Чтение 7–й страницы книги ~Сердце мира~

– Хорошо. Адмирал, давайте теперь вернемся к менее глобальным вопросам. Вы знаете о последних политических событиях в Матриархии, не пора ли приступить к осуществлению наших предыдущих планов?

ЧАСТЬ 2

БРОНЗА ПРОТИВ СТАЛИ

ГЛАВА 1

Среди деревьев замелькали человеческие фигуры. Выскакивая на опушку, велиты суетливо выстраивались в неровную тройную шеренгу. Командир лёгкой пехоты, убедившись, что все бойцы в сборе, скомандовал атаку. Быстроногие воины бросились вперёд. Их не отягощало излишнее вооружение: помимо связки дротиков, каждый имел только короткий меч и небольшой нож за голенищем низкого сапога. На поясе болталась кожаная сумка со снарядами для пращи, тело защищала лёгкая кольчуга с круглым нагрудником истальной шлем.

Выйдя на необходимую дистанцию, велиты быстро начали метать дротики. Тяжёлые пилумы пробивали соломенные чучела насквозь, от них только труха летела. Из леса не прекращали лететь длинные стрелырейнджеров, а на опушке уже выстраивалось вытянутое каре тяжёлой пехоты, с флангов стремительно вырывались всадники, разделённые в два отряда. Лязгая доспехами, кнехты бросились на «врага», их обгоняли наездники, опускающие на скаку свои пики.

– По-моему, чучела сдаются, – уверенно заявил Хонда.

– Пленных сегодня не будет, – уверенно ответил Робин, – опять придётся новые делать.

Глядя, как облаками разлетаются солома и обрывки тростниковых стеблей, Хонда покачал головой. Солдаты явно не успокоятся, пока не развеют все учебные манекены по ветру. Друзья стояли на маленьком пригорке, внимательно наблюдая за разворачивающейся учебной атакой. Подобные картины на тренировочном поле происходили ежедневно. Каждый мужчина Ноттингема после короткой подготовки обязан был трижды в неделю принимать участие в учебных боях, и в случае необходимости город уже мог выставитьна свою защиту сравнительно большую армию.

– Ты смотри, – усмехнулся Робин, – с каждым разом у них это получается лучше и лучше! Чучела проиграли с разгромным счётом!

– Хороших бойцов здесь мало, – буркнул Хонда. – В основном обычное пушечное мясо. С храмовой стражей их не сравнить, эти волчары служат десятилетиями, наши крестьяне для них что жареные семечки.

– Согласен, один на один наши бойцы им, конечно, проигрывают, если не считать самых лучших. Но учти и другое: храмовая стража привыкла сражаться в основном верхом, против лёгкой пехоты городов Побережья и неорганизованных мятежников, а наш плотный строй неуязвим для их суфимов. Слабые быки не переносят даже небольших ран и не имеют другой защиты, кроме кожаных попон; несколько удачных залпов лучников, и врагам придётся спешиться, идти в рукопашную на своих двоих. А тут у нас все козыри.

– Ты это всё нурам объясни, особенно про наши козыри.

– С этими монстрами разговор отдельный. Но стражникам при столкновении с нашими бойцами ничего не светит. При тренировках основной упор делается на взаимодействие солдат в строю. Тяжёлая пехота действует как единый организм; даже если рассечь линию мощной атакой, враг просто получит против себя два отряда, бойцы приловчились быстро перестраиваться, наш манипулярный строй для этого и предназначен.

– Робин, у нас сейчас около шести тысяч жителей, мы можем выставить немногим более пятисот более-менее обученных бойцов, из них чуть ли не большинство легковооружённые велиты, годные только для метания дротиков и камней, в серьёзную рубку их пускать нельзя. Даже если спешить всех всадников, у нас выйдет немногим более трёхсот сильных кнехтов. Это не слишком великое войско, чтобы выставлять его против огромных нуров. Наши латники для них не более чем вкусное мясо в консервной банке.

– Я понимаю, но пойми меня и ты. Наша сила растёт с каждым днём; ты знаешь, сколько вчера пришло крестьян?

– Нет.

– Семьдесят девять человек, а позавчера шестьдесят два.

– Из них большинство обычные женщины и дети, а среди остальных хватает засланных шпионов атонов.

