Чтение 21–й страницы книги ~Знамение~

А раз так, понадобится всего лишь смять малочисленные посты или патрули, которые попадутся на дороге и скрыться в песках, прежде чем враг поймет, что случилось.

Это путникам по силам — быстрому передвижению и решительному напору они успели научиться, а преимущество в оружии против численности и парализующей воли смертоносцев чужакам не поможет: Райя рассказывала, что в городе на постах стоит по три-четыре воина и один-два паука. Такая кучка перед напором путников не устоит, никакие мечи и доспехи не помогут.

Только утром стало понятно, насколько правильным было решение отложить выступление до следующего дня: если раньше путники шли нестройной толпой, закинув щиты за спины, а иногда привязав туда и копья, то теперь отряд походил на бронированную игольчатку — во всех направлениях настороженно смотрели копья, со всех сторон от возможного нападения прикрывали щиты.

Заплатив за науку жизнями многих товарищей и перенесенной в схватках болью, пауки хорошо усвоили, что против брошенного копья или камня сила воли не поможет, а бессмысленная отвага способна погубить не только смельчака, но и весь отряд. Теперь восьмилапые предпочитали держаться в середине колонны, прикрытые людьми — здесь они были в относительной безопасности, но всегда оставались готовы нанести волевой удар или послать во врага волну ужаса.

Люди тоже успели испытать на себе, насколько тяжело приходится в бою, если умелый вражеский удар на некоторое время выводит из строя восьмилапых собратьев, и теперь всеми способами старались ничего подобного не допустить: справа и слева от пауков в два ряда шли, внимательно всматриваясь в безжизненные скалы, подростки — выставив наружу копья и стараясь как можно плотнее смыкать щит к щиту. Во главе самой колонны шел Найл, которого от опасностей всячески пыталась прикрыть своим могучим телом Нефтис, но пока мест только мешала, постоянно путаясь под ногами.

Впереди, в двух десятках метров, двигались последние из охранниц дворца Смертоносца-Повелителя: пять женщин во главе с Сидонией. Они были готовы принять на себя первый удар возможной засады и дать всем остальным несколько мгновений, чтобы сориентироваться и ответить на нападение.

Дорога свернула со скального карниза в расселину, в лицо сразу дохнуло свежестью, запахло морем — солью и травяной прелостью. Теперь путь шел под уклон, но пологие откосы могли скрывать затаившихся врагов, поэтому путники не только не ускорили шаг, но и замедлили его.

Расселина, уходя вниз, постепенно заворачивала влево и быстро расширялась, превращаясь в лощину. Кое-где из трещин или из-под камней стали выглядывать стебли травы. Поначалу жухлые, с каждым шагом они становились все сочнее, выше, выбирались из укрытий и сливались с другими в травяные островки, пока густой, шелестящий на ветру ковер не укрыл всю землю. А вскоре впереди появился и невысокий каменный вал, перегораживающий древний тракт.

— Провинция, — негромко произнес Найл. — Вот мы и вернулись. Интересно, чужаки стали охранять выход на никуда не идущую дорогу?

Отряд остановился и быстро перестроился: колонна развернулась, люди перешли вперед, вытянувшись в три ряда, а смертоносцы остались позади — нападения с тыла теперь никто не ожидал. В первый миг правитель удивился, но быстро все понял: единое сознание! Путники, ставшие народом братьев по плоти, обрели не просто общее имя, но и общее надсознание, которое Найл заметил еще при выходе из комплекса Мага. Теперь им не требовалось отдавать приказы — ощущая себя единым организмом, они просто чувствовали, как нужно поступать — как чувствует потребность к движению рука человека или лапа смертоносца, стоит разуму подумать о каком-то действии. Сам Найл сейчас являлся не правителем отряда, а его разумом — он думал, оценивал происходящее, принимал решение. Все остальное происходило как бы само собой. Принятый приказ надсознание само разделяло на отдельные поступки среди остальных членов отряда. Как сейчас: Посланник остановился, понял, что опасность теперь угрожает не со склонов, и не сзади, а только из-за вала — и отряд сам перестроился, готовый дать отпор.

— Если там стоит охрана, — сказал Найл, — мы их сразу уничтожаем, поворачиваем направо и быстро уходим по дороге в пустыню. Если нет — все равно сворачиваем направо, но двигаемся не спеша, с осторожностью. Может быть, удастся уйти по-тихому, незаметно. Незачем раньше времени оповещать врагов о своем существовании. Ну, вперед!

