Чтение 21–й страницы книги ~Требуются девушки для работы в Японию~

— Ты же совершенно пьяна!

— Ничего, так далее легче, а то, может, трезвой у меня бы не хватило духу.

Я только хотела выйти из машины, как рядом с нашей тачкой появился лысый. Мы обе вздрогнули и посмотрели на него как на приведение.

— Уйди нечистая, — махнула я на него рукой.

Лысый расширил глаза и тяжело задышал.

— Уйди нечистая, кому говорят!

— Сгинь! — поддержала меня пьяная Натка.

Лысый открыл заднюю дверь и сел на заднее сиденье. Обняв нас сзади, он улыбнулся, показав при этом гнилые зубы, и прошипел:

— Сейчас так сгину, что на всю жизнь запомните, сучки!

— Натка, это не мираж, он настоящий, — сказала я гробовым голосом.

— Конечно, реальный, а какой же еще! Вы, девочки, где должны быть? Я вас уже обыскался. Ты, Ирина, насколько я помню, должна быть с Маратом и получать нужную информацию. Что это, он один стоит, без тебя? Ведь твое дело — быть рядом. Он вообще в последнее время без тебя ездит, как это называется?

— Я же тебе сказала, что мы поссорились…

— А тебе было сказано: помириться.

— Не получается…

— Я тебе сейчас башку разобью, чтобы получилось. А ты, Наталья, должна вкалывать в кабаре и обслуживать клиентов после работы, а еще ждать своего дипломата. Только почему ты тут спиваешься, непонятно. Вы что, телки, совсем оборзели, не понимаете, куда попали? Может, вы думаете, что с вами тут в детские игры играют? Я как чувствовал, что вы тут появитесь. Решил немного подежурить, и не ошибся. Машину где-то раздобыли. По Токио гоняете как у себя дома. Вид у вас, правда, не совсем товарный. Кто это вас так отделал? Или в бордель какой-нибудь попали?!

— «Кто отделал, кто отделал…» Тебя это не касается, — процедила я сквозь зубы. — А ну, пошел вон из машины!

— Что ты сказала, сучка?!

— Что слышал! Так, без приглашения, в машину не садятся. Не твоя тачка, вот и выметайся отсюда. Мы больше к тебе и твоим друзьям отношения не имеем. Можешь оставить наши паспорта себе на память.

— Да вы что, телки, совсем сдурели! Вы теперь на нас пожизненно работать будете. Мы вас купили. Вы наша собственность! Забыли, что ли, кто вас сюда привез?!

— А вот это ты видел! — я развернулась и показала лысому огромную фигу.

Лысый покраснел, тяжело задышал и заехал мне в ухо. Я сморщилась от боли. Этот придурок попал как раз по тому месту, где были наложены швы. Затем он ткнул в мой затылок пистолетом и сурово произнес:

— А ну-ка, заводи мотор и поехали!

— Куда?

— Как куда? К Григоричу.

— Зачем?

— Поехали, там разберемся.

— Может, не стоит никуда ехать, — взмолилась я.

— Давай заводи машину, или я прострелю твою башку!

Лысый положил палец на спусковой крючок. Сердце мое учащенно забилось, захотелось позвать на помощь Марата. Он стоял всего в нескольких метрах, такой далекий и такой родной. Выглядел он, как всегда, превосходно — в дорогом — костюме, белой рубашке с шелковым галстуком и до блеска начищенных ботинках. Ну что ему стоит повернутьголову и посмотреть в нашу сторону? Крикнуть ему я не могла, так как прекрасно понимала, что если закричу, то получу пулю в затылок, и причем без всяких предупреждений. Пришлось завести мотор. Машина взревела и плавно заработала.

— Поехали! Не хрен тянуть! — злился лысый.

Я стала слушать, как работает двигатель, и удивленно пожимать плечами.

— Что случилось?

— Машина аварийная. Сюда еле доехали. Можно открыть капот и покопаться в моторе?

— Ты что, совсем оборзела?! Я сейчас разнесу все твои мозги! Поехали, кому говорят!