– Ничего с этим не поделаешь. Но мы всё растём, с каждым днём становимся сильнее. Представь, что нынешнее войско было бы у нас во время зимней осады; мы бы никогда не пустили врага на стены города.

– Да я с тобой полностью согласен, однако такими темпами мы будем расти очень долго. Представь, что на нас пустят все силы, и сюда заявится тысяч десять стражников со своими дополнительными отрядами и нурами.

– Этого не будет, – уверенно заявил Робин. – Они плотно завязли в войне с городами Побережья, большие силы им взять сейчас негде, разве что бросить всё завоёванное и переключиться исключительно на нас.

– А ты не боишься, что так и будет?

– Города сильны и многолюдны, они страшно злы на атонов, что не удивительно. Стоит атонам оттуда уйти, как все армии Побережья двинутся в горы, ведь их золотая мечта– захватить Заоблачный храм с его уникальными оловянными рудниками, тогда они станут монополистами в производстве бронзы.

– Всё равно, если жрецы перейдут там к обычной обороне, то у них высвободится немало солдат. Нам придётся очень туго.

– Ты прав, скорее всего, так и случиться рано или поздно, но к этому моменту мы будем ещё сильнее. Нам ли с тобой бояться доброй драки? Ты смотри на этих героев! Всё вышло, как я тебе и говорил, от манекенов остались одни жалкие лохмотья, пленных нет!

По вытоптанному полю, собирая дротики и стрелы, бродили успокоившиеся бойцы. Сзади послышался стук копыт, друзья обернулись. К ним подскакал всадник на единороге ипоспешно обратился к вождю:

– Дозор на скале заметил хафидов! Их много, очень много!

– Понял. Слезай, мне нужен твой единорог.

Вскочив в седло, Робин обернулся к Хонде:

– Поднимай тревогу, сдаётся мне, намечается неплохая драка!

Хафидов действительно было очень много, такое количество не укладывалось в голове. По озёрной глади двигалась сплошная тёмная масса; в бинокль было хорошо видно, что она состоит из множества отдельных лодок. Робин попытался хотя бы грубо прикинуть их количество; выходило что-то около четырёх сотен посудин. Это было настоящее нашествие, дикарей было не менее двух тысяч, а скорее, даже ближе к трём. Новая стена Ноттингема ещё не была закончена, город совершенно не готов к осаде, а ведь есть ещё и Локсли, где укрепления так же не доведены до конца. Нет никакой возможности укрыть всё население в надёжных крепостях.

Бой придётся давать в открытом поле. Робин нисколько не боялся поражения, он уже сталкивался с хафидами, знал, что они собой представляют, и не сомневался в победе. Однако дикари отличались редкостной воинственностью и почти полным презрением к смерти. Несмотря на слабое вооружение, они способны нанести в схватке немалые потери. Это вождю совершенно не нравилось; он перебирал в голове разные варианты тактики войны, желая нанести противнику максимальный урон, сохранив при этом свои силы в целости.

Лодки дружно повернули к большому острову. Посмотрев на солнце, Робин понял, что хафиды устраиваются на ночлег; до темноты им никак не успеть добраться до устья Стайры, ведь придётся грести против речного течения. Ну что ж, в таком случае ночью их будет ждать неплохой сюрприз. Отдав бинокль дозорному, он скомандовал:

– Глаз с них не спускайте ни на минуту, если что, немедленно высылайте гонца.

– Они вроде ночевать собираются?

– Да. Но мало ли что, смотрите внимательно, от этих диких индейцев запросто можно ждать чего угодно.

Развернув единорога, вождь галопом направил его к Ноттингему: до темноты надо было успеть сделать многое.

Берег большого острова ярко освещали сотни больших костров: дикари явно собирались уничтожить здесь всю растительность. Несмотря на довольно поздний час, враги и не думали спать. По воде звуки доносились очень далеко, Робин слышал хохот и крики, отголоски каких-то гортанных, явно воинственных песен. В отблесках огромных костров было хорошо видно, что на песчаном пляже не осталось ни одного свободного места, лодки стояли в несколько рядов, борт к борту, сгрудившись сплошной тёмной массой.

Галера шла очень медленно, работали всего несколько пар вёсел, остальные замерли в поднятом положении, как крылья невиданной птицы. Вряд ли приближение корабля услышат за шумом лагеря, но Робин опасался не этого. Озеро здесь изобиловало коварными песчаными мелями, не хотелось намертво засадить туда киль. Впереди шла маленькая лодка, с неё без конца бросали лот, временами следовал предупредительный свист, вёсла сдавали назад, галера поворачивала, выискивая более безопасный путь.

Последнюю часть пути шли буквально по метру; корабль остановился, когда до ближайших костров оставалось около ста метров. Гребцы расслабились, их задача теперь была предельно проста – спокойно отдыхать до момента отхода, пришло время солдат. Лодка с лоцманами отправилась разведывать акваторию для отступления. На палубе галеры закипела воинственная суета, выстраивались рейнджеры, разворачивались две заранее взведённые баллисты. Вспыхнули голубые языки горящего спирта, заскрипели луки.

Залп метательных машин был просто великолепен. Благодаря пришельцам, особого недостатка в горючих веществах не было, керамические снаряды были снабжены простейшим напалмом – смесь хорошего бензина с тончайшей алюминиевой пудрой. По берегу заметались горящие тела, послышались перепуганные крики. Луки рейнджеров принялись собирать свою кровавую жатву: дикари, не имея хороших доспехов, были лёгкой добычей.

Торопливо выпуская стрелы, Робин не забывал следить за действиями противника, собираясь в случае опасности немедленно дать команду к отступлению. Он видел, какой огромный урон наносит их обстрел; особенно эффективны были залпы баллист, враги сгорали десятками. Если бы у Ноттингема было хотя бы полдюжины таких замечательных кораблей, набег хафидов бесславно закончился этой же ночью. Но враг справился с первым замешательством, вожди рассмотрели, откуда летят стрелы и снаряды, погнали воинов к лодкам.

– Отходим! – немедленно крикнул Робин.

– Паря, да ты чего это? – удивился стоящий рядом Петрович. – Я ж тока во вкус вошёл! Ты глянь, как эти папуасы забегали, как колобки поджаренные!

– Сейчас сюда толпой пойдут их лодки, они разгоняются быстро, в отличие от нашей галеры.

– Да и леший с ними, окружить не больно то успеют, уйдём, у нас скорость выше, а их луки большого вреда не принесут.

– Ты знаешь, что наконечники своих стрел они заботливо смазывают дерьмом?

– Да на хрена же им это надо? – удивился егерь.

– Ну, во-первых, с этим уникальным натуральным продуктом у них связано множество милых жизненных обычаев. Дерьмо для них, что для нас мыло. Очень необходимая и полезная во всех отношениях вещь. А во-вторых, малейшая царапина, причинённая такой стрелой, моментально воспаляется и заживает очень долго. Если её не лечить, то запросто можно сдохнуть от заражения. Сказал, надо уходить, значит, уходим, без возражений! А если хочешь говно из ран вычищать, то пересаживайся в отдельную лодку.

После этой лекции егерь больше не сомневался в целесообразности немедленного отступления. Лучники переместились на корму, осыпая стрелами самые прыткие лодки, галера быстро набирала ход, все гребцы трудились на пределе сил. Хафиды, яростно крича, размахивали вёслами, как бешеные, но тщетно: корабль постепенно удалялся. Им таки не удалось приблизиться на дистанцию уверенной стрельбы: деревянные луки дикарей не отличались особой дальнобойностью.

Когда галера вошла в струю течения, создаваемого впадающей Стайрой, преследователи отстали окончательно. Корабль уверенно шёл вдоль самого берега, по знакомому фарватеру. В пути взяли на буксир лодку с лоцманами, хотя вряд ли дикари их смогли бы теперь догнать. Впереди сверкнул масляный фонарь, дозорный на берегу предупреждал об опасности, здесь надо было резко уйти в сторону, чтобы не напороться на острые скалы. За поворотом усилилось встречное течение, показалось устье реки. Пристань была уже рядом, там их ждали.

То ли сказалось ночное нападение, то ли виновата была утренняя лень, но хафиды выступили далеко после рассвета. Флотилия лодок пошла вдоль берега, стараясь раньше времени не входить в сильное течение Стайры. Достигнув острова Торговцев, они остановились и густо облепили весь пляж. Здоровый челн отделился от эскадры, ходко пошёл к берегу озера.

Там, на довольно крутом склоне холма, увенчанного пентаграммой устройства связи, выстроилось всё войско Ноттингема. Бойцы лениво сидели на земле, накапливая силы перед схваткой; они с интересом следили за действиями противника. Тем временем из приставшей лодки выбрался здоровенный, почти голый дикарь, с ног до головы разукрашенный цветными татуировками. Его щёки и нос пронзали костяные иглы, голову украшало сложнейшее сооружение, сделанное из перьев, змеиных шкур и черепа неизвестногонауке существа, скалящегося частоколом острейших клыков. Отойдя от берега шагов на пятьдесят, он демонстративно положил перед собой большой топор, гордо выпрямился и скрестил руки на груди.

Робин обернулся к ближайшим спутникам:

– Схожу, узнаю, чего он от нас хочет.

– Я пойду с тобой, – сказал Хонда.

– Нет, он один, ещё подумает, что я его боюсь.

– Будь осторожен, – предупредил Стихос, – хафиды очень коварны и жестоки!

– Не бойся, милая, по сравнению со мной они сущие младенцы!

Робин зашагал вниз по склону, быстро достиг точки рандеву, встал перед раскрашенным дикарем. Тот, надменно оглядев его с ног до головы, величаво представился:

– Меня зовут Чер Медная Голова, я избран военным вождём на время похода. Всё великое войско подчиняется моим приказам.

– А я Робин Игнатов, вождь города Ноттингем и всех окрестных поселений. Моё войско стоит перед тобой.

– Ты напал на наш лагерь ночью, исподтишка, не принял честный бой. Это недостойно воина! – констатировал Чер.

– На войне как на войне. Вы пришли к нам с оружием в руках, без всякого приглашения и ждёте, что мы будем любезно предупреждать вас перед нападением, да ещё и сражаться по вашим правилам? Это просто смешно!

– Смеяться тебе ещё рано! – Дикарь зловеще оскалился. – Взгляни на озеро: я привёл сюда самых лучших воинов Девяти Болот, их с детства вскармливали человеческой кровью, они не знают пощады и страха.

– Не знаю, – усмехнулся Робин, – этой ночью они мне показались обычными молокососами.

Заскрежетав зубами, Чер гневно прохрипел:

– Бойся моей дикой ярости, Робин Игнатов, она ужасна. Мои воины сильны, нас очень много. На каждого твоего солдата я могу выставить пять или шесть своих, этот холм покраснеет от вашей грязной крови. Потом мы сожжём ваш деревянный город, убьём там всех, кроме самых красивых женщин; они станут последними рабынями в наших хижинах. Знай, уже к вечеру вороны будут клевать твои мёртвые глаза!

– А не боишься, что твои им придутся больше по вкусу?

– Я воин, и страху нет места в моём огромном сердце! Но мне приходится думать не только о себе, но и о своих людях. Твои солдаты очень слабы, но они укрыты хитрой броней и хорошо вооружены. В селениях Девяти Болот сегодня осиротеют многие хижины, их хозяева сложат свои головы на этом холме. Мне больно об этом думать, однако я не только храбр, но и мудр. Есть способ избежать лишней крови. Не хочешь ли им воспользоваться?

– Что же ты предлагаешь?

– Дай нам много своего хорошего оружия и крепких доспехов, чтобы ими можно было наполнить десять наших лодок. Из своих женщин выберите сто самых толстых и красивых. После этого мы не станем вас трогать, уйдём вверх по Стайре, брать добычу в деревнях Вертины. По душе ли тебе моё щедрое предложение?

Робин не сдержался, рассмеялся:

– Чер Медная Голова, ты настолько пустоголовый, что считаешь всех вокруг тупее себя! Может, нам вообще отдать вам всё оружие? Твоим смердящим воинам тогда будет намного легче с нами справиться, не так ли? Такие жадные твари, как вы, никогда не пройдут мимо того, что можно украсть. Не рассказывай мне красивые сказки о походе вверх по Стайре и о том, что вы не тронете наш богатый город. Разве сравнится добыча в нищих деревнях с тем, что прячут высокие стены Ноттингема? А кроме того, все окрестные селения находятся под нашей властью, и я не дам их тебе грабить. Ты понял это? Тупая скотина, убирайся к своим вонючим воинам и объясни, что им придётся сегодня умереть. И не забудь заставить их хорошенько вымыться: согласно вашему же благородному обычаю, с теми, кто выживет в бою, мы поступим как с женщинами. Всё, Чер, ступай обратно, разговор с дураком меня сильно утомил.

