Чтение 16–й страницы книги ~Плюс на минус~

— А ее машиной задавить можно?

— Нет, конечно… помять разве что. Саня!!! Ты что, еще и с Коровьей Смертью поцапался?!

— Не-а, не я. — Судя по равнодушному тону, парень не врал, и у меня отлегло от сердца. — Ленк, ты что — над каждой нежитью так трясешься?

— Балда… я за тебя испугалась! — Злобная, мстительная и несговорчивая Коровья Смерть по нашему ведомству не проходила — ею занимался сам Госнежконтроль совместно с санэпидемстанцией.

— Да ну, — пренебрежительно фыркнул Саня. — Я же не корова.

— Ага — всего лишь козел! Вот свалишься с ящуром или сибирской язвой, а в автомобильной аптечке у меня только зеленка, анальгин и клизма на сто миллилитров!

Парень уронил ложку в соус и, чертыхаясь, пошел к раковине за другой. Заодно и руки лишний раз помыл — старательно намыливая, хе-хе.

— Ее бы в Минобороны, — буркнул он. — Или лучше сразу в Америку, авиапочтой. А то ходит тут… биологическое оружие. Вот пронюхают западные журналюги и покатят на Батьку за разработку новых видов оружия массового поражения в обход всех договоров. Инспектора ООН понаедут, дивизий эдак пять-шесть… Кстати, — вскинулся Саня, — а как вообще эта зараза с вашей конвенцией согласуется?

— Под пункт об охране не подпадает — да и нет у нее постоянного места жительства, это сезонная, бродячая нежить. Ее разгулы происходят в основном по человеческой вине: прививки скоту вовремя не сделали, антисанитарные условия, плохое питание… Так что лучше просто с ней не связываться.

— А если я ее действительно встречу — чего делать?

— Ну… это смотря чего она делать будет. Если просто мимо пройдет — скатертью дорога, надо только начальству поскорее доложить. Если подвезти попросит, вежливо отказать и, главное, не подать виду, что узнал, а то накинется. Вот тогда уж…

— Что?

— Сказать ей… пару ласковых, — неохотно призналась я.

— Каких?

Практики у меня было негусто, но на квалификационных курсах от будущих инспекторов требовали, чтобы предложение на половину машинописной страницы отлетало у нас от зубов — даже если разбудить посреди ночи.

Я набрала побольше воздуха и скороговоркой выдала все три этажа с чердачком.

Саня утопил вторую ложку.

— Ты хоть на четверть понимаешь, чего говоришь? — ошарашенно спросил он.

— На четверть — да, — с достоинством ответила я. — А больше и не надо, главное — эмоции. Между прочим, исконно народный способ, во всех мифологических справочникахупомянут.

— Ну тогда я за того тракториста спокоен, — пробормотал парень. — Думаю, он Коровьей Смерти такое выдал, что она сама до сих пор таблетки горстями глотает… И все равно, — мотнув головой, упрямо добавил Саня, — матюги матюгами, а придавить тоже не помешает.

Я решила поберечь нервы и не уточнять, что и кого он имеет в виду. К тому же кофе как раз сварился.

Напарник тоже выключил конфорку и полез в шкафчик за тарелками.

— Сань… а что это ты вдруг? — робко поинтересовалась я, кивнув на кастрюлю.

— В смысле — «что»? — удивленно оглянулся он.

— Ну готовкой среди ночи занялся… да еще такой…

Саня замялся.

— Захотелось вот, — не глядя на меня, произнес он. — Взял и сготовил. Что, плохо вышло?

— Да нет, хорошо, — торопливо возразила я. — Просто… странно.

— А чего странного-то? Что мужик за плиту встал? По мне, так нормально.

Мне стало еще любопытнее.

— Если бы, — с нарочитым сожалением вздохнула я. — Для меня нормально, что мужчину за порог кухни тортом не заманишь, веником не загонишь…

«…как и меня», — мысленно закончила я.

— Ну не знаю. Мне готовить нравится. Хотя до армии я на теткиных завтраках-обедах тоже не сильно-то к плите рвался, — признался Саня. — А вот как познакомился с товарищем Сухпаем… блин, как вспомню, до сих пор во рту кисло делается.

— Так ты в армии готовить научился? — удивилась я.

— Ага. Кулинарный техникум имени пятой роты. Правда, с мясом свежим неважно было, разве что какая скотина на минное поле забредет. Помню, — мечтательно произнес он,— когда около Сунжи стояли… В ней рыба кишит, каждый день ухи — от пуза жрали. Черепах, опять же, на супчик пустить. Ну а змеи жареные — это вообще деликатес первый сорт. Хочешь, приготовлю как-нибудь?

— Слушай, — я с подозрением поглядела в тарелку, — а тут точно только кролик?

— Точно, — серьезно заверил меня Саня. — Ну зелени еще всякой в огороде надергал… впотьмах с зажигалкой, мозоль на пальце посадил…

— Да ты прямо герой, — с искренним уважением заметила я. — Хоть вторую медаль давай — за ночную разведку, захват военнопленного и боевое ранение.

— Знаешь, Лен, — с грустной усмешкой сказал парень, — эта медаль была бы заслуженней первой. Наехать на фугас большого ума не надо, к тому же и за рулем-то не я сидел.

— А по-моему, ты ее уже тем заслужил, что вообще туда поехал. — Я осторожно попробовала кроличье рагу. Ум-м-м… Если Саня и покрошил туда подвернувшуюся в бурьяне гадюку, то это пошло блюду только на пользу. — Из моих одноклассников только двоим «откосить» не удалось… хоть уж им-то Чечни бояться нечего было.

— Да ну. — Саня погрустнел еще больше. — Поехал один такой… Как на авто по лестнице, помнишь? Знал бы, в жисть не решился. Так и тут. Дурак был, вот и решил доказать, мол, чего-то стою. Ну и доказал — только кому и зачем?

Парень уставился на наколотый на вилку кусок мяса, как будто тот, в отличие от меня, мог дать ему внятный ответ.

— Ладно, это дело прошлое… Ты про себя лучше чего-нибудь расскажи. А то даже странно как-то: считай, боевые напарники, а я о тебе ничего толком не знаю.

Санина просьба поставила меня в тупик. Что ему рассказать-то? О матклассе и законченной на одни пятерки школе? Об учебе в институте и веселых студенческих гулянках,с которых домашняя девочка Леночка уходила в десять часов вечера, чтобы не волновать маму? О родителях, всю жизнь проработавших технологами на заводе «Атлант»? Об умершей от рака бабушке, оставившей мне квартиру, фамильное кольцо и острое чувство стыда — последние годы я так редко ее навещала?.. О первом, который напыщенно предложил мне остаться друзьями, или последнем, чьи рубашки так красиво порхали над двором, — я нарочно, с мстительным удовлетворением, вышвыривала их по одной? Этого Сане уж точно знать не стоит.

— А что тебя интересует?

— Ты на гитаре играть умеешь?

— Нет, — растерялась я. — Только стихи пишу.

— Серьезно? — удивился парень. — Ну почитай чего-нибудь.

— Тебе?! — с неподдельным ужасом вырвалось у меня, и доверительная атмосфера лопнула, как мыльный пузырь. Саня резко помрачнел и отвернулся; даже в кухне, кажется, похолодало.

Вот идиотка! Я же совсем не то имела в виду… Ну не умею я стихи декламировать, путаюсь и запинаюсь. К тому же побывавший на войне, повидавший смерть и настоящие страдания парень наверняка высмеет мои «девичье-романтичные бредни», как выразился Вадим, когда я сдуру решила устроить ему литературный вечер при свечах…

— Сань…

— Ладно, замнем, — перебил он меня. — Не хочешь, значит, не хочешь, и точка! Давай лучше план на завтра прикинем.

— Давай, — с облегчением согласилась я. — Может, я с утречка позвоню этой Ире и выдурю у нее адрес Игоря?

— Как вариант, — кивнул Саня. — А что ты ей скажешь?

Я задумалась. Нет, сыщики тут не годятся — если это та самая горе-студентка, она не захочет распространяться о своей двуличной жизни.

— Представлюсь корреспонденткой… ну, допустим, «Комсомольской правды». Совру, что старая знакомая Толика, хочу написать статью о ролевом движении в Беларуси, и попрошу свести меня с известным мастером Игорем.

— Надеюсь, — пробормотал Саня, — она не разругалась с этим «эльфом» до такой степени, что стерла на фиг телефон и забыла дорогу к дому.

— Ну тогда ты ей попозже позвонишь и скажешь, что он должен тебе пять штук баксов, которые нужны уже к вечеру, — нашлась я.

— А чё. — Голос у Сани вдруг стал раза в два противнее обычного. — Мне этот лох, в натуре, не пять, а десять штук должен! Так? — уже нормальным тоном спросил он.

— Ага, — рассмеялась я. — Она тебе не только адрес даст, но и до подъезда за ручку доведет, чтоб, не дай бог, не заблудился!

Саня начал смеяться почти одновременно со мной.

— Во-во. Еще цепь от сарая желтой краской покрасить — и на шею, для колорита. Ну и там на пальцы пару гаек.

Продолжая хихикать, он встал и потащил тарелки в раковину.

— Ладно. План объявляю принятым, детальную разработку будем проводить завтра, уже после звонка. Вопросы у гарнизона есть?

— Есть. Сань, большущее тебе спасибо за ужин, но… давай ты больше не будешь по чужим сараям лазить, а? — взмолилась я.

— Хорошо, по сараям — не буду. А насчет других построек, — быстро добавил напарник, прежде чем я успела вставить хоть слово, — будем смотреть на текущую производственную необходимость. Еще вопросы? Нет? Тогда пресс-конференция окончена, всем спасибо, все свободны и могут идти спать к себе на второй этаж.

Я замялась.

— Сань, там так холодно… где бы еще парочку одеял достать?

— А грелку не хочешь? — деловито поинтересовался парень.

— Какую? — настороженно уточнила я, прикидывая, не собирается ли он предложить в этом качестве себя.

— Самопальную, — усмехнулся Саня. — Горячей воды в бутылку из-под минералки залить, на полночи ноги в тепле.

— Давай, — обрадовалась я. — А бутылка у нас есть?

— В подвале целый мешок стоит, дачники народ запасливый. Принести?

— Две… нет, три штуки!

Глава 7

Любовь — это как выстрел в голову: ослепительная вспышка, и мозги уже не работают.

С.

Этим мужикам только одно и нужно! Женщинам, впрочем, тоже…

Л.

Дорога была хуже чем никакая — «Урал» подпрыгивал, не успев толком приземлиться с прошлого скачка. Но водила упорно давил на газ, определенно решив: от полета кувырком через кювет его сберегут Господь Бог или Аллах, а от шальной очереди — только скорость.

Я-то, дурень, надеялся, что в машине будет хотя бы теплее. Ага три раза — справа от кабины в тенте зияла прореха. Зимний ветер хлестал в нее, как вода в «Титаник», жалил колючими снежинками, явно собираясь превратить в ледышки всех набившихся в кузов. Псы войны, блин, — шавки дворовые, черные от усталости и грязи, голодные, продрогшие до костей… за котелок горячего супа или пять минут сна любому глотку перегрызем.

Только бы не уснуть. Каких-то полчаса езды, и мы уже на базе, и можно будет расслабиться, а задремлешь сейчас — и взводный тебе отвесит по полной программе, живо станешь бодреньким огурчиком… Не спать, твою мать, не спать!

…но глаза уже закрылись, отяжелевшая голова пошла вниз, я выронил автомат, и он беззвучно отлетел к борту, а когда попытался его поднять, пальцы хватанули пустоту…Ну все…

— А?! Чего?! Где?!

Автомата под рукой не было — как, впрочем, и в комнате. Вместо него имелся Федька, с перепугу шарахнувшийся в угол.

— Трясу тебя, трясу, — опасливо косясь, сообщил домовой, — а ты все не просыпаешься и не просыпаешься. Уж и одеялы с тебя стянул…

— Я хоть не орал?

— Бормотал только.

— И то хорошо.

— Федь, кончай возиться с этим засоней! — донесся из кухни веселый Ленкин голос. — Давай лучше на него ведро выльем.

— О, неблагода-а-а-арная! — Подкативший к горлу зевок не дал мне выдержать гамлетовский пафос. — Накормил ее, а-а-а-богрел, а она — ведро! Змея, как есть змея. Кобра очкастая то есть…

— …гадюка подколодная, — договорила за меня фифа, заглядывая в комнату. — Экс-чемпионка Беларуси по ядовитым плевкам. Короче, герой, хорош стонать и дрыхнуть: я уже душ принять успела, кофе стынет, и вообще, дел на сегодня у нас вагон и маленькая тележка, а времени уже пол-одиннадцатого.

— Сколько?! — Остатки сна махом вымело из моей головы. — А какого леш… тьфу, в смысле, фиг ли вы меня не будили?

— Я Федьку полчаса назад послала, — принялась оправдываться Лена. — И потом, ты вчера про время ничего не сказал.

— - Ну а самой подумать? Прикинь: пока до города доедем, пока Ире позвоним…

— Сначала денег на счет надо закинуть, — быстро вставила фифа. — Вчера мне уже пиликнуло, что кредит на исходе.

— Тем более. — Я оглядел комнату, пытаясь сообразить, куда задевался второй ботинок. — Ну чего стоишь? Мужика в трусах, майке и одном носке давно не видела?

— Сань, от дерганья твоего, — Леночка аккуратно выпихнула ногой из коридора разыскиваемую обувь, — быстрее не будет. Одевайся, допьем кофе и спокойно поедем. Кстати, — обернулась она, — это ты вчера догадался в дождь оставить машину снаружи?

— Ну я. А что не так?

— Вообще-то, — задумчиво сказала девушка, — я поблагодарить хотела. Потому что сама не сообразила, зато «гольфик» дождем вымыло.

— А-а… — смущенно протянул я, — да не за что. В смысле, извини.

Фифа гордо вскинула носик и прошествовала на кухню. Я почесал затылок, но никаких умных мыслей оттуда не вычесалось — если не считать таковой пригрезившийся рык взводного: «X… расселись, а ну, попрыгали в темпе вальса!»

Именно в этом темпе я и принялся действовать: умылся, сиречь плеснул на морду водой и полюбовался на двухдневную щетину, оделся, залпом выдул безнадежно холодный кофе и поскакал к машине, около которой нетерпеливо переминалась Лена. Пятнадцать минут на все про все — чи я не герой? Да я сейчас горы одним локтем… и вообще, жизнь прекрасна и удивительна.

Или, по крайней мере, иногда бывает таковой, уныло резюмировал я сорока минутами позже, глядя, как напарница в третий раз пытается дозвониться до Иры.

— Ну что?

— Ничего! — расстроенно буркнула Лена. — «Абонент временно недоступен».

— Блин, наверняка ведь подзарядить забыла, дура рассеянная!

— Сань, ну что ты сразу так? — напустилась на меня женская солидарность в лице ближайшей особы слабого пола. — Во-первых, у человека горе, а во-вторых, может быть тысяча причин. Она могла, к примеру, разбить свой мобильник, попасть с ним под ливень, забыть его где-нибудь…

— …подзарядить! — перебил я. — Лен, хватит. Лучше позвони в справочную и узнай у них телефон третьего роддома.

Дозвонилась девушка только с пятой попытки, зато нужный номер продиктовали почти без паузы — видимо, предыдущие звонки в справочную были сделаны толпой готовящихся к старту мамаш.

— Сань, а давай в роддом ты будешь звонить?

— Угу, — хмыкнул я, — голосище у меня ну охренительно похож на писк беременной мамаши. Лен, не валяй дурака, звони.

— Ну ладно. — Фифа бросила на меня очередной тоскливый взгляд и, прищурившись, выстучала ногтем мизинца номер.

— Приемное отделение, — откликнулся на гудки отрывистый и недовольный женский голос.

— Скажите, пожалуйста, Игорь Аркадьевич сегодня работает?

— До обеда.

— А где его можно найти?

— Третий этаж, отделение патологии беременности. — Тетка, не дожидаясь Ленкиного спасиба, бросила трубку.

Все прошло так гладко, что даже не верилось.

Девушка вернула мне телефон, теплый и влажный от дрожащей ладошки.

— Ну вот, — преувеличенно бодро сказала она. — А ты переживал.

— Я переживал?!

— Ну не я же.

— А… у… ну ладно, я! — выдавил я, решив, что в интересах педагогики сейчас важнее Ленкина уверенность в себе, чем мое ущемленное достоинство. — Поехали его брать.

— Что, прямо в роддоме?

— Нет, — подумав, с сожалением признал я. — Беременным теткам на такое смотреть вредно.

— А что ты с ним собрался делать?!

— Я же сказал: в больнице — ничего. Будем ловить гада на выходе. Затолкаем в машину и свозим… на дачные шашлычки.

Я ожидал от блондинистого филиала ООН очередной вспышки возмущения, но на убийцу ее пацифизма не хватило.

Вспышка приключилась со мной, когда мы подъехали к больнице. Беглый осмотр места предстоящей операции по захвату выявил, что условия для проведения оной нельзя назвать иначе как отвратительными. Из четырех стен роддома двери наличествовали в трех: вход в приемное и служебный вход с одной стороны, широкое крыльцо с другой, а также какая-то неклассифицируемая, но вполне используемая дверь с третьей. Прочие больничные корпуса, обступившие роддом, в зародыше давили мысль, что два человека способны проконтролировать все пути отхода противника и при этом не привлечь к себе чье-нибудь нездоровое внимание.

— Девушка, можно, я матом разговаривать начну? — озвучил я итог своих размышлений. — Нет? Ну тогда, мягко говоря, почти не выражаясь, это хрен раскидистый. Так мы его целую неделю можем караулить.

— И что же делать?

— Ну-у… мы, например, можем попытаться узнать, каком именно кабинете заседает наш Игорек, и взять под контроль ближайшие выходы.

— Хорошая мысль, — кивнула Лена и тут же возразила: — Ну а если у него кабинет окнами во двор, а домой он едет на трамвае, то…

— …то выйдет он через дальнюю дверь. Обратно хрен.

Некоторое время в «гольфике» царила тишина с привкусом удрученности. Затем Лена пробормотала себе под нос что-то вроде: «плибунсбылвт…»

— Что?

— Ничего, — отмахнулась девушка, — мысли вслух.

— А можно мыслить не просто вслух, но и разборчиво? — попросил я.

— Да я просто подумала… будь у нас второй мобильник, один человек мог бы караулить Игоря возле кабинета и затем сказать второму, к которой из лестниц тот пошел.

— Угу, — тоскливо кивнул я. — Только проблема в том, что данный человек будет выделяться среди врачей и берем…

И тут меня осенило!

— Ленка! — проникновенно выдохнул я. — Ты — гений! Я, правда, тоже, но это не суть важно! Простая загадка: как спрятать белую ворону среди обычных?

— Покрасить ее в черный цвет, — автоматически отозвалась девушка. — Но… Эй, только не говори, что мне придется беременеть!

— Лен, понарошку! Берется обыкновенная подушка, запихивается тебе под свитер…

— А давай я тебе тоже чего-нибудь куда-нибудь запихну?

— В другой раз, хорошо? Так вот, запихивается подушка, сверху все это прикрывается халатиком вроде этого. — Я показал на вход, где, нервно зыркая по сторонам, дымилитри пузатые девицы в балахонах цвета «умри все живое!». Четвертая, обмякнув, висела на шее растерянного парнишки в кожанке. — И — вуаля! — к нашим услугам настоящая, закоренелая, можно сказать, беременная. Лучшая маскировка, никто на тебя и не оглянется лишний раз.

— А Игорь?

— Игорь тебя видел в сумерках, — напомнил я, — в деловом костюме и всего пару минут. Считаешь, он сумел чего-то запомнить… особенно после всего, что потом началось?