнениям Найл. — Борк распрощался со мной чрезвычайно дружески, Борк дал нам проводника, Борк предупредил о возможности встречис Магом по эту сторону стены. Зачем нужно заводить нас в тупик?

— Мы были гостями, — пожала плечами девушка. Пауки способны на жестокость, бесчувственность, злобу, но они всегда безусловно честны. Они приняли нас, как гостей, и пока мы оставались таковыми, то пребывали в полной безопасности вне зависимости от желаний любезного Борка. Теперь мы уже не гости.

Вот оно что! Найл поморщился и помотал головой. Пришельцы покинули границы Провинции! Законы гостеприимства на них больше не распространяются. Теперь, если путники захотят вернуться, советник Борк имеет полное право отказать им в праве войти на территорию Провинции или, что скорее, захочет выдвинуть какие-то требования. Хитрый казуистический ход, позволяющий сохранить видимость честного исполнения обязательств по отношению к гостям, и одновременно не позволить им уйти победителями. Выпустить в тупик. Только изощренный на хитрости ум принцессы смог сразу найти на загадку точный ответ. К сожалению, Борку коварства тоже оказалось не занимать. Или это называется мудростью правителя?

— Что же делать?

— А вот это ты думай, — злорадно посоветовала принцесса. Ты ведь Посланник, а не я.

Правитель встал и подошел к краю каменной площадки. По ту сторону пропасти два чахлых кустика вяло шевелили ветвями на ветру, белесый мох редкими бледными пятнами покрывал ближние к обрыву камни. Вот только дороги никакой не было. Однако, слова принцессы Мерлью пробудили в Найле дух противоречия. Советник Борк хочет укротить излишне энергичных пришельцев? Ну уж нет!

— Хочешь, я с ним поговорю? — предложил Шабр.

— Не нужно! — вслух отрезал правитель. Мы не для того преодолели пустыню, победили Дельту и прошли все побережье, чтобы теперь сдаться на милость какого-то провинциального советника!

Слова Посланника услышали все, и Найл сразу ощутил, как напряглась общая энергетическая аура небольшого отряда. Все путники поддерживали своего правителя и готовы были защищать право поступать согласно заветам Великой Богини Дельты и Смертоносца-Повелителя — двух верховных существ этого мира, воплощенных сейчас в образе шестнадцатилетнего худощавого паренька.

Краешком сознания Найл с интересом отметил, что видит себя со стороны, глазами своих спутников.

— Ты все-таки решил сразиться с советником? — осторожно спросил Симеон.

— Нет, — покачал головой Найл. — Это будет глупостью. Советник Борк ждет, что мы или сдадимся, или попытаемся прорваться через Провинцию силой.

— Ну да, — признал медик. А что нам остается делать?

— Если хочешь победить врага, — негромко процитировал Найл древнейшую истину человечества, — то никогда нельзя делать того, что он от тебя ждет!

— А если нет другого выхода?

— Выход есть всегда. Просто некоторые ленятся его хорошенько поискать. Вы с советником Борком слишком часто смотрели на нас как на людей, и совсем забыли, что мы еще и пауки.

— Я тоже человек, — почему-то обиделся Симеон.

— Я знаю, — с улыбкой кивнул Найл и мысленно позвал: — Дравиг! Попроси нескольких смертоносцев натянуть паутину через ущелье.

Смертоносец ничего не ответил, но почти сразу трое пауков подбежали к самой пропасти, дружно ударили брюшками о камни и скрылись за краем обрыва.

— Это займет немного времени, — вежливо отчитался старый паук спустя несколько минут.

— Благодарю тебя, Дравиг, — также корректно ответил правитель, и в коротком соприкосновении сознаний блеснуло общее воспоминание о давних встречах в городе с их церемониальными приветствиями и тщательным соблюдением всех букв Договора.

