Чтение 23–й страницы книги ~Шпион Темучина~

Смуглая, как мулатка. И такая же красивая… И сверкнувшие изумрудами глаза!

– Гуайчиль!!!

– Баурджин!!! – Девчонка со слезами бросилась нойону на шею. – Я не ошиблась, ведь именно так зовут тебя?

– Так, так… Не время сейчас миловаться – бежим! Эй, Гамильдэ, уходим! Нет, только не через входную дверь… В окно, в окно, братцы!

Окна выходили на задний двор, где среди кучи старых покрышек стояла машина – «эмка».

– Отлично! – на бегу заулыбался нойон.

Рванув дверцу, прыгнул на шоферское место – «эмку» и дурак заведет!

Запустив двигатель, махнул рукою своим:

– Ну, что стоите? Особое приглашение нужно? А ну, сигайте назад!

Эх, сироты казанские, не знают, как и двери открыть. Придется самому – как швейцару.

– Прошу, господа!

Ну, сели-таки… Поехали…

Баурджин застегнул китель и, поправив на голове фуражку, выехал со двора на площадь – стоящий у дверей часовой, вытянувшись, козырнул. Салага! Ну, как же, сам товарищ капитан куда-то поехамши… Наберут детей в армию!

– Нойон, за нами кто-то бежит! – поглядел в заднее стекло Гамильдэ-Ичен. – О Христородица! Это же, это…

– Сам вижу, – ухмыльнулся князь, узнав в беглеце… Игдоржа Собаку!

Резко тормознув, врубил заднюю:

– Возьмем, не оставлять же! Гамильдэ, присмотришь за ним.

Почему Баурджин решил поступить так? Казалось бы, бросить тут проклятого лазутчика или, еще лучше – пристрелить, а вот поди ж… Может, чувствовал в нем Баурджин-Дубов родственную душу? Или скорее просто решил прибрать к рукам хорошего профессионала? Наверное – и то и другое.

Ухмыльнувшись, князь распахнул дверцу:

– Садись, Игдорж-гуай, такси подано!

Соглядатай испуганно попятился. Немудрено, не приходилось еще на самобеглых повозках ездить.

– Садись, говорю, иначе тут останешься!

Вот тут Игдорж понял, метнулся молнией на сиденье, да так хлопанул дверью – чуть стекла не вылетели.

– В грузовиках так дверьми хлопай, чучело! – выругавшись, князь врубил передачу, и машина, набирая скорость, помчалась по пыльной дороге в направлении тополиной рощи. В зеркальце было видно, как неуверенно заметался на крыльце часовой. Наверное, все же заподозрил что-то неладное. А может, кто-то из связанных вытолкнул изо рта кляп, да заорал что есть мочи.

Ехали молча, до самой лужи, а уже потом Баурджин свернул в поле. Жалобно заскрипев рессорами, автомобиль покатился по кочкам. Так и ехали, пока не наткнулись на камень. Ухх!!!

Радиатор закипел, исходя белым паром!

Баурджин обернулся к пассажирам и усмехнулся:

– Все, господа мои, – дальше пешком.

И пошли, даже побежали – князь предупредил всех, что времени у них мало.

– И все вопросы потом! Понял, Игдорж-гуай?

Лазутчик согласно буркнул.

– Впрочем, если ты с нами не хочешь, можешь не бежать. Пожалуйста, иди на все четыре стороны.

– Нет, уж лучше с вами! Кто эти демоны ночи?

– Потом, все потом!

Уже светился мягким оранжевым светом вечер, и синяя ночная тьма медленно наползала на землю, когда беглецы достигли спасительного тумана урочища.

– В дацан! – махнул рукой Баурджин. – Там спрячемся.

В дацан… А дацана-то не было!

Что такое? Сбились с пути? Да не должны бы…

– Вперед! Только вперед! И – как можно быстрее.

Черные тучи застили небо, и вдруг, как совсем недавно, громыхнул гром.

