Чтение 12–й страницы книги ~Золотой вепрь~

Вслед за первым камнем полетели второй, третий… Протяжный крик, далеко разносящийся по-над водой, засвидетельствовал попадание хотя бы одного из них.

А вскоре по реке приплыли первые трупы. Солдаты, солдаты, солдаты, но Кир разглядел даже серебряный бант лейтенанта.

– Пора бы, – пробормотал Кулак, поглядывая в сторону глубокого яра, за которым штурмовые колонны второго пехотного полка готовились к броску. – А ну-ка!

Кондотьер не ошибся.

Солдаты господина т’Верго дель Паццо двинулись без сигналов труб, без барабанов и вообще без лишнего шума. Они тащили вязанки из лозы, в изобилии растущей здесь жев овраге, и длинные лестницы.

Поскрипывая грубо сколоченными колесами, пополз таран. Два десятка пехотинцев покрепче толкали его, упираясь в подобие длинного дышла, и добрых полсотни прикрывали их щитами.

– Все, – махнула рукой воительница. – Медрену конец. Не выстоит.

– На все воля Триединого. – Кулак провел рукой по золотой пластинке, неизменно поблескивающей у него на груди. – Как он решит, так и будет… – Кондотьер повернулся к замершему в нетерпении отряду. Усмехнулся. – Ну что, братцы? Медрен должен быть разрушен? Не так ли? Пришел и наш черед! Веди, Малыш!

Кир одернул перевязь, кивнул и первым вошел в холодную мутную воду Ивицы.

Глава 9

Поверхность реки пенилась под ударами шестов, рябила вогнутыми глазками водоворотов, особенно изобильными на излучине, ближе к обрывистому берегу.

Емсиль упирался пятками в скользкие бревна, всем весом налегая на грубо обтесанный ствол березки. Одно неверное движение – и студеная купель обеспечена. Рядом кряхтел, широко растопырив ноги, сержант, чуть дальше высунул язык от натуги Цыпа. За ним – Обельн, потом Горбушка, Вензольо, Мякиш и Чернуха. На противоположном борту трудились солдаты из десятка Корня. Копейщики и щитоносцы в одночасье вдруг стали плотогонами. Эх, дотолкать бы до стремнины, а там как Триединый на душу положит… Вывезет – значит, вывезет. Нет… Ну, выходит, не повезло.

В середке плота столпились арбалетчики. Их сержант, горбоносый уннарец с откушенной неизвестно когда и неизвестно кем мочкой уха, все не решался скомандовать залп– плот шел рывками, и надежда попасть в прячущихся за гребнем частокола медренцев была призрачной.

– Налегай, налегай, кошкины дети! – рычал Дыкал, первым показывая пример. Шест гнулся в его руках, грозя хрустнуть пополам. – Жить хотите? Дык шевелитесь!

Сколько видел глаз, стремнину Ивицы покрывали такие же точно плоты. Упрямо ползли вперед, покачиваясь и поскрипывая. Больше сотни пехотинцев форсировало реку вплавь, цепляясь за бурдюки. Уже несколько человек на глазах Емсиля ушли с головой под воду и так и не появились обратно.

Со стен Медрена били лучники и арбалетчики. Конечно, раскачивающиеся мишени затрудняли их работу, но чем ближе к левому берегу, тем проще будет попадать в сгрудившихся врагов.

– Налегай, налегай!

Из-за городской стены вылетел здоровенный камень кантаров на пять, завис, а потом с пугающей медлительность рухнул в реку, подняв столб воды. Волна качнула плот. Обельн взмахнул руками и свалился. Горбушка дернулся, чтобы поймать его, но схватил только воздух.

– Помо…

Голос бывшего приказчика оборвался.

«Должно быть, он плавать не умел», – поражаясь собственной бесстрастности, подумал Емсиль.

– Шевелитесь! – оскалился Дыкал. – Шевелитесь, снулые!

Совместными усилиями солдат плот продвинулся почти на полплетра. Еще чуть-чуть…

Второй камень взвился над частоколом.

Цыпа ойкнул, бросил шест и упал ничком на бревна, вцепляясь в промокшие веревки.

Мякиш присел, закрывая голову локтем.

«Можно подумать, это спасет…»

Глыба скользнула лишь по крайнему бревну, но плот вздыбился, как норовистый жеребец. Врассыпную разлетелись жалкие человеческие фигурки. С громким щелчком лопнули веревки. Бревна накрыли добрый десяток пытающихся спастись людей.

