Чтение 19–й страницы книги ~Никогда не бывшая твоей~

— Ты сейчас такая красивая. Как поживает наш животик?

— Отлично.

— Ты не забыла, что скоро к врачу?

— Нет. Почему ты так быстро ешь?

— Потому что сейчас ко мне приедут двое знакомых. Мне нужно переговорить с ними, а затем ехать по делам.

— Куда?

— Зарабатывать деньги. Дорогая, ты же знаешь, что я должен зарабатывать деньги.

— Но у нас их и так достаточно.

— Если их прекратить зарабатывать, очень скоро станет недостаточно.

— А когда ты вернешься?

— Анжелочка, я не привык жить по расписанию, и ты должна к этому привыкнуть.

— Я просто спросила.

— А я просто ответил. Ты, пожалуйста, не скучай. Побольше ешь и спи. Тебе это очень необходимо.

— У нас что, не будет медового месяца?

— Будет, только немного позже. И вообще, тебе нежелательны перелеты.

Яков игриво мне подмигнул и посмотрел на мою грудь.

— Анжела, ты просто бесценное сокровище. Если бы ты только знала, какое ты бесценное сокровище… Дорогая, ты у меня такая красивая… Через пять минут встреча, а я с эрекцией.

— Тогда, может, отложишь встречу и останешься?

— Я бы рад, девочка моя, но не могу. Есть встречи, которые не откладывают.

— Но, может быть, все же отложишь? У тебя такая красивая жена, и она такая мастерица в постели.

Я села перед Яковом, пьющим кофе, на корточки.

— Ты права. У меня и в самом деле очень красивая жена. Она радует глаз и изобретательна в постели, но, дорогая, работа есть работа, и ее нельзя отложить.

— Даже после свадьбы?

— Даже после свадьбы.

Яков взял мое лицо в свои ладони и прошептал:

— Ты даже не представляешь, как я благодарен твоей сестре за эту встречу. Как я благодарен… Когда ты исчезла, я целый месяц ждал твоего возращения. Долгий, томительный месяц. Я очень боялся, что с тобой случилось несчастье. Ты даже не представляешь, как сильно я этого боялся. Мне не к кому было обратиться, чтобы тебя найти, у нас не было общих знакомых. Я ведь вообще про тебя ничего не знал, кто ты, откуда… Этот месяц мне очень тебя не хватало. Я жил, словно в лихорадке. Со мной такое впервые. Понимаешь, можно переспать с женщиной, а утром постараться побыстрее от нее избавиться, потому что понимаешь, что тебе с ней не о чем говорить. А с тобой все по-другому. С тобой мне совсем неважно есть о чем говорить или нет. Потом я пытался тебя забыть. Я даже искал аргументы, чтобы тебя очернить, чтобы доказать себе, что ты совершенно мне не нужна.

— И как? Ты меня очернил?

— Я пытался, но у меня ничего не получалось. Я вспоминал твое выступление в суде… Нашу ночь и нашу первую близость… Это невозможно очернить, про тебя нельзя было сказать плохо. Целыми днями я ломал голову, как мне тебя найти и не находил ответа. И вдруг этот звонок… Я стал бесконечно счастлив. Я столько прожил, но не представлял, что можно стать счастливым от одного единственного звонка… Оказывается можно, если этот звонок — весточка о тебе…

Посмотрев на часы, Яков заторопился.

— Извини, дорогая, дела.

Он поцеловал меня в щеку и выскочил за дверь. Накинув халат, я бросилась следом за ним.

— Яков! Яков! — громко кричала я и бежала по лестнице.

— Что? — Муж остановился у входа в гостиную и посмотрел наверх.

— Я забыла тебе сказать, что очень сильно тебя люблю!

— Правда? Я тоже. Только не беги, пожалуйста, по лестнице. Ты можешь упасть и навредить нашему ребенку. Дорогая, будь умницей и помни, что теперь ты не одна. В тебе живет наше совместное чудо.

Я вошла вслед за ним в гостиную.

— Дорогой, извини, ради Бога, но можно я поцелую тебя еще раз. И сразу ухожу, не буду тебе мешать.

— Ну хорошо. Только один раз, — засмеялся муж и подставил мне щеку.

Поцеловав Якова, я посмотрела на пришедших в наш дом гостей и заметила, что один из мужчин смотрит на меня как-то особенно, хотя был мне совершенно незнаком.

— Дорогая, извини. Я не представил тебе своих гостей. Это Виктор, а это… это Кот.

Мужчина смотрел на меня чересчур заинтересованным и слегка напуганным взглядом.

— Кто? — переспросила я.

— Кот.

— Это имя такое?

— Это прозвище.

Мужчина сверкнул глазами, галантно поцеловал мою руку и объяснил:

— Знаете, я уже и сам не помню своего имени. Все знакомые давно зовут меня Котом.

— Так уж и не помните…

— Меня редко кто называет по имени. Простите, а мы с вами нигде раньше не встречались?

— Нет, — покачала я головой. От его леденящего взгляда по моей спине пробежал холод.

Глава 17

Вернувшись в спальню, я подошла к окну, села на подоконник и трясущимися руками потянулась за полотенцем, чтобы вытереть выступивший на лбу пот. Раз за разом я заставляла себя вспоминать пронзительный взгляд мужчины, который не сказал своего имени и назвал себя нелепым прозвищем Кот. Я лихорадочно думала, почему совершенно незнакомый человек произвел на меня такое удручающее впечатление. Увидев меня, он испугался… Я не могла ошибиться, он испугался. Его испуганное лицо отчетливо вставало в моей памяти. Какое странное прозвище! Мне казалось, что я когда-то его слышала… Только вот когда…

И все же я вспомнила. По большому счету я даже не напрягала свою память. Мне просто вспомнилась ночь, когда убили Александра… Эта была страшная ночь, и она никогда не исчезнет из моей памяти. В этой ночи было двое мужчин в масках и один назвал другого Котом… Он так и сказал: «Кот, хватит тянуть время. Мочи его и дело с концом». А затем эти мужчины бежали за мной до самой реки… Они были в масках, и я не могла видеть их лиц, точно так же, как мужчины не могли видеть моего лица. Было темно. Преследователи видели только мой силуэт. Они не могли меня запомнить, потому что мы не встречались лицом к лицу. Было темно. Я убегала и смотрела только прямо перед собой… Значит это просто обыкновенное совпадение.

И все же странно. Когда я уходила из гостиной, я спиной чувствовала его тяжелый взгляд. Но что могло его так напугать, почему он спросил, не виделись ли мы раньше?

Я увидела, как мой муж вышел вместе с двумя незнакомцами из дома и направился в гараж к своему джипу. Мужчины подошли к иномарке, которая стояла у самых ворот. Один из них, прежде чем сесть в машину, обвел взглядом дом и увидел меня. Он растерялся, хотел улыбнуться, но улыбка не получилась, и он… оскалился. Мы не сводили друг с друга глаз на протяжении целой минуты, и эта минута показалась мне вечностью. Затем мужчина кивнул головой и сел в машину. Тут же показался джип моего мужа, который выехал следом за незнакомцами.

В комнату вошла Вера Анисимовна. Я ей приветливо улыбнулась.

— Анжел очка, а вы что на подоконнике сидите? — удивилась домработница. — Я хотела спросить, завтрак сюда принести?

— Нет, спасибо. Я спущусь.

— Тогда пойдемте. Я приготовила душистый омлет и творожную запеканку.

— Вера Анисимовна, вы когда-нибудь раньше видели этих мужчин? — Я не могла не задать вопрос, который сейчас занимал меня больше всего.

— Каких мужчин?

— Которые сейчас приезжали, чтобы встретится с Яковом.

— Они были у нас однажды.

— Когда?

— Буквально неделю назад. А раньше я их не видела.

— А кто они? — Я понимала, что задаю не самые корректные вопросы, но уже не могла остановиться.

Вера Анисимовна вконец растерялась.