И откуда-то резко повеяло холодом. Осенним холодом сопок…

А освободившийся от пут незадачливый капитан Коробкин как раз в этот момент читал странную записку, оставленную беглецом:

«Коробкин, мы не шпионы! Тебя связал – извини, так было надо. Надеюсь не причинить зла твоим людям. Знай, мы выиграем войну – и эту, и с немцами. Да здравствует великое дело Ленина – Сталина. Прощай и не поминай лихом. Твой „господин из Харбина“».

– Господин из Харбина, – чиркнув спичкой, капитан молча смотрел, как сгорает в огне желтого пламени мятый клочок бумаги, оставляя после себя лишь небольшую кучку черного пепла. И снова повторил задумчивым полушепотом:

– Господин из Харбина…

Глава 17

Прорыв

Ноябрь 1201 г. Северо-Восточная Монголия

В высоких горах направляйся к проходу…Л. Данзан. Алтан Тобчи

Черные скалы, покрытые белыми шапками снега, сжимали узкую долину, словно клыки чудовища еще не съеденную добычу. Впереди, сквозь разрывы облаков, голубело небо. Где-то там находилось сейчас войско Гурхана-Джамухи, где-то там таилась угроза. Пока еще – таилась…

Бросив поводья десятнику, Баурджин оглянулся на перевал, на нескольких всадников – разведку передовых войск. Там, за перевалом, находились сейчас тумены Ван-хана и Темучина. После подробного доклада вернувшегося из разведрейда нойона Темучин решил нанести удар первым. Послав гонца Ван-хану, выступили решительно и быстро, и вот теперь соединенные войска встали на краю долины, ведущей в земли Гурхана. По сведениям Баурджина, Джамуха тоже наконец организовал наступление – ждать ему было нечего, враждующие племена приходилось удерживать вместе грубой силой, и силы этой с каждым днем оставалось все меньше. Бросив хана, уже откочевали далеко на север тайджиуты, о том же подумывали и меркиты, и часть найманов. А если они уйдут – с кем останется Гурхан? С сотней Кара-Мергена? Ну, кто такой Черный Охотник, Баурджин уже, слава Богу, догадывался. Да что там, догадывался – знал почти наверняка.

Японский диверсант, капитан Исидзиро Такаси. Самурай чертов! Уж кто такие самураи, Баурджин-Дубов знал. И на политзанятиях рассказывали, и сам видал их зверства: пленных красноармейцев связывали колючей проволокой, глумились, истязали – выкалывали глаза, вбивали в тела винтовочные гильзы, рубили тесаками… Сволочи – одно слово!

Что и говорить, противник опасный, не чета самому Джамухе! Кара-Мерген будет сейчас биться за себя, именно его сотню Гурхан выставил вперед, надеясь… Непонятно на что надеясь. Ну, залягут люди Кара-Мергена по сопкам, спрячутся среди скал – и что? Стрел на всех не хватит, да и не долетят они, не так уж и узка долина. А те скалы впереди, что, словно два стража, охраняют ее устье – слишком велики, чтобы можно было устроить обвал. Всех сил Джамухи не хватит, чтоб их обрушить. Обрушить…

А ведь Черный Охотник – капитан Исидзиро Такаси – матерый диверсант! И у него взрывчатка – целый рюкзак тринитротолуола!!!

Боже!!!

Баурджин хлопнул себя по лбу. Как же он не подумал об этом! Ну, конечно – скалы! Князь прикрыл глаза, представив картину: вот с победоносным кличем несутся вперед неисчислимые тумены Темучина. Вьется на ветру синее боевое знамя, блестят шлемы воинов, и в такт бегу коней покачиваются копья. Еще совсем немного – и конец долины. Проскочить между скал, и впереди – простор. И слабое войско Гурхана… Хур-ра!!! Хур-ра!!!

И вдруг – взрывы! Два, один за другим… Гремит гром, словно тысячи гроз. Вспыхивает яркое оранжево-желтое пламя, и черные скалы, окруженные дымом, разваливаясь, неудержимо падают вниз, погребая под своими обломками лучших воинов Темучина. Выход из долины закрыт… Джамуха может спокойно уйти на север, больше не опасаясь погони. Правда, его коалиция неминуемо развалится, впрочем, она давно уже развалилась. Один хороший удар, и…

А вот не будет удара! И Джамуха через год снова соберет тумены. Джамуха… А если это будет не он, а скажем, Черный Мерген – капитан Исидзиро Такаси?! По всему чувствуется, этот чертов самурай много бед натворить может. Если его не остановить.

Надо остановить, надо!

Он наверняка сейчас там, у скал. Бросить воинов прочесывать местность? Можно. Но тогда японец сразу взорвет скалы. И закроет проход. Пусть получится не так эффектно,но… Кстати, по словам Гамильдэ, в кочевьях Темучина кто-то активно распускал слухи об огненных демонах, якобы выступивших на стороне Гурхана.

Нет, любой ценой нужно не допустить взрыва!

А может, он, Баурджин, волнуется зря?! Может, не будет никакого взрыва? Ну да, не будет, как же! Да разве Черный Охотник не воспользуется такой прекрасной возможностью?!

Главное, его не спугнуть, не спугнуть… Значит, не нужно брать с собой много людей, слишком заметно.

– Гамильдэ, и вы двое, – обернувшись, подозвал князь. – Идем обходом во-он к той скале.

Баурджин не зря выбрал скалу, что высилась справа – за нею, дальше, начинался лес, и можно было уйти. Слева же за скалами тянулись голые сопки – не убежишь, не спрячешься. И все же… Исидзиро Такаси – самурай, а это такие сволочи, что не ценят не только чужие жизни, но и свою собственную. Вполне может и взорвать себя – эффектная смерть, черт побери! Красиво! Значит…

– Гамильдэ… и ты… Давайте в обход, к той скале. Не к самой… Ищите в окрестностях, рядом – в сугробах, за камнями, в лощине. Найдете – подайте знак.

– А как, нойон?

– Хм… – Баурджин, прищурив глаза, посмотрел вдаль. – Видите во-он ту сосну на вершине сопки?

– Да, князь.

– Если заметите кого-то, сразу же уходите и просто стряхните с нее снег. Я увижу.

– Все понятно, нойон. Один вопрос – кого мы там должны искать?

– Кара-Мергена, Гамильдэ. Его и его людей. Удачи!

– Удачи и тебе, князь!

Выполнят. Гамильдэ-Ичен – юноша ловкий и опытный. Баурджин повернулся к напарнику – сильному молодому парню из какого-то джаджиратского рода. Есухай – так звали парня – улыбнулся:

– Мы пройдем незаметно, князь. Не сомневайся, я часто охотился в этих местах.

– Тогда иди вперед! – улыбнулся нойон. – И помни – что бы ни случилось, мы не должны никоим образом выдать себя.

Молча кивнув, Есухай быстро пошел к лесу. Идти приходилось в гору, и чем дальше, тем снег становился глубже. На открытых местах никаких сугробов не было – уносил ветер, но вот здесь, в лесу…

Впрочем, Есухай шел, почти не останавливаясь, выбирая почти не занесенные снегом тропы, видать, и впрямь все здесь хорошо знал. Ну, еще бы – Баурджин лично отбирал воинов для разведки и выбрал, естественно, местных.

Ходко двигался Есухай, ходко. Не прошло и полчаса, как разведчики уже приблизились к скале.

И – никого!

Ни единого следа и никакого знака присутствия человека – лишь голая бесснежная проплешина с унылой пожухлой травою. Что же, выходит, не здесь? На той стороне? Баурджин взобрался на пригорок, всмотрелся – сосна по-прежнему стояла в снегу, и даже поднявшийся ветер не сметал его – видно, крепко налипло. Однако где же…

Нойон не успел подумать – а тело уже само бросилось наземь, рядом с только что упавшим Есухаем… навылет пронзенным длинной черной стрелою!

Упасть! Откатиться в сторону, за камни… Жаль Есухая, хороший был парень… Взорвут, сейчас взорвут! Или – сначала прикончат его, Баурджина? Нойон откатился подальше и замер… на самой проплешине замер. Что-то скользкое попало под руку, что-то…

Провод!!!

Толстый, в черной изоляции, провод. Запал! Точнее – тянувшийся к запалу.

Так, только спокойно… Перевалиться на другой бок… Ух! Все же выстрелили… Еще бы сантиметров десяток, и… Вытащить из-за пояса нож… Рубануть! Ага! Есть… Теперь к тем камням, смотать… Перерезать провод вот тут…

И теперь – ждать!

Жаль Есухая…

Баурджин приготовил лук, стрелы.

Никто не появлялся. Да где же они? Или – он… Пойти по проводу? Далеко не уйдешь, пристрелят. А он петляет, провод. Но много-то его быть не может, стандартная катушка метров на триста. Еще учесть и ту скалу – еще метров пятьдесят. Вряд ли самурай подключил обе скалы по отдельности, скорее последовательно – экономил провод. Да и эффект от такого соединения лучше – рванут практически разом.

Нойон вдруг задрожал… Нет, это задрожала земля! Что такое? Нетерпеливый Боорчу бросил людей вперед?! Или – это другой полководец, Мухули? Почему не дождались возвращения разведки?!

Баурджин протер глаза – ворвавшиеся в долину черные всадники исчезали в плотной пелене вьюги! Так вот в чем дело. Метель! Они не могли больше ждать, пустили вперед отборную сотню. Метель – страшное дело, запросто можно сбиться с пути, погибнуть. А на перевале всех точно засыплет. Вот и прочие воины остановились. Молодцы, сообразили! Ждут – прорвутся ли смельчаки? Если прорвутся, Темучин пустит вперед еще один отряд… потом еще… Только так и можно пройти, только так. Остаться на перевале в пургу – верная смерть для многих. Потому и некогда больше ждать.

А передовой отряд уже ворвался в проход между скалами. Баурджин невольно съежился. Вот сейчас… Вот…

Ничего не происходило!

Скалы, как стояли, так и стояли непоколебимо, лишь терялись в плотной пелене вьюги. Не было взрыва, не было!

Ай, да Баурджин! Ай да…

Показалось, позади что-то мелькнуло…

В долине заметала метель, а здесь, в лесу, было достаточно спокойно. Снег шел, но ветра почти не было – задерживали деревья.

Нойон дернулся… Ударила в камень стрела. Затрещали кусты… Словно демон ночи, выскочил из них Кара-Мерген, целясь в приникшего к земле Баурджина из пистолета. Тонкие губы самурая кривились, желтое надменное лицо его исказила гримаса гнева. Еще бы…

Вот вытянул руку, прицелился…

Баурджтин с ухмылкой поднялся на ноги, издевательски поклонился и произнес:

– Камити ва, Такаси-сан! Здравствуйте! – единственное, что помнил по-японски.

Пистолет в руке Кара-Мергена дрогнул. Ага, шрам над правой бровью стал белым, как только что выпавший снег.

Секунды две самурай стоял в замешательстве. Всего две секунды.

Их хватило…

Раз!

Баурджин ударил ногой по руке, выбивая пистолет…

Два!

Выхватил саблю…

Три…

А вот на счет три клинки скрестились. Тяжелая сабля нойона и японский самурайский меч фабричного производства. Вообще-то самурайским мечом не фехтуют, им бьют одинраз, разваливая соперника надвое.

Но такой возможности Баурджин врагу не дал.

Удар! Удар! Искры, скрежет и злобный блеск в узких японских глазах!

Удар!

Баурджин сражался яростно, но и самурай оказался не лыком шит – видать, поднатаскался и в сабельном бое.

Вот перешел в атаку… Ударил сверху вниз, да с такой резкостью, что князь едва успел отскочить. И сразу же последовал целый ряд ударов, но уж тут-то Баурджин не сплоховал, отбил все, да еще как лихо! Ушлый попался вражина, увертливый. И все же…

И все же нойон владел саблей лучше! Не только отбивал. Наносил удары, но и использовал все оплошности соперника, даже самые, казалось бы, незначительные.

Прямой удар? Ага! А мы чуток повернем саблю… Так, чтоб и твой клинок чуть повернулся… Много и не надо… А теперь – нанесем удар! С силой… Но так, чтоб можно было отбить. Должен послышаться такой сухой удар, словно бы треск, выстрел. Вот оно! Есть треск!

Усиленный отдачей клинок Баурджина впился врагу в печень… Должен был впиться. Ну и ловкач! Отскочил, вывернулся, взвился вверх метра на три – однако, силен!

И приземлился на ноги, эффектно раскручивая над головой меч.

А вот это он зря! Нечего выпендриваться, чай, не на параде…

Баурджин просто с силой вытянул вперед саблю… Удар! И сразу – клинок резко верх…

Меч самурая птицей вспорхнул в воздух и ткнулся лезвием в снег метрах в пяти от сражавшихся.

– Ну, что? Допрыгался, черт вертлявый?

Самурай не сдавался!

Безоружный, он отскочил назад, подпрыгнул, сделав руками странные резкие пассы, закричал…

Баурджин знал – многие самураи владеют приемами борьбы. Правда, не очень-то она катит не то что против сабли, а даже и против красноармейского штыка в умелых руках.

Нойон чуть ослабил кисть, поводя у земли острием сабли, глядя как бы сквозь врага. И ждал… Ну, давай, давай, прыгни!

Японец оказался умен. Внезапно отскочив в сторону, бросился к лесу… Откуда сразу же вылетела стрела. Баурджин, в принципе, и ожидал чего-то подобного – а потому, не будь дурак, живо распластался в снегу.

Ну да, конечно, Кара-Мерген не один. Ай, как скверно получается. Теперь ведь уйдет, собака!

Нет, не уйдет! Не может самурай уйти, не отомстив.

Ага, вот, возвращается. Не один – с ним еще двое. Ну-ну…

Баурджин давно уже приметил валявшийся у россыпи камней пистолет, подобрал. Тип-21, фирмы «Намбу». Надежная штука. Жаль, патронов… Всего один… Ладно!

Баурджин вытянул руку, прицелился, но выстрелить не успел – все трое вдруг споткнулись, почти одновременно, и дружно упали в снег.

Что еще за хитрость?!

Нойон осторожно подполз к врагам и вытянул шею. Лежат, не шевелятся, словно мертвые. Ну, конечно, мертвые – у каждого между лопатками торчит стрела! Кто-то метко стреляет!

– Ну, вставай уже, – закинув за спину тяжелый боевой лук, из-за деревьев показалась девушка в теплом зимнем дээли, но без шапки. Черные как смоль волосы ее падали наплечи, изумрудные глаза сияли, а смуглое личико прямо-таки светилось довольством и счастьем.

– Гуайчиль?! Ты как здесь? Ты же мне обещала вернуться в свое кочевье!

– Расхотела! – Девушка озорно улыбнулась. – Да и что мне там делать? Подумала вдруг – пойду-ка, присмотрю за тобой, может, чем помогу? А раз голубых ленточек у меня уже нет, так я пошла не впереди, а сзади.

– Ловко ты шла. – Баурджин перевернул убитого самурая лицом вверх. – Не заметил.

– Ну, еще бы заметил, – весело рассмеялась Гуайчуль. – Я же – охотница! А ты – степной князь. Знаешь что, Баурджин… – подойдя ближе, она вдруг обняла нойона и потерлась щекою. – Я хочу быть с тобою, нойон. Нянчить твоих детей, родить от тебя, и…

– Ох, девушка… – князь не знал, что и сказать. – Вообще-то, шла бы ты лучше в свое кочевье. Ну, хотя б до весны, а?

Гуайчиль грустно улыбнулась и, поцеловав любимого в губы, побежала обратно в лес. Где-то за кустами, как видно, почуяв хозяйку, обрадованно заржала лошадь.

– Ну, вот, наконец-то послушалась, – сам себе сказал Баурджин. Потом постоял немного, помолчал и, качнув головой, добавил: – А может, обиделась…

Обойдя убитых, он поднял голову и прислушался: грохот копыт стоял в долине, и громовое «Хур-ра!» разрывало небо – то шли в бой воины Темучина. И по-прежнему мела метель.

Глава 18

Не дело!

Весна 1202 г. Восточная Монголия

Если ханша благоденствовать будет,