Чтение 16–й страницы книги ~Разведена и очень опасна~

— Узнаешь. Я за свои слова отвечаю. Пошли к гостям.

Несколько часов гости прощались с дровосеком и давали ему различные советы. Сколько было выпито при этом самогонки, известно одному Господу Богу. Я сидела в углу и пристально наблюдала. Изрядно выпившие мужики отсчитали дровосеку крупную сумму денег, говорили о каких-то конспиративных квартирах, обсуждали встречи с нужными людьми. Когда все было закончено, самый старший взял мою руку и слегка прикоснулся к ней губами.

— Ну, хозяйка, спасибо за теплый прием. Желаем вам любви, счастья, здоровья и взаимопонимания. Колька — мужик неплохой, толковый. Ты за него держись. Сейчас он со своими проблемами разберется и станет легализованным.

— Каким?

— Легализованным. Свободным, значит, — объяснил мне старший гость.

— А сейчас он, значит, не свободный?

— Смотря от чего. Немного времени, и все будет в порядке, вот увидишь.

— Пусть делает так, как считает нужным. Если ему надо легализоваться, то я ему не помеха.

— Надеемся, что после этого мы обязательно погуляем на вашей свадьбе. Совет вам да любовь!

Я встала, улыбнулась ему в ответ и сама себе под нос пробурчала банальное «спасибо». Дровосек встал рядом со мной, по-хозяйски обнял за плечи и принял такой важный вид, что мне хотелось рассмеяться ему прямо в лицо, но я удержалась, прекрасно понимая, что не стоит этого делать. Наверно, эта идиллическая картина настолько зацепила здоровенных мужиков, что они тут же захлопали в ладоши и заорали дурацкое «Горько». Я слегка растерялась и пожала плечами. Но уж кто не растерялся в этой ситуации, так это дровосек. Он тут же заключил меня в свои объятия и с жадностью впился в мои губы. Поняв, что деваться некуда, я закрыла глаза, слегка разжала свои губы и создала иллюзию того, что мы страстно, отчаянно и яростно целуемся.

Мне показалось, что это длилось целую вечность. Когда это все же закончилось и гости наконец-то перестали хлопать, я потерла опухшие губы и посмотрела на дровосека глазами, полными ненависти. Когда он проводил всех гостей, я вновь потрогала опухшие губы и не могла не выразить свое возмущение:

— У меня чуть губы не отвалились! Зачем ты такое сделал?

— Что такое? — Он прикинулся дураком.

— Чуть губы мне не откусил!

— А если почувствовал страсть? — В голосе дровосека послышались издевательские нотки.

— Ничего себе страсть. Я чуть без губ не осталась.

— А я и не знал, что ты целоваться не умеешь.

Дровосек сел за противоположный край стола и закурил сигарету.

— Это я-то целоваться не умею? — опешила я от такой наглости.

— Конечно, не умеешь. В таком возрасте могла бы и научиться. Странно, что ты вообще оказалась не девственницей.

Ты что несешь? Да, у меня опыта на любовном фронте намного больше, чем у тебя. Это у тебя раз, два, и обчелся. Я с тобой толком-то и не целовалась. Мне это вовсе не нужно.Я даже рот толком не открывала и губы специально зажала. Да и как с тобой целоваться можно, если от тебя перегаром несет?!

— От меня не перегаром несет, а водкой, — поправил меня дровосек.

— Это одно и то же! Хочешь сказать, что водка не воняет?

— Нет. Она очень вкусно пахнет.

— Так вкусно, что задохнуться можно.

— Я не заметил, чтобы ты задохнулась.

— Я сдержалась с большим трудом. Я вообще не понимаю, как можно водку ведрами пить? Как вы только не посгорали. Это ж какое надо здоровье иметь?

— Я на здоровье не жалуюсь.

— До поры до времени не жалуешься.

— Ладно, хватит нести ерунду!

Лицо его стало серьезным и, как мне показалось, приняло суровый и даже жестокий оттенок.

— Хватит пургу нести! Я с тобой серьезно поговорить хочу.

— Наконец-то. Я этого давно ждала.

Дровосек задумчиво посмотрел на часы. Нетрудно было заметить его внутреннее нервное напряжение, которое вырывалось наружу.

— Короче, через два часа на одну из дач в том поселке приедут твои люди, — сказал он.

— Что? — Я не поверила своим ушам и расплылась в счастливой улыбке. — Что ты сказал?

Я сказал, что через пару часов на дачу приедут твои люди. Я с ними связался, — продолжал дровосек. — Тебя действительно ищут, и для них ты представляешь настоящую ценность.