Вождь, выслушивая этот унизительный монолог, краснел всё больше и больше, на последних словах о его рожу можно было смело зажигать спички. Сжав кулаки, он затрясся от еле сдерживаемой ярости и прошипел:

– Робин Игнатов, ты мой враг навек! Я лично медленно сдеру с тебя шкуру, она украсит стены моей хижины! Сейчас вы узнаете, что такое смерть!

– Иди, Чер, иди и не забудь сам помыться, сделай мне приятное одолжение, – рассмеявшись, произнёс вождь Ноттингема.

Оставив дикаря в прединфарктном состоянии, Робин развернулся и спокойно поднялся на холм. Рейнджеры держали свои луки наготове, они бы не дали хафиду возможности для предательского броска топора.

– Что хотела эта ходячая реклама пирсинга? – поинтересовался Хонда.

– Ничего интересного.

– Наверняка предлагал, чтобы мы отдали оружие, открыли городские ворота, стали перед ними и самостоятельно спустили штаны?

– Ты прав почти на сто процентов.

– Они нападут?

– И наверняка немедленно. Когда я расставался с этой обезьяной, он вслух размышлял, что делать с моей шкурой.

– Милый мальчик! Крепко же ты его обидел.

– Так было надо: они должны напасть на нас прямо здесь, в этом подготовленном месте. Надеюсь, Чер в такой ярости, что позабудет о всякой осторожности.

– Хорошо бы. У нас отличная позиция, и всё готово для тёплой встречи.

– Они уповают на свою огромную численность, однако опасаются нашего вооружения и, возможно, знают о единорогах, иначе бы даже не пытались вести переговоры.

– Ты смотри, они зашевелились!

Медная Голова достиг острова Торговцев. Там немедленно началась суета, лодки поспешили к берегу. Ноттингемцы поднялись и, не торопясь, сомкнули свои ряды, вперёд выскочили шеренги велитов. Хафиды почти не имели брони и щитов, только немногие красовались в кожаных нагрудниках, укреплённых костяными бляхами, да у кое-кого имелись шлемы из звериных черепов. В связи с этим стрелки не использовали увесистые пилумы, он несли связки более лёгких дротиков с зубчатыми наконечниками. Вытащить из раны такое лезвие можно только с добрым куском мяса.

В воздухе засвистели первые стрелы, с вершины холма залпом ударили полевые баллисты. Лодки двигались борт к борту, часто мешали друг другу, целиться в эту толпу было легко. Самые шустрые хафиды, первыми выскочив на берег, пали практически все под обильным ливнем дротиков, но вскоре велиты выдохлись – с такой массой противниковони справиться не могли. Развернувшись, легковооружённые ратники бросились наверх, под защиту кнехтов, вслед им свистели стрелы врагов.

Самые отмороженные хафиды, истошно вопя, бросились наверх, не дожидаясь накопления основных сил. Некоторые кнехты подняли арбалеты и с удовольствием перестреляливоющих дикарей. Оставшиеся не стали так глупо торопиться, собрались огромной толпой и только тогда с дикими криками поспешили наверх. Велиты торопливо выпустили последние дротики, встали за спинами латников, взяли приготовленные копья. Кнехты отбросили арбалеты, выстроились в шахматном порядке двойной шеренгой, подняли острые пики.

Орда хафидов налетела на стальной частокол, едва не захлестнула его; самые прыткие, миновав широкие лезвия пик, повисли на копьях велитов. Пехота выдержала страшный натиск, толпа дикарей расплескалась в стороны, стараясь охватить кнехтов, чтобы окончательно их задавить своим численным превосходством.

– Пора! – крикнул Робин, опустил забрало и взялся за пику.

Послушный Ромфаниум с места взял в галоп; полсотни рыцарей вытянулись клином, за ними неслось стадо неосёдланных единорогов. Неподалеку такой же отряд возглавлял Мавр; они намеревались взять войско дикарей в клещи. Снизу, от берега озера их не видели, пока грохочущая лавина не вынеслась из-за гребня холма. К тому времени вытянутый строй пехоты изогнулся в нескольких местах, не выдержав страшного давления, на угрожающих участках уже рубились рейнджеры, оставившие луки. Хафиды были поглощены боем и появление новых персонажей заметили не сразу. А зря!

Ромфаниум опустил голову и выставил рог. Робин на выдохе ударил пикой, тут же её лишившись – длинное обоюдоострое лезвие пробило дикаря насквозь и остановилось в животе следующего. Вытащить засевшее оружие на полном скаку не было ни малейшей возможности. Вождь выхватил длинный меч, успел ударить несколько раз, недоумённо огляделся – впереди больше никого не было. Бронированный клин легко пронзил толпу врагов, как раскалённый нож проходит через кусок масла; неосёдланные единороги втоптали в землю тех, кто чудом уцелел под ударом рыцарей.

Сбоку мелькнул авангард второго отряда. Робин яростно замахал рукой, приказывая Мавру разворачиваться. Сам пошёл вверх, забирая наискосок, чтобы не сталкиваться стылом вражеской орды. Он хотел поднять отряд выше по склону, чтобы вновь ударить на полном скаку, остановить разогнавшегося единорога может только крепкая стена.

Однако хафиды не дали времени завершить тактический маневр. Их хвалёная храбрость всё же имела свои пределы. После молниеносной атаки волшебной конницы потери были столь чудовищны, что уцелевшие наконец окончательно уяснили – им здесь не рады. Самые безрассудные всё ещё бросались на копья пехоты, но большинство шустро поспешило к лодкам. Робин немедленно остановился, замахал руками своим бойцам, призывая их обойти его, выстроив клин заново.

Когда он наконец скомандовал атаку, бегство врагов приняло повальный характер. Побросав неудобные копья, за отступавшими мчались велиты, рубили их в спины; тяжёлые кнехты безнадёжно отстали, но спешили изо всех сил. Кривой, поспешно выстроенный клин, подминая под себя улепётывающих хафидов, доскокал до подножия холма, где на пляже кишело большинство уцелевших противников. Разогнавшийся Ромфаниум не смог вовремя затормозить и, опасаясь падения, прыгнул вперёд. Робин даже удивился, когда копыта простучали по дереву; внизу блеснули обезумевшие глаза, перепуганные дикари бросили вёсла и резво попрыгали за борт. Им наверняка нечасто приходилось видеть, чтобы их лодку столь непринуждённо посещали скачущие всадники. Не сумев остановиться и здесь, Ромфаниум, покидая посудину, неловко зацепился передним копытом и завалился вперёд. Робин испытал короткое ощущение свободного полёта и матерящимся метеоритом рухнул в воду.

К счастью, здесь было совсем не глубоко, далеко от берега они не удалились. Нащупав дно, вождь встал – вода была почти по грудь. Рядом отчаянно бился единорог: поднявшись, он взмахнул головой и отогнал излишне прыткого вражеского пловца.

– Ромфаниум, ты цел?

– Да, Робин!

– Выбирайся на берег!

– Только с тобой, поспеши, бой ещё не закончен!

Робин подскочил к единорогу, схватился за луку седла, прыгнул, преодолевая сопротивление воды. Оказавшись в седле, он выхватил секиру – меч был потерян при падении, найти его быстро не удастся, а время не ждёт. На берегу и песчаном мелководье продолжалось сражение, правда, скорее это можно было назвать бойней. Хафиды больше не помышляли о сопротивлении, они поспешно спихивали лодки, торопились удалиться подальше. Самые отчаянные бросали оружие и уходили вплавь, догоняя удалявшиеся челноки. Подоспевшие кнехты довершили разгром противника. Армия Ноттингема уже потеряла всякое подобие строя, в беспорядочной толпе смешались все рода войск, бойцы работали, не покладая окровавленных мечей, повсюду возбуждённо метались единороги-одиночки, выискивая добычу для своих рогов и копыт.

Ушло менее сотни лодок; их любезно провожали рейнджеры, спеша опустошить вслед свои колчаны. Со стороны устья Стайры показалась галера; бедным хафидом покоя не будет ещё долго: ветер был благоприятным, и на корабле ставили паруса, медлительным лодкам не удастся уйти от погони. Робин поспешно собрал пару десятков рейнджеров, приказал им садиться в лодки и плыть навстречу судну, к нему же направил десяток кнехтов.