— У меня не получается, садись за руль ты.

— Что у тебя не получается?! Я же слышу: двигатель работает нормально! А ну не дури, а то застрелю!

— Педаль газа не работает. Видишь, нажимаю, а машина никуда не едет! Пойди посмотри, что случилось. Хочешь, мы пересядем в твою машину и поедем на твоей. Зачем на аварийной-то ехать?!

Я хотела открыть дверь и выйти из машины, но лысый рявкнул что было сил:

— Сидеть!

Вздрогнув, я села как вкопанная, боясь пошевелиться.

— Да от тебя перегаром разит, как от скотины! — разозлился лысый. — Нажрались, как суки!

— Не нажрались, а напились, — вежливо поправила его Натка.

Дальнейшие события развивались так быстро, что я даже не успела что-либо понять. Развернувшись, я схватила лысого за руку с пистолетом. Натка достала из-под сиденьятолстую железную пику и всадила лысому прямо в горло. Лысый ослабил руку, и пистолет упал. Натка посмотрела на меня полоумным взглядом и расстерянно произнесла:

— Ирина, я его убила… Я не хотела, клянусь! Я случайно сунула руку под сиденье и нащупала эту пику. Мне показалось, что он может тебя застрелить…

Я погладила ее по плечу и тихо сказала: — Хорошо, что этот идиот держал у себя под сиденьем такую штуку. Наверное, она у него лежала на случай самообороны. Вот и нам пригодилась. Если бы ты не воткнула в него эту пику, он бы меня убил. Понимаешь, еще чуть-чуть — и он бы выстрелил! Ты просто опередила его. Выстрела не произошло по счастливой случайности, иначе трупом была бы я.

Натка не слышала моих слов. Закрыв глаза, она беспрестанно повторяла:

— Ирочка, я не хотела. Клянусь тебе, я не хотела. Меня посадят?

— Кто?!

— Полиция.

— А как она узнает, что это ты?!

— Труп увидит.

— Не увидит. Мы его спрячем. Ты спасла мне жизнь. Успокойся.

Натка испуганно покосилась на лысого и с опаской спросила:

— Ирочка, а он живой или мертвый?

— Должен быть мертвым.

— А если нет?

— Успокойся, Натка, он мертвый, и все. Взглянув на лысого, я почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Лысый полулежал на сиденье, уперевшись головойв дверную ручку. Глаза его были открыты и смотрели прямо на меня, словно он что-то хотел сказать, но не мог этого сделать. Дотронувшись до его руки, я постаралась нащупать пульс. Пульса не было. Затем порылась в кармане брюк и достала бумажник. В бумажнике оказалось ровно сто долларов, наверное, те самые, которые мне пришлось ему дать за адрес кабаре. Сунув купюру в карман, я посмотрела на Натку. Она была ужасно бледная и напряженно о чем-то думала.

— О чем ты думаешь?

— Пытаюсь понять, что произошло…

— Не надо ничего понимать. Если бы мы его не убили, то убили бы нас на вилле у Григорича. Эти люди заставили нас участвовать в жестокой игре на выживание. Мы приняли условия этой игры и сделали свой ход.

— Ирина, я же не виновата… Он сам напросился! Никто его в нашу машину не звал…

— Конечно. Теперь будет знать, как по чужим машинам рассиживаться.

— Теперь он уже ничего не будет знать. Что нам делать?

— Нужно избавиться от трупа.

— Как?

— Именно об этом я и думаю.

— Ира, посмотри, все заднее сиденье залито кровью, — вскрикнула Натка.

— Сначала избавимся от трупа, а затем от машины, — постаралась улыбнуться ей я.

Натка тихо заплакала. Мне стало ясно, что в данный момент на нее лучше не рассчитывать. Натка сейчас находится в таком состоянии, что, появись тут полиция, она сразу же признается в содеянном и подпишет себе приговор. Ей нужно время, чтобы успокоиться и прийти в себя, а времени у нас просто нет. В любую минуту к машине может кто-нибудь подойти, и тогда нам будет совсем туго.