Правитель побежал вперед, разогнался, по инерции выскочил на самый гребень вала и замер, пораженный увиденной картиной: начинаясь метрах в сорока от вала впереди колыхалось серое море паучьих спин.

Вход в Провинцию от горстки путников охраняла вся огромная армия прибрежных земель — не меньше трех тысяч смертоносцев, выстроившихся полумесяцем от серой горной стены до плотных, непролазных зарослей акации; полоса восьмилапых воинов не меньше двухсот метров шириной и примерно полусотни в глубину.

— Вот так сюрприз, — Найл спустился с вала, остановился примерно посередине между стеной Квизиба Великого и ближайшими смертоносцами, и произнес, глядя в однообразную серую массу: — Это же как ты должен ненавидеть нас, Борк, чтобы не просто запретить вход в Провинцию, а промолчать в ответ на наши призывы? Ты специально сохранял тишину, ты боялся, что мы послушаемся твоего запрета и уйдем в пустыню через Серые горы. Признайся, советник, ведь ты хотел именно заманить нас сюда, и уничтожить?

— Никто не собирается убивать вас, Посланник Богини, — с ярко выраженной интонацией снисхождения ответил советник Борк. Ты, как почетный гость останешься жить в замке, сможешь присутствовать на всех празднествах, получать сколько угодно еды и вина, сможешь выбирать себе любых женщин, каких только пожелаешь. Двуногие будут отправлены в болота, возвращены в естественное состояние, а смертоносцы разделены по одному и отправлены в разные сторожевые отряды.

— Вот как ты решил?

— Так сказал Великий Хоу, уста всех повелителей. Вы нарушаете все божественные и природные законы, вы будоражите умы слуг, которые видят, что пауки обращаются с некоторыми людьми, как с разумными существами, вы вносите смятение в сознание молодых смертоносцев, ведя себя так, словно равны им по уму и происхождению. Ваше племя похоже на заболевание, способное отравить любую цивилизацию. Мы, как представители ученого мира, как верные слуги Великой Богини Дельты, как разумные существа, наконец — просто обязаны остановить подобное разрушение устоев мира и общепринятых моральных принципов.

— Интересное решение, — усмехнулся Найл.

Пока правитель точил лясы с советником Борком, путники успели спуститься с вала и перестроиться еще раз: теперь они стояли углом, обе стороны которого составляли подростки с длинными копьями, острие — Сидония со своими охранницами, вставшими перед правителем, а позади, в безопасности, прятались от возможного удара смертоносцы. Найл ощущал своею спиною прикосновение хелицер Дравига; с одного бока правителя прикрывал щит Юлук, с другого возвышалась Нефтис — и Посланника отнюдь не пугала многочисленность врага.

Советник Борк безусловно гордился победами своих предков над человеческими армиями, в его стройном и логичном разуме не оставалось ни мельчайшей доли колебания втом, что будет происходить дальше: сотня моральных извращенцев, столкнувшись с трехтысячной армией, немедленно сложит оружие и сдастся на милость сильнейшего. А если кто-то сделает хоть одно подозрительное движение — могучий волевой удар мгновенно прихлопнет его, сметет, как сносит неудержимый камнепад оказавшиеся на его пути тростинки. В настоящий момент фактический повелитель Провинции не понимал только одного: почему бродяги все еще сжимают свои палки, а не стоят на коленях, моля омилости? Исходя из его знаний, опыта и памяти предков все должно происходить именно так!

Советник Борк обладал огромным знанием — но он никогда не участвовал в сражении. Он не стоял под арбалетными стрелами захватчиков с севера, как это довелось Дравигу и Найлу, он не атаковал фалангу воинов Мага, как это приходилось делать Сидонии и ее охранницам, он не защищал свою жизнь от все время воскресающих озерных жителей, как это довелось всем братьям по плоти. Борк не знал, что такое боль и страх — а Посланник знал, и в его представлении предстоящая схватка выглядела совсем иначе:

Ощетинившийся копьями клин братьев бросится вперед — атакующих людей прикроют своим ВУРом смертоносцы, и беспорядочные парализующие удары армии провинции не причинят никому ни малейшего вреда. Двадцать метров — десять секунд бега. Местные смертоносцы просто не успеют поставить ВУР. А если успеют согласовать парализующий удар — это ничего не изменит.

Частично его ослабит волевое прикрытие, а кроме того — родившиеся в Дельте дети имеют собственное сильное сознание и парализовать их не так то просто. Потом — отряд уже успеет набрать скорость и инерцию, и сразу остановиться не сможет, даже кого-то из людей и удастся свалить. Пусть даже половину, пусть даже большинство — хоть несколько человек смогут сохранить порыв и донести острия копий до мягких паучьих тел. А потом — волна боли прокатится по серому воинству, взаимоусиливающий резонанс рассыплется. Горстка людей смертоносной гребенкой продет сквозь массу обезумевших тел, развернется, и пройдет еще раз, потом еще и еще, сея боль и смерть.

