Чтение 30–й страницы книги ~Требуются девушки для работы в Японию~

— Сердце прихватило.

— Ты случайно не сердечница?

— Вроде бы нет. Со мной такое в первый раз. Нужно Натке позвонить, может, что случилось?

— Ирина, тебе не кажется, что им хочется побыть вдвоем. Они слишком долго ждали этого дня. Давай проявим благоразумность и не будем им мешать.

— Женька, а ты надолго приехал?

— Недели на две.

— Затем обратно в Токио?

— В Токио. Бизнес, ничего не сделаешь. У тебя какие планы?

— Я полечу с Наткой. Янг устроит меня в хороший театр, где я смогу танцевать.

— Стриптиз?

— Сам ты стриптиз! Я профессиональная балерина. Один раз я неудачно прыгнула и получила травму позвоночника. В результате у меня нарушилась техника.

— Это как?

— Спину гнуть больно, понимаешь. Танцевать я, конечно, могу, но с большим трудом. Если нагрузка слишком большая, потом от боли на стенку хочется лезть.

— Но ведь ты рассчитываешь на хороший театр!

— В конце концов, я не претендую на главные роли…

— Ирка, как же мы теперь с тобой состыкуемся?

— У меня есть твой телефон. Я, как устроюсь, обязательно позвоню.

— Слушай, а Янг стоящий мужик. Он прилетел инкогнито, забросил свои дела, привез такие бабки. Твоя подруга хоть его любит?

— У них очень сложные отношения. Когда они стали встречаться, он ей платил.

— Как?

— Давал деньги за ночь, но у нее не было другого выбора. Я думаю, что со временем Натка сумеет преодолеть этот барьер и будет с ним по-настоящему счастлива. Слушай, поехали к Натке, что-то у меня на душе нехорошо. Мы по-быстренькому, посидим немного и поедем обратно. Тем более Янг хотел посмотреть город. Можно его повозить по Владику свозить на острова.

— Конечно, яхту у пацанов возьмем.

— Бери у пацанов все, что хочешь, толь. ко поехали.

Я сняла трубку и набрала Наткин номер. Телефон не отвечал. Я посмотрела на часы — было начало девятого.

— Что-то никто не подходит…

— Дрыхнут, наверное, еще.

— Давай убедимся, что дрыхнут.

— Как скажешь.

Мы сели в машину и поехали к Наткино-му дому.

— И что тебе не спится? Все нормальные люди в это время валяются в постели, воскресенье ведь, — ворчал Женька.

— Я всегда встаю рано, а ложусь поздно.

— Теперь понятно, почему ты такая сумасшедшая. Это у тебя от недосыпа.

— Просто засони обкрадывают сами себя. Сон — это потерянное время. Будем на том свете — выспимся. Пока живем, надо жить и сократить время сна до минимума.

— Так можно и ноги протянуть, голова гудеть будет!

— Это поначалу тяжело, а потом привыкаешь.

— Едем ни свет ни заря. Натка с Янгом точно еще спят, даже неудобно как-то…

— Мы скажем, что хотим их пригласить покататься на яхте.

— С яхтой еще договариваться надо.

— Договоришься.

Подъехав к дому, мы припарковали машину и зашли в подъезд. В воскресный день люди поднимаются поздно. Мы подошли к двери, я игриво подмигнула Женьке и позвонила. За дверью не было ни звука. Я позвонила еще. Тишина.

— Ирка, кончай звонить. Люди спят.

Я испуганно посмотрела на Женьку и принялась звонить не переставая. Затем что было сил толкнула дверь. К моему великому удивлению, дверь распахнулась, и я по инерции влетела в квартиру. Женька зашел следом за мной.

— Ребята, вы что, открытыми спите! — закричала я, вбегая в комнату.

То, что я увидела, невозможно передать словами. Янг и Натка сидели на стульях. Руки их были связаны скотчем, а тела перемотаны какой-то веревкой. Глаза Натки были широко открыты. Она была совершенно голая. Голова ее наклонилась набок, на правом виске запеклась кровь. Ее убили одним выстрелом в голову. Всего один выстрел лишил жизни такую красивую девушку! Длинные белокурые волосы прикрывали красивую высокую грудь. Ей была к лицу даже смерть… Янг был тоже раздет. Его голова свесилась на плечо, глаза были закрыты. Они сидели друг напротив друга. Их вытащили прямо из кровати… Перед тем как убить, их сильно пытали. Об этом говорили многочисленные порезы и ссадины на теле.

Дико вскрикнув, я бросилась к Натке. Мне не хотелось верить в то, что она мертва. Мертвый человек не может быть так красив. Я схватила валявшийся на полу нож и принялась обрезать веревки. Труднее всего было справиться со скотчем. Я старалась делать все осторожно, чтобы не причинить Натке боль. Женька какое-то время стоял рядом, затем не выдержал и постарался меня оттащить.

