Чтение 4–й страницы книги ~Мы из Конторы~

Зачем?

Чего ему не лежалось в палате номер семнадцать под приглядом среднего медицинского персонала и любящей жены?

Или на него так подействовали брачные объявления граждан? Или он возжелал во что бы то ни стало познакомиться с нищим припадочным паралитиком, который, несмотря наночное недержание и импотенцию, претендовал исключительно на молоденьких фотомоделей? Для чего? Например, для того, чтобы выведать у него секрет его оптимизма?

А может, итак!..

Утром больница гудела слухами. Которые были один нелепей другого.

Судачили, что будто бы свихнувшийся больной с пятого этажа, у которого были переломаны руки, ноги и в трех местах позвоночник, выпал из окна туалета, желая покончить с собой, но случайно зацепился сперва за охранника, а потом за водосточную трубу, отчего, упав на асфальт, остался жив и в состоянии шока уполз в неизвестном направлении.

Главврач, выглянув в распахнутое окно и правильно оценив витиеватые изгибы водосточной трубы, вызвал к себе ночную медсестру и охранника. Того самого, что нашли прикорнувшим до утра на унитазе.

— Как же так, вы же говорили, что мастер спорта по этой, как ее, по вольной борьбе? — подозрительно спросил главврач.

— Ну… — угрюмо кивнул охранник.

— Как же тогда с вами мог справиться какой-то больной, да еще с переломанными ногами и руками?!

Или вы лгали, что вы борец?

Кабы главврач был бабой, охранник вмиг бы ей все объяснил, продемонстрировав преимущество переднего захвата перед броском через бедро, повалив тут же навзничь и насев сверху всей массой своего тренированного тела, так чтобы она до самого конца проводимого приема пикнуть не сумела.

Но главврач был мужиком, причем молодым и вреднющим, заслуженно недолюбливавшим охранников за то, что они без спроса «топчут» принадлежащих ему по праву медсестер!

— Отведите его в процедурную, перевяжите и дайте нашатыря, — распорядился главврач.

Охранника увели в процедурную. В ту самую. Те самые медсестры. И положили на ту самую кушетку…

Главврач снова высунулся в окно.

— Пошарьте там, в палате, в передаче, может, там случаем водка есть?

Палату обшарили.

Водку нашли. Десять бутылок. Но принадлежащие совсем другим больным. И к тому же непочатые.

— Может, он это, лунатизм? — высказал робкое предположение врач-практикант.

Какой лунатизм, когда теперь новолуние?..

— Тогда — состояние аффекта? История медицины знает подобные случаи. Я читал. Например, когда старушка во время пожара вынесла из избы полутонный сундук.

— У старушки руки-ноги были, — раздраженно ответил главврач. — А у этого гипс!

Ну-ка дайте сюда его снимки!

Может, с ним лечащий врач чего намудрил?

Но на снимках верно были переломы двух — верхней правой и левой нижней — конечностей.

— Хм!.. — растерянно пробормотал главврач. — Конечно, в состоянии аффекта чего только не бывает, но это как-то уж слишком.

И потом, с чего бы ему в то самое состояние впадать и по трубам лазить, когда через недельку его бы могли без всяких приключений домой выписать?

Странно…

Прибежавшей в больницу Анне Михайловне сообщили, что ее муж, совершив злостное хулиганство в отношении охранника, между прочим мастера спорта по вольной борьбе, сбежал из больницы, спустившись с пятого этажа по ржавой водосточной трубе.

— Как сбежал?.. Куда сбежал?.. — не поняла в первое мгновенье Анна Михайловна.

— Вам виднее куда, — ответили ей. — Может, к любовнице. Может, ему так приспичило!

— Да вы что, да вы с ума сошли! — всплеснула руками супруга беглеца. — Нет у него никакой любовницы! Да и как бы он смог по трубе, когда он высоты боится! И хулиганов! А вы говорите — охранника побил… Да ведь слабенький он у меня! Вон его мальчишки чуть не до смерти поколотили! Чего бы он позволил себя малолеткам калечить, когда вы говорите — он такой драчун.

А ведь верно!..

Тогда уж совсем ничего не понять! Трем мальчишкам позволил себя побить, а бугая-охранника одним ударом с ног свалил. А после будто цирковой акробат по водосточной трубе вниз спустился, да притом со сломанными рукой и ногой. А спустившись, ускакал в неизвестном направлении. На одной ноге!

Чудеса да и только!..

Или верно — состояние аффекта?.. Не исключено, усугубленное принятием алкоголя…

На том и порешили. После чего главврач приказал уволить ночную медсестру и провести в палатах повальные обыски на предмет изъятия незаконного спиртного. И распорядился поставить на окнах туалетов металлические решетки. Потому как дурной пример заразителен.

Сбежавшего больного так и не нашли, хоть все ближайшие кусты облазили. Заявление Анны Михайловны о пропаже мужа в милиции не приняли, сославшись на то, что никакогокриминала они в происшествии не усматривают, так как пропавший сбежал сам, возможно, от нее.