От осенней воды захватило дух. Емсиль отчаянно заработал ногами и вынырнул. Вдохнул воду, кашляя от плеснувшей в рот волны, завертел головой.

– Помоги! – Вензольо отчаянно колотил руками, взбивая серовато-желтую пену. – Емсиль! Го’бушка!

Стремнина подхватила его и потащила вниз, мимо Медренского холма…

Емсиль скрипнул зубами. Еще один из старых друзей…

– Держись, мордатый! – Кулак Дыкала несильно ткнул в плечо. – За мной!

Сержант, отфыркиваясь, погреб к берегу. К левому берегу, где их ждал отчаянный и безнадежный бой. Барнец сцепил зубы и последовал за командиром. Уж что-что, а сдаваться и тонуть, подобно слепому котенку, он не собирался.

Кир зашел по пояс в воду. Может, уже пора нырять?

Вроде бы, он в точности повторил путь, которым вела их три ночи назад Цветочек. Вот кривая ива, наклонившаяся над рекой. Вот желто-коричневый оползень – надежная примета. Парень вздохнул. Нужно решаться…

Шагавший сзади кондотьер не торопил его. Но Кир затылком чувствовал его напряженный взгляд.

Ладно! Пора так пора!

Тьялец набрал полную грудь воздуха, но шум позади отвлек его. Молодой человек обернулся.

Мудрец удерживал за волосы голову человека в кожаном доспехе сасандрийского пехотинца, который отплевывался, выпучив глаза. Мокрые черные волосы облепляли его голову, на щеке розовела свежая ссадина.

– Что ж ты в воду лезешь, когда плавать не умеешь? – участливо проговорил верзила и рывком поставил солдата на ноги. – На берег выберешься?

Спасенный – мужчина лет двадцати пяти – ошалело тряс головой.

– Что ж с ним делать? – Мудрец, казалось, даже растерялся слегка.

– А ничего! – весело откликнулась Пустельга. – Ты выловил рыбку, ты и возись!

– Разговоры! – нахмурился Кулак. – Время не ждет! Бери его с собой. Лишний меч… Ну что, Малыш? Не пора ли?

Кир решился.

– Пора! – кивнул он и нырнул.

Выбравшиеся к подножью Медренского холма, промокшие и измученные, солдаты не спешили бросаться в атаку. Дождь арбалетных болтов поутих. Это, пожалуй, оттого, что к стенам города подступил второй полк, оттянув на себя часть защитников. Все равно вставать и бежать (а тем более вверх по крутому склону) ни капельки не хотелось.

Дыкал, приподнявшись на локте, оглядывал свое поредевшее воинство. Из десятка выплыли шестеро. И то немало…

Мимо прошагал капитан т’Жозмо дель Куэта, остроносый и худощавый. Он перепрыгивал с камня на камень, не обращая внимания на посвистывающие стрелы.

– Сержант! – Голос офицера хлестнул, как плеть. – Устали? Отдохнуть решили?

– Никак нет! – Дыкал вскочил, разворачивая плечи. Емсиль, Горбушка и Мякиш последовали его примеру. Цыпа поднялся с кряхтеньем, потирая ушибленное колено.

– Тогда вперед, сержант! Вперед! В городе вино и бабы!

Капитан обнажил меч и взмахнул им, указывая на загораживающий полнеба частокол Медренской крепости.

– Ну, ребята, – негромко проговорил Дыкал, но Емсиль почему-то расслышал его очень хорошо. – Пора нам показать, чему вы учились. Просто постарайтесь не дать себя убить.

Ветеран улыбнулся, но как-то кисло, неубедительно и, пригибаясь, пополз вверх, цепляясь за скальные выступы и валуны.

А господин т’Жозмо поднимал уже следующий десяток.

Капитан т’Вергел дель Таррано выслушал посыльного, принесшего весть с западного участка стены, с невозмутимым лицом. Но в душе он возликовал. Атака отбита. Четвертый пехотный полк «Непобедимой» армии прекратил существование. Мастера баллист не подвели. Половину плотов уничтожили, не подпустив к берегу. Добравшихся вплавь солдат расстреляли опять же издали. Жалкие остатки полка прятались теперь за скалами, зализывая раны, как побитые коты, и опасности не представляли.

Замечательно! Победа на одном участке позволит сосредоточить все силы на отражении атаки с противоположной стороны, где медренцам приходилось особенно туго – чересчур уж неравное соотношение сил. На каждого защитника не меньше троих сасандрийцев.

Жестом, исполненным величия, дель Таррано отпустил гонца. Тут же приказал ординарцу звать лейтенанта Тордольва. Нужно готовить переброску лучников с западной стены. Правда, и полностью обнажать ее не годится. Мало ли что?

Лучники смогут отогнать упрямо карабкающихся на вал имперцев, которые в нескольких местах завалили хворостом ров. Если бы еще остановить таран, подбирающийся к воротам! Тут хорошо бы провести вылазку, но капитан опасался брать на себя подобную ответственность – каждый латник на счету. А вот под прикрытием стрелков можно будет попытаться.

Хотя нельзя не признать – имперская армия сильна. И выучена как подобает.

Ничего… Медрен так просто не сдастся. Какой будет позор для Сасандры, упрямо заглатывающей одно государство за другим, когда она обломает зубы о крошечный по меркам империи городок. Его светлость поймет, кто преданнее и надежнее ему служит – капитан Вергел или бритоголовый наемник Джакомо-Череп.

– Господин капитан! Господин капитан! – Подбежавший паренек из стражников держал в руке окровавленный меч. Правый бок светло-желтого бригантина подозрительно темнел.

– Что?! – Дель Таррано похолодел. Мысль билась подобно пойманной ласточке. Неужели командир пятой пехотной армии задумал, а главное, сумел осуществить какую-то хитрость? Может, обе атаки – и на западную, и на восточную стены – были лишь маневрами для отвода глаз? Да нет же! Не может быть! Капитан не покидал надвратную башню, самую высокую в крепости, с начала боя. Любую колонну, приближающуюся к Медрену, он увидел бы. Тут дело в чем-то другом… Неужели предательство? Да нет! Тоже невозможно…

– Господин капитан… – Стражник, преодолевая последние шаги, споткнулся и упал на одно колено. Сдержанно застонал.

– Что случилось?

По знаку дель Таррано парня подхватили под руки. Приподняли.

Офицер наклонился к бледному лицу:

– Что там? Говори. Быстро!

– Измена, господин капитан! – выдохнул раненый. – Враги в городе!

– Как? Каким образом?

– Не знаю… – Лицо паренька исказила судорога из последних сил скрываемой боли. – Отряд в полсотни клинков. Они прорвались ко дворцу его светлости…

– Проклятие! Три тысячи демонов! – Вне себя от ярости капитан Вергел дернул себя за бородку. – Тордольв!!!

– За ним послали, – подсказал командиру стражник постарше с нашивками знаменщика.

– Да? – Дель Таррано на мгновение задумался. – Так. Ты!

– Слушаюсь! – Знаменщик вытянулся в струнку.

– Бегом к Тордольву. Пускай ко мне не идет, а прямиком во дворец. Всех, кого встретите по дороге… и ты, и он… берете с собой. Приказ ясен?

– Так точно!

– Выполнять!

Придерживая левой рукой ножны с мечом, стражник побежал вниз по лестнице. Капитан, сжав кулаки, повернулся к атакующим город сасандрийцам. Таран уже подобрался почти вплотную к воротам. Каждый шаг имперская пехота оплачивала тремя-четырьмя трупами, но все же упрямо толкала скрипучее сооружение вперед.

Врете, не возьмете… Вергел скрипнул зубами. Самое время предпринять вылазку. Враг сделал неожиданный ход? Ответим тем же!

Из стремительной пробежки по улицам Медрена Кирсьен запомнил одно – страх заблудиться. Ведь сбиться с верного направления в лабиринте улочек и переулков означало подвести товарищей, поставить под угрозу срыва весь дерзкий план, который кондотьер с таким жаром отстаивал пред генералом дель Овиллом. Поэтому если бы кто-нибудь спросил тьяльца – а попадались ли на улицах города прохожие, а не столкнулся ли отряд с патрулями стражи? – то он бы не сумел ответить с уверенностью. Может быть, да. Но он никого не помнил.

