Чтение 22–й страницы книги ~Легионер~

– Неужели – староста Лугайд?!

– Нет, не он. Хотя тот тоже тебя не очень-то жалует.

– Значит… Нет, не может быть! Боги не допустили бы этого!

– Ты правильно подумал, – скривился Рысь. – Друид Даймин Дамаргайт давно уже хочет выдвинуть в вожди фианны более сговорчивого человека.

– Даймин Дамаргайт… – зло прошептал воин. – Трудновато будет идти против друида. Но что ж… – Он резко вскинул глаза. – Почему я должен верить тебе, римлянин?

– Не хочешь – не верь, мне-то что? Просто я бы хотел победить тебя в честном бою, а друид вряд ли даст мне это сделать.

Мад Магройд согласно кивнул:

– Да, он вполне может принести тебя в жертву.

Юний покачал головой:

– Речь не обо мне – о тебе! Будь осторожен на сегодняшнем празднике!

– Так ты думаешь… – снова вскинулся вождь.

Рысь резко оборвал его:

– Не думаю. Знаю!

Мад Магройд замолк и надолго задумался.

Юний перевел дух. Похоже, первое сражение уже выиграно. Предводитель фениев поверил ему! Да не мог не поверить, так уж был воспитан. Если бы сам Мад Магройд вдруг попал в плен и перед ним встал бы выбор между побегом и поединком, без сомнения, он выбрал бы последнее. Именно так рассуждали бы и действовали все фении, считавшие смерть в бою лучшей участью из тех, что могут предоставить боги. Так же считал и вождь фениев, и вообще все притены. Вряд ли в чьей-нибудь голове укладывалось, что может быть по-другому. Мад Магройд думал так, как привык – и точно так же, по его мнению, думал и Рысь. Увы, предводитель фианны плохо знал римлян.

– Я сейчас же велю доставить ко мне друида! – подумав, грозно произнес вождь, но тут же передумал. – Нет, сейчас нельзя – обидятся боги, ведь они ждут от него достойных жертв, и было бы недальновидно мешать им. Но сразу после праздника я с ним потолкую!

– Если останешься жив, – напомнил Юний. – Да, у меня есть к тебе одна просьба.

– Говори!

– Пошли воинов к дому Ферадаха Финда. Пусть охраняют дом и всех, кто там есть.

– Ферадах? – Мад Магройд хмыкнул. – Да, нужно было мне раньше поддержать его, а не Даймина. Впрочем, а правду ли ты сказал?

– Я явился к тебе искать победы или смерти! – обиженно отозвался Рысь. – Зачем же мне врать? Впрочем, если ты так хочешь, могу поклясться богами.

– Я верю тебе. Хотя – поклянись.

– Клянусь Юпитером и Юноной, клянусь посохом Лугуса, клянусь Морриган и Дон!

– Хорошо, – вождь удовлетворенно поднялся, – пойду отдам распоряжения фениям… Да, – он обернулся на пороге, – признаюсь, я хотел было сразиться с тобой еще тогда, когда ты попал в плен. Однако не в наших обычая сражаться с пленными.

– Но ты же все-таки будешь биться со мной!

– Это другое дело. Ты ведь бежал, и бежал удачно.

– Бежал, чтобы сражаться с тобой!

– Да! Поистине, и я поступил бы так же.

Он вышел, и Юний, растянувшись на лавке, погрузился в раздумья. Правильно ли он сделал, придя сюда? Может быть, стоило затаиться до праздника? Ага, и подвергнуть опасности весь план! Уже совсем скоро Даймин Дамаргайт обнаружит пропажу девушки, сопоставит факты и быстро догадается, что, а вернее, кто был тому причиной. Пошлет своих людей на розыски, уж наверняка сообразит, где искать. Друид, в отличие от вождя фениев, умен и циничен. Впрочем, и Мад Магрод не так уж глуп, просто мысли его находятся в плену традиций. Он просто не может, не умеет думать как-то иначе, а вот друид… тут другое дело. Жрецы – отдельная, привилегированная каста, живущая не столько для людей и богов, сколько для себя. Что ж, посмотрим, кто кого перехитрит! Нет, он, Юний, все ж поступил правильно, явившись к своему злейшему врагу. Тот, в силу сложившихся представлений, не мог не принять столь неожиданного гостя. Фении здесь – единственная сила, и сила страшная. Каждый – воин по рождению и воле богов, умелый, презирающий опасность, тренирующийся каждый день. Вряд ли организованные рыбаком Лонаном селяне смогли бы с ними справиться, вряд ли. Признаться, тогда, при встрече с рыбаком, Рысь как-то не подумал об этом. Хорошо хоть сейчас сообразил, что едва не вызвал побоище, которое вряд ли закончилось бы так, как он предполагал. Слишком уж сильны и умелы фении, которые наверняка вступились бы за людей друида. А вот теперь они за него не вступятся!

Эх, вот еще бы подать какой-нибудь знак Клавдии, чтобы была готова к неожиданностям и соответственно действовала. Хоть какой-нибудь знак… Но как? Ведь пленницу держат не здесь – в доме фениев не должно быть женщин, а в усадьбе родственницы Мада Магройда, рыжей тетки Киату. Да, ничего не скажешь, надежно спрятали. Как бы послать туда Гету?

– Я отдал распоряжения фениям, – входя с улицы, произнес Мад Магройд. – Они немедленно выступят и будут охранять дом Ферадаха и всех, кто там есть.

– А, так они еще не ушли? – обрадовался Юний. – Видишь ли, я хотел бы просить тебя…

– Не слишком ли у тебя много просьб, римлянин?

– Не слишком. Тем более эта никого не затруднит и даже будет тебе выгодна. Вернее, не тебе, а некоей Киату.

Вождь кашлянул:

– Что ты знаешь про Киату?

– Ничего, – пожал плечами Рысь. – Кроме того, что ее очень не любит староста Лугайд. Из-за каких-то там коров или коз.

– Да, я слыхал ту историю. – Мад Магройд хмуро кивнул. – Якобы козы Киату потравили огород Лугайда. Чушь какая-то! Ведь Киату всегда самолично пасет своих коз и тщательно следит за ними. Впрочем, спасибо, что предупредил! – Вождь фениев озабоченно заходил по комнате – полутемной, с круглым очагом в углу, закопченными стропилами, поддерживающими крышу, и земляным полом, застланным свежей соломой.

– Да, надо обязательно послать воинов и туда, обязательно, – про себя бормотал Мад Магройд.

– В доме Ферадаха есть одна служанка, – продолжал Юний. – Кажется, она может поведать Киату кое-что интересное о планах старосты. Пусть поведает.

– Пусть… Тебе-то какая корысть в этой служанке?

– Я хотел, чтобы она попросила за меня богов, просьбы убогих и юных скорей достигнут их ушей. Если у тебя найдется чернила и на чем писать, я бы быстренько набросал слова молитвы.

Услыхав такую странную просьбу, предводитель фианны гулко расхохотался:

– Я же не друид, римлянин! Откуда у меня могут быть принадлежности для письма?

– Ах, да, да… Что ж, тогда пускай замарашка громко поет приятные богам песни. Скажем стихи, те, которым когда-то учил ее я.

– Ну и тупые же у тебя просьбы! – покачал головой Мад Магройд. – Впрочем – изволь.

Он вышел, и теперь уже Юний взволнованно заходил по земляному полу. Эх, если бы все устроилось так, как задумано! Помогите, боги! Юпитер и Юнона, Везуций… Световит, Даждьбог, Мокошь!

Боги вняли просьбе!

Переодетый девчонкой Гета, пришедший в усадьбу Киату вместе с фениями, долго рассказывал хозяйке обо всех происках старосты – причем большей частью отчаянно врал, а потом попросил арфу или свирель. Ничего такого в доме Киату, естественно, не нашлось – пришлось петь без сопровождения, зато громко. Рыжая владелица усадьбы поначалу хотела было прогнать метлой столь громкоголосого гостя, да потом передумала – заслушалась. Хоть и непонятно пела гостья, зато красиво!

А Гета во всю глотку нараспев читал Горация:Дружба и верность у нас нынче пустые словаАх, как опасно бывает хвалить любимую другу:Он и поверит тебе, он и подменит тебя!

Услыхав знакомые стихи, вздрогнула запертая в темном амбаре Клавдия! В больших зеленых глазах ее вспыхнул огонь надежды.

И еще одна дева, гордая, сероглазая, тоже услыхала песнь, спетую, впрочем, вовсе не для нее.

Наконец настала ночь, волшебная ночь праздника. Веселые, правда, слегка притихшие люди – мужчины, женщины, дети – по широкой тропе шли к Паучьему отрогу, дабы восславить своих жестоких богов. Жестоких – по необходимости, ведь так же жестоки и природа, и жизнь.

Жрец Даймин Дамаргайт ехал впереди на колеснице, запряженной парой белых коней с вплетенными в гривы желтыми листьями священной омелы. Позади него, скованные по трое, шли девять подростков. В глазах их гордость от предвкушения скорой встречи с богами и умершими родичами временами сменялась отчаянием. И в самом деле – кому же хочется умирать? Особенно когда еще только начал жить…

Родители предназначенных в жертву подростков, вовсе не радостные, несмотря на все увещевания жрецов, хмуро шагали следом. Если внимательно присмотреться, то под их плащами угадывалось оружие. Не мечи – пращи, кинжалы, дубинки. Идущий впереди всех светловолосый рыбак Лонан из Брэгг сурово сжимал губы, исподволь пересчитывая фениев. Воинов священного отряда – фианны – было много, слишком много. Ничего! Пусть бунт обернется неудачей, пусть… Зато наверняка удастся подобраться поближе к друиду и пронзить клинком его злобное сердце! Пускай сам ублажает богов. Обернувшись, Лонан ободряюще подмигнул.

За ними шли все остальные – жители окрестных селений и гости, а уж совсем позади, тяжело переваливаясь на деревянных колесах, в окружении вооруженных мечами и копьями фениев поскрипывала большая телега с железной клеткой. В клетке, к удивлению скромно шагающего среди фениев Рыси, находилась не одна девушка, а две. Дочь наместника Клавдия Апеллина… И та гордая дева, с которой Юний когда-то встретился у реки – Айна! Откуда она здесь? Ага, вероятно, Мад Магройд вывез тогда в мешках их обеих – Клавдию и Айну. Волосы Клавдии уже немного отросли и покрывали плечи, но она и так оставалась похожей на мальчика – угловатая, немного нескладная и тем не менее удивительно милая. Испуганный взгляд ее быстро скользил по толпе – девушка явно кого-то искала. Ясно. Значит, удалось-таки Гете подать знак. Теперь уж Клавдия не должна ничему удивляться.

Наконец вся процессия прибыла на место. Ярко горели разведенные младшими жрецами костры. Молодой друид с некрасивым лицом, подбежав к колеснице, приподнял колено и доложил:

– Все готово, о, мой господин!

– Хорошо, Фланд. – Даймин Дамаргайт скривился. Белые одежды его развевались на ветру, словно крылья хищной птицы. – Веди!

Злобно осклабившись, молодой жрец подошел к скованным цепью подросткам и, обернувшись, подозвал остальных друидов.

– Эту троицу – к ущелью, остальных – в клетку, – быстро распорядился он. – И не забудьте про дев, господин сам скажет вам, куда их вести.

Жрецы поклонились – молодые, пышущие здоровьем парни, гордые от сознания собственной значимости. Похоже, Фланд волею главного друида обрел сейчас полную власть над ними и теперь упивался ею. Видно было, что ему нравилось распоряжаться, нравилось чувствовать на себе завистливые и вместе с тем боязливые взгляды, нравилось ощущать свое могущество. Еще бы – он, Фланд, сын нищего старика Гарпиата, нынче друид, помощник богов и провозвестник их воли! Сердце молодого жреца билось в упоении. Фланд бегал от пропасти к клетке, суетился, что-то подсказывал, кому-то что-то кричал.

Месяц зашел за тучу, и, казалось, еще ярче вспыхнули костры, выхватывая из темноты обреченных на лютую смерть несчастных. Рядом с клеткой Юний увидел рыбака Лонана, помахал ему. Рыбак увидел и улыбнулся в ответ.

Девушек, Клавдию и Айну, грубо сорвав одежду, обнаженными привязали к специально вкопанным в землю столбам. Клавдия дрожала, время от времени бросая на окружающих взгляд, смешанный с тоской, надеждой и страхом; что же касается Айны – та лишь презрительно улыбалась.

Мад Магройд быстро подошел к ней. Рысь – за ним, в сопровождении двух молодых фениев: все же вождь фианны не слишком доверял ему.

– Ты так не сказала мне, где спрятан венец, Боудикка! И не захотела стать моей женой, – с надрывом прошептал Мад Магройд. – Так станешь женой богов.

Боудикка? Юний удивленно прислушался. Ведь именно так звали знаменитую королеву иценов, которая предпочла смерть римскому пену. Но ведь эту девушку зовут вовсе не Боудикка – Айна… Да, признаться, ее появление довольно неожиданно. Что ж, делать нечего, придется спасать двух. И даже не двух – есть ведь еще и предназначенные в жертву парни! Omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай!

Рысь оглянулся – фении незаметно окружали друидов, несколько человек умело блокировали и старосту Лугайда, явившегося на праздник в сопровождении дюжих, вооруженных палками слуг.

Ну, вот, похоже, все собрались: друиды, староста, Мад Магройд. А где же Ферадах Финд? Юний покрутил головой – а вот и он, у пропасти. Не слишком ли близко встал? Ага, вотподбежал и Гета с косичками… Куда ж вы лезете-то, а? А ну как друиды окажутся проворнее?

Подошли музыканты – с арфами, барабанами, флейтами, – скромненько встали рядком меж поляной и ущельем и, негромко переговариваясь, с любопытством пялили глаза на голых дев.

Даймин Дамаргайт в белых одеждах взял в левую руку острый серп с золотой рукоятью и, посмотрев в небо, воззвал к богам.

Все замолкли, благоговейно слушая завывания жреца, лишь Мад Магройд презрительно ухмылялся, да думали о чем-то своем Ферадах Финд с Гетой.

– О, великие боги! – выкрикнул прямо в ночное небо Даймин Дамаргайт, махнув рукой музыкантам. – Примите же наши скромные дары и не оставьте нас своей милостью!

Нарастая, словно рокот прибоя, послышался стук барабанов. Взвизгнула флейта, и струны арфы пропели несчастным девушкам смертную песнь.

Подойдя к Клавдии, жрец поднял над головою серп… Еще громче забили барабаны, флейта умолкла, а вслед за ней постепенно затихала арфа…

И тут вдруг случилось нечто, нарушившее заведенное течение торжества. Рыбак Лонан из Брэгг, выхватив из-под плаща дубину, со всей силы ударил по столбам жертвенной клети, и та – с виду неприступно грозная – сразу же развалилась! Видать, так построили…

Даймин Дамаргайт бросил возмущенный взгляд на своих помощников и побледнел: тех уже вовсю колошматили палками! Вот уж поистине, неслыханное святотатство! Они что там все, с ума посходили? Не боятся гнева богов? А фении? Мад Магройд? Куда же они смотрят? Ведь это же самый настоящий бунт!

Фении никуда не смотрели! Они помогали громившим клетку бунтовщикам, и сам Куид Мад Магройд с гримасой мрачного удовлетворения взирал на это дело!

Да, благостное течение празднества внезапно оказалось нарушенным. Со всех сторон слышались удары и ругань, и, надо сказать, друидам пришлось несладко. Мало того что их пинками отогнали от тех троих парей, что стояли на краю ущелья, так еще и вдребезги разбили жертвенные кувшины, а какой-то недостойный пес с измазанным разноцветной глиной лицом уже отвязывал от столба стриженую девку! О, боги, да что же это такое творится?

Младший жрец Фланд еле увернулся от дубины и, больше не обращая никакого внимания на призывы наставника, петляя, словно заяц, со всех ног бросился в чащу. В спину ему неслись гнусные ругательства и камни. И что страшнее – позор, ранение или смерть – было сейчас не так уж важно. Фланд, как и многие молодые друиды, среди которых попадалось немало по-настоящему умных людей, четко уяснил – происходило что-то ужасное. Да, возможно, вскоре все уляжется, но вот теперь, в данный момент, лучше оказаться от разъяренной толпы как можно дальше. К чему в общем-то жрецы и стремились.

– Назад! – замахиваясь серпом, Даймин Дамаргайт попытался оттолкнуть от жертвенных столбов Юния. Обернувшись, тот отвесил друиду хорошую плюху, от которой жрец повалился на землю и закричал, в ужасе округляя глаза:

– Дубтах Уа Гир?! Я узнал тебя, подлый предатель! Фении, хватайте его!

По знаку Мада Магройда фении схватили самого друида и тут же привязали к жертвенному столбу, к тому самому, у которого еще несколько мгновений назад в страхе стенала зеленоглазая чужеземка.

Уяснив, наконец, что надеяться на помощь фениев тщетно, Даймин Дамаргайт обратился к старосте. Однако испуганному толстяку явно было не до оказания помощи. Самому бы кто помог!

Предводитель фианны подошел к нему и, ласково положив руку на плечо, спросил:

– Говорят, ты имеешь какие-то претензии к моей родственнице Киату?

– Что ты, что ты, – льстиво заулыбался староста. – Какие могут быть претензии между своими?

Маленькие, заплывшие жиром глаза старосты источали страх.

– Почему же… Почему же ты не прикажешь воинам прекратить все это безобразие? – наконец осмелился спросить он.

– Какое безобразие? – Мад Магройд ухмыльнулся. Огромный, страшный, с косматой прической-гривой и уродливым шрамом, он и сам олицетворял собой ужас! – По-моему, так еще ничего особенного не происходит. Все еще впереди!

И в самом деле – что такое случилось-то? Ну, разогнали друидов да намяли кое-кому бока, освобождая жертвы, в стародавние времена еще и не такое происходило. Подумаешь! Старосте плохо? Так ему и надо. Зато приятно смотреть, с каким воодушевлением собравшиеся на праздник селяне поддерживают фениев. Так бы и всегда… Тогда, может быть, мечта, давно уже занимавшая все мысли Мада Магройда, наконец станет явью! Да, если все люди, безо всякого принуждения, будут безоговорочно поддерживать фианну, можно будет натворить больших дел. Нет, не больших – великих! Величайших, подобно деяниям древних властителей Изумрудного острова – Конайре Великого, Одинокого Арта,Конна Ста Битв!

– Я хочу сказать слово, великий Мад Магройд, – попросил подошедший филид.

Что ж, пусть скажет. Песни филида – великая сила, и если ею разумно распорядиться…

– Говори, надежда олламов!

Ферадах Финд даже покраснел от похвалы. Надежда олламов – вот как, ни больше ни меньше! Надо думать, Мад Магройд имеет на него виды.

– Волею богов я сочинил песнь, – встав на место друида, громко произнес Ферадах. Оранжевое пламя костров, дрожа, поднималось в небо, на поляне, рассыпая вокруг красные искры, догорала жертвенная клеть. Все – и селяне, и гости, и воины – замолкли. Впрочем, пауза давно уже образовалась сама собой – нечего стало больше громить и некого бить: младшие жрецы разбежались, а к старшему все же подходить опасались, мало ли?

Утешавший Клавдию Рысь – Айна не нуждалась в утешениях, – оглянувшись, почувствовал некоторое сожаление, постепенно охватывающее толпу. Одно дело – поддаться первому разрушительному порыву, и совсем другое – теперь ответить за все. Народ обожает крушить, но не очень-то любит отвечать за содеянное – известная истина. Вот и теперь многие наверняка убоятся гнева богов, и, воспользовавшись этим, друид может попытаться восстановить свое положение. Хотя… Ферадах Финд не должен бы подвести,зря что ли с ним все подробненько обговаривали?

– Одну песнь я подарю богам, – завладев всеобщим вниманием, продолжал филид. – Другую – этому недоучке, отчего-то именующего себя друидом. – Он презрительно кивнул на привязанного к жертвенному столбу жреца.

Услыхав его слова, Даймин Дамаргайт побледнел и переменился в лице. Дернулся было – да стягивающие руки ремни оказались крепкими.Я дарю вам, о, боги, великую песнь!

– нараспев произнес Ферадах Финд.Великая песнь филида угодна вам!

Музыканты – те, кто не успел убежать – подхватили свои инструменты. Звякнули струны, глухо зарокотал барабан.Угодна больше, чемТрижды пять тысяч коров,Чем трижды пять тысяч свиней,Чем трижды пять тысяч плащей,Чем трижды пять тысяч баранов,Чем трижды пять тысяч цепочек,Чем трижды пять тысяч медных котлов!И – внимайте, боги! – Чем девять мальчиков!Чем две девы!Я дарю вам свою песнь,Сочиненную на языке костра,На острие копья,На изгибе лука из тиса…

Ферадах Финд пел все громче, и лица людей светлели – или это просто потому, что за горами всходило солнце? Нет… Все знали, о чем поет филид. Он отводил от всех беду! Все знали – песни филидов угодны богам. Больше, чем трижды пять тысяч коров… И девять мальчиков, счастливые родители которых благоговейно слушали сейчас Ферадаха.

Допев, филид в изнеможении опустился на землю, но тут же встал, встретившись с требовательным взглядом Юния. Рысь, казалось, просил – ну, что ж ты? Еще немного.

– Теперь вот еще что. – Ферадах показал рукой на друида. – Вы, думаете, кто это? Самозванец и вор. Да, вор, укравший не принадлежавшую ему вещь!

– Докажи! – извиваясь, злобно заверещал Даймин Дамаргайт. – Я знаю законы! Докажи! Докажи, прежде чем петь, щенок!

– Докажу, – спокойно отозвался филид и громко позвал. – Тея!

– Так это ты… – в ярости задохнулся друид.

– Тея! Тея! – взволнованно зашептали в толпе. – Смотрите-ка, а говорили, что она бросилась со скалы в воду!

– Узнаешь? – Ферадах Финд с торжеством посмотрел на друида. – Бесстыжие твои глаза! Говори, Тея!

Девушка смело вышла на середину образованного расступившимися людьми круга.

– Ты, Даймин Дамаргайт, оболгал и погубил моего отца, ткача Эхайда Макгира, честного и трудолюбивого человека. – Девушка гневно устремила палец в грудь друида. – Вовсе не он похитил ожерелье из дома фениев.

Мад Магройд удивленно взглянул на Тею.

– Не он, – еще раз повторила та. – По твоему приказу это сделали твои люди, Даймин Дамаргайт! Клянусь в том посохом Лугуса, рогами Цернунна, слезами богини Дон!

– Ах, вон оно что. – Мад Магройд с угрозой обернулся к друиду и вытащил из-за пояса меч.

– Подожди, славный вождь, – не колеблясь, остановил его Ферадах. – Позволь, и вы, люди, позвольте, прочесть ему глам дицин! Думаю, я теперь имею на это право?

– Имеешь! Имеешь! – радостно закричали в толпе – друид успел насолить многим. – Распни же своей песнью эту мерзкую гадину!

Ферадах Финд поднял левую руку – и все затихли.

– В безвестье и в безрадостье, в горе и в пустоте пребудет пусть Даймин Дамаргайт! – свистящим шепотом начал свою песню филид.Без молока коровы,Без жеребенка во чреве кобылы,Без женских ласкПребудет пусть Даймин Дамаргайт!

Все присутствующие хором повторили последнюю строчку.Без дома и приюта,Без очага и конюшен,Без птичника и хлеваПребудет пусть он!Без гумна, без овина,Без амбаров, без хлева,Без мяса и хлебаПусть пребудет во веки!Вор останется вором,Клеветник – пусть обернется гадом,Ползущим в болотах.Позор тебе, Даймин Дамаргайт!Во веки веков, позор!

Друид съежился и поник головой. Глам дицин – страшная сила! Весть о песне поношения, пропетой ему филидом, вскоре достигнет самых удаленных уголков горной страны иЗеленого острова. И больше никогда не найдется на земле места для Даймина Дамаргайта – все будут поносить его. И нигде не будет ни уважения, ни покоя! Разве что удалиться в изгнание в какую-нибудь далекую землю…

Окончив песню, Ферадах Финд поклонился народу и без сил повалился на землю. Сбегав к ручью, Гета принес ему воды в сделанном из коры туесе, побрызгал в лицо.

– Спасибо, – филид улыбнулся, – спасибо, Гета… А где ж твой хозяин?

– А…

– Здесь! – Юний вышел из темноты. – Вижу, ты принес воды, парень? Дай-ка!

Он быстро смыл с лица глину и, сбросив в траву плащ, подошел к вождю фениев:

– Я готов, Мад Магройд.

– Я тоже. Давно тебе жду. Эй, Гертсаг, скажи всем о нашем поединке!

Гертсаг – разрисованный помощник Мада Магройда – остановил собиравшихся расходиться людей.

– Поединок?! Кого? С кем? Почему?

– Сегодня я подарю богам кровь моего врага, римлянина! – выйдя на середину поляны, громко объявил Мад Магройд.

– Уай! – приглушенно воскликнули в толпе. – Это же тот, что бежал из…

– Помолчи, парень, дай послушать!

Вождь фениев сбросил на землю тунику, обнажив мускулистый, сплошь покрытый татуировками и шрамами торс. Юний, словно истинный римлянин, и не подумал обнажаться – вот еще, он ведь не на цирковой арене! Лишь снял башмаки – чтоб не скользили по мокрой от только что выпавшей росы траве – да громко спросил:

– Чем будем биться? Опять дубинами?

– Нет уж, – Мад Магройд гулко захохотал. – На этот раз пусть нас рассудит меч.

– Меч так меч. – Рысь опустил глаза, стараясь не показать вспыхнувшую в них радость: своими словами предводитель фениев только что подписал себе смертный приговор. Биться на мечах с гладиатором, пусть даже и бывшим, это, знаете ли, чревато!

Кто-то из фениев предоставил Юнию собственный меч, длинный, заточенный лишь с одной стороны. Не очень-то удобен, но все ж за неимением гладиуса, можно биться и таким.Попросить еще и щит? Пожалуй, нет…

– Ну. – Рысь резко вскинул голову. – Начнем?

Вместо ответа Мад Магройд зарычал, словно почуявший близкую добычу волк, и, взмахнув мечом, ринулся в бой. Он оказался очень хорошим бойцом – все ж таки фений. Меч в разрисованных руках его казался живым существом, Юний только успевал отбивать выпады. Ага! Ты так… А мы снизу! Ушел? А вот тебе харроший удар сбоку. Получай! А что на это скажешь?

Теперь уже перешел в атаку Рысь, используя все гладиаторские приемы, как благородные, так и, мягко говоря, не очень. Например, вот этот вот приемчик, называющийся «мельницей», никак нельзя было отнести к благородным. Меч Юния, коварно наметив удар, вдруг резко отклонился в сторону и чуть было не воткнулся сопернику в бок. Мад Магройд успел-таки отпрыгнуть – хотя мало кто успел бы на его месте, – тем не менее на росистую траву закапала первая кровь.

Снова зарычав, вождь фениев бросился на землю и сразу же резко вспрыгнул, норовя поразить Юния в голову. Рысь видал как-то подобный прием, кажется, он назывался «прыжок лосося». Прыжок и в самом деле получился стремительным и мощным и, если бы не сноровка Юния, наверняка бы принес успех. На это и рассчитывал нападавший, немало удивившийся, обнаружив на месте соперника пустоту. А не стоило так удивленно вращать глазами! Лучше было бы сгруппироваться, отпрыгнуть в сторону… Тогда бы меч Рыси не рубанул по руке! А так – отрубленные пальцы Мада Магройда улетели в траву, туда же упал и меч. Что ж, теперь пора завершать бой! В подобной ситуации циничный, как всегладиаторы, Рысь никогда не играл в благородство. Поверженного соперника нужно было просто добить, что Юний и собирался сейчас сделать. Если бы не странный свист, вдруг рассекший холодный утренний воздух.

Опа! Ременная петля охватила руку… Вылетел из враз ослабевших пальцев меч. Рысь оглянулся… Фиэлла! Как же он мог позабыть о ней!

– Теперь бейся руками, чужеземец! – усмехнулась девушка. – Посмотрим, кто выиграет. Это ведь будет честно, верно, люди?

– Что верно, то верно!

– Да, сегодня боги останутся довольны и без крови наших детей!

Мад Магройд возвышался перед Рысью огромной кроваво-разноцветной горою. Мускулы вождя фианны бугрились, глаза злобно прищурились, потеря пальцев, похоже, вызывала лишь презрительный смех. Он шел на соперника, словно медведь, с виду неповоротливый, но стремительный, ловкий и сильный. Оказаться в объятиях разъяренного фения было бы равносильно смерти. Что ж… Юний прищурился, как когда-то учил отец: медведь – это лишь всего один зверь. А соперников ему должно быть несколько. Значит, так…

Сначала – «тритон». Маленький, верткий…