— Яков Владимирович мне не говорил, а сама я стараюсь лишних вопросов не задавать. А что случилось?

— Да нет, ничего. Просто один из мужчин на меня как-то странно смотрел.

— Да вам показалось. А вообще, вы девушка очень красивая, вот на вас мужчины и смотрят, — попыталась успокоить меня Вера Анисимовна. — Я думаю, эти мужчины связаныс Яковом Владимировичем по работе, у них какие-то общие дела. Анжелочка, вам пора есть. Ваш малыш, наверное, уже проголодался, — ласково улыбнулась женщина.

— Какой малыш?

— Ну тот, который находится в вашем животике. Его же нужно кормить.

— Да, конечно. Я скоро спущусь.

Вера Анисимовна ушла, а я, не слезая с подоконника, тупо уставилась в окно. Опять вспомнилась та ночь, когда убили Александра. «Кот, не тяни резину. Мочи его и дело с концом…» — звенело у меня в ушах. Разум говорил, что это просто случайность… Одинаковое прозвище, только и всего… Но мое подсознание говорило об обратном. Этот взгляд… и этот вопрос: «Простите, а мы нигде не встречались с вами раньше?» Словно мужчина тоже что-то вспоминал, подозревал и сомневался. А может он хотел мне о чем-то напомнить…

Пошел дождь, потом начался ливень. Я пыталась выкинуть образ мужчины по прозвищу Кот из головы, но у меня ничего не получалось. Больше всего на свете я хотела выйти на улицу и погулять под дождем, но с грустью понимала, что мне нельзя этого делать. Я могу простыть, а мне простывать нельзя, потому, что я ношу под сердцем ребенка. Наверное это так приятно, когда ты стоишь на улице и тебя поливает дождь. Теплый, летний дождь… Я вспомнила тот день и тот дождь, когда я бродила по московским улицам как только приехала в Москву. Струйки дождя щекотали мне шею, и я была неимоверно счастлива.

Я пыталась отогнать дурные мысли, но не могла с этим справиться. Я знала, что сейчас моя жизнь в корне изменилась. С тех пор, как я узнала, что беременна, я стала настоящим солдатом, который пойдет на все для того, чтобы защитить свое кровное. Именно беременность наделила меня такой небывалой смелостью.

Я позвонила Галине. Она приехала ближе к обеду и, пройдя в гостиную, тут же попросила Веру Анисимовну сварить ей чашечку кофе. Сев напротив меня, она посмотрела усталыми глазами и как всегда, когда я прошу ее срочно приехать, испуганно, спросила:

— Что у тебя стряслось? Что на этот раз? Наводнение или конец света? Я бросаю все свои дела и лечу к тебе, только потому, что тебе срочно захотелось со мной поговорить. Я у тебя как скорая помощь, ей-богу!

— Просто сегодня утром…

— Что же произошло сегодня утром? Твой муж не так на тебя посмотрел или что-то не то тебе сказал?

— Да нет. К нам пришли гости…

Наклонившись к Галине, я начала делиться своими опасениями. Когда я закончила свой рассказ, Галина помолчала, глядя вслед Вере Анисимовне, которая принесла кофе, и спросила:

— Это все?

— Все.

— А я-то думала…

— Что ты думала?

— Я думала, случилось страшное. Анжела, ты давай заканчивай меня по таким пустякам дергать. Я ведь тоже живой человек, пойми. Можно было поговорить по телефону, но ты заявила, что это не телефонный разговор. Не пойму, тебе скучно, что ли?

— Ну понятное дело, не весело, — обиделась я.

— Я так и подумала. Скучно, и ты не знаешь, как развеять свою скуку. Ты побольше ешь, смотри телевизор и, вообще, думай о чем-нибудь хорошем. Ты же, как-никак, ребенка под сердцем носишь.

— Хорошо тебе говорить. — Я напряглась и с трудом сдержала слезы. — Я ночами даже спать толком не могу.

— С чего бы это?

— С того, что у меня не сегодня завтра живот полезет, который на два месяца ну никак не тянет. Я боюсь, что весь этот обман откроется. Понимаешь, боюсь! У меня нервы сдают.

— Раньше надо было бояться. Теперь, после того как Яков на тебе женился, бояться нечего. Я же говорю, у тебя ничего еще не видно. Езжай в магазин, накупи бесформенныхплатьев. Не заостряй на этом внимание. Делай вид, что у тебя все, как положено, все, как надо. Ты сама себе поверь, тогда и другие тебе поверят. Учись заниматься самовнушением.

— А теперь этот Кот никак не выходит у меня из головы, — перебила я Галину. Ты бы видела, как он на меня смотрел… Ты бы тогда поняла.

— Выброси все из головы и не дергай меня и себя по пустякам. Ты беременна, и у тебя обострены все чувства. Поэтому тебя и преследует страх. Это нормально. Держи себя в руках. Попей успокоительное. Кстати, как тебе семейная жизнь?

— Нормально, — пожала плечами я. — Прошло еще слишком мало времени, поэтому ничего не могу сказать.

— Да тебе вообще грех жаловаться! Такого мужика отхватила! Вот это я понимаю, мужик. Всем мужикам мужик. Он мне за то, что я ему позвонила, новенький «Форд» подогнал.Не машина, а сказка. Такой мужик слов на ветер не бросает, все делами доказывает.

— Ты сейчас сама за рулем?

— Сама.

— Может, подкинешь меня в одно место? Только туда и обратно.

— Куда это ты собралась? — насторожилась Галина.

— Я бы хотела в одну мастерскую съездить. Если ты меня не отвезешь, я поеду сама.

— В какую мастерскую?

— Туда, куда меня Саша привозил.

— Зачем?! Ты что, окончательно умом тронулась?

— Понимаешь, меня совесть мучает. Я же видела, как человека убили и никому не сообщила. Я должна была сразу в милицию сообщить, только мне совсем не до этого было. Я за свою собственную жизнь боролась. Надо хоть к этому Дмитрию заехать, рассказать, что же тогда произошло, чтобы он знал, как Саша погиб.

— Ничего не надо! Ты вообще про это забудь. Еще не хватало, чтобы тебя сейчас по милициям затаскали, когда ты замужем за Яковом.

— Да кто меня затаскает?! Слишком много времени прошло.

— Не скажи. По тому случаю явно уголовное дело заведено. Тебя там только для полного счастья не хватает! Послушай, сиди и не рыпайся. Твоего Александра уже нет, и ему ничего не поможет. А тебе жить да жить.

Галина, отвези меня. Я только с фотографом переговорю и все. У меня на душе камень огромный. Мне только душу надо облегчить. Я тебя умоляю. Расскажу ему обо всем, как все произошло, чтобы он знал, как погиб его друг. Ни с какой милицией я общаться не буду. Еще я хотела бы узнать, где похоронен Саша.

— Зачем?!

— Затем, что он настоящий отец моего ребенка. Когда мой ребенок вырастет, я приведу его на могилу к отцу, чтобы Сашка с того света на него посмотрел. Ты не подумай, я бы никогда не сказала ребенку правду, я бы сказала, что здесь мой знакомый похоронен…

— Зачем тебе это надо?! — зашипела Галина.

— Я же тебе говорю. Душу облегчить.

Галина допила кофе и отодвинула чашку.

— Правду говорят, что все беременные бабы — дуры, что у них с головой такие отклонения, страшно подумать. Послушай, ты, вообще, что несешь?! То она какого-то Кота увидела и решила, что это именно тот, который безжалостно убил Александра… То собралась поделиться с каким-то фотографом, потому, что ей, видите ли, хочется облегчить душу…

— Я об этом давно думала, еще когда не знала, что за Якова замуж выйду и собиралась уезжать в деревню. Перед отъездом хотела обязательно в мастерскую зайти и поговорить.

Галина посмотрела на часы.

— Только по быстрому. У меня дел по горло. Ведь если я тебя не повезу, поедешь сама и наделаешь глупостей.

Когда я встала, Галина пристально посмотрела на мой живот и озадаченно вздохнула.

— По-моему, уже немного видно. Или это халат такой объемный? В любом случае, пора так подбирать одежду, чтобы комар носу не подточил.

— А на ночь одежду какую подбирать, если я с мужем в одной кровати сплю, и он, как на зло, постоянно мой живот щупает?

— Ночную рубашку надевай, чтобы он меньше щупал.

— Я отродясь в ночных рубашках не спала.

— Учись, дорогая моя. Тебе еще многому придется научиться.

Сев в машину, я оглянулась и громко присвистнула.

— Эту машину подарил мой муж?

— Твой муж. — Галина включила мотор. — Потребуй, чтобы он и тебе купил. Жене такого богатого человека не положено сидеть без машины. Выбери что-нибудь подороже и покруче. С таким мужиком, как у тебя, надо думать об удовольствиях, которые ты хотела бы получить. Будь посмелее и у тебя все получится. Пусть он водителя тебе наймет. Беременным совсем нежелательно самостоятельно водить машину. Начинай драть с мужа, дорогая. Чем больше муж на тебя будет тратится, тем больше будет тебя любить. Докажи ему, что лучшее вложение денег — это ты. Пусть покупает твои акции любви и преданности.

Пока мы искали мастерскую, пришлось немного попетлять. Моя память отказывалась помочь нам. Но когда мы, наконец, остановились у здания, я перевела дыхание и осторожно спросила:

— Галина, ты со мной пойдешь?

— Что я там забыла? В машине подожду. Даю ровно десять минут. Хватит, чтобы облегчить душу?

— Хватит. Я быстро. Хочешь, я принесу тебе свои фотографии? Я сейчас их заберу.

— Зачем они тебе нужны?

— Мне очень интересно. Я их дома повешу.

Распахнув двери старого особнячка, я сразу окунулась в знакомую атмосферу таинства, к которому меня всегда тянуло с непостижимой силой. В коридоре стояли две девушки в закрытых купальниках и о чем-то оживленно беседовали. Увидев меня, они замолчали и с нескрываемым интересом принялись разглядывать меня. Поправив черные очки,я изобразила улыбку, прошла мимо. Подойдя к самой фотостудии, я обернулась и чуть слышно спросила:

— Девочки, а Дмитрий у себя?

— Да, но он работает. Туда нельзя заходить. Он сказал, что освободится через двадцать минут.

— У меня нет времени ждать.

В самой мастерской никого не было. Я громко постучала в фотолабораторию.

— Дмитрий, простите, вы здесь?! Мне надо с вами переговорить.

— Я работаю! — донесся до меня охрипший голос. — Я же просил меня не беспокоить!

Открыв дверь, я сделала шаг и оказалась в странно освещенном помещении." только красный, тусклый, все изменяющий свет. Рядом с лампой стоял Дмитрий и внимательно рассматривал какую-то фотографию. Он настолько ушел в себя, в свои мысли, что даже не слышал, как я вошла. Чтобы меня заметили, я слегка кашлянула. Дмитрий с негодованием повернул голову в мою сторону.

— Я же сказал, что работаю! Я же просил меня не беспокоить! Освобожусь через несколько минут.

— Я приношу извинения, но у меня нет двадцати минут. У меня есть только десять. Меня в машине ждет сестра. Она очень торопится.

— Выйдите. Я вам русским языком сказал, что освобожусь через двадцать минут. Вы мешаете. Я не могу сейчас отвлечься.

— А я вам русским языком говорю, что у меня только десять минут. За то, что я нарушила ваш творческий процесс, я уже извинилась. Мне и в самом деле очень жаль, что я немогу вам уступить и подождать за дверью.

Рассерженный Дмитрий бросил фотографию на стол и одарил меня не самым любезным взглядом.

— Вы хотите, чтобы я бросил все на свете и занялся вашей персоной?!

— Вы не правы. Я совсем не такая. Просто сейчас обстоятельства вынуждают меня вести себя именно так. Я извинилась. Я и в самом деле не хотела нарушать ваш, так называемый, творческий процесс.

— Вы его уже нарушили.