— А ты сомневался?

— Если бы я сомневался, я бы не привез тебя сюда.

— Значит, я все-таки твоя заложница?

— Конечно, а кем ты еще могла для меня быть? Твои люди везут мне полмиллиона долларов.

— Сколько? — Я подумала, что он шутит.

— Полмиллиона долларов.

— Я стою намного больше! — Топнув ногой, я тут же прикусила нижнюю губу и поняла, что сморозила настоящую глупость. — Вернее, нет, все нормально!

Дровосек озадаченно почесал затылок и удивленно посмотрел на меня.

— Ты хочешь сказать, что я мало за тебя запросил? Думаешь, я останусь в прогаре? Нужно было просить миллион?

— Нет, нет! — отрицательно замотала я головой. — Это и так много, более чем достаточно. Ты попросил выше крыши. Не пойму, куда тебе столько денег?

— Денег никогда не бывает много. Их всегда бывает мало.

— Ты меня разорил! Полмиллиона долларов!!! Ты хоть представляешь, что это такое? — театрально развела я руками. — Это же совершенно чудовищная сумма. У меня нет столько денег. Попроси меньше.

Во-первых, я не прошу. — Дровосек перешел на более жесткий тон. — Я никогда ничего не прошу, потому что я не попрошайка. Я не прошу, а требую, и требую эту сумму не просто так, а за твою жизнь. Я, конечно, понимаю, что твоя жизнь стоит дороже, но я решил обойтись этой, более чем скромной суммой. А во-вторых, твои люди уже набрали эту сумму и сегодня мне ее привезут.

— Ты уверен, что они тебе ее привезут?

— Думаешь, они меня кинут? Ну, если им твоя жизнь по барабану, то может быть…

— Они ценят мою жизнь.

— Я тоже так думаю.

— Но ведь эта сумма с общака!

— Мне до этого нет дела.

— Ты хоть понимаешь, что такое общак? — моему возмущению не было предела. — Ты же грабишь общак! Можно сказать, накладываешь руку на общее дело. Ты хоть понимаешь, что тебе за это будет?

— Послушай, хватит меня пугать! Я прекрасно знаю, что такое общак. Мне совершенно наплевать, откуда взяты эти деньги — из твоего личного сейфа или из общака. Мне нужны деньги!

— А зачем они тебе нужны? — Я прекрасно осознавала, что задала глупый вопрос, но почему-то его задала, хотя внутренне понимала то, что не стоит этого делать.

— А как ты сама думаешь, зачем они мне нужны?

— Для того чтобы нормально жить. К тому же ты в бегах, а чтобы подольше побыть на свободе, тебе тоже требуются деньги. Я это понимаю, но ведь твои друзья тебе уже кое-что дали. Тебе этого мало?

Послушай, заткнись! — окончательно разозлился дровосек. — Скоро мне привезут деньги, поэтому наша совместная жизнь заканчивается с каждой минутой и мы больше с тобой никогда больше не увидимся. — Он помолчал, успокаиваясь. — Хотя кто знает. Почему-то мне кажется, что все будет совсем по-другому. Но только в том случае, если я оставлю тебя живой.

От этих слов я слегка съежилась и почувствовала, что холодею. Затем сжала кулаки и спросила, не скрывая дрожи в голосе:

— Скажи честно, ты меня сейчас убьешь? Ты меня убьешь до того, как получишь деньги, или после? Короче, когда именно ты меня убьешь?

Дровосек слегка ухмыльнулся и посмотрел в мою сторону испытующе.

— А ты сама как думаешь?

— Я не знаю. — Я почувствовала, как сильно закололо в левой груди. — Я не знаю. Как тебе удобнее.

— Как мне удобнее… — повторил он задумчиво.

Дровосек вновь посмотрел на часы и заговорил как бы сам с собой:

— Времени остается все меньше и меньше. Я встречаюсь с твоими людьми на даче под номером шестнадцать. Они дают мне деньги. Я проверяю, что деньги настоящие, и говорю, где они могут тебя найти. Но они на это не пойдут. Они не отдадут деньги просто так. Они захотят убедиться, что ты жива. Но это будет мое условие и они должны его принять, потому что у них не будет другого выбора. В этой игре условия диктую я, и никто другой. Они всего лишь исполнители. Обыкновенные исполнители, и все. Исполнители моей воли. Когда человек хочет увидеть своего близкого живым, он пойдет на все условия похитителей, даже на те, на которые ему совсем не хочется идти. И все же я должен подстраховаться. Но как?.. А впрочем… Впрочем, я знаю, как это сделать.