Посланник не стремился устраивать кровавой бойни, в первый момент он хотел просто пробиться сквозь ряды врага и уйти в пустыню, но быстро понял, что этого не получится: смертоносцы кинутся в погоню и не позволят путникам ни отдыхать, ни охотиться, ни есть, пока не вымотают до смерти. Чтобы спокойно удалиться, у братьев имелся только один путь — не просто разбить врага, а разметать его в пух и прах, превратить в кровавое месиво, оставить после себя такой неодолимый ужас, чтобы надолго отбить у местных пауков всякое желание участвовать в новых схватках.

И все-таки Найл медлил. Ему совсем не хотелось уподобляться диким северянам и тысячами истреблять беззащитных противников, не хотелось по горло погрязнуть в кровисамому и вымарать в ней своих соратников.

— Послушай меня, Борк, — в последний раз попросил он. Все, чего мы хотим, это просто уйти. Никого не смущать, никому не угрожать, никого не убивать, никого не пугать. Просто повернуть на ту дорогу, которую я вижу за спинами твоей армии, пройти по ней до границ твой земли и пожелать на прощание только хорошего тебе, твоим паукам и вашим слугам.

— Вы должны немедленно сдаться или умереть! Таково решение Великого Хоу!

В мыслях советника появилось раздражение: маленький вооруженный отряд вел себя неправильно. Найл же понял, что Борк в любую секунду может отдать приказ уничтожитьпришельцев — и если местные пауки будут первыми, против единого волевого напора многотысячной массы горстке путников не устоять.

— Приготовились, — прошептал правитель. Командовать громче не имело смысла: единое сознание отряда, частью которого был и разум Посланника, и так мгновенно отреагировало на смысл приказа, начав быстро наливаться ярко-зеленой яростью — энергией, необходимой для стремительного, смертельного, беспощадного удара. Правитель немного выждал, давая этой энергии накопиться до нестерпимой яркости, а потом коротко приказал:

— Вперед!

Еще мгновение отряд стоял на месте, потом качнулся вперед и начал быстро набирать скорость.

— Умрем голодными! — неожиданно закричала над самым ухом Юлук.

— Го-о-олод!!! — яро подхватили десятки глоток.

Они бежали вперед, готовясь врезаться в жесткую массу вражеской армии, но та почему-то не принимала удар, вминалась, пропуская отряд в себя, смыкаясь позади — но не стремилась их раздавить, а тянулась следом, словно липкая грязь, приставшая к сандалиям. Спустя минуту путники прошли армию насквозь, не поранив ни единого паука и не потеряв ни одного брата, развернулись, еще ничего не понимая, но по инерции готовясь к новой атаке.

Найл, шалея от восторга и прилива энергии, удивленно наблюдал, как следом за его отрядом от армии Провинции тянутся два серых ручейка, огибая и пристраиваясь к путникам сзади и по бокам. В спину больно ударили хелицеры Дравига, а в голове сверкающей бомбой взорвалось мысленное послание старого смертоносца:

— Они переходят на нашу сторону, Посланник!

Только теперь правитель понял, почему его переполняет яркость мыслей, энергии и чистоты восприятия — сотни, тысячи пауков вливали свои разумы в единое сознание братьев, расширяя его возможности до бесконечности.

— Они считают тебя Смертоносцем-Повелителем, — добавил Дравиг.

— Но почему? — Не успел Посланник высказать вопроса, как мощный единый разум подхватил его, разбил на составляющие, проанализировал, сверил с хранящейся в памяти пауков информацией и вернул в виде готового ответа:

— Понимаешь, Дравиг, — негромко произнес Посланник, — несколько столетий назад в городе пауков девять самок смогли соединить свои сознания в единую сущность, создав Смертоносца-Повелителя, и это новое, мощное сверхсознание стало центром кристаллизации, вокруг которого объединились разумы всех прочих пауков. В Провинции Смертоносца-Повелителя не было. Имелись общее сознание, устами которого стал Великий Хоу, и правитель, должность которого прибрал себе советник Борк. После трудного похода через горы, после битв, после обмена плотью своих друзей мы стали ощущать себя единым целым, общим разумом, сплетенным почти из полусотни личностей. Вдобавок,перед боем этот сверхразум накопил энергию, сконцентрировался — я почти физически чувствовал это — и прокатился по здешним вялым умам, как снежный ком катится по рыхлому снегу: вбирая в себя, перестраивая на свой лад, по своему образу и подобию. Как перед нашим уходом из Провинции большинство смертоносцев остались здесь, подстроившись под более сильное общее сознание, так теперь почти все местные пауки стали членами нашего народа, влившись в еще более могучий разум. Мы победили, Дравиг. Эти земли отныне принадлежат нам.