— Ирина, она!мертва. Ей уже все равно — освободишь ты ее или нет.

Я вырвалась, толкнула Женьку что было сил и зло прошипела, вытирая слезы кулаком:

— Не вздумай мне мешать! Женька отошел к стене и стал с ужасом наблюдать за моими действиями. Перерезав веревки, я осторожно стащила Натку со стула и положила ее голову к себе на колени. Затем наклонилась и подула в простреленный висок.

— Ната, тебе больно? Ната, скажи, тебе больно?! — трясла я Натку за плечи, но она не издавала ни звука.

— Ира, она тебе не ответит, — тихо сказал Женька. — Она не чувствует боли… Боль прошла, ей сейчас хорошо.

— Заткнись! — зарыдала я. — Лучше пойди и принеси зеленку. Она лежит в аптечке на книжной полке.

— Зачем?!

— Я смажу Натке рану, чтобы не было заражения.

Женька испуганно посмотрел на меня и опустился на пол. Я на минуту оставила Натку и побежала за аптечкой. Скрутив ватный тампон, я принялась аккуратно обрабатыватьрану, не забывая при этом дуть, чтобы было не так больно. Затем прижала Натку к себе и стала гладить по голове.

— Ирина, пора уходить. Мы уйдем и вызовем милицию.

— Зачем?

— Затем, чтобы их похоронили по-человечески. Их должны похоронить вместе. Может, хотя бы там их оставят в покое…

Я смотрела на Натку и не переставала реветь, перебирая ее роскошные волосы и поглаживая рану.

— Наточка, у тебя голова сильно болит? — шептала я, словно в бреду, мучаясь от того, что не могу облегчить участь своей подруги. В тот момент я еще не понимала, что навсегда ее потеряла. Я даже представить себе не могла, как больно терять лучших друзей, которые зачастую бывают ближе и дороже кровных родственников. Натка… Ведь это частичка меня, лучшая, самая чистая частичка… Я не хотела думать о том, что было бы в эту страшную ночь со мной, если бы не приехал Женька. Я думала о том, что у меня больше нет подруги… Я тяжело схожусь с людьми и редко пускаю их в душу. Натка была единственным человеком, которому я доверяла как самой себе. А теперь я осталась совсем одна, одна на всем белом свете…

Я прокрутила в памяти последние события… Дешевая гостиница, кабаре, грязный бордель… Пригород Токио, пустынный пляж, стог сена и мы, избитые и голодные, трясущиеся от холода, но живые, живые, черт побери! У нас не было будущего, мы не верили в то, что сможем вернуться на родину, но мы были вместе и нас соединяла настоящая дружба. Натка, бегающая под дождем и раскидывающая баксы… Эти воспоминания я пронесу с собой через всю жизнь, ведь такое забыть невозможно.

Я знала, что необходимо вызвать милицию, но я не хотела, чтобы кто-нибудь увидел Натку голой. Пройдет немного времени, и милиция обязательно узнает, кто такой Янг. Всем газетчикам захочется описать ту девушку, ради которой он бросил все на свете и отправился в чужую страну, понимая, на какой риск идет. Дом будет полон любопытных, поэтому даже мертвой Натка должна быть на высоте. Я надела на нее вечернее платье, приколола к груди большую красную розу, накрасила ей губы и навела румяна. Пусть знают, что ради такой девушки можно рискнуть всем на свете.

Женька осторожно погладил меня по плечу.

— Дипломата, нигде нет, — тихо сказал он. — Оно и понятно, именно из-за него убили Натку и Янга. Ведь там были деньги… Ира, нам пора.

Я встала, еще раз посмотрела на Натку и улыбнулась. Она была чертовски красива. Натка очень любила это платье. Это был подарок Янга, Человек должен уходить в иной мир только с любимыми вещами. Я перекрестила подругу и крепко ее поцеловала. Затем пошла к выходу. Я ничего не видела и шла, словно в тумане, постоянно оглядываясь. Так теперь и буду вспоминать этот дом: беспорядочно расставленные корзины с цветами и Натка, лежащая посреди комнаты в красивом красном платье…

Женька посадил меня в машину, доехал до ближайшего телефона-автомата и позвонил в милицию. Мы вернулись домой…

…Неделю я просидела в Женькиной квартире, не высовывая носа. Женька приносил газеты, не переставая возмущаться богатой фантазии наших журналистов. Мы читали броские передовицы и багровели от злости. Во всех газетах Натку называли не иначе как валютной проституткой, сумевшей добиться любви важного политического деятеля. Газетчики без труда узнали, кто такой Янг, и сообщили в Токио. Из Токио вылетела следственная группа для расследования этого преступления. Одна из газет высказала предположение, что Натка работала на мафию и сама открыла дверь в ту роковую ночь, чтобы подставить дипломата и получить свою часть денег, но мафия оказалась хитрее и убрала ее как лишнего свидетеля. Я читала всю эту грязь и рвала газеты на мелкие кусочки.