На самом деле те двое мастеровых, что встретились им по пути, скорее всего, не поняли, с кем имеют дело. Верно говорили разведчики – в последний месяц в Медрен стянулась уйма окрестного люду. Всех не упомнишь. К тому же одежда наемников отличалась пестротой и не могла указать на принадлежность к какой бы то ни было армии.

Хуже вышло с тремя латниками, которые в сопровождении слуг и оруженосцев неожиданно выскочили наперерез отряду. Медренцы сперва и сами растерялись, но, следует отдать им должное, разобрались, что к чему, очень быстро, потянули мечи из ножен. Один из слуг вскинул к плечу арбалет. Пустельга свалила его метким броском ориона. Ближайшего латника зарубил Мудрец. Удар двуручника отшвырнул с дороги то, что мгновение назад было живым человеком. Кулак и K°готок тоже не зевали. Взлетел топор, блеснул фальчион…

Схватка заняла времени не больше, чем нужно опытному курильщику, чтобы разжечь трубку. Отряд побежал дальше.

Вот и дворец. Кир поблагодарил Триединого, что Цветочек показала ему путь к заднему двору. Если здесь и есть охрана, то наверняка слабее, чем у парадного входа.

Лопата и Кольцо с разбега прыгнули через ворота, опираясь на спины припавших на колени Бучилы и Комля.

Короткая возня – и вот уже наемники ворвались в распахнутые створки. Бежали по-прежнему молча, не выдавая себя, но близость врага распаляла их, как голодных гончих котов.

Выглянувший из дверей бородатый слуга – похоже, что котарь, – получил перначом в лицо и упал навзничь. Следующего Кулак располосовал размашистым ударом поперек груди.

– Витторино и Клоп прикрывают! – рявкнул Кулак, ударяя сапогом невысокую дверь.

Все правильно. Кухня.

А вот четверо стражников, вскакивающих на ноги и хватающих кто меч, кто топор, – неправильно. Ну да на войне не угадаешь…

Медренцы бились отчаянно, но неумело. Даже родные стены, которые должны были помочь, не спасли их. Упитанную повариху, замахнувшуюся на Почечуя ухватом, сбила с ног Пустельга, ударив в лицо крестовиной меча.

– Не отставать! – рычал кондотьер. – Ищем графа! Первому, кто найдет, полста скудо!

– Поди найди тот ножичек! – усмехнулся Мудрец. – Студента не забудь!

– Не забуду. Почечуй!

– Я!

– Кольцо и Лопата с тобой! Ищи Студента!

– Эх, а как же… энтого… Череп? – разочарованно протянул старик, но ослушаться не посмел. Махнул рукой наемникам, назначенным ему в помощь. – Ладно, ребятишки… Жа дело… энтого… Штудента выручать.

Городской особняк ландграфа оказался даже теснее, чем старинный замок. Видно, что тоже строился давненько. Не при нынешнем владыке. Снаружи-то он, конечно, оброс пристройками, конюшнями, домиками для прислуги и помещением для охотничьих котов. А внутри…

Кир безошибочно нашел «большую» залу. Это оказалось не трудно. Расположение комнат такое же, как в поместье отца. Да и размеры залы не поражали воображения.

Зато здесь они наконец-то столкнулись с умелыми бойцами.

Полтора десятка человек. Латники вперемешку с наемниками во главе с Джакомо-Черепом.

Бритоголовый, увидев Кулака, Мудреца, Кира, выпучил глаза от удивления, которое очень скоро сменилось ненавистью, просто плещущей через край.

– Ты?!! – заорал он, выхватывая шестопер.

– Сдохни! – ответил седобородый кондотьер, ловко парируя выпад латника в кольчужном капюшоне.

– После тебя! – радостно ответил Череп, бросаясь вперед.

Кир наметил для себя того самого крысомордого наемника, который явился ловить его с Торкой в пекарню Одберга. Кто знает, может, это его выстрел оборвал жизнь племянницы Черного Шипа?

– Поберегись!!! – Мудрец раскрутил над головой двуручник.

Свои пригнулись, чужие попятились. В их взглядах читалось уважение, смешанное со страхом.

– Лови, лысая башка! – Пустельга запустила горсть метательных «звездочек» в соратников Джакомо.

– Кошка драная! – каркнул бритоголовый, отбивая один из орионов рукоятью оружия.

Но не всем его людям так повезло. Усатый, похожий на каматийца наемник забулькал, зажимая распоротое горло. Изо рта его хлынула густая, темная кровь. Плечистому латнику «звездочка» воткнулась точно в переносицу.