— Мир вокруг становится все более несправедливым, — посетовал смертоносец. — Пока Смертоносец-Повелитель был силен, Провинция гордилась званием нашего вассала, Великая Богиня пеклась о нашем благе, жуки стремились встать в ряды нашей армии, люди боялись одного взгляда паука. А теперь? Почему так происходит, Посланник?

— Спроси у принцессы, — покосился на девушку Найл. — Это она мастер мгновенно опрокидывать отношения, стоит обстоятельствам измениться хоть на мышиный шаг.

— Ты несправедлив, Посланник, ведь она осталась с нами.

— Надеюсь. — Найл не стал продолжать разговор, поскольку лично его больше заинтересовал другой факт из прошлого, всплывший в разговоре. Правитель окликнул Шабра:

— Ответь, ученейший из пауков! Так, значит, вы приволокли меня из пустыни специально для того, чтобы вывести новую породу слуг?

— Да, Посланник.

— И как успехи?

— Из тридцати здоровых детей, родившихся в Дельте, двадцать четыре носят желательные признаки.

— Сколько?!

Ошарашенный ответом Найл лихорадочно принялся перебирать в уме своих знакомых девушек: Нефтис, Джарита, и еще одна служанка, имени которой он не помнит — это понятно, это еще в городе было.

Потом Завитра, потом могучая Сидония, отблагодарившая его за свое спасение, потом стражница на тропе, которую он вознаградил за бдительность. Нет, таких было несколько. Потом еще какая-то служанка.

— Неужели двадцать четыре?

— Ты сомневаешься в моих способностях контролировать ход эксперимента, Посланник?

Хотя паук и не обиделся — скорее, Шабра позабавила реакция правителя, — но тем не менее Найл счел нужным прислать импульс извинения:

— Ничуть не сомневаюсь. Просто я хотел узнать, неужели ты и сейчас, после ухода Смертоносца-Повелителя продолжаешь исполнять его давнишнее задание?

— Но ведь теперь некому отменить приказ! — с чисто паучьей принципиальностью парировал Шабр.

— И что дальше?

— Дальше будет легче, — с готовностью объяснил восьмилапый ученый. Из Провинции ушли только два беспородных самца, поэтому в следующем выводке неполноценных детей наверняка не окажется. Крайне желательно спарить тебя, Посланник, с одной из носительниц породы для вычленения чистых признаков.

За последние месяцы Шабр перестал смотреть на двуногих, как на обширный и дешевый материал для опытов, но тем не менее, едва заговорив о науке, он быстро забывался иначисто терял даже те зачатки такта, которыми обладал — так что обижаться на восьмилапого ученого было бесполезно. Найл лишь улыбнулся и покачал головой:

— Ты что, хочешь скрестить меня: Тьфу, совсем голову заморочил! Ты хочешь уложить меня «спать» с одной из моих дочек?

— Это называется «обратная вязка», — с готовностью пояснил ему паук. Наложение породных признаков родителя на проявившиеся признаки потомства. Позволяет отсечьпостороннюю примесь.

— Ни за что, — коротко отрезал правитель.

— Посмотрим. — с такой многозначительностью пообещал смертоносец, что Найл засомневался в своей уверенности. В конце концов, Шабр являлся великолепным селекционером.

Тем временем все трое смертоносцев появились на противоположной стороне ущелья, натянули свои паутины, закрепили, а потом, продолжая выпускать чистую белую нить, вернулись назад по средней нитке. Получилось не очень понятное сооружение: толстый канат посередине и два тонких по краям.

— Положить сверху доски, — посоветовал Симеон, — и получится хороший мост.

— Где мы тут дерево найдем? — хмуро спросил правитель.

— Но ведь ты сам просил такой мост, — забеспокоился Дравиг, ощущая недовольство Посланника, и вернул мысленную картинку, «подсмотренную» в сознании правителя: река, над ней переправа из трех натянутых веревок, смуглый человек идет по средней веревке, придерживаясь руками за две других.