Чтение 19–й страницы книги ~Любовница на двоих~

— Это я тоже не спрашивал. Какая разница? Главное, что она была в нужное время и в нужном месте. Если бы тогда там не было ее то теперь бы здесь не было меня. И вообще Игорян, хватит! Я же сказал, что она мне жена по-другому я ее просто не воспринимаю. Родная она мне, единственная — и все тут.

— Как скажешь. Только я бы на твоем месте не торопился. Сам знаешь, поспешишь — людей насмешишь.

— Давай каждый из нас будет на своем месте. Ты на своем, а я на своем. Ты вон со Светкой пять лет живешь и нормально.

— Ты не учел, что я еще пять лет за ней ухаживал. Пять плюс пять будет десять.

— Ну кто же виноват, что ты такой тяжелый на подъем!

— Я не тяжелый, просто я знаю, что спешка нужна в любом случае, но только не в этом.

— Ладно, Игорян, замяли. Я же сказал, что не хочу обсуждать эту тему. Давай поговорим лучше о делах.

— Дела делами. Ты лучше скажи, как твое ранение?

— Ранение как ранение. Ты же знаешь, что на мне все заживает как на собаке.

— Это точно. Помнишь свою первую пулю?

— Ну ты вопросы задаешь. Хоть стой, хоть падай. Как же я могу первую пулю не помнить! Она у меня насквозь прошла. До сих пор бочина иногда ноет. Я тогда в больничке двое суток провалялся, не больше. Врач когда увидел, что я посдирал все капельницы и собрался домой, дар речи потерял.

— Я смотрю, теперь та же ситуация. Ты, Сашка, зря со своим здоровьем в такие игры играешь. Оно у тебя одно. С ним поаккуратнее надо. Если не будет здоровья, никакие деньги не нужны.

— А у меня уже и так ни хрена не осталось. Ни здоровья, ни денег!

— Санька, а может, уже пора успокоиться?

— Успокоиться, говоришь?! Что ж мне теперь до конца жизни в коммуналке жить и на общественном транспорте ездить?! Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда так не жил. Еще недавно по Москве на «мерсе» рассекал, обедал в «Метрополе» и в казино пару штук баксов за ночь мог оставить. Было такое, было?!

— Было. Что же об этом всю жизнь, что ли, вспоминать?!

— А по-твоему, надо смириться и прозябать в этом говне.

— Но живут же люди…

— Люди пусть живут. Если они так живут, значит, эти самые люди ничего больше не видели. Для них это норма жизни. Я так не могу. Думаешь, мне приятно в этом гадюшнике жить, сидеть в общаковом туалете и слушать, как по ночам бегают крысы… А теперь я человек женатый. Мне стыдно, что я жену в такой дом привел. Сразу видно, что она из довольно обеспеченной семьи. Папашка у нее, наверное, крупный бизнесмен, если свое чадо в Америку рожать отправил. Представляешь, каково ей тут?

— Тогда пусть ее папашка вам новую квартирку и справит.

— Ты что?! Я никогда за чужой счет не жил и не собираюсь. Я не альфонс и альфонсов на дух не переношу.

— А ты ей рассказывал, что с тобой произошло?

— Нет. Я в жилетку плакаться не умею, а на жалость давить — тем более. Женщины должны знать только приятные стороны в жизни, а с неприятными мужчины должны справляться сами. Ладно, ты мне лучше скажи, ты ствол принес?

— Принес я твой ствол. Санька, может хватит уже разыгрывать народного мстителя? Ты ведь по острию ножа ходишь!

— С этим я сам разберусь.

Хорошо же ты разбираешься, если одной ногой уже в могиле стоишь. Держи свой ствол, будь он неладен.

— Не паленый?

— Ты что, перестал в оружии разбираться?! Разве не видно, он совершенно новый!

— Видно. Даже еще в масле. Мне всегда нравилось оружие в масле. Хорошенький ствол.

Я почувствовала, как на лбу выступила испарина и сильно забилось сердце. Бог мой, я ведь и в самом деле не знаю, кто такой Саша, чем он занимается, какие у него проблемы. Был ранен два раза, оба ранения серьезные. А этот ствол?! Для чего приобретают оружие?! Конечно же, для того, чтобы кого-то убить. Значит, у Саши есть враги. Значит, для него убить человека равносильно тому, что другому сходить в туалет. Хорошенькая парочка подобралась, ничего не скажешь! Конченная торгашка, которая не постеснялась продать собственного ребенка, и убийца. Из своей комнаты вышла баба Глаша, и мне не осталось ничего другого, как направиться на кухню.