Мужчина вновь посмотрел на часы и опять заговорил сам с собой:

— А время действительно поджимает и наступает на пятки. Время поджимает, а моя схема до конца не отработана.

— О чем ты? — Я почувствовала, как у меня начали сдавать нервы.

— Да я о своем, — махнул рукой дровосек.

— Такты меня убьешь или оставишь в живых? — Меня начало трясти, словно в лихорадке.

Дровосек посмотрел на меня какими-то безумным взглядом. То, что я услышала, совершенно выбило меня из колеи:

— А ты как хочешь?

— Я хочу жить, — не моргнув глазом, ответила я. — Ты думал, что я отвечу как-то по-другому?

— Нет. Я не рассчитывал на другой ответ. — Дровосек вновь посмотрел на часы и тут же перевел свой взгляд на меня. Я поняла, что он не в себе, и это напугало меня еще больше. — Послушай, а ты почему развелась со своим мужем? Он сам от тебя ушел? — задал он совершенно неожиданный вопрос.

— При чем тут моя личная жизнь?

— Я задал тебе вопрос, — ударил он кулаком по столу.

Ты хочешь поговорить о моей семейной жизни? Но ведь ты сам говоришь, что времени практически не осталось.

— Я задал тебе вопрос! — Дровосек стукнул по столу еще сильнее, и я поняла, что должна отвечать на все его вопросы.

— Он ушел от меня сам.

— Почему?

— Потому что мы перестали друг друга любить… — Я не могла скрыть дрожи в голосе.. — Он не хотел быть обманутым и не смог вынести наше совместное житье-бытье. Он сам сделал меня разведенкой, а я и не оказала сопротивления. Просто наши чувства не выдержали проверки временем. Я не могла быть просто женой, я всегда хотела быть намного больше, чем жена, но мой муж не позволял мне этого сделать.

— Почему?

— Потому, что он задавил меня своей бытовухой.

— Он был беден?

— В нашей стране не так много богатых мужчин.

— Не хотел или не мог зарабатывать деньги?

— И то и другое одновременно.

— Это тяжелый случай. Это уже клиника.

Он грузил меня проблемами, которые мне были совсем не нужны. От этих проблем у меня просто опускались руки, пропадала перспектива, о которой я когда-то мечтала. Настал момент, когда у каждого из нас появилась своя отдельная жизнь, а если у каждого есть отдельная жизнь, какой тогда смысл в общей? Семейная лодка получила пробоину, я поняла, что брак отнимает у меня последние силы и последние надежды. То же самое понял и мой муж. Мы не рушили специально нашу семейную жизнь, не прикладывали к этому никаких усилий. Она разрушилась сама. Ее разрушили ежедневные семейные сцены, которых стало слишком много. Они могли начаться с самого небольшого и незначительного пустяка. Мы не были уверены в своей любви. Я слишком во многом сомневалась, а самое главное заключалось в том, что даже в семейной жизни я была страшно одинока. Есть такое понятие, как одиночество вдвоем и оно очень хорошо мне знакомо. В общем, я мысленно отказалась от того, с кем мне пришлось вместе идти по жизни, а мой бывший муж сделал это реально. Он просто собрал чемодан и ушел.

— А ты?

— А что я?

— Ты не пыталась его остановить?

— Зачем?

— Но ведь тебе было плохо?

— Очень. Но у меня есть чувство гордости и я очень его ценю.

Я бегло взглянула на внимательно следящего за моим рассказом дровосека и тихо спросила:

— А зачем тебе все это надо? Скоро приедут ребята меня выкупать, а ты спрашиваешь меня о моей личной жизни… Зачем? Не вижу в этом никакого смысла.

— Затем, что я хотел спросить тебя о том… — Дровосек замолчал и буквально впился в меня взглядом.

— О чем?

— Если мы еще когда-нибудь в этой жизни встретимся, ты пойдешь за меня замуж?

— Что? — Я подумала, что еще несколько секунд, и я просто упаду со стула.

— Я говорю, что если вдруг придет время и нам придется встретится еще раз, ты пойдешь за меня замуж?

— Но ведь у меня есть любимый человек!

— Я говорю при том раскладе, что в момент нашей встречи ты будешь одна.

— В каком смысле? — совершенно не поняла я дровосека.

— В смысле того, что ты так и не выйдешь замуж за своего любимого человека.