А про себя подумали, что, кабы их воля, они от своих жен тоже с удовольствием мотанули бы куда подальше, и тоже хоть даже с риском для жизни…

Так обретшая было свое семейное счастье Анна Михайловна его лишилась. Сама не понимая, почему… Как будто она стерва какая или мегера, чтобы от нее в окно сигать!..

Нет, все-таки верно говорят — все мужики сволочи!

Даже те, что сперва не сволочи, а почти ангелы…

Глава 8

Все вышло глупо и грязно!

Но по-другому не получилось.

Уйти по-английски, тихо и не прощаясь, днем было затруднительно из-за присутствия больных, среднего и старшего медперсонала, но более всего Анны, которая, взяв отпуск, дежурила подле его кровати с утра до позднего вечера, отлучаясь лишь в туалет.

Он решил уйти ночью, дабы иметь несколько резервных часов на то, чтобы замести за собой все следы. И надо же — напоролся на дурака-охранника, которому было нужно больше других! Ну кто мог предполагать, что он окажется в процедурной и что будет настолько агрессивен!

Пришлось уходить грязно. Чтобы уйти, а не залечь на больничной койке с новыми многочисленными переломами.

Непростительная промашка!

Но уйти все равно нужно было. И весьма срочно!

Потому что свидание было назначено на следующий день.

О времени и месте свидания он узнал из объявления. Хотя никакого времени и места там указано не было. Но был указан контактный телефон — 16-22-09. Который не был телефоном. А был знаком.

Что его ждут шестнадцатого числа в двадцать два ноль-ноль, в месте, обозначенном цифрой девять. Что это за место, знали только он и человек, его вызывавший, — большеникто. Места встреч он определил сам, выбрав подходящие площадки и зашифровав их цифрами.

Номер один — была мужская баня на окраине города, где легко было затеряться среди десятков голых мужиков и пара и трудно было спрятать микрофон. Потому что негде.

Номер два — бассейн.

Номер девять — полузаброшенная дорога за городом в чистом поле, где легко было заметить спонтанную слежку. А иначе как спонтанно туда выйти не могли, лишь увязавшись за ним или его контактом.

В двадцать один пятьдесят он был на месте, пройдя для верности два километра через лес и поле. Сзади никого не было.

Ровно без трех минут десять он вышел на обочину, изображая автостопщика. Вдали показались фары одинокой машины. Почти наверняка нужной ему. Потому что она должна была появиться ровно в это время плюс-минус одна минута…

Машина приближалась, слепя дальним светом фар.

Двадцать два ноль-ноль…

Но тут же из-за пригорка резанули фары другой машины.

По правилам.

Но машина остановилась.

Черт побери!.. Этого только не хватало!..

Машина была не просто машиной, а машиной ДПС, с мигалкой и аршинными на бортах и капоте буквами.

Хреново! Хреновей некуда… Но бежать поздно. Нужно попытаться отбрехаться…

Та машина, что шла сзади, не сбавляя скорости, проскочила мимо. Проскочила в двадцать два ноль один. Уложившись в сроки плюс-минус одна минута…

Остановиться она не могла.

Контакт откладывался на неопределенное время до следующего объявления.

В общем, как говорится, — следите за рекламой.

В прессе.

Ну да ладно — как минимум контактер все видел. А коли видел, значит, предупрежден.

Дверца милицейской машины приоткрылась.

Из нее выглянул мордатый лейтенант.

— Идите сюда! — поманил он пальцем странного, потому что в гипсе, посреди пустой дороги, вдали от всякого жилья, прохожего.

Пришлось подойти, строя невинную физиономию.

— Лейтенант Бандурин, — представился, козырнув, милиционер. — Что вы здесь делаете?

Прохожий растерянно захлопал глазками.

— Я не виноват… Это он остановил, сказал, чтоб все шли до ветру, я пошел, а он не дождался, взял и уехал!

На ходу сочинил «прохожий» похожую на правду легенду.

— Кто он? — строго спросил лейтенант.

— Водитель. Автобуса. Междугородного. Говорит, кому приспичило, ступайте до ветру, а то теперь час не остановлю, хоть лопните совсем. Вот я и пошел…

Пассажир подошел совсем близко. Так близко, что смог заглянуть в машину. В салоне было двое — за рулем лейтенант, позади него, на заднем сиденье, спящий сержант.

Плохо, что двое!

Отвратительно, что двое!..

С одним водителем можно было бы справиться легко. С двумя — вдвое сложнее.

— Главное, сумка там и плащ, а в плаще кошелек с деньгами… Кабы я знал, что уедет, так я бы лучше потерпел, — мел потерянный пассажир. — А теперь чего делать?.. Вот иду на остановку.

— Долго тебе прыгать. На одной-то ноге, — усмехнулся лейтенант, кивая на гипс. — Давно тут стоишь?

— Так минут уж двадцать! — тяжко вздохнул одноногий потерпевший.

— Ладно, