read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


— Ты, Вова, сельский хлопец, что с тобой разговоры зря вести. Ты ж, наверно, и транвай николы не бачив.
— Бачив, бачив. А ты пишов, пишов. А ну. А ну, пишо-ов! Та шо ж ты клюкву топчешь.
Рома улыбнулся. Они шли прямо по ягодам, и не топтать их было невозможно, разве что специально выбирать место, куда ступить.
— От балабол.
Женька, шедший следом, шепнул Зойке: «Это у нас на стройке, когда глину с соломой месили, был такой случай. Роме поручили коня по кругу гонять. Ну, чтобы замесить солому с глиной. Крышу мазали. — Зойка кивнула. — Вот он и гонял его целый день. А мы рядом работали, стенку клали. Кирпич. И он целый день, часов восемь, не меньше, подгонялконя одной единственной фразой: «А ну, пишов!» Сначала вроде нормально, не замечали, а потом до того притерлось… Целый день, каждые две минуты. Его потом полгода только так и звали — Рома Анупишов. Вроде фамилии». Зоя рассмеялась.
— Мальчики,— это была Ира,— Женя, это не годится. Надо ягоды набрать. Смотри, сколько ее.
— Точно, Женька. И насушить можно.
— Где ты ее насушишь, солнца нет.
— На костре, бестолочь. Да ты пишов, пишов. Не останавливайся,
Женька задумчиво почесал щетинистый подбородок. Смахнул давно раздавленного комара.
— Да что это за еда, квелая клюква. Баловство одно. Договорились идти до вечера.
— Так никто же не знал, что будет такой ягодник!
— Клюква должна хорошо радиацию впитывать. Ты посмотри на нее, какая она крупная. Она ненормальная какая-то. И слишком ее много.
— Да тут и так рентген полно. Так хоть ягоды наедимся. Сколько можно на твоем пеммикане сидеть? Мясо да лопухи. Лопухи да мясо. И листьев на чай надо набрать.
— Тебя, Вова, накормить…
— А ты. Рома, лопай ее прямо так, с кустами… — бац— лычка почти попала в цель, — это будет такой салат. От слова «сало».
Женька еще раз тщательно почесал подбородок и махнул рукой. Рюкзаки попадали на землю. Рома свистнул Димке, который шел впереди, и сделал знак остановки. Димка отошел еще немного, выбрал позицию и сел, не выпуская из рук автомата. Девчонки уже собирали морщинистую после зимовки клюкву. Гера прилег на свой рюкзак, кинул в рот несколько ягод и закрыл глаза. «Измучился парень; надо будет переложить от него хотя бы гранаты», — подумал Женька. Все правильно. Рентген тут по-любому много, а силы без кормежки нет. Он не спеша оборвал несколько кустиков и ссыпал в рот пригоршню ягод. Клюква была вкусной.
Собирать ягоду не хотелось. Женька лег на спину, примостив под голову рюкзак, и вытянул ноги. Отлично. Ну, просто очень хорошо. Очень.
Проснулся он оттого, что кто-то щекотал ему шею.
Юлька. Он открыл глаза. Уже стемнело, на ее лице плясали отсветы костра. Женька приподнялся на локтях:
— Сколько времени?
— Поздно уже, командир. Совсем поздно. Горячего поешь?
Он кивнул. Еще бы. Прямо в губы ему уткнулась деревянная ложка с аппетитным варевом. Чудо, а не девчонки. Лопать бы нам без вас березовую кору, да всухомятку. Женька отхлебнул. М-мм…
Просто праздник какой-то.
Еще через день убили лося.
Это даже нельзя было назвать охотой, как раз с охотой им последнее время не очень-то везло, фактически они просто наткнулись на огромное животное. Шедший, как обычно, впереди всех Димка вышел на берег большого ручья, увидел на другой стороне лося и тут же вскинул автомат. Выстрелил он очередью, не особенно удачно, хотя переднюю ногу быку подсекло.
Тот мотнулся было в сторону и назад, но сбоку уже палил из двустволки Рома, кучно положивший дуплетом крупную дробь, — лось, конечно, и после этого ушел бы, но Димка ухнул через ручей, по грудь в грязную воду, и еще одной длинной, точной очередью вослед убегающей туше свалил быка. Патронов ушло, как на хорошую перестрелку, и лось выглядел так, будто его забивали кувалдой, но тем не менее это было мясо. Животное оказалось больным— шкуру быка покрывало что-то вроде коросты, но, посовещавшись, этим решили пренебречь. Шкуру ободрали и остановились на дневку. Мясо сушили и готовили сразу на двух кострах.
Дальше тайга пошла совсем плохая — редкие дороги заросли камнеломкой и выглядели совершенно заброшенными. Скалолазы спокойно шли по этим почти уже тропам, не опасаясь встретить случайную машину или солдат. Вокруг стоял умирающий лес, покрытый лохмотьями все той же серой плесени. Несколько дней подряд местность вокруг становилась все более жуткой, это напоминало декорации из какого-то фильма ужасов. По ночам вокруг сверкали непонятные огоньки. Для гнилушек они были слишком яркими, огоньки можно было различить даже при свете костра, но что это такое, ребятам так и не удалось выяснить. Если кто-то из них пытался подойти к огоньку поближе, свет простоисчезал. Под конец сошлись на том, что это какие-то мутировавшие насекомые.
Добыть еды, кроме сомнительной съедобности кореньев, здесь было мало возможностей. Теоретически можно было употреблять червей — чистейший протеин— и личинки многих насекомых, но до самой крайней необходимости этим источником питания решили пренебречь. За неделю удалось подстрелить од-ну-единственную птицу неизвестной породы, почти без перьев, которую опознали как куропатку и запекли в золе.
Безлюдье вокруг становилось полным, никаких следов не то что власти, человеческого жилья, так что разведку вперед высылали только для уточнения дороги. Местные, с кем удалось поговорить еще возле райцентра, ругали эти места. Отсюда шла на район всякая зараза, расползалась нечисть, типа желтых безглазых крыс. Где-то на этой отравленной земле, по слухам, еще жили люди, в основном уроды-мутанты или беглые преступники. Более точную информацию получить не удалось, так как скалолазы не расспрашивали конкретно о маршруте, а вроде просто новости выясняли — мол, геологи из тайги. Да и не знал никто об этих местах ничего определенного — мутанты, стоявшие для властей вне закона, пришлых не жаловали и любого забредшего в эти края путника считали своей естественной добычей.
Наконец они вышли к самому Иртышу. Мертвая река текла широко, вода поблескивала черными масляными бликами. Надо было переправляться. Вязать ради этого плот ребятам не хотелось, и Женька отправил одну пару вверх, а другую вниз по реке — поискать чего-нибудь подходящего. Вскоре нашли полузасыпанную песком, в жутком состоянии алюминиевую лодку. Вытряхнули из нее ил и грязь, вычерпали воду — оказалось, что плыть все-таки нельзя, по левому борту шла рваная дыра с прогнившими краями. Ребята обступили днище и устроили целый совет, мастерили различной формы затычки и разного состава замазки. С грехом пополам дыру удалось законопатить, но провозились несколько часов. Иртыш пересекали в три приема, гребли шестом и досками. Лодка шла тяжело и сильно текла, приходилось все время отчерпывать воду. Грязная, с черной желчью, за бортом была даже не вода — жидкость, ядовитый химический коктейль, щедро приправленный радиацией— последние несколько дней они, как могли, обходили проплешины жестоких ядерных бомбардировок. С переправой провозились целый день, зато потом стало легче.
То ли ветра здесь, за широкой полосой реки, были другие, то ли химический удар меньше задел эту часть тайги, но скалолазы ощутили, что попали в своеобразный оазис. Вокруг стоял тяжело больной, покрытый пятнами лишайника и клочьями серой плесени, но все-таки живой лес. Истекающая смолой кора елей и сосен была пронизана многочисленными ходами мелких белесых муравьев с очень болезненным укусом. Паразитировали они на деревьях или лечили их, скалолазы не поняли. Может быть, и то и другое вместе. Ядовитый туман практически исчез. Иногда его наносило клочьями, но всегда ненадолго и без оранжевых вкраплений. Серая либо желтая дымка — до первого ветерка, затем все расползалось. Прямо над головой перепархивали воробьи. Здесь их оказалось множество, и стайка самых любопытных решила сопровождать скалолазов. Несколько вспугнутых ворон с шумом и карканьем улетели в лес. Дозиметры показали снижение радиации на почве, так что на ночь можно было устраиваться практически в любом месте.
Увидев поселок— два десятка деревянных рубленых домов, скалолазы Приняли решение отдохнуть. Два, может быть, три, а может быть, и четыре дня. Как получится. Вычистить, вымыть одну комнату, раздеться, нагреть воды, может быть, даже снять надоевшие всем «намордники». Сказка, которой давно просила воспаленная кожа. Их угрюмая пещера с чистой водой и чистым воздухом, с очагом и пахучей постелью из лапника вспоминалась из этих мест очень уютной.
На вид дома казались брошенными. Ни собак, ни дыма, ни следов вокруг. Конечно, доверять первому впечатлению не стоило. И в этих местах иногда встречались люди, а незваных гостей хлебом-солью здесь не жаловали. Наоборот, по слухам, прохожего могли самого употребить с хлебом и солью. С едой здесь ощущались большие проблемы.
Несколько раз, еще с той стороны реки, они видели свежие цепочки следов, но страшных, по рассказам, «мутантов» так и не встретили. Вероятно, их отряд был слишком силен, чтобы представлять из себя добычу, и местное население заблаговременно пряталось. Стреляли в них только однажды, издали, много дней назад. Неприметная тень мелькнула в развалинах, и хлопнул выстрел. Крупной дробью из охотничьего ружья посекло рукав Роминой куртки, вскользь, даже кожу не задело, на что скалолазы ответили целым шквалом слепого автоматного огня. Попали они в кого-то или нет, осталось неизвестным. Игорь и Димка потом осмотрели те развалины, но не обнаружили ни трупа, ни крови, никаких следов от обуви — слой пыли на два пальца толщиной лежал совершенно нетронутым. Как будто стрелял призрак. С тех пор, однако, вокруг стало еще более тихо и пустынно.
Когда они подошли к одному из крайних домов, Ленка увидела во дворе теплицу, прикрытую грязным полиэтиленом, а у крыльца— окоченевший, расклеванный птицами труп большой собаки. Покосившийся заборчик еле дышал от старости. Едва Женька оперся о него, чтобы перемахнуть, как он с готовностью собрался рухнуть, так что пришлось перебираться во двор не опираясь, ножницами перебрасывая ноги.
Дом оказался пустым.
Не заброшенным, но пустым. Здесь жили совсем недавно, может быть, месяц, может, два месяца назад. Почему отсюда ушли люди и кто пристрелил собаку, было не понятно, но ребята и не пытались это выяснять. Дозиметр показал, что фоновая радиация в комнатах практически в норме, и скалолазы обессиленно повалились на пол.
Затем Женька и Гера осмотрели остальные дома. Практически все они были заброшены— перекошенные коробки, изъеденные сыростью и туманом. Однако прямо через дорогу стоял еще один жилой или до недавнего времени жилой дом. Его стены остались крепкими, дом явно топили каждую зиму, стекла не заросли пылью и серой плесенью, в огородевиднелась такая же, на деревянных колышках, теплица, затянутая грубой пленкой. Стараясь соблюдать осторожность, хотя усталость забирала свое, ребята вошли внутрь. Дома оказались похожи если не как близнецы, то как родные братья. Даже беспорядок в комнатах был примерно таким же — и по количеству мусора, и по тому, что именно этим мусором являлось. Почему-то было очень много осколков дешевой глиняной посуды, раскрашенной под фарфор, — как будто кто-то специально бил целые стопки тарелок, а затем все обломки аккуратно смел в небольшие кучки по углам. Везде валялись лохмотья газет, опилки, куски дерева и какой-то пестрой ткани; нигде не было ни одного окурка. Только мертвой собаки здесь не наблюдалось, как и никаких следов хозяев.
Запасов еды, конечно, нигде не нашлось. Гера обратил внимание на то, что собаку не съели, и это действительно было странным. Но ломать себе голову над здешними загадками никто не хотел. Закоченевшую, но уже тронутую разложением тушу пса Игорь оттащил к ближайшему оврагу и спихнул вниз.
Хотелось вымыться, согреться и уснуть. Из колодца натаскали воды— сколько нашлось чугунов и ведер, и вскипятили ее в печке. Подмели и слегка убрали комнаты, соорудили подходящую «братскую» постель, поели горячего. Закрыли окна и двери, и все провалились в сон.
Караулить оставили Ромку.
Первое, что увидел Женька, когда открыл глаза, был Мирра. Сон исчез мгновенно. Ромка сидел возле окна в странной позе — запрокинутая голова и отвисшая челюсть; на полу рядом с ним валялся автомат. Женька мягко потянул из-под рубахи оружие, одновременно оглядывая комнату, —насколько это было возможно сделать не поворачивая головы. Мирра— упырь из ночного кошмара, сидел на стуле посреди комнаты, скрестив короткие ручки на животе и глядя в потолок бельмами своих жутких, огромных, раскосых глаз. Казалось, он ничего не замечал, но Женька знал, что это не так, как знал и то, что кошмарного гостя зовут Мирра, и не удивлялся этому своему знанию. Пистолет удобно лег в ладонь; плавным движением большого пальца, кожей убирая щелчок, Женька снял его с предохранителя и рывком вскочил, оглядывая комнату — ничего необычного. В следующую секунду в лоб Мирре смотрел тусклый зрачок ствола.
Мутант никак не отреагировал на это движение. Глаза его продолжали блуждать по комнате, короткие пальчики шевелились. Женька медленно подошел почти вплотную к гостю, глядя на него через прорезь. мушки. И тут Мирра улыбнулся. Это было жутко. Завораживающе жутко. Так мог бы улыбаться удав, если бы удав умел улыбаться. Затем Мирра поднялся, протянул свою коротенькую руку и взял у Женьки пистолет.
А Женька вдруг понял, что Ромка спит, просто спит, что с ним ничего не произошло. Даже похрапывает немножко. И что невежливо тыкать в гостя пистолетом, не поинтересовавшись, зачем он к вам пришел.
Мирра покрутил пистолет в своих пальчиках, как причудливую, ненужную безделушку, не пытаясь взять его по-боевому, и снова протянул Женьке. Тот молча принял оружие изасунул его за пояс. Какое-то время они внимательно друг друга рассматривали. Женька впервые почувствовал пульсацию и мысли чужого мозга; ощущение было незнакомыми очень странным. Сила от этого карлика исходила огромная, но никакой угрозы в ней не было. Мирра начинал ему нравиться. Карлик, похожий на монстра из фильма ужасов, в свою очередь, пытался сфокусировать на Женькином лице свои непослушные, подслеповатые глаза. Они все время соскальзывали в какую-то странную, бессмысленную пляску. Казалось, глаза жили отдельной, собственной жизнью — зрачки блуждали по крупным, красными жилками пронизанным белкам, сходясь и расходясь в разные стороны, иногда случайно набредая на Женькино лицо, и тогда в них, пробивая студенистую кожицу бельма, вспыхивали искры.
— Вас зовут Мирра? — спросил наконец Женька.
Карлик кивнул. Маленькие его пальчики сплелись в подобие чаши, и Женька ощутил, как вязкой, ватной волной на него наплывает чужое биополе. Он и сам умел делать нечтоподобное, но его воздействие было намного, в несколько раз, слабее. Он, однако, постарался «поймать шарик», почувствовать собственную силу и направить ее встречь. Получилось плохо, даже рук не разогрел, но кое-что получилось.
Бархатистое прикосновение, шелковая кисточка из пустоты, мягкое движение кошачьих лап, готовых мгновенно ощетиниться когтями жесткого болевого блока. Карлик снова удовлетворенно кивнул и раскрыл черный щербатый рот. Зубы у него были отвратительные.
— Здравствуйте.— Голос у Мирры оказался сиплый и тихий, но слова слышались очень отчетливо. — Ваш часовой спит, я его не обижал. Вы, пожалуйста, меня не бойтесь.
— Да я, в общем… Постараюсь не бояться. — Женька усмехнулся и еще раз оглядел комнату. Окна были наглухо закрыты, входную дверь подпирала та же палка, что и накануне. — Если не секрет, как вы вошли?
— Я, с вашего позволения, местный. «Ни хрена себе местный, — подумал Женька. — Нечистая сила, что ли?»
— Нет, что вы. Какая нечистая сила? Я, с вашего позволения, мутант.
Женьку передернуло. Он же молчал. Или начал говорить вслух? Или…
— Совершенно верно,— Мирра опять улыбнулся своей жуткой улыбкой, — я могу слушать мысли. Или читать мысли, как вы это обычно называете. Это качество как-то компенсирует мою внешность.
Женька несколько раз растерянно моргнул. Судя по всему, заявление гостя было правдой. Это что же значит? Господи, надо бы повежливее о нем думать, а то ведь обидится… Зря обидится, но как же думать вежливее, когда думаешь о том, что надо думать вежливее, да еще о таком красавце? Сейчас как полезет в голову всякая дурь…
— Не волнуйтесь так, я привык. Собственно, я даже не привыкал, подобные казусы окружают меня от рождения. А думаете вы как раз хорошо и говорите честно. С вами очень приятно общаться, Женя.
Вежливый монстр. Со мной говорит очень вежливый монстр. Надо бы называть его помягче, что-нибудь нейтральное, лилипут, например. Или Квазимодо. Квазимодушка. Квазимордушка. Хотя все равно он все слышит. И мою попытку отлакироваться тоже слышит. Неудобно как… М-да. Так откуда этот парень все-таки взялся, и что ему от нас нужно? Судя по всему, он мог нам здорово напакостить. И не сделал этого. Уже хорошо. Уже спасибо, такое здесь не часто встретишь.
— Совершенно верно, Женя. Для здешних взаимоотношений подобная терпимость — нонсенс. Хотя столь необычных людей, как вы, да еще в таком количестве, я тоже вижу в первый раз. Так что мой интерес к вам вполне понятен и объясним. А наносить вам какой-либо вред я действительно не собираюсь.
Надеюсь, это не ловушка. Пистолет он отдал, хотя стрелять наш красавец, похоже, не мастак, так что ему пистолет и не нужен. Ему же мало пистолет взять, ему надо еще и глаза в одну точку направить. А может, тут еще парочка таких же ласковых с топорами прячется? Кстати, почему все спят? Так крепко спят…
— Это я не даю им проснуться. Женя. Вы меня извините, я не хочу, чтобы нашему разговору мешали. Девушки обычно начинают нервничать. Кроме того, я плохо слышу мысли, когда они скачут или когда думают сразу несколько человек. Это получается как бы… слишком шумно. Вы не волнуйтесь, я здесь один. Совершенно один.
Женька толкнул ногой Игоря и Димку. Игорь промычал что-то невнятное и перевернулся на другой бок.
Димка зашевелился и сел на постели. Глаза у него были осоловевшие.
— Возьми автомат и встань в коридоре. Если увидишь постороннего, сразу стреляй. Сразу, кто бы ни шел. Мирру — вот этого — пока не трогать, оружие в его сторону не направляй.
Димка широко и сладко зевнул.
— Оуа-а… Мамочки, кто это? Женя, где ты взял такого лапушку?
— Дима, заткнись и выполняй.
Димка, покряхтывая, встал в коридоре с автоматом наизготовку.
Мирра благодушно смотрел на все эти действия, скрестив на животе коротенькие ручки. Глаза его то и дело разъезжались то вниз, то в стороны, кожистая складка под подбородком подрагивала, как зоб у ящерицы.
— Вы же мне верите, зачем эти предосторожности?
— Ну и что, что верю. Я могу и ошибаться.
Женька никак не мог привыкнуть к тому, что его мысли читаются собеседником. Вести какой-то диалог было очень трудно, трудно было даже просто начать разговор. Мирра, впрочем, ситуацией нисколько не тяготился.
— Естественно. Вы привыкнете. Я всю жизнь так живу. Кстати, вы не пытайтесь навести в своей голове идеальный порядок. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, я слышу только четко сформулированные мысли. Иначе это как шепот, невнятный шепот — слов почти не разобрать, только интонация.
В комнате стояло мерное, тихое посапывание. Слаще всех, судя по присвисту, спалось Ромке. Двери и окна по-прежнему были закрыты, даже мусор как будто лежал на своих местах.
— Вы действительно местный?
— Это не совсем точно, но почти так. Я из Большеречья, это поселок неподалеку. Там была довольно сильная радиация. Очаги на почве.
— Это когда американцы…
— Именно. Именно тогда. Но это неважно. Это все неважно. Вы лучше о себе расскажите поподробнее.
— Какой же мне смысл рассказывать, если Вы читаете мысли? Хотя…
— Вот именно. Вы очень сообразительны, Женя. Я слышу только те мысли, которые вы говорите или думаете. Только то, что вы вспоминаете в данный момент.
— Мирра, а вас когда-нибудь обманывали?— Женька еще раз оглядел комнату и мысленно вспомнил план дома. Получилось, что здесь больше никого нет. Но по плану здесь, собственно, и этого урода не было.
— Это очень сложно. Намного сложнее, чем обмануть обычного человека. Хотя вы, теоретически, могли бы.
— Почему я?
— У вас есть способности.
Что-то очень много комплиментов. Это и настораживает.
— Да? А мне комплименты нравятся. Они меня приятно успокаивают. Вот только слышу я их редко. И вам надо бы немножко успокоиться, Женя. Вы очень возбуждены.
Будешь тут возбужден… Когда на тебя утром смотреть начинают. Глазами. Двумя глазами с разных сторон. Так однажды проснешься, а голова под мышкой. Слышит он это или не слышит? Какая разница. Лучше думать вслух.
— Мирра, а где вы сейчас живете?
— Здесь. В этом доме. Вернее, между домами, внизу.
— Там подвал? Мы же его осмотрели.
— Вы видели только погреб. — Мирра на какое-то неуловимое время замешкался, затем все же сообщил: — Вход в подвал очень хорошо замаскирован. Это большой подвал, в нем четыре секции. Такие комнатки без окон, сухие и темные. И два выхода— в этот дом и в один из соседних.
— Там, где теплица?
— Да, там, где теплица.
Женька вспомнил расположение домов, и ему сразу стало ясно, где именно находится убежище Мирры.
— А почему вы нам это рассказываете? Вы живете один, Мирра?
— Да. Вот уже четыре месяца я живу один. Но это неважно. Это все несущественно. — Карлик вдруг замялся, занервничал, и Женька подумал, что сейчас Мирра скажет что-то действительно важное. — Женя, а вы не могли бы вспомнить, как вы ездили на море? Вы же были в Крыму?
Женька сбился с мысли, замолчал и попытался ; представить себе летний Крым. Это оказалось легче, чем он ожидал, как будто что-то изнутри подталкивало его память. Вспоминалось, как будто перед ним разворачивалось полнометражное кино, с теплым ветром и морскими запахами. Крым. Солнце, тепло. Это было здорово. Это действительно было здорово. Они летали в Крым небольшой группой несколько лет назад. Самолетом, на три недели. Цель поездки была неопределенной: «упасть пятками в море, а мордой в тазик с салатом». Мыс Алчак, возле Судака. Питьевая вода там солоновата, и мухи мешали спать. Но родник они потом нашли. Горы, море и огромный черный виноград. Очень многовинограда. Эх… Это было настолько здорово, что вспоминать дальше не хотелось.
— Спасибо, Женя. Надеюсь, вы иногда будете доставлять мне это удовольствие.
Женька очнулся.
— То есть?
— Я слушал ваши мысли вчера весь вечер. Слушал всех по очереди. Сначала я вас боялся. Сюда никогда не заходил такой сильный отряд. Но потом я понял, что это удача. Это просто чудо какая удача. И для меня, и для вас. Вы мне очень понравились, все. — Мирра изогнулся, неестественным образом выгибая руки. Это было почти гимнастическое движение. Оказалось, ему нужно было подвинуть стул. Он сделал это с видимым усилием и продолжал: — Я совершенно не чувствую в вас угрозы. Вы не будете меня убивать, если я не сотворю какой-нибудь явной гадости. При этом сами вы можете думать что угодно и что угодно мне говорить, даже пугать — я знаю ваши мысли. Вам невозможно, нельзя убить без причины. От вашей группы исходит волна силы и доброты, это очень много. Женя. Здесь такого не было никогда. Я хочу обязательно пойти с вами.
— С нами? Вместе? Вы представляете себе, куда мы идем?
— Примерно да. Причем мне кажется, я представляю это лучше, нежели вы сами. Я решил твердо. Я думал несколько часов. Мне здесь больше нечего делать.
— Хм… — Женька внимательно посмотрел на карлика. — Вы знаете. Мирра, я действительно вам верю… И пользы вы можете принести очень много, но физически… Вам же не выдержать дороги. Вам просто не дойти. Здесь такие бугаи, как этот соня, — он кивнул на Рому, — валятся с ног и дрыхнут на посту. Мне очень жаль, но…
Мирра ощерил чернозубый рот.
— Не ругайте часового, это я помог ему уснуть. Он хороший часовой, он стал бы меня хватать, вязать, всех будить. Зачем? Мне нужно было поговорить с вами. Женя. Я его усыпил, но он скоро проснется. А что до физического состояния, так идти ногами мне незачем. — На карикатурном лице снова появилась улыбка. — Это стереотипы мышления, Женя. Вы вполне можете меня нести. По очереди, в рюкзаке — Мирра вдруг нахмурился, но потом благодушно махнул ко— ротенькими пальчиками. — А иногда я даже пройдусь сам.
Женька рассмеялся. Предложение мутанта подкупало своим нахальством. Хотя… Почему бы и нет, собственно? Весу в нем немного…
— Весу действительно немного, но у меня вещи. Около двадцати килограммов.
Господи, еще и вещи. Он уже собрался и багаж на вес посчитал. Двадцать килограммов. Ну и парень. Несите меня, блин, нам по дороге. Хм. Молодец. Вы мне понравились, я согласен на вас ехать. Хм. А ведь стоит нести. Даже специально покатать можно. По этим дорогам и под излучением, и все равно стоит. Хотя ему-то излучение до лампочки, больше, наверное, уже не скрючит. Иметь в отряде бойца, который читает мысли… —Женька даже привстал от возбуждения. Он почувствовал, что это и есть та самая счастливая карта, на которую он втайне рассчитывал, начиная этот безнадежный поход. Да и не просто так он предлагает нам его нести, ему же в самом деле не поспеть, так что здесь все нормально. Будь у нас раненый — то же самое, тащили бы всю дорогу, так что…
— Я очень рад. Женя, что мы договорились. Я начинаю будить остальных. — Мирра сплел свои пальчики в какой-то хитрый узор и громко ими хрустнул. — Мы будем знакомиться. Я обожаю знакомиться.
ГЛАВА 26
На этот раз они решили прогуляться в Клин. Старинный город на Сестре, где жили родители Сергея и двоюродная очень любившая внука бабушка. Знакомить Настю со своей семьей Сергей пока не собирался, зато здешние места он знал неплохо.
Свежее, нежаркое лето, снежная, но не слишком морозная зима— благодатный край, самое сердце России. С утра было прохладно, по небу низко бродили хмурого вида тучи, зато потом распогодилось. В Клин они собирались рано утром, но, как водится, маленько задержались. Утренние сборы вещь неблагодарная, так что опоздали оба. По счастью,Сергей пришел на две минуты раньше, и, когда появилась запыхавшаяся Настя, он уже смотрел на часы в позе истомленного ожиданием человека. Электричку они все-таки пропустили и в Клин попали только к обеду.
Настя хотела пройтись по торговым рядам, по паркам, погулять по городу, но с этим удалось справиться довольно быстро. Сергей, очень стесненный в средствах, техничноуводил Настю подальше от ярких палаток и расписных павильончиков. Они миновали базар еще до обеденной сутолоки, отделавшись от всех искушений парой пирожков да стаканом семечек. Все это время Сергей азартно рассуждал о недавней реставрации храма Христа Спасителя, не замечая косых взглядов Насти на ярмарочные лакомства. Затем опасность его строго рассчитанному бюджету миновала, и они пошли по тропинке вдоль небольшой реки, то теряя из виду городские дома, то вновь возвращаясь на окраину. Сергей совершенно не был жмотом, он собирался потратить в этот день всю свою наличность; но нельзя было допустить ситуацию, когда, чтобы расплатиться, ему понадобится Настин кошелек.
Затем они посидели в крохотном, уютном кафе, что входило в маршрут Сергея, погрелись кофе, потом долго грелись мороженым, потом опять кофе. Здесь действительно стоило посидеть — по-настоящему хороши бывают только те кафе, что расположены на отшибе. Случайные прохожие сюда не забредают, а постоянный клиент ценит качество. Узорчатые цветные стекла под старину странно гармонировали с темно-синим пластиком, играла тихая, приятная музыка, что-то вроде электронного клавесина. Анастасии здесь понравилось, даром что провинция, но Сергей мысленно пересчитал деньги и понял, что пора идти. Они взяли на дорогу бутербродов, кремовую бизешку для Насти и пошли гулять дальше.
Город наконец закончился. Перелески вокруг постепенно сливались в одно целое, тропинка, по которой они шли, становилась все менее нахоженной. Сергей хорошо знал эти места.
Сначала он вывел Настю к небольшому родничку, рассказав о нем местную легенду, в которую для красоты вплел кое-что из татарского фольклора. Получилась целая сказка, и Настя долго с уважением смотрела на родник, к чистой выемке которого был привязан берестяной ковш. Судя по всему, она поверила легенде, на глазах даже слезинки заблестели. Сергей почувствовал легкие угрызения совести за свой «вольный пересказ», но отступать было уже поздно. Затем они вместе уничтожили бутерброды, причем Сергею его доли явно не хватило, так что Настя, которая, что называется, «ухватила кленовый листочек», скормила ему из рук, как галчонку, остаток своей порции.
Им обоим хотелось побыть наедине. Более осознанным это желание было у Сергея, он уверенно шел по малознакомому уже лесу, ориентируясь только на заходящее летнее солнышко и выбирая тропу по принципу — дальше от города и не промочить ног. Настя крепко держала его под руку, что само по себе было очень приятно, и не высказывала ни малейшего беспокойства ни по поводу позднего уже времени, ни по поводу их маршрута.
— Так вот, — продолжал рассказывать Сергей, — я гляжу на карты— шесть чистых пик, третья дама в трефе и восьмерка червей. Паленый, но мизер. Причем Джон пас, и Васька тоже пас, и ход Джона. Я зову Нирвану впополам, он соглашается.
— Вот так вы там учитесь, на вашей сессии, — укоризненно сказала Анастасия. — Охламоны.
— Да чего там сессия, — небрежно отмахнулся довольный комплиментом Сергей. — Ты, вообще. Нирвану знаешь?
— Я, вообще, плохо играю в преф, — мягко намекнула Настя.
— Он нормальный парень и, главное, всегда рассчитывается сразу после игры. Очень хорошо видит карты, но он невезучий. Как у нас говорят, непруховой. А я, дурень, сам с ним впополаме пошел. Короче, Нирвана согласился. Я ему говорю, ты только по одной переворачивай, а он уже сразу обе— цап. И Васька, гад, руками сбоку машет: «Тузы, тузы, тузы…» Тузов там, правда, не оказалось, смотрят на нас две бубнухи — восемь и десять. Так себе прикуп, с вариантами.
— А какая разница, по одной переворачивать или сразу обе? Карты ведь те же самые.
— Есть разница, — уверенно объяснил Сергей. Он играл в карты с раннего детства и на первом курсе просто жил на то, что давал ему преф. — Переворачивать надо всегда по одной, тогда фишка идет лучше.
Настя вежливо слушала, не вникая в смысл раскрывавшихся перед ней комбинаций. Ей совершенно неинтересна была игра, но ей нравилось слушать азартный голос Сергея. Именно так она и слушала — только голос. В конце концов, было бы хуже, если бы он потащил ее на футбол.
— Я ему говорю, сносить надо десятку и даму. Но Нирвана как начал считать вероятности— нашептал мне что-то про перехват, про комбинаторику — короче, заполоскал мозги, и снесли мы даму с червушкой. Убедил. Васька с Джоном легли — ужас. Кот рядом пиво пил, так аж поперхнулся. Хотя он так, зрителем работал. Пичка пополам, в бубях дама отвалилась, все глухо, как в консервной банке. Нам даже ход перехватить не дали. Блефовать не на чем, чистейший паровоз. Финиш. Нирвана впал в нирвану. Сидит, на разбросанные карты смотрит. Полная прострация. Потом свою долю заплатил и ушел. Ставка была большая.
— А ты?
— А я перед этим выигрывал. А после этого уже все— влетел в минус, но на чуть-чуть. А могли бы мы сейчас с тобой в ночной кабак сходить.
— Мне не нужен ночной кабак, — Настя обняла Сергея и крепко к нему прижалась, — мне нужен ты.
Они сидели на высохшем поваленном дереве на краю большого оврага, укрытые со всех сторон душистыми зарослями акации. Сергей постелил на ствол свою куртку, и все было замечательно, только немного мешали комары, но потом они перестали их замечать. Он чувствовал, как в ответ на его ласку трепещет хрупкое тело девушки, он кончиками пальцев чувствовал ее всю, доверчиво прильнувшую к нему сквозь одежду, ставшую такой горячей и тонкой. Он шептал ей на ухо какие-то бессвязные слова, и ее теплые, нежные губы отвечали ему так, как ему этого хотелось.
Они были вместе. Они были очень близко друг к другу. И это была их ночь.
Непостижимые, далекие, прекрасные звезды на черном, высоком бархате. И птица. Запела ночная птица. Сергей не был уверен, но ему хотелось думать, что это соловей. Жаркие губы ласкали его лицо. Легкое дыхание девушки сливалось с его мыслью. Какой-то хлопок раздался внизу в овраге. Затем возник звон— никогда не слышанный ими прежде,неописуемый и необъяснимый. Настя вскочила, вжалась в плечо Сергея, его руки укрыли ее со всех сторон. Звук постепенно нарастал, казалось, он стекался отовсюду сюда, к ним, он ввинчивался в мозг так, что хотелось либо бежать, либо просто лечь на землю. В глубине оврага появилось яркое, огненное кольцо. Оно пылало фосфорическим, неживым светом.
Сергей и Настя сидели, тесно прижавшись друг к другу и почти не дыша.
Из небытия, из темноты внутри кольца вдруг возник человек в черном. Затем еще один, и еще один, а еще. Четверо. Казалось, люди появляются из-под земли. Затем кольцо вспыхнуло особенно ярко и исчезло. На его месте осталось бледнеющее пятно сполохов.
Четверо в темной одежде осмотрелись и стали подниматься по склону оврага. Прямо на них. Морок, нечистая сила. Хруст шагов раздавался все ближе, казалось, кто-то давил насекомых, хрустел панцирями жуков. Это шла сама чернота и ночь. Это шла давно истлевшая, невозможная в звездном мире влюбленных смерть. Из под земли, из фосфорического, гнилого света прямо на них двигалась нежить.
Сергей медленно повернул голову в сторону Насти и приложил палец к ее губам. Она кивнула — даже не головой, глазами. Крупный комар, звеня, сел ей прямо на лицо, но девушка не пошевелилась. Краем глаза Сергей видел, как у комара наливается брюшко. Четверо в черном все приближались. Они поднимались по склону оврага уверенно и быстро. Один раз на какое-то мгновение блеснул луч фонарика, осветил камни и корни под ногамя черных людей, и сразу же темнота вокруг стала гуще. Кольцевые сполохи в глубине уже потухли.
Когда до акации оставалось не более шести метров, а Настя, не осознавая, что с ней, закрыла глаза и закусила палец, чтобы не завизжать, черные фигуры вдруг повернули.Их тяжелые шаги и даже дыхание были очень хорошо слышны. Они повернули, потому что склон оврага оказался слишком крут, и дальше пришлось бы опираться о землю руками.
Так, в нескольких метрах, они и прошли, освещая себе дорогу фонариком. Прошли мимо и ушли в ночной лес. В сторону железной дороги.
Сергей с трудом убрал с плеча впившиеся в него пальцы. Безумные глаза Насти горели в темноте. Они очень тихо встали и, не замечая под ногами тропы, пригибаясь под ветками, побежали к спящему городу.
Канавы и мокрые, болотистые ложбины переходили не разбирая дороги, прямо по воде. Сергей в таких местах пытался брать Настю на руки, но на первом же ручье споткнулся и уронил девушку в воду, после чего она уже не давала себя нести.
ГЛАВА 27
Отдыхали на новом месте почти неделю. С тех пор как ушли последние соседи, Мирра жил здесь совсем один. Его односельчане решили попытать счастья в райцентре: купитьна базаре паспорта, устроиться на работу и выбраться из проклятой касты мутантов. Жизнь в тайге год от года становилось хуже — деревья медленно умирали, а воздух временами напоминал прозрачную кисею. У Мирры не было ни малейшего шанса последовать их примеру: сколько бы он ни купил паспортов и медицинских карт, ему невозможно было сойти за нормального человека.
Он сам заготавливал себе дрова, постепенно разбирая гниющие дома соседей, ловил рыбу и копался в огороде, подолгу выпаривая из картошки химический «приварок». Изредка ходил на ближайший — за двадцать пять километров— базарчик, выменивая соль, лакомства и книги. Читал. Иногда гулял, пытаясь рассматривать звездное небо, дышал через противогаз свежим воздухом. Еще он писал в затертых, желтых от времени школьных тетрадях какую-то философскую работу, воображая себя то ли ученым, то ли монахом-отшельником. Вечерами Мирра забирался на высокую, еще живую сосну— там у него была специальная лесенка и площадка из досок, свешивал вниз маленькие ножки и любовался закатом. Все скалолазы по очереди поднимались на эту площадку— зрелище действительно было великолепным. Желто-коричневый химический туман, что колыхался у самой кромки леса, на западе, пропитанный багровыми лучами умирающего солнца, напоминал то ли огромный занавес, то ли воды странного, цепенеющего моря, проколотого верхушками сосен. Нечеловеческий мир удивительных, фантасмагорических красок и великолепных газовых флуктуации. Желтые протуберанцы взлетали над таежным морем, опадая каскадом рассыпающихся цветов. Местное химическое оружие явно отличалось от всего, что было знакомо скалолазам — в их мире газовая атака уже через несколько часов не оставила бы никакого следа, здесь этот след не стирался годами. Возможно, он вообще никогда не исчезал. Видимо, реакция поддерживала самое себя, возобновляясь и подпитываясь из атмосферы.
Околевшая собака, что насторожила скалолазов, прибилась к дому Мирры совсем недавно. Она изначально выглядела больной, таких животных полагалось убивать или отваживать, но Мирра после ухода соседей чувствовал себя одиноким и надумал взять ее в товарищи. Он пытался ее лечить, купать, кормил супом, но собака все равно издохла, иМирра, немного погрустив, решил использовать свежий труп как приманку. У него имелось хорошее ружье, а где-то неподалеку бродил отощавший от бескормицы медведь. Стрелок из карлика был, разумеется, неважный, но медведь уже, что называется, достал. Мирра несколько раз натыкался на его следы, доходившие до самого поселка, и даже наогороде мишка как-то поковырялся, а один раз во время похода за ягодами Мирра просто почувствовал, ощутил его злобное присутствие и тут же, бросив корзинку, удрал в поселок. Этот своеобразный поединок с медведем так ничем и не закончился. С уходом Мирры и дом, и огород поступали в полное распоряжение его мохнатого противника. Карлику пришлось бросить все, что нажито, вернее, все, что помогало выжить в тайге долгие годы.
Когда эмоции первого знакомства улеглись и группа привыкла к тому, что мысли могут быть слышны на расстоянии, стали готовиться к новому переходу.
Проблемы начались сразу же.
У Мирры, оказывается, было восемь любимых книг, достаточно больших и тяжелых, и ни с одной из них он не собирался расставаться. Три из них были особенно громоздкими — сборники мировой истории искусств, чудовищные фолианты на прекрасной бумаге с золотым тиснением. Никто из скалолазов, естественно, не соглашался их тащить. После вялых препирательств и долгого изучения иллюстраций два сборника взял Гера, ему книги понравились. Еще один том Мирра согласился оставить, безжалостно выдрав из него цветные картинки. Остальные книги скалолазы распределили между собой. Ребята ворчали, но как-то не всерьез. Мирра сразу всем приглянулся. Казалось странным, как можно понравиться с жуткой, почти нечеловеческой внешностью и нагловатым характером, но ему это удалось. Лучше всех эту странность сформулировала Зойка, особым тактом никогда не отличавшаяся. Она долго разглядывала карлика в упор, затем сообщила ему, как новость: «Ну и урод же ты, Мирра», — на что Мирра снисходительно кивнул. Зойка жалостно цокнула языком и продолжала, не замечая страшных глаз вежливого Геры: «Урод жуткий. На ящерицу такую похож. На динозавра, я их на картинке видела. Но все равно ты очень симпатичный».
Мирра, услышав это, прямо расцвел. Он не был готов к комплименту, поскольку говорила Зойка чуточку быстрее, чем думала.
У Мирры оказался довольно большой запас овощей, аккуратно присыпанных в подвале чистым песочком. Еще у него нашлось немного сушеной рыбы; здесь, оказывается, тек рыбный ручей. Рома, заядлый любитель этого дела, загорелся было сходить на рыбалку, но лень и накопившаяся усталость взяли верх. Ручей скалолазы так и не посетили, хотя рыбу, конечно, забрали с собой.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.