Самое страшное в этой истории оказалось то, что Янг заранее предполагал, что его могут убить, но он никак не ожидал, что могут убить и Натку. Перед вылетом в Россию он составил завещание в пользу Натки, а это ни много ни мало, а несколько миллионов долларов. Представляю, как было тоскливо Григоричу, когда он об этом узнал. Такого поворота событий он не предусмотрел».

ГЛАВА 23

Постепенно страсти вокруг Натки и Янга поутихли, и я стала потихоньку приходить в себя.

— Жень, возьми меня с собой в Токио, — все чаще просила я.

— Зачем? Нечего тебе там делать. Мне будет спокойнее, если я отправлю тебя в твою Самару. Как только я решу свои дела, обязательно тебе позвоню.

— Женя, ну возьми меня с собой, — не отступалась я.

— Не могу. Это очень опасно. Если ты что-то задумала, лучше сразу скажи. Я надеюсь, что ты не будешь разыгрывать из себя народную мстительницу?

— Не буду. Просто я хочу быть рядом тобой. Ты торгуй своими машинами, а я буду сидеть дома и варить тебе обед.

— Ну хорошо. Только ты пробудешь пару недель, не больше.

— Спасибо, — обрадовалась я и чмокнула Женьку в щеку.

Через неделю мы прилетели в Токио и поселились в Женькиной квартире, которую он снимал в течение трех лет. Я действительно сидела дома и готовила Женьке обеды. Он нахваливал мои борщи, но при этом подозрительно говорил:

— Ох, Ирка, не нравится мне все это.

— Что именно?

— Уж больно ты покладистая! Странно, даже как-то… Дома сидишь, щи варишь…

— А я, может, исправиться решила. Может, я без тебя не могу. Может, я хочу показать, какая из меня получится образцово-показательная жена.

— Врешь ты все. Наверное, что-то задумала.

— Ничего я не задумала, — обижалась я и делала удивленное лицо.

Как-то раз я подошла к Женьке и крепко обняла.

— Жень, а Жень…

— Что?

— Дай тысячу долларов.

— Зачем?

— Я тут недалеко от дома такой костюм классный видела. Думаю, как было бы здорово, если бы ты мне его подарил…

— Костюм за тысячу долларов?!

— Да, за штуку баксов, — подтвердила я.

— Он что, из золота?

— Нет, из обычного шелка.

— Но это же безумие покупать костюм за штуку баксов!

Я надула губки и грустно произнесла:

— Жаль. Такой краеивый костюм. А я-то думала, что ты мне его купишь…

— Ирин, уж больно дорогой…

— Жалко, что ты на мне экономишь.

— Ладно, Бог с тобой. Тебе разве откажешь.

Женька протянул тысячу долларов и по» целовал меня в шею.

— А когда ты за костюмом собралась?

— Завтра.

— Ирин, но завтра же меня весь день не будет, Я в другой порт уеду. Вернусь поздно ночью. Может, послезавтра вместе пойдем? Не хочется, чтобы ты одна по улицам шарахалась.

— Хорошо. Пойдем вместе послезавтра.

— Ирка, ты прямо на глазах меняешься. Соловьем поешь. Что задумала?

— Просто хочется е тобой остаться. В Самару ехать не хочется. Мне приятно ждать тебя с работы и варить тебе борщи.

Женька подозрительно посмотрел на меня и прижал к себе.

Рано утром он собрался и уехал в Кавасаки. Как только за Женькой захлопнулась дверь, я подскочила с кровати и принялась приводить себя в порядок. Уложив волосы феном, покрасив глаза и надев черное обтягивающее платье, поймала такси и поехала в ресторан русской кухни. На всякий случай нацепила темные очки, чтобы при встрече (пронеси, Господи!) не узнал кто-нибудь из братков.

На часах было десять. В это время посетителей в ресторане совсем мало, поэтому я надеялась управиться до того времени, как в ресторан приедет обедать Марат.

Поднявшись по ступенькам и открыв дверь, я встала у входа и принялась искать глазами Петруху. Он сидел у дальней стены и вытирал бокалы.

— Чем я могу вам помочь? — вежливо обратился ко мне метрдотель.

— Мне нужен вон тот парень, — показала я на Петьку.

