Чтение 9–й страницы книги ~Легионер~

– Да уж, недавно. Это на окраине, почти у самой реки. Зайди вечерком. Скажешь Сальвинию, что от меня. Извини, сам тебя проводить не могу – дела.

– Ну что ты, – поднимаясь, улыбнулся Рысь. – Благодарю и за это.

Постоялый двор Сальвиния, расположенный почти сразу за торжищем, у пристани, оказался вполне приличным с виду: длинный выбеленный дом под камышовой крышей, плетеная ограда, бревенчатые амбары, коновязь, просторный, посыпанный желтым речным песком двор, который деловито подметал раб – паренек с обритой наголо головой, примерно одних лет с Гетой.

Подойдя ближе, Юний тронул ворота:

– Эй, парень!

Раб поднял глаза.

– Позови-ка хозяина.

Поклонившись, бритоголовый аккуратно прислонил метлу к изгороди и тут же исчез в доме. Судя по всему, на постоялом дворе было не так уж много гостей – у коновязи лениво жевали сено несколько мулов, да на заднем дворе виднелась пара груженных кожей возов. Прямо сказать, негусто.

Из дверей дома в сопровождении того же раба вышел коротконогий толстяк с широким, лоснящимся от пота лицом и, поправив серебряное ожерелье, направился к ожидавшему во дворе Юнию.

– Это ты звал меня, молодой господин? – чуть поклонившись, осведомился толстяк. Редкие седоватые волосы его дернулись, открыв на месте правого уха какой-то заскорузлый обрубок.

– Да, я звал тебя, Сальвиний. – Рысь с улыбкой кивнул. – Один человек просил передать тебе поклон.

– Что за человек? – насторожился Сальвиний. Маленькие хитрые глазки его с подозрением уставились на гостя.

Юний молча перевел взгляд на подметающего двор раба. Хозяин постоялого двора усмехнулся:

– Этот раб глуховат. К тому же, даже если б он и хотел кому-нибудь что-нибудь рассказать, так не сможет – полгода назад я велел отрезать ему язык.

– Что ж. – Рысь пожал плечами. – Тем лучше. Домиций Верула сказал, что ты можешь мне помочь в одном деле.

– Верула? – Одноухий оценивающе оглядел собеседника. – А! – вдруг догадался он. – Ты, наверное, Юний Рысь из шестой когорты? Домиций как-то рассказывал о тебе. Ну, проходи же, дорогой гость, зачем стоять на дворе под палящим солнцем, привлекая к себе любопытные взгляды прохожих?

– И верно, незачем! Так ты поможешь мне? Хотелось бы кое-кого посмотреть…

– Девочек, мальчиков? – кивнув, на ходу осведомился Сальвиний.

– Девочки у меня уже есть.

– Ясно. Вот, уважаемый, проходи в ту дверь. Не темно?

– Да нет, видно.

– Осторожно, здесь лестница.

Сопровождаемый любезным хозяином, Рысь обошел прислоненную к стене лестницу и, пройдя сквозь занавешенный плотной циновкой проем, оказался в небольшом помещении,представлявшем собой обычный римский таблиниум – три стоявших буквой «П» ложа, небольшой столик, светильники на изящных ножках, подставки для кувшинов с вином.

– Располагайся, любезнейший господин! – Одноухий поклонился, приложив руки к груди. – Я велю принести вина – скрасить твое ожидание.

– Спасибо, – усевшись на ложе, кивком поблагодарил Юний.

Хозяин постоялого двора еще раз поклонился и ушел, видимо, отдать необходимые распоряжения. И тут же в комнату вбежала светловолосая девушка в синей короткой тунике, совсем еще юная, наверное, ей не было и пятнадцати. В руке девушка держала горящую свечу, от которой и зажгла светильники, после чего поклонилась гостю:

– Меня зовут Марика, господин. Сейчас принесут вино.

Рысь улыбнулся:

– Ты красивая девушка, Марика. И хорошо говоришь на латыни.

– Я рада, что тебе нравлюсь! – Девчонка заулыбалась и неожиданно стащила с себя тунику, оставшись в чем мать родила.

– Возьми же меня, мой господин! – подбежав ближе, девчонка упала на колени… и вдруг всхлипнула.

– Э, нет! – улыбнулся Юний. – Не так же, сразу! Да и, сказать честно, ты еще слишком юна. Стой… Ты плачешь? Почему?

– Хозяин велит меня высечь, если я не развлеку тебя! – шмыгнув носом, призналась Марика.

– Так развлекай! – встав с ложа, Юний поднял с полу тунику и протянул девушке. – На, одевайся и садись рядом – расскажешь мне что-нибудь.

– Ой, я знаю много всяких историй, мой господин!

Вошедший слуга – давешний бритоголовый парень – принес кувшин с вином, бокалы и блюдо с маринованными оливками.

– Попробуй, господин! – Марика взяла с блюда оливку. – Их привезли из Галлии.

Рысь рассмеялся:

– Вот уж, дожили и до того, чтобы считать деликатесом обычные оливки. Ну, – наполнив бокал, он протянул его девушке, – пей и расскажи мне что-нибудь, как обещала.

– Жил когда-то давно в земле бригантов один юноша, – пригубив вино, начала рассказ Марика.

– О, нет, нет! – замахал руками Юний. – Я, видишь ли, не люблю слушать давние предания. Давай-ка историю посвежее!

– Ой, – озабоченно вздохнула девчонка. – Посвежее…

– Разве у вас, на постоялом дворе, никогда не происходило ничего смешного?

– Ну… – Марика задумалась. – Я ж здесь недавно. Да и что может быть веселого в жизни рабыни?

– А твой хозяин Сальвиний? Или – Домиций Верула? Разве он не веселый человек?

– Верула? – В глазах девушки явственно промелькнул страх. И как раз в этот момент в таблиниум вошел одноухий. Как-то он вовремя появился, наверняка подслушивал у дверей.

– Сейчас устроим просмотр. – Сальвиний льстиво улыбнулся и, скосив глаза на примолкшую Марику, чмокнул губами. – Псст!

Пошла, мол, вон, и побыстрее.

Поклонившись, девушка бросилась прочь, едва не споткнувшись на пороге.

– Экая коровища! – презрительно усмехнулся хозяин. – Извини, если не понравилась. Девка еще не очень умела в постели.

– Ну, до постели у нас не дошло, – отмахнулся Рысь. – Давай, уважаемый, показывай поскорей, кого привел?

Кивнув, одноухий хлопнул в ладоши. В дверях неслышно возник златокудрый юноша в зеленой, с золоченой вышивкою тунике. В руках юноша держал арфу.

– Это Гелесий, мой любимчик, – пояснил Сальвиний и махнул парню рукой. – Садись в угол, Гелесий. Играй!

Усевшись в углу, скрестив ноги, юноша тронул пальцами струны. Полилась нежная мелодия, и под ее звуки в комнату впорхнули – иного слова не подберешь – длинноногие девушки с распущенными по плечам волосами. Извиваясь в танце, девушки по очереди подходили к гостю и кланялись.

– Ну, как? – Одноухий обернулся к гостю.

– Прекрасно! – одобрительно кивнул тот. – Только мне нужны мальчики!

– А это и есть мальчики! – Сальвиний захохотал. – Нежные, как шерсть новорожденного ягненка. Не веришь? Подожди, сейчас я велю им раздеться…

– Не нужно, – устало отмахнулся Рысь. – Я и без того вижу, что все они слишком упитанные. У меня ведь будут в гостях местные торговцы, а ты сам знаешь – им нравится худоба.

– Ах, ну да… – Одноухий сокрушенно покивал головой и, раздраженным жестом отправив юношей прочь, поманил пальцем Гелесия.

– Вижу, уважаемый гость выбрал меня! – Гелесий жеманно поклонился. – И ты не прогадал, незнакомец!

– Нет, Гелесий, – Сальвиний махнул рукой, – на этот раз не о тебе речь. Скажи-ка, а где у нас шатается Армай?

Юноша вздрогнул:

– Я как раз хотел доложить… Вообще-то он должен был явиться еще вчера.

– И что? – напрягся хозяин притона. – До сих пор нет? Ты посылал кого-нибудь к его нанимателю?

– Да… – Гелесий замялся. – Того, похоже, и след простыл.

– Проклятье! – Сальвиний хлопнул ладонью по столу и, обернувшись к гостю, рассыпался в извинениях. – Прости, уважаемый, что невольно задели тебя своими проблемами.

– Ничего, – как можно более небрежно отмахнулся Рысь. – А что, бывает и так, что наниматели просто крадут рабов?

– Да нет, – одноухий скривился, – первый случай… А я ведь еще не хотел отпускать Армая к этому…

Сальвиний осекся и, прогнав Гелесия прочь, озабоченно встал:

– Прости, господин, придется продолжить нашу беседу позже.

– Да я не в обиде! – вполне искренне отозвался Юний. – Загляну денька через три.

Хозяин притона низко поклонился гостью и лично проводил через двор, заодно проверяя качество проделанной бритоголовым рабом работы. Придраться было не к чему – двор был подметен идеально, по крайней мере, Рысь не увидел ни одной соринки… зато услышал девичий крик, вдруг раздавшийся из сарая. Свистнул бич…

Юний оглянулся.

– Не обращай внимания, дорогой, – осклабился одноухий. – Я велел высечь ту нерадивую рабыню, что не сумела тебе понравиться.

– Вот как? – Рысь внезапно почувствовал себя негодяем – ведь несчастную девчонку сейчас пороли именно из-за него. Хорошо бы было ее как-то выручить… каким-нибудьспособом.

– О, кстати, не та ли это рабыня, которую я хотел нанять на ночь? – заинтересованно промолвил молодой человек. – Марика… Так, кажется, ее имя…

– Да, Марика. – Сальвиний ухмыльнулся. – Если ты ее возьмешь, уважаемый, то решай скорее – иначе рискуешь испачкаться кровью: мой палач хорошо исполняет приказы.

– Беру! – Юний потянулся к кошельку, висевшему на запястье, как было принято среди легионеров. – Сколько?

– Эй, ребята, – заглянув в сарай, громко заорал хозяин. – Хватит с нее! Я сказал, хватит! Где ее туника? Одевайся! Да вытри глаза, тварь… Не дай тебе боги снова не понравиться.

– Я… я понравлюсь, хозяин, – послышался тонкий плачущий голосок. – Я обязательно понравлюсь, вот увидишь!

– Ну, хватит ныть… Готова?

Сальвиний лично подвел Марику за руку:

– Забирай. Э, не сразу… Сначала – два сестерция!

Рысь послушно отсчитал деньги.

Они пришли домой уже вечером, заглянув по пути на рынок – купили еды и пива. Гета вовсе не удивился, увидев с хозяином девушку-рабыню, как и не особо обрадовался.

– Замухрышка какая-то, – улучив момент, шепотом покритиковал он. – И где только ты ее откопал?

– Не болтай много, – с усмешкой бросил Рысь. – Лучше накрывай на стол – сейчас и пообедаем. Думаю, еще не слишком поздно.

– О, обедать никогда не поздно, мой господин! – радостно воскликнул Гета и тут же понизил голос. – А что, мы и эту замухрышку кормить будем?

Юний угостил парня смачным подзатыльником:

– Не замухрышку, а гостью! Понял?

– Понял, – почесав затылок, вздохнул слуга. – Неужто она усядется с тобой за один стол?

– Как и ты, Гета.

– И я? Ого!

Мальчишка обрадованно выбежал на двор раздувать очаг в летней кухне.

Войдя в хижину, Рысь замер на пороге, обнаружив на своем ложе обнаженную Марику. Тусклый, горящий над ложем светильник выхватывал из темноты тощее поджарое тело, угловатое, с неразвитой, совсем еще девичьей грудью. Да-а…

Вздохнув, Юний уселся на ложе:

– Сколько тебе лет, Марика?

– Тринадцать.

– Ого! Уже полностью умудренная жизнью женщина, – грустно пошутил Рысь. – А ну, покажи спину.

Девушка послушно повернулась – поперек спины виднелись три кровавых, едва подживающих шрама – следы воловьего бича или плети.

– И часто тебя так? – Юний погладил девчонку по плечу.

Та ничего не ответила, лишь вздохнула и, вдруг встрепенувшись, обняла легионера за шею.

– Люби меня, – шепотом попросила она. – Иначе Сальвиний…

– Успокойся! – мягко отстранив Марику, Юний поднялся с ложа. Не в его вкусе была девочка, к тому же – слишком уж мала. Тем более использовать ее в данных обстоятельствах казалось не очень-то хорошо. Словно бы воспользоваться чей-то слабостью. Рысь так поступить не мог, не в его характере было подобное!

– Значит так, Марика, – негромко сказал он. – Сегодня ты проведешь эту ночь с нами… Со мной и моим слугой.

– Я знаю, господин! Пусть так. Пусть будет еще и слуга, лишь бы…

– Нет, ты меня не поняла. – Рысь покачал головой. – Ты просто посидишь с нами… А затем будешь спать до утра. Одна! А утром пойдешь к своему одноухому красавцу.

– Но…

– А что меж нами было и чего не было – не его собачье дело, поняла?

– Поняла, – прошептала Марика и вдруг заплакала. Узкие, исполосованные бичом плечи его затряслись в рыданиях.

– Ну-ну, – как мог успокаивал Юний. – Сейчас же перестань плакать!

– Господин. – Девушка перестала рыдать и с мольбой взглянула на легионера: – Неужели я такая страшная и тебе совсем не нравлюсь?

– Ты очень красивая, Марика, – Рысь улыбнулся. – Но как бы тебе это сказать? Еще совсем дитя… А я, знаешь ли, предпочитаю взрослых девушек. Кстати, ты давно у Сальвиния?

– Третий месяц, – девчонка шмыгнула носом, – мои родители давно умерли, а дядя был рыбаком в Эбораке. Держал вместительный челн…

– А, так ты городская! Теперь понятно, откуда так хорошо знаешь наш язык. А дядя, я догадываюсь, плохо кончил?

Марика кивнула:

– Три месяца назад морские богини за что-то прогневались на него и наслали бурю… Дом и всех домочадцев продали за долги.

– Стало быть, у тебя совсем никого нет?

– Совсем. – Девушка горько вздохнула.

– Да-а… – озадаченно протянул Юний. – Придется что-то придумать…

Он поднялся и тихо вышел во двор, освещенный оранжевыми отблесками горящего очага. Черной проворной тенью шуровал в летней кухне Гета. Трещал, разбрасывая искры, хворост, собранный юным слугой в лесу, а в котле на железной решетке булькало варево.

– Варю мясную похлебку! – обернувшись, с гордостью пояснил чумазый от копоти Гета. – Хорошие времена, мой господин, – мясо едим почти каждый день. Боюсь только, что долго так не протянем.

– Не твоя забота, – усмехнувшись, Рысь посмотрел на решетку. – Это еще что там такое?

– Ракушки, господин. Собрал с утра у реки.

– Гадость какая!

– Да нет, они очень вкусные. Тебе точно понравятся, клянусь Юноной и Морриган!

– Ладно… Сварится, можешь подавать на стол.

– А та замарашка…

– Марика, – твердо произнес Юний. – Нашу гостью зовут Марика. Прошу отнестись к ней со всем уважением.

– Понял, мой господин.

За обедом, затянувшимся далеко за полночь, Марика совсем успокоилась, и если поначалу стеснялась, выбирая совсем уж маленькие куски, то после кружки вина заметно осмелела, а после второй уже вовсю хохотала над смешными россказнями Геты.

– И вот этот деревенский увалень, Трогг, выкинул в грязь целый сестерций и выпросил вместо него асс – на той монете ему, дурачине, рисунок больше понравился! Ну и чучело! На рынке до сих пор вспоминают. А у вас в Эбораке, поди, тоже подобного много чего было?

– Может быть, – кивнула Марика. – Только я не так часто бывала на рынке. В основном сидела во дворе да чинила сети, а рыбу у нас забирал перекупщик. Соседка частенько заходила – тетушка Аспазия, наполовину римлянка…

– А, так вот почему ты так хорошо знаешь язык!

– Да, она учила меня.

Юний пытался незаметно перевести разговор в нужное ему русло, однако получалось не особо.

Марика с удовольствием смеялась над историями Геты, сама что-то рассказывала, но, как только речь заходила о Сальвинии или Фракийце, резко замыкалась в себе.

– Слушай, а может, тебе бросить этот дурацкий притон? – напрямик спросил Гета. – Возьми да убеги!

– Бежать? – Марика хлопнула глазами. – Куда? Разве что за вал Адриана, к селговам или вотандинам. Впрочем, кому я там нужна?

– Зачем за вал? – усмехнулся Рысь. – Может, тебе все-таки лучше вернуться в Эборак, коли тебя там знают?

Девушка качнула головой и вздохнула, грустно напомнив, что ее дом – вернее, дом ее дяди, пропавшего без вести рыбака – продан за долги перекупщикам.

– Перекупщикам-римлянам? – задумчиво уточнил Юний.

Марика кивнула:

– Да, им. Каким-то военным.

– Значит – шестому легиону… – Рысь надолго задумался, в пол-уха слушая беседу Марики с Гетой, а затем быстро встал и вытащил из сундука остро заточенную палочку для письма – каламус – и небольшой кусочек пергамента. На пергаменте виднелись какие-то записи, которые Юний хотел было тут же стереть смоченной в воде губкой. Хотел было, но не стер…

– Гета, – он посмотрел на слугу, – у нас есть молоко?

– Молоко? – Мальчик почесал затылок. – Я брал утром, но уже все выпил. Ну, если на самом дне…