— Нужно накрыть труп покрывалом. Это на тот случай, если нас остановят полицейские, — говорила я сама с собой. — Только где же взять покрывало? Как жаль, что у этого идиота нет покрывала.

Я посмотрела на Марата, затем на плачущую Натку и поняла, что мне больше терять нечего. Резко хлопнув дверью, я направилась к группе мирно беседующих мужчин. Натка даже не заметила мое отсутствие. Она находилась в состоянии шока. Мужчины моментально замолчали и с удивлением уставились на меня. Отец Марата, сморщившись, сунул таблетку под язык. Маратрезко побледнел и выронил сигарету.

— Марат, можно тебя на пару слов, — обратилась я к нему.

Он кивнул и шагнул мне навстречу.

— Может, не стоит? — отец Марата попытался привести его в чувство.

— Стоит, — отрезала я и схватила Марата за руку.

— Кто ты такая?! Почему ты так разговариваешь с Маратом?! — стали возмущаться братки.

Не обращая на них внимания, я отвела Марата в сторону. Мне даже не хотелось думать о том, как я выгляжу в данный момент: ссадины и синяки на руках и ногах, зашитый висок, синяк под глазом, губа опухла и раздулась до самого носа… Марат смотрел на меня глазами, полными ужаса, и не мог произнести ни слова. Я держала его за руку и нервно перебирала его пальцы. Братва по-прежнему не сводила с нас глаз и пыталась услышать, о чем мы говорим. Это сбивало меня с мыслей и мешало настроиться на нужный лад. Мы стояли как ненормальные, смотрели друг другу в глаза и не могли произнести ни слова. В конце концов один из братков не выдержал и подошел к нам.

— Марат, что, наших проституток избили? Пусть скажет кто, и мы своих пацанов пошлем на разборку. Нужно выяснить, кто мешает нашим телкам спокойно работать!

Я уставилась на братка взглядом, полным ненависти, и силой потянула Марата за руку.

— Марат, скажи ему, чтобы он шел и занимался своими делами.

— Гриш, ты иди. Сейчас я с девочкой разберусь и приду, — послушно произнес Марат.

Браток недовольно фыркнул и вернулся на прежнее место.

— Ты знал, что я приду?

— Знал. Кто тебя так? Григорич?

— Да нет. Просто я чуть не попала в притон.

— Понятно.

— Марат, у меня проблемы. Пожалуйста, помоги мне. Давай подойдем к моей машине.

— У тебя есть машина? С каких это пор?

— С сегодняшнего дня.

— Григорич подарил?

— Нет, угнала.

— Когда?

— Часа четыре назад, а может, пять.

— Ты что, с ума сошла? Машину, наверное, ищет полиция.

— Не думаю.

— Откуда такая уверенность?

— У меня интуиция. Я подвела Марата к машине, он удивленно присвистнул и произнес:

— Тебе не кажется, что твоя интуиция запросто может тебя подвести. Это очень дорогая тачка. Я думаю, что пострадавший все-таки заявил в полицию.

— Это ерунда, я хотела бы обратиться к тебе совсем по-другому вопросу.

Я подошла ближе и открыла заднюю дверь машины. Лысый полулежал, прислонившись к другой двери, и смотрел куда-то вдаль широко раскрытыми глазами. Натка уткнулась в переднюю панель и сидела обхватив руками голову. Марат с ужасом посмотрел на лысого и тихо сказал:

— Это Костик.

— Правильно говоришь.

— Одна из шестерок Григорича.

— Точно.

Марат перевел взгляд на Натку. Натка не двигалась, наверное, она даже не слышала наш разговор.

— Это кто?

— Моя подруга.

— Она живая? — Да.

— Что-то не похоже.

— У нее шок.

— Кто его убил?

— Мы.

— Понятно. Я думаю, если вы его убили, то на это были причины.

— Тебе хороню известны эти причины.