Галера преследовала врагов до самой темноты, расстреляв все снаряды и запасы стрел. В ночи смогло скрыться не более трёх десятков лодок; за всю историю своего существования дикари не знали подобного разгрома. Осиротело большинство хижин, племена Девяти Болот остались почти беззащитными. Если их не истребят враги, то очень нескоро они станут думать о новых нападениях. К чести хафидов, они были всё же по-своему доблестными воинами: никто так и не попросил пощады. На глазах потрясённых ноттингемцев израненные воины со смехом перерезали себе горло специальным ритуальным ножом из блестящего чёрного обсидиана, спеша при этом выкрикнуть врагам последние проклятия. В плен не сдался ни один.

ГЛАВА 2

– Ахмед, тебе ещё не надоело? – поинтересовалась Анита.

– Скучно! – вздохнул джигит и вновь метнул кинжал в толстое дерево.

Этому занятию он предавался вот уже более часа. Постоянное мелькание клинка здорово надоело девушке. Неподалеку, в тени раскидистого дерева, тихо сидела Сата. Скрестив перед собой поджатые ноги, она не шевелилась уже около двух часов. Волшебница медитировала, стараясь развить свои невероятные способности. Помимо Ахмеда и Аниты, её охраняла парочка единорогов; сказочные животные паслись с другой стороны, никто не пройдёт через этот заслон незамеченным, да и место было не опасным – до городских стен рукой подать.

– Горец, полежи спокойно, бедное дерево скоро свалится!

– Ничего, тут их ещё много!

– Всё равно!

– Вах! Тибе жалко? Вон, целый лес, зачем жалеть?

– Я жалею свои нервы, этот стук уже просто достал!

– Когда такой красивый дэвушка сердится, то становится совсем некрасивый!

– Перед кем здесь красоваться? Ой! А это ещё кто?

Со стороны леса показалась одинокая телега, увлекаемая полудохлым быком. На ней восседали четверо крестьян. Ахмед нахмурился, поднял свою чудовищную секиру, вскинул её на плечо. Из этого положения он мог в долю секунды произвести арифметическое действие под названием деление для любого желающего. Анита подхватила лук, всталарядом. В подобных случаях переговоры всегда вела она. Грозная речь страшного гиганта вызывала у крестьян приступы недержания кала, поэтому Ахмед скромно предпочитал отмалчиваться.

– Стоять! – крикнула Анита, когда до телеги осталось шагов двадцать.

Крестьяне тупо захлопали глазами, не в состоянии быстро переварить поступившую информацию. Щелкнул лук, стрела со стуком впилась в телегу.

– Стоять, вам сказано!!!

До сиволапых сразу дошло. Осаженный бык грустно посмотрел на Аниту измученным, странно мудрым взглядом, как будто просил прощения за своих чудовищно тупых хозяев.

– Чего вам здесь надо? – сурово спросила девушка.

Встав по бокам телеги, крестьяне сняли шапки и дружно поклонились, один нерешительно шагнул вперёд, испуганно залебезил:

– Мы направляемся в город Ноттингем.

– А почему не по дороге?

– Но нам сказали, что там будет застава, где взимают высокую пошлину. Мы простые бедные крестьяне, пробираемся к вам от самого Кораллиума, много раз в пути были на волосок от смерти, у нас не осталось ничего ценного. Простите нас.

– Никакой пошлины у нас здесь не взимают, что за глупости? Вы что, хотите остаться в нашем городе?

– Да, очень хотим!

– А где же ваши женщины и дети?

– Они немного отстали, вот-вот должны появиться.

Действительно, со стороны леса показалась телега, набитая разным народом. Её с трудом тащили два быка. Одна женщина шагала впереди и вела животных за собой. Выждав, когда повозка приблизится, Анита расслабилась: с виду всё было нормально. Она уже было хотела скомандовать мужикам объехать это запретное место стороной, но тут заметила нечто странное – при неловком шаге юбка передней крестьянки обрисовала вытянутый предмет, спрятанный у неё под подолом. Острый глаз лучницы скользнул по лицу, ничуть не похожему на женское. Девушка даже разглядела остатки короткой щетины в уголках губ. Крестьяне на глазах напрягались, чуя что-то неладное, их руки совершали плавные, медленные движения и тянулись за борта телеги.

Не поворачиваясь, Анита произнесла на чётком русском:

– Ахмед, это враги!