– Руби!!! – Кулак прыгнул навстречу врагам, стараясь все же не попасть под удар Мудреца.

Зазвенели клинки, комната сразу показалась тесной.

Крысюк ловким финтом попытался обмануть Кира – целился в голову, а ударил в бедро, чуть выше колена. Тьялец подставил под удар корд, зажатый в левой руке. Изо всех сил врезал наемника между ног. Благородное искусство фехтования осталось в Аксамале. Здесь дерутся для того, чтобы выжить и победить.

– Получи! – Клинок молодого человека обрушился на затылок согнувшегося наемника, защищенный легким шлемом, похожим на шишак.

С первого удара Крысюк не умер. Хоть и упал на четвереньки, но попытался полоснуть Кира ножом по лодыжке. Без всякого сожаления молодой человек рубанул его еще раз, а потом, перехватив меч двумя руками, загнал его упавшему противнику между лопаток.

– Ну ты зверь! – хмыкнул Бучило, подмигивая парню. На щеке северянина алел глубокий порез, и струйки крови стекали, напитывая светлую бороду.

– Уходят! – донесся голос Кулака.

В самом деле, теснимые со всех сторон защитники Медрена отступали к дальнему выходу. Многие из них с трудом удерживали оружие. Но Джакомо, по-прежнему невредимый, размахивал шестопером, отражая попеременно то мощные удары Мудреца, то косые, режущие взмахи фальчиона.

Тьялец быстро обвел глазами поле боя.

Вельзиец Куст слабо ворочался в расплывающейся луже крови. Похоже, его выпотрошили, как рыбу. Комель, привалившись спиной к стене, дышал часто и неглубоко. Его скуластое лицо кривилось от боли. Возможно, ребра сломаны. Ну, это не смертельно…

– За мной! – прокричал Кулак. Он изловчился и отсек медренскому оруженосцу кисть вместе с зажатым в ней мечом. – Навались!

«Совсем как работяги на лесоповале. Навались, подсоби…» – усмехнулся Кир и побежал на помощь. Бучило ненамного отстал от него.

– Вот он!

Звуки пробивались к сознанию замедленно, словно через кипу овечьей шерсти.

Антоло попытался открыть глаза. Видел он тоже как сквозь пелену, будто туманным вечером идет среди холмов Табалы, возвращаясь с пастбища.

Парень моргнул раз, другой… И увидел стоящие прямо перед его носом ноги. На сапоги налипли грязь и солома.

– Чего это с ним, лопни мои глаза? – проговорил кто-то до боли знакомый.

До боли? Чего-чего, а боли хватает… Ни ответить, ни даже пошевелиться Антоло не мог. Тело онемело, и при этом болели каждая мышца, каждый сустав, каждый волосок.

– Чего-чего… – ответил сварливый, чуть надтреснутый голос. – «Аишт»… энтого… тебе не шуточки… Кого хочешь… энтого… ухайдакает…

– Сбивать замки? – теперь бас. Его бывший студент тоже слышал не так давно.

– Шбивай уже… энтого… не шпрашивай…

Так ведь это Почечуй!

Неужели наши в городе?

Антоло захотелось закричать от радости, но в это время чьи-то руки придавили к полу его ручные кандалы. Скрипнул металл о металл.

– Потрепи, Штудент… энтого… Мы шейчас…

Дужка замка хрустнула и отскочила.

«Почему они просят меня потерпеть? По сравнению с…» – подумал табалец, прислушиваясь к звонкому щелчку, с которым лопнули ножные кандалы.

И тут два человека сразу – уж не Кольцо и Лопата это? – дернули его руки и ноги.

Парень взвыл. Из глаз брызнули слезы, которые он почти сутки сдерживал, твердо решив не показывать врагам малодушие. Перед друзьями слабаком выглядеть тоже некрасиво, но Антоло ничего не мог с собой поделать. Он рычал, повизгивал, бился затылком о земляной пол, пока кто-то не подставил ладони.

– Держи! – Перед прояснившимся взором возникла окладистая борода. Лопата сунул горлышко фляги табальцу в зубы. Вино! Дрянное, местное, терпкое винишко… Но каким же вкусным напитком показалось оно сейчас! Щедрый дар Триединого. – Ты глотай, глотай!