— Как это не выйду? Именно сейчас, после этого похищения я поняла, что я обязательно выйду замуж за Лося. — Я и сама не могла понять, кого я сейчас хочу убедить, дровосека или себя. — Я окончательно все решила, а своих решений я не меняю. — Немного подумав, я все же добавила: — Это, конечно, в том случае, если ты меня сейчас не убьешь, а подаришь мне жизнь.

— Сейчас мы обсуждаем именно этот вариант — я решил подарить тебе жизнь, — обнадежил меня дровосек.

— Хороший вариант.

— А вдруг ты посмотришь на своего любимого человека повнимательнее и поймешь, что он не такой ужи любимый?

— Ты о чем? Любовь либо есть, либо ее нет.

— Любовь-дело преходящее, я тебя уверяю, — покачал головой дровосек.

— Ты не веришь в настоящую любовь?

— Нет. Не имел чести в ней убедиться. Мы с тобой опять отходим от темы. Сейчас ты рассуждаешь о замужестве только потому, что попала в экстремальные условия. Когда человек попадает в экстрим и не знает, продолжится ли его жизнь, он всегда о чем-то жалеет, кается и мысленно говорит себе, что если останется жив, то обязательно в корне поменяет всю свою жизнь. Так вот, если ты вернешься домой, внимательно посмотришь на своего любимого и поймешь, что не любишь его, ты выйдешь за меня замуж? И даже если ты выйдешь замуж за своего любимого, а затем с ним разведешься, то ты выйдешь потом за меня?

— Зачем?

— Зачем люди выходят замуж? Наверно, для того, чтобы жить вместе. Короче, если мы с тобой еще раз где-нибудь пересечемся и ты будешь свободна, пойдешь за меня?

— Я надеюсь, что мы пересеклись с тобой один раз в жизни. Если ты оставишь меня в живых, я забуду все, как страшный сон, и вычеркну тебя из своей памяти, — произнеслая тихо и прикусила губу. — Может, я жестоко сказала, но это правда. Хотя для того, чтобы ты сохранил мне жизнь, я должна была сказать, что просто мечтаю жить с тобой под одной крышей и встречать с тобой старость. Если это как-то повлияет на то, останусь ли я жива, то я обязательно это скажу. Но ведь ты сам совсем недавно сказал, что мы с тобой обсуждаем вариант, когда я жива.

— Значит, не пойдешь?

— Нет, — отрицательно покачала я головой.

— А почему?

— Потому что я тебя не люблю.

— А что такое любовь?

— Я не смогу объяснить. Это чувство, которое нельзя выразить словами.

— Ты веришь в вечную любовь?

— Я хочу в нее верить. Человек обязан во что-то верить. Он живет в мире иллюзий.

— Я безумно любил свою жену, но после того, что произошло, я ее ненавижу. Что же произошло? Куда испарилась эта чертова любовь?

— От любви до ненависти один шаг. Я вообще не понимаю, почему мы сейчас говорим про замужество. Это не нужно ни тебе, ни мне. Мы разные, и у нас нет друг к другу никаких чувств.

— А ведь мы с тобой видимся не первый раз… — В голосе дровосека появилась загадочность.

— Как не первый?

— Мы виделись с тобой раньше.

— Ты хочешь сказать, что мы виделись с тобой до того, как ты меня похитил? — Я буквально впилась в дровосека испытующим, пристальным взглядом.

— Совершенно верно, дорогая моя. Это уже наша с тобой вторая встреча.

— Не может быть. — Я вновь всмотрелась в лицо дровосека и отрицательно замотала головой. — Нет! Нет и нет! У меня очень хорошая память на лица. Я не видела тебя раньше. Это исключено. Ты меня с кем-то путаешь. Да и где мы могли с тобой видеться раньше, если ты только что бежал с зоны? Уверяю тебя, ты меня с кем-то путаешь. Может быть, ты меня где-то и видел, но я тебя, точно, нигде ранее не встречала.

— Я знаю, что говорю. Это наша вторая встреча.

— А где же была первая?

— Я скажу тебе об этом в нашу третью встречу.

— Когда? — Я выдавила из себя легкую улыбку.

— В третью встречу.

— А ты думаешь, она у нас будет?

— Она обязательно будет, и, если на тот момент ты будешь свободна, ты пойдешь за меня замуж.

— А если я не захочу?

— Ты меня сама об этом попросишь.

— Что?

— Что слышала. Запоминай хорошенько — ты меня сама об этом попросишь, а я еще над этим подумаю. Ты же знаешь, что я не доверяю бабам. Кстати, а почему ты улыбаешься?

— Потому что я поняла, что ты даришь мне жизнь.