Перед замшелым каменным валом осталось стоять не больше трех сотен разрозненных смертоносцев. Посланник не испытывал к ним вражды: мир так устроен, что среди многих всегда находятся те, кто думает и чувствует не так, как остальные — и это правильно. Никогда не знаешь, какие черты и способности востребует этот мир через час, через день, или через несколько лет. Минуту назад братья по плоти считались моральными уродами, а теперь они стали ядром целой армии. Может быть, пробьет звездный час идля тех, кто сейчас остался в меньшинстве.

— Борк, — позвал правитель, — выйди вперед, я хочу тебя видеть.

Группа смертоносцев, прижавшихся к зарослям акации, расступилась, выпустила из себя небольшого паучка.

— Рад видеть тебя, советник, — усмехнулся ему Найл. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Провинция будет рада оказать гостеприимство тебе и твоим спутникам, Посланник Богини, — после короткого размышления признал Борк.

— Хорошее предложение, — с улыбкой кивнул правитель. Мы принимаем его. Проводи нас в замок.

Правитель всего лишь подумал о том, что теперь, после фактического признания советником своего поражения, могучая армия больше не нужна, как смертоносцы, вставшие на его сторону, стали расходиться и вскоре вокруг Найла стояла всего лишь немногочисленная группа братьев по плоти — основы нового государства. В том, что только что возникла новая страна, Посланник не сомневался ни на мгновение.

Он достаточно хорошо знал прежнего Смертоносца-Повелителя, много раз вступал с ним в прямой мысленный контакт и не раз наблюдал, как «внутри» этого могучего правителя возникали разногласия — которые, впрочем, быстро сходили на нет.

Сущность паучьего правителя составляли несколько старых самок, ощутивших себя единым существом.

Отряд братьев по плоти, возмужавший и осознавший себя единым целом во время похода в Серые горы и в битвах с Магом, состоял из более независимых личностей, часто ощущающих свою самодостаточность, но зато их было почти шесть десятков сознаний, и общий потенциал получался никак не меньше, нежели был у старого Смертоносца-Повелителя.

К тому же, в минуты опасности братья безусловно соединялись в единое целое — и энергетическая мощь этого единого целого превышала возможности прежнего властителя вселенной в десятки, если не в сотни раз!

— Но создал нового Смертоносца-Повелителя все-таки старый, — не утерпев, уточнил Шабр. — Именно он выбрал тебя своим преемником, именно он поручил тебе будущее обоих наших народов: людей и пауков.

— Знаю, — кивнул Найл, — предыдущий Смертоносец-Повелитель был очень мудр. Но и ты не забывай, Шабр: среди нас больше нет двух народов. Мы — единое племя!

— Разумеется, Посланник, — не стал спорить ученый смертоносец и тут же свернул на другую тему: — Но согласись, у старого правителя пауков было одно неоспоримое преимущество?

— Какое?

— Ему можно было задавать вопросы. Если мой разум составляет частицу нового властителя, то нам что, выходит, нужно спрашивать самих себя?

— А что ты хочешь спросить?

— Для начала что-нибудь очень простое. Например, собираемся ли мы отправиться в Дельту, или пойдем прямо в город?

— Разумеется… — начал было отвечать Найл и осекся. До него только сейчас дошло, что вокруг единого энергетического узла братьев по плоти объединилось не меньше двух тысяч смертоносцев Провинции.

— Да-да, — услужливо подсказал Шабр. — примерно в пять раз больше взрослых, сильных воинов, чем мы рассчитывали получить после трех походов в Дельту.

Правитель заколебался. Он чисто психологически не был готов отвечать, поскольку никак не ожидал, что подобный вопрос может возникнуть раньше, чем через год.

— Дравиг, — обратился он к старому смертоносцу, — а как считаешь ты?

— Я согласен с тобой целиком и полностью, Посланник! — немедленно ответил паук. Впервые за последние полгода Дравиг увидел, что освобождение города Смертоносца-Повелителя может стать реальностью и теперь еще решительнее, чем раньше был готов поддерживать любые решения Посланника Богини.