Глава 22

Появившись на пороге кухни, я демонстративно зевнула и потерла якобы сонные глаза За старым перекошенным стволом сидел Саша и незнакомый мужчина. Между ними лежало что-то закутанное в полотенце. Я сразу поняла, что это тот самый ствол, про который говорили. Он был очень большой, сверток напоминал трубу. Саша встал, обнял меня заплечи и поцеловал в щеку.

— Игорь, познакомься, это моя жена, — произнес он торжественно.

— Ну, она пока еще не жена, — смущенно заметила я, продолжая смотреть на сверток.

Игорь моментально уловил мой взгляд. Он быстро встал, пожал мне руку и небрежно заметил:

— Саня, у тебя тут что-то лежит, может, в комнату унесешь, а то мешает…

Да, конечно, — согласно кивнул Саша, взял то, что находилось в полотенце, и пошел в комнату. Игорь смотрел на меня таким оценивающим взглядом, что мне стало не по себе. Я почувствовала себя лошадью, которую выставили на аукцион. Вернувшись, Саша вновь обнял меня и сказал:

— Ольга, знакомься, это мой брат.

— Брат?!

— Да. Родной. Мы даже немного похожи.

— Не заметила.

— Ты и вправду не видишь сходства?

— Нет. Совсем не похожи, ни капли. Скорее, две противоположности, — сказала я и пошла в ванную. На пороге мы столкнулись с бабой Глашей, которая несла маленькую железную кастрюльку.

— Здравствуй, баба Глаша, — приветствовала я ее. — Как спалось?

— Да поспишь тут с вами…

— А чего не поспишь?! Я ночью вела себя нормально.

— А вечером-то что вытворяла?!

— Ладно, баба Глаша, кто старое помянет…

— Как ты себя чувствуешь?

— Жива пока.

Я зашла в ванную и закрыла дверь на щеколду. Сашка был прав. Тут самый настоящий гадюшник. Я сняла тапочек и ударила по стене, пытаясь прибить нескольких тараканов…В самом деле, нужно иметь огромное терпение, чтобы жить в подобных условиях. Странно, вчера я совершенно не ощущала брезгливости, а сегодня это чувство преследует меня с того самого момента, как я проснулась…

Наспех умывшись, я посмотрела на свое отражение в зеркале и отметила то, что стала выглядеть намного лучше. Надо было привести в порядок волосы. Расчесать этот войлок не было никакой возможности, пришлось буквально выдирать пряди. Но зато результат оказался вполне удовлетворительным. Теперь я стала похожа на прежнюю Ольгу. Чистую, ухоженную, с безупречно гладкой матовой кожей и большими выразительными глазами. Я вернулась на кухню и застала Игоря одного. Он опять окинул меня оценивающимвзглядом.

— А где Саша? — спросила я.

— Пошел в магазин за продуктами. Скоро придет.

— У нас нет продуктов? — Я задала дурацкий вопрос. От растерянности: Сашкин братишка буквально сверлит меня взглядом.

— Не знаю. Ты же жена. Тебе виднее, есть у вас продукты или нет, — ехидно заметил он.

— Я еще не открывала холодильник. Даже не знаю, где он стоит…

— В коридоре. У самого входа. Ты не могла его не заметить. В первый раз встречаю чью-то жену, которая не знает, где у нее холодильник.

— Хватит! Оставь свои хамские замечания при себе!

Я почувствовала, как во мне закипает злоба на этого ненавистного человека.

— Я свои шуточки оставлю при условии, если ты оставишь моего брата, — заявил он.

— Что? — удивилась я.

— Что слышала! Оставь моего брата в покое. У него и так много неприятностей, а теперь еще ты повисла на шее.

— Я на его шею не вешалась, он меня сам на нее повесил, — пропела я так язвительно, что сама диву далась.

— А ты бы не хотела с нее слезть?

— Нет. Зачем слезать, коли вешают.

Я уперла руки в бока и выставила ногу вперед. Полы моего халата распахнулись.

— А ты, я смотрю, своему братику завидуешь!

— Было бы чему!

— Не скажи! Если ты меня так глазами поедаешь, значит, есть чему.

Игорь потушил сигарету и подпер дергающийся подбородок рукой.

— Чего ты на меня взъелась?!

— А ты что взъелся?! Брата жалко.

— Жалко у пчелки знаешь где? Он уже большой мальчик, сам знает, что делает.

— Послушай, но зачем он тебе нужен?! Тебе хочется жить в этой коммуналке?!

— А почему бы и нет?

— Но зачем?! Ведь, наверно, у твоих предков приличные хоромы.

— Это не твое дело.

— Пойми, Сашка нищий. У него ничего нет.

— У него есть совесть, — с вызовом отчеканила я.