— Ирка, ты ненормальная. Лучше бы я отправил тебя на родину. Брось машину, и все. Пусть ее найдет полиция вместе с трупом.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что тут кругом мои отпечатки пальцев. Потому что я угнала машину у человека, который меня знает.

— Как это?

— Я угнала машину прямо на его глазах. Если машина зарегистрирована на его имя и полиция найдет в ней труп, то она без труда выйдет на владельца. Владельцу машины незачем меня выгораживать, и он подробно опишет мои приметы. Меня найдут. Нужно избавиться от трупа и вернуть машину владельцу.

— Как ты хочешь вернуть машину?

— Поставлю ее на прежнее место, там, где взяла.

— Ты ненормальная!

— Я это знаю. Помоги мне избавиться от трупа.

Марат заметно занервничал и опять закурил.

— Ирина, посиди в машине. У меня важная встреча.

— Как — посиди? С трупом? К машине в любой момент может кто-нибудь подойти. Я не могу ждать.

— Ирина, у меня важная встреча.

— Все твои дела никуда не денутся. Мне казалось, что я важнее. Я опять ошиблась?

— Послушай, ты сумасшедшая. Ты скоро перебьешь всех людей Григорича!

— А что мне делать? Я попала в беду. У меня нет ни денег, ни документов, ни друзей, которые бы мне помогли. Я не могу отсюда вырваться, пойми! Ты прекрасно знаешь, что яне проститутка. Просто тут, в Токио, мне пришлось почувствовать себя тварью, дерьмом, дрянью. Помоги мне избавиться от трупа и попасть домой! Мне и моей подруге. Я понимаю, что мы не можем быть вместе, да я и не хочу. Я не могу связать свою судьбу с человеком, который живет, соблюдая какие-то дурацкие условности: так положено, а так не положено. Я прошу тебя об одном: о помощи. Помоги мне вернуться домой и начать жить заново. С этой болью, с этой бестолковой любовью, которая не принесла мне ничего хорошего, кроме горечи и разочарования. Ведь нам было не так плохо вместе.

— Ирина, я обязательно тебе помогу, но я не могу бросить все и решать твои дела.

— Почему?

— Потому что сначала я должен решить свои. Сиди тут и жди меня. Как только я освобожусь, сразу займусь твоими проблемами.

— Я не могу ждать. Мне нужна твоя помощь сейчас, сию минуту, сию секунду!

— Ирина, здесь собрались очень важные люди, и они ждут, когда я вернусь. Я не имею права заставлять их ждать, потому что я им обязан и они слишком много для меня сделали.

— Еще скажи, что я поставила тебя в неловкое положение, когда подошла к тебе при них. Скажи, что я должна была сидеть вместе с трупом и ждать, когда закончится твоя стрелка. Скажи, что же ты молчишь? Ведь ты хотел сказать именно это.

Марат провел ладонью по моему лицу и тяжело вздохнул.

— Это швы?

— Швы.

— Где наложили?

— В клинике.

— А с губой что?

— С губой плохо дело. Губу зашили, но я пыталась развязать руки своей подруге зубами. В общем, перестаралась, вот швы и полопались. Когда все закончится, придется опять обращаться в клинику: как бы не началось нагноение…

— Больно?

— Я здесь успела привыкнуть к любой боли: и моральной и физической. Кстати, физическая боль — пустяк по сравнению с тем, что хотели меня заставить заниматься проституцией. Если бы это случилось, мне бы было по-настоящему больно. Скажи честно, ты скучал по мне?

— Скучал, и не просто скучал, а даже страдал. — Марат не переставал гладить меня по лицу.

— Знаешь, такое короткое знакомство, а так прочно запало в душу, — сказала я, тяжело вздохнув. — Мне так тяжело без тебя обходиться… Но я научусь жить без тебя. Я сильная, я смогу. Просто надо стереть из памяти все, что было. У меня такое в первый раз, честное слово… Какая-то сумасшедшая, неуправляемая связь! Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?

— Чего?

— Я хочу быть с тобой… Я хочу тебя…