Метрдотель подошел к Петьке и что-то шепнул ему на ухо. Петька поднял глаза и удивленно посмотрел в мою сторону. Затем он бросился мне навстречу и крепко пожал руку.

— Привет! Сколько лет, еколько зим! Тебя ужасно давно не было!

— Дела, — улыбнулась я.

— Пообедать?

— Нет. Есть мне совсем не хочется.

— Ты просто решила меня навестить?

— Можно сказать именно так. Мне нужна пушка.

Петруха охнул и шепотом спросил:

— Еще одна?

— Еще одна.

— А та где?

— Украли.

— Жалко.

— Еще бы.

— Цена та же. Тебя устроит?

— Именно на эту цену я и рассчитывала. В порыве чувств Петруха обнял меня за плечи и радостно сообщил:

— Тогда обед за счет заведения. Тебе все равно придется подождать часок.

— Хорошо, только постарайся побыстрее, а то я тороплюсь.

Петруха усадил меня за стол и побежал на кухню. Я с унынием осмотрела зал и грустно улыбнулась, увидев тот самый столик, за которым мы сидели с Маратом. На меня нахлынула волна воспоминаний. Что и говорить, в этот раз я чувствовала себя намного увереннее и спокойнее. Ведь теперь я жила в Токио на законных основаниях, имея документы, и в любой момент могла улететь домой. А тогда… А тогда я боялась собственной тени, но все равно боролась за себя и… и встретила Марата. Натка никогда не была в этом ресторане, да она толком так и не увидела Токио… Мне захотелось взять такси и найти тот самый дом, где мы жили на чердаке, страдая от голода. Зайти бы сейчас в кафе рядом с домом и купить кусочек пиццы… В зале появился Петька с подносом в руках. Он поставил передо мной бокал с красным вином и тарелку ароматного украинского борща. Я повела носом и спросила:

— Сегодня у вас опять день украинской кухни?

— Ты забыла, у нас же повар хохол, — засмеялся Петька.

— Я надеюсь, повар уже пошел выполнять мой заказ?

— Пошел, пошел, — кивнул Петька и вновь убежал на кухню.

Борщ и в самом деле был вкуснейший. Быстренько уговорив тарелочку, я достала из сумки сигарету и закурила. В противоположном конце зала сидел мужчина и, не отрываясь, смотрел на меня. Кажется, я его где-то видела, но вот где? Мужчина снял темные очки и слегка мне кивнул. Я замерла и выронила сигарету — это был отец Марата. Я отвернулась и сделала вид, что не узнала его. Аппетит моментально пропал. Вот уж на что я не рассчитывала — так на эту встречу. Петька, как на зло, застрял на кухне и не выходил в зал. Просто так встать и уйти я не могла.

Отец Марата жестом показал мне, чтобы я села рядом. Я покачала головой и отвернулась. Больше всего в этот момент мне хотелось сложить комбинацию из трех пальцев и сунуть ему под нос, но рисковать я не стала. Неприятностей у меня и так выше крыши. Хам, что он себе позволяет! Машет рукой, словно проститутке… Нужно как можно быстрееуйти из этого заведения, а то, не ровен час, в ресторан заявится Марат. Нервно постучав пальцами по столу, я не выдержала и отодвинула пустую тарелку. Затем встала и направилась в сторону кухни. Петруха сидел рядом с посудомойкой и курил сигарету. Увидев меня, он вскочил и пошел навстречу.

— Пойдем в зал, я уже несу второе.

— Повар вернулся?

— Нет. Как приедет, я сразу скажу.

— Налей мне еще бокал красного вина.

— Будет сделано.

Петька побежал за подносом, а я вернулась в зал. То, что я увидела, заставило меня вздрогнуть. Отец Марата пересел за мой столик, прихватив с собой свой заказ. Я встала как вкопанная и окинула его презрительным взглядом. Он показал на свободный стул и улыбнулся. Мне ничего не оставалось сделать, как сесть на свое место.

— Мне кажется, тут достаточно свободных столов, — произнесла я.

— Мне захотелось посидеть именно с тобой.

В зале появился Петруха с подносом, на котором стоял бокал красного вина и порция шницеля с картофелем. Окинув моего соседа недовольным взглядом, он поставил тарелки на стол и шепнул мне на ухо:

— Этот тип тоже тут часто бывает. Хочешь, я пересажу тебя за чужой столик? Можешь пересесть за соседний столик. Его обслуживает мой товарищ.

— Все нормально. Как появится повар, сразу меня зови.

— Само собой. Ты уверена, что хочешь обедать вместе с этим типом?

— Все нормально, — буркнула я, показывая, что Петькина назойливость мне порядком поднадоела.