— На кой хрен она тебе нужна?!

— Сейчас совесть мало у кого есть. Большинство тихие вот, вроде тебя.

— Это я бессовестный?!

— А что, совестливый, что ли?! Пока брата нет, сидишь тут, разговоры разговариваешь, пока брата нет, развести нас стараешься. Можно сказать, у него за спиной гадости делаешь.

— Я не гадости делаю, а проявляю заботу. — Игорь сжал кулаки и заскрипел зубами. — Ну зачем он тебе нужен?! У него же ничего нет, он нищий! Даже убитой тачки нет, пешком ходит, ездит в метро, на автобусах.

— Замечательно. Я привыкла к общественному транспорту. — Я была невозмутима или, по крайней мере, делала вид, что это так. Видно, у меня хорошо получалось, потому что с каждой минутой Игорь злился все больше и больше.

— Ну что ты мне лапшу на уши вешаешь?! Наверно, тебе папик какую-нибудь крутую тачку прикупил!

— Какой еще папик?

— Ну, не папик, так матушка.

— Ах, матушка». И откуда у тебя такие сведения?!

Если тебя предки за границу рожать отправили, то уж, наверно, у них бабла немерено. Простые смертные рожают в России.

— А ты чужое бабло не считай, дурная это привычка.

— Да ведь тебе нужно мужа по своему уровню искать. Богатого, достойного. Родители помогут. В их кругах это сделать намного проще, что же ты забеременела, а замуж не вышла?! Кто-то же тебе заделал ребенка?! Где он сейчас? Почему ты не едешь к нему и не вешаешься ему на шею?! Шея у него, наверно, не то, что у Саньки, а толстая, сальная, бычья, одним словом. И золотая цепь на ней размером с собачий ошейник. Где он?!

— Кто?!

— Ну тот, кто на тебя залез.

Я бросилась к Игорю и влепила ему пощечину.

— Ах ты, сучка! — Игорь вскочил, схватил меня за руку и попытался ее вывернуть.

В этот момент на кухне появился Сашка. Можно сказать, подоспел вовремя. Бросив увесистый пакет с продуктами на пол, он оттолкнул "брага. Игорь ударился о подоконник и рухнул на пол. Рядом с ним приземлился глиняный горшок с геранью.

— Ты что делаешь, придурок?! — взревел Сашка как раненый зверь.

— Она сама начала, с пощечиной полезла!

Я готова была просто лопнуть от охватившего меня гнева, но постаралась сдержаться.

— Хреновенький у тебя брат, Сашка, а самое главное, что подленький. Душонка у него такая мелкая, такая гаденькая…

Сашка явно не знал, как себя вести — то ли броситься с кулаками на брата, то ли пожалеть и успокоить меня. Он не стал устраивать мордобой, а просто взял меня за руку ипо-отечески сказал:

— Ольга, прости этого дурака. Он сам не ведает, что творит. Ты пока разбери пакет с продуктами, а я уйду с Игорем по одному делу и приду часика через два.

— Я надеюсь, ты придешь один.

— В смысле?

— Ну, без брата?

— Один, один, — ласково улыбнулся Сашка, целуя меня в щеку. Пока они шли по коридору, я слышала, как оправдывался Игорь:

— Санька, я ни при чем. Я тебе отвечаю за свой базар. Она первая начала. Она мне сразу не понравилась. Какая-то подозрительная…

— А она тебе вообще нравиться не должна. Я же на ней женюсь, а не ты. Лишь бы мне она нравилась.

— Это, конечно, твое дело, но девка мутная какая-то…

— Только бы ты был прозрачный…

Мужские голоса затихли, хлопнула дверь.

— Ну и родственничек, — пробормотала я и стукнула кулаком о стену. — Придется основательно потрудиться… Мы еще посмотрим, кто из нас будет в дамках, а кто в дураках.

Прошлепав в Сашкину комнату, я принялась искать ствол, который был завернут в полотенце. Мне хотелось его найти, чтобы перепрятать в другом месте, о котором бы не знал Сашка. Когда он придет, я скажу ему, что ствол у меня и ему совершенно не нужен. Если мы собрались заводить семью, то нам нужно привыкать к спокойной жизни, лишеннойриска и опасности. Не надо никому мстить, учинять разборки. Черт побери, меня устраивает эта неказистая коммуналка! Ведь я живу в ней с человеком, который мне дорог. Я готова ездить на общественном транспорте, экономить на хлебе и считать деньги, оставшиеся до получки. Зато я буду спокойна. Это очень важно — спокойно жить. Спокойно выходить из дома, спокойно ходить по магазинам, спокойно сидеть вечером за чашкой чая, ложиться в кровать и спокойно засыпать, думая, что никто не потревожит твой сон.