— Спасибо, Дравиг, — тоскливо поблагодарил Найл, получивший вместо четкого и вразумительного ответа восторженный сумбур.

— Я тоже согласен с тобой, Посланник, — и опять в интонациях восьмилапого селекционера проступило ехидство, — но только хотелось бы знать, с чем именно я согласен.

Впервые Найл с такой остротой ощутил нехватку оставшихся в Серых горах соратников — осторожного Симеона, всегда имевшего в запасе десяток аргументов не делать ничего, если есть возможность отсидеться в безопасности; быстро вычисляющего все риски, угрожающие людям и паукам при исполнении любого плана.

Не хватало хитрой, вкрадчивой Мерлью, способной найти выгоды в любой ситуации, подсказать совершенно неожиданный, иногда даже невероятный ход и хладнокровно при этом просчитать все варианты.

Дравига тоже не хватало — такого, которым он был раньше: спокойного, рассудительного, обладающего невероятным объемом памяти.

— Зачем так печалиться? — удивился Шабр внезапной перемене в сознании правителя. Ведь ты остался не один. Неужели среди людей не найдется того, кто сможет стать твоим советчиком? А Нефтис? Она с тобой с самого первого дня! Неужели у нее еще не накопился опыт? А Юлук? Вспомни, с какой храбростью она сражалась! К тому же, все подростки охотно подчиняются ее приказам. Дравиг тоже быстро вернется в прежнее состояние, когда поймет, что все совсем не так хорошо.

— Если ты считаешь, что все плохо, — грустно пошутил Найл, — то сможешь заменить по крайней мере Симеона.

— А ты спроси, Посланник, — не отреагировал на последнее замечание ученый паук. Вдруг они смогут тебе помочь?

— Не здесь, — покачал головой Найл. — Прежде, чем задавать вопросы, нужно понять, о чем хочешь спросить. Дай мне подумать пару дней, а потом соберемся все вместе и попытаемся найти решение.

Все это время советник Борк продолжал стоять перед Посланником метрах в сорока, словно чего-то ожидая от кучки пришельцев, внезапно оказавшихся победителями и хозяевами его родины. Смертоносцы, что оставались за спиной недавнего правителя, потихоньку «рассосались», оставив его в полном одиночестве.

— Ты кого-то ждешь, советник? — не выдержал Найл. — Может быть, все-таки проводишь нас к замку?

— Но ведь вы сами знаете дорогу?.. — осторожно удивился Борк.

Это не была грубость, как в первый миг показалось правителю — при первом же прикосновении к мыслям паука стало понятно, что он ждет наказания за свою попытку уничтожить путников, и смирился с неизбежностью. О возможности остаться на высшем посту Провинции у него, естественно, не осталось даже мысли.

— Собираешься в болота, в «естественное состояние»? — усмехнулся Найл. — Нет, Борк, в порядках, которые ты установил в здешних местах, никто кроме тебя не разберется, вот и не перекладывай свои обязанности на нашу шею.

Проводи нас к замку, распорядись чтобы всех покормили, переодели, дали возможность отдохнуть, и очень прошу: не устраивайте в нашу честь никаких праздников, очень уж они меня нервируют.

Советник неуверенно попереставлял свои ажурные лапки, с поразительной для паука медлительностью усваивая слова Посланника. Сперва он постиг ту истину, что никаких наказаний, похоже, не последует. Потом долго размышлял над странным парадоксом — каким это образом вся та власть, которой он с немалым трудом добивался много лет, может быть расценена как «тяжкая обязанность», от которой лучше отказаться. Затем перешел к мыслям о том, где лучше разместить гостей, и только после этого с удивлением понял, что победители, которых он собирался истребить если не физически, то как единое целое, почему-то легко и просто оставили его в звании советника — то есть, фактическим правителем Провинции! И тут, напоследок, выскочила самодовольная мыслишка о том, что переход «единого сознания» Провинции к Посланнику Богини начисто нивелирует пост Великого Хоу — «уста всех повелителей», и таким образом статус его, советника Борка, не только не снижается, но и наоборот, возрастает.

— Однако, ты хитроумен, — удивился Найл, с интересом следивший за размышлениями паука. Прямо как принцесса Мерлью. Раньше подобные думы я наблюдал только в ее прелестной головке.

— Прошу вас следовать за мной, Посланник Богини, — опустился в ритуальном приветствии советник Борк, — я покажу вам дорогу.

К замку вела не дорога, а скорее тропа, петляющая между лиственных рощиц от деревни к деревне — и опять крестьяне с дальних полей, завидев приближение отряда пауков, подбегали ближе и тянулись во весь рост, выпячивая грудь и оттопыривая локти, всячески демонстрируя свои аппетитные формы.

Увы, и на этот раз пауки из отряда Найла не проявили к туземцам ни малейшего гастрономического интереса.

Зато люди, опускающие копья и поднимающие щиты при всякой попытке посторонних приблизиться, вызывали в мыслях селян восхищение — вот как нужно отстаивать свое право на поедание!

Где-то через пару километров тропинка слилась с дорогой и минут через десять путники вышли на поляну перед замком.

На холме было пустынно — только двое селян разгружали повозку с деревянными чурками, перенося дрова ко входу в «вакуумный» зал. Похоже, здесь и вправду готовились к новому «празднику».

— Нижние комнаты замка сейчас пусты, — полувопросительно сообщил советник. Если вы ими не побрезгуете.

— Ну отчего же? — пожал плечами Найл. — Свежий воздух за последние месяцы нам изрядно надоел, поживем несколько дней под крышей.

Впрочем, сам правитель подумал о балкончике, с которого открывался великолепный вид на море.

— Замок к вашим услугам, — не стал спорить советник. Я прикажу Джарите позаботиться о еде и свежих туниках.

— Господин!!! — рыжая женщина, не переставая кричать, сбежала вниз по холму, упала на колени и обняла Посланника за ноги. — Мой господин! Вы вернулись!

— Джарита?

Найл уловил в сознании советника порыв наказать служанку за неприличное поведение и отрицательно покачал головой. Борк, немного выждал, потом решил, что здесь разберутся и без него, и не прощаясь отправился на холм.

— Мой господин, — продолжала причитать служанка. Мой господин.

— Да хватит же, — правитель погладил ее пышные кудри, — хватит. Вставай.

— Вы вернулись, — служанка наконец-то решилась разомкнуть объятия и подняться с колен. Я думала, что больше никогда вас не увижу.

— Еще увидишь, — неожиданно хмуро отозвалась Нефтис. — И не раз. Мы живучие. Где тот раб, который здесь всем командует? Мы хотим поесть, умыться, выспаться в мягкойпостели и поменять рваные туники на свежие.

— Я сейчас распоряжусь, — вздрогнув от холодного тона, ответила Джарита, перевела взгляд на Найла и добавила: — Мой господин.

Служанка торопливо ушла, а Найл удивленно повернулся к Нефтис:

— За что ты ее так? Она ведь искренне нам обрадовалась.

— Вы слишком добры, мой господин, — спокойно отчеканила стражница. — Наверное, вы забыли, как она предала вас и нас, захотела остаться здесь, в сытости и безопасности, а нас отправила в Серые горы.

— Просто она слишком слаба, Нефтис, — примиряюще заметил Найл. — не все способны быть такими, как ты.

— А как я? — неожиданно поинтересовалась высунувшаяся сбоку Кавина.

— Где твой щит, единственная ты наша? — поинтересовался Найл.

— Вот, за спиной, — гордо продемонстрировала девушка. Что, думали — потеряла?

— Извини, Посланник, — вмешался в разговор Дравиг. — Пока вы отдыхаете, мы осмотрим ближайшие рощи?

— Конечно, — кивнул правитель, — охотьтесь, набирайтесь сил. Только я попрошу вас с Шабром прийти послезавтра ко мне. Нужно решить, как мы будем действовать дальше.

— Как прикажешь, Посланник.

Найл готов был поклясться, что произнося эти слова Дравиг выполнил ритуальное приветствие, но увы — паука он в этот миг не видел, а спустя минуту все восьмилапые уже разбежались в разные стороны.

— Ладно, — махнул рукой правитель, — пока Джарита разбирается с обедом и переодеванием, можно успеть хорошенько освежиться в море. Я, конечно, не озерный житель, но от возможности ополоснуться не откажусь.* * *

Ближе к вечеру, после того, как люди получили возможность от души объесться зажаренными над огнем кроликами, а так же доставленными в неимоверных количествах фруктами, после того, как все выбрали себе новенькие туники и каждому Джарита указала его постель — почетным гостям были отведены все нижние помещения замка, и они разместились по пять человек в комнате; после всего этого Найл подумал, что напрасно отложил разговор о дальнейшем пути на послезавтра. Люди, которым последние дни не пришлось ни голодать, ни сражаться совсем не устали и готовы отправиться в дальнейший путь прямо сейчас. Однако правитель решил ничего не менять — в конце концов, привыкшим ночевать на холодных камнях и под открытым небом путникам будет приятно провести несколько ночей в мягких постелях и теплых комнатах. Они этого заслужили.

Сам Посланник опять предпочел ночевать на балконе, самолично отнеся туда свой матрац и одеяло из мягкого войлока, но в ожидании вечера спустился вниз, в соседнюю рощу, где под густыми кленовыми кронами был накрыт обильный стол. Здесь его и нашла Кавина, любезно пригласив проследовать к морю, где между двумя деревьями, одиноко стоявшими на широкой поляне, паучата не поленились натянуть небольшой, от силы на десяток человек, шатер.

Хозяйкой вечера памяти оказалась сама Кавина. Найл припомнил, что поначалу речь шла о том, что девушки участвуют в ритуале то ли по жребию, то ли по очереди, и заподозрил Кавину и Юлук в жульничестве — слишком уж часто везение выпадало именно им. Хотя, с другой стороны, таинство близости с мужчиной, если верить Шабру, познали ужевсе подростки — интерес к «фокусам» Посланника у них наверняка ослаб. Так и так — в эти решения, принимаемые только молодыми представителями отряда, правитель вмешиваться не собирался, а потому просто сел лицом к детям, вздохнул и продолжил свое повествование с того места, как изгнанники переправились через реку.

В общем-то первая часть рассказа не представляла ничего интересного: пять дней пути вдоль берега, вступление в Провинцию, встреча с советником Борком — все уложилось в несколько минут. Однако за эти минуты Найл успел почувствовать, что энергетика отряда заметно изменилась с момента последней встречи, и даже понял, почему: теперь его слушало не три десятка молодых паучков и столько же подростков, а почти три тысячи смертоносцев — все те восьмилапые, которые присутствовали в радиусе нескольких дней пути. И тогда Посланник нанес удар:

— Жить в Провинции оказалось спокойно, безопасно и сытно, но нашлись люди и пауки, которые не могли спокойно жиреть на теплом солнце, когда в исконные земли предков вторглись захватчики, когда в городе Смертоносца-Повелителя хозяйничают чужаки, когда тела сотен их собратьев втоптаны в песок и брошены на съедение мухам-падалыцикам. Эти смельчаки отказались подчиниться Великому Хоу, приказавшему смириться с позором, и ушли в Серые горы, чтобы сразиться с другим исконным врагом нашего народа — коварным Магом, выведать его секреты и использовать их против жестоких пришельцев.

Конечно, это было вранье, бессовестная ложь — но смертоносцы не умеют обманывать. Постоянно пребывая в мысленном контакте друг с другом, не имея возможности скрывать что-либо от собратьев, они привыкли считать, что лгать вообще невозможно. И пауки — поверили. Три тысячи восьмилапых обитателей Провинции испытали огромное чувство стыда оттого, что не они все отправились выполнять долг чести, а кучка новорожденных паучат, да горстка двуногих, которых они привыкли презирать, и вспоминать оних только в минуты голода.

Теперь все пауки будут считать братьев по плоти равными себе не потому, что так желает Смертоносец-Повелитель — теперь они будут знать, за что уважают эту горстку двуногих. Так будет куда надежнее на случай неожиданных поворотов судьбы. Да и в будущем для потомков этот важный эпизод становления нового мира останется именно таким: полсотни людей и полсотни смертоносцев вместе решили рискнуть собой во имя освобождения Родины. А что касается истины — кого она будет интересовать через двадцать-тридцать лет?

Посланник перевел дыхание и продолжил рассказ — о том, как пауки перенесли людей через пропасть и благодаря этому путникам не пришлось возвращаться из тупика назад, как спустя три дня уже людям пришлось собою отогревать смертоносцев на морозном плато, спасая их от вечного сна.

Вечер памяти он закончил схваткой с чудовищами на каменных россыпях и почувствовал — погибшей стражницы стало жалко всем, даже провинциальным смертоносцам, безмятежно съедающим по несколько селян каждый месяц. Это было именно то чего он и хотел добиться.

Найл встал, повернулся и вошел в шатер. Кавина опустила полог — завершающую точку в ритуале надлежало поставить наедине.* * *

Утро оказалось весьма прохладным — ночью с моря приполз туман, и к утру его влажным щупальцам удалось пробраться внутрь шатра, основательно подмочив подстилки и тонкие покрывала. Сперва Найл хотел для согрева воспользоваться «естественным» способом, но Кавина мало того, что упорно не реагировала на его ласки, в полудреме онанатянула на себя покрывало правителя и зарылась в него с головой.

Оставшись вовсе обнаженным, Найл, ежась, выбрался на свежий воздух, больше напоминающий мутную от белой глины воду, пробежался вниз по склону, пока от ног не полетели в стороны крупные брызги, после чего нырнул в теплую воду. Удаляться от берега Посланник не стал — плавать он так и не научился — но побарахтался от души. После мокрого, душного и холодного воздуха вода казалась бархатисто-теплой, приятной на ощупь и на вкус.

Искупавшись, правитель поднялся в замок, прокрался мимо отведенных людям комнат, осторожно забрался по винтовой лестнице на свой балкон, несколько минут полюбовался сверху на качающиеся под ногами пухлые клубы тумана, бессильного подняться на подобную высоту, а потом с наслаждением забрался под мягкое войлочное одеяло.

Однако, стоило ему пригреться и уйти в блаженное состояние полудремы, как рядом послышались тихие, осторожные шорохи. Найл громко зевнул, как бы во сне откатился к перилам, положил руку на древко прислоненного там копья и приоткрыл глаза.

А, это ты Джарита, — уже непритворно зевнул он. Не спится?

— Я привыкла, — пожала плечами служанка. Замковые селяне обязаны выходить на работу сразу после утреннего тумана. Если не проследить — быстро обленятся и будут спать до обеда.

— Когда это ты успела привыкнуть? — усмехнулся Найл. — Насколько помню, я рекомендовал тебя Тантону всего два месяца назад! Кстати, а где это он, почему не видно?

— Не знаю, — пожала плечами служанка и зябко поежилась. После вашего ухода он выделил мне десять селян и отправил за провизией, на болотные фермы. Когда я вернулась, похвалил и стал объяснять, что и где нужно делать по замку. В общем, все так же, как было в вашем дворце, мой господин, только с едой намного проще: кормить нужно только слуг, советник Борк ест… — тут она запнулась. — В другом месте.

— Да, я видел, — кивнул Найл.

— Примерно через полмесяца Тантон привел меня к советнику Борку и испросил разрешение испытать мое умение. Больше я его не видела. Джарита опять поежилась.

— Ну что ж, — пожал плечами Найл, — по всей видимости, ты сдала экзамен, и вы оба получили все, что хотели.

— Знаю, чего они тут все хотят, — зябко передернула плечами служанка. Ужас какой-то.

— Насколько я понимаю, — заметил правитель, — тебе здесь ничего не грозит?

— Да, — согласилась девушка, подошла к перилам, мерзляво обняла себя за плечи и выглянула вниз. Туман. Густой, не скоро разойдется.

— Джарита, — окликнул ее Найл.

Она оглянулась. Правитель приглашающе приподнял край одеяла. Служанка без дальнейших разговоров нырнула в тепло, крепко прижалась к Найлу. Обнаружив, что он обнажен, немедленно развязала свой пояс и принялась выпутываться из туники.

— Ты не спишь, Посланник?

Джарита испуганно замерла. Найл повернулся к спустившемуся по стене гостю, и с неестественным дружелюбием ответил:

— Ну что ты, советник! Кто же может спать в такое чудесное утро?!

— Я слышал вечером твое повествование, Посланник. Ты настоящий шивада, — похвалил Найла Борк. А про то, что пауков можно отогреть человеческим теплом, вчера я узнал впервые. Это очень важное открытие.

— Спасибо за похвалы, советник, — Найл послал ему импульс благодарности. Из истории нашего путешествия ты сможешь услышать еще очень много.

— Полностью уверен в этом, Посланник!

В том восхищении, которое излучал паук, сквозил явный перебор, и Найл промолчал, ожидая, к чему ведет речь советник.

— Я так понял, что ты создал новую память, Посланник? И она находится совсем недалеко?

— Да, советник.

— Скажи, а можно ли будет жителям Провинции воспользоваться накопленным там знанием?

— Разумеется, — несколько раздраженно кивнул Найл. — Существование памяти имеет смысл только до тех пор, пока она кому-то нужна. Она принадлежит всем людям и смертоносцам.

— Благодарю, Посланник, — советник присел в ритуальном приветствии и убежал.

Джарита с облегчением перевела дух, и Найл усмехнулся ее наивной хитрости: такой старый и опытный паук, как Борк, не мог не заметить ментальных вибраций своей главной служанки. Если он предпочел ничего не понять, то это могло означать одно из двух — или девушка слишком ценна для него, и подобные вольности всегда сходят ей с рук, или она вовсе действует по его прямому приказу.

— Не заметил, — прошептала Джарита, вытолкнула свою тунику из-под одеяла и поцеловала Найла в ямочку между ключиц. Мой господин.