Искать пришлось недолго. Завернутый в полотенце, ствол лежал в шкафу на нижней полке. Размотав полотенце, я охнула — это был новенький, пахнущий маслом автомат. Ещеникогда в жизни я не видела автомат так близко и уж тем более никогда не держала его в руках. За моей спиной послышался скрип двери. Я быстро завернула автомат в то же полотенце и положила его на место. Может, и не нужно его перепрятывать. Сашка разозлится, скажет, что я подслушиваю его разговоры и копаюсь в его вещах. Еще не время.Позже я все скажу, все будет по-моему.

Обернувшись, я увидела, что в приоткрытой двери появилась голова бабы Глаши. Она так похожа на кукушку, которая высовывается из маленького окошечка.

— Баба Глаша, а тебя никогда не учили стучаться? — вспылила я.

— Як Саше никогда не стучалась.

— Это ты к Саше не стучалась, а теперь он живет не один, а со мной.

От моих слов старушка почувствовала неловкость.

Глядя на нее извиняющимся взглядом, я и спросила уже более спокойным тоном:

— Что ты хотела, баба Глаша, говори?

— Я в магазин пошла. Может, вам купить чего надо?

— Сашка уже все купил. Баба Глаша, куда ж тебе по магазинам-то ходить?! Нужно было Сашке сказать, он бы все сделал.

— Ты еще скажи, что мне в гроб пора, — явно обиделась старушка.

Я почувствовала себя совсем неловко и опустила глаза.

— Да я не это имела в виду. В гроб тебе рано. Ты вон, носишься, как гончая. Я до твоего возраста точно не доживу.

Конечно, не доживешь, если будешь самогонку пить и психотропными таблетками заедать. Я, собственно, вот по какому поводу заглядываю.

— По какому?

— Я пока отлучусь, ты не можешь самогонкой поторговать?

— Что?

— Ну это на случай, если из местных алкашей кто-то в дверь позвонит. Сама понимаешь, бизнес есть бизнес, он не должен простаивать. Мне нужно сахарку подкупить, чтобысвеженькой самогонки погнать.

— А у тебя самогонный аппарат имеется?

— Имеется. Он мне по наследству достался.

— Хорошенькое наследство! Что же это выходит? У вас уже не одно поколение самогонку гонит.

— Это точно, — с гордостью улыбнулась старушка. — Это наше семейное дело. Передается по наследству. Только вот мне его передать некому. Нет у меня ни детей, ни внуков. Я Саше говорила, мол, давай научу, так он отнекивается. Если, Бог даст, доживу и у вас ребеночек родится, я это дело ему передам.

— Еще чего не хватало! Как я торговать-то должна?

Если кто из клиентов позвонит, ты пойдешь на кухню, достанешь в самом крайнем шкафчике слева пол-литровую бутылку и продашь. Не волнуйся, может, пока я буду бегать, никто и не позвонит. Сама знаешь, тут как и в любом бизнесе то густо, то пусто. Час пик — ранним утром, когда клиенту необходимо похмелиться, или вечером, когда он без бутылки просто пропадет. В обед затишье. А сейчас как раз обед. Это я так, на всякий случай…

— А такса какая?

— Полтинник пол-литровая бутылка.

— Что так дешево?

— А дороге брать никто не будет. Сейчас конкурентов, как собак нерезаных, полно. Вон, в соседнем доме две пенсионерки-активистки водку катают, так они и того дешевле продают. Но ведь у меня все-таки самогонка, а не водка. Спирт у меня халявный. Мне его подруга по своим наработанным каналам достает. Мы с ней еще в тридцать пятом на танцах познакомились. Парней вместе кадрили. До сих пор дружим. С сахаром тоже полный порядок. У моей второй подружки внучка на оптовой базе работает фасовщицей. Очень хорошо фасует, мне обязательно пару килограмм налево фасанет. У нее рука ой как набита. Там же все равно все весы подкручены.

— Ну, баба Глаша, ты даешь!

Ладно, детонька, задача ясна. Я тебя на всякий случай в курс дела поставила. А клиента ты сразу узнаешь. У него или нос красно-синий, или ручонки трясутся. А еще их по специфическому запаху можно определить. А если судить в общих чертах, то у них у всех ВИД больной. Они же мои пациенты, а я для них что-то вроде «скорой помощи».

Баба Глаша немного помолчала, а затем добавила:

— Ольга, а ты ведь Сашке-то и не жена вовсе.

— А кто? — опешила я.

— Любовница.

— Любовница, — повторила я и мечтательно закатила глаза. — Любовница. Красивое слово. А что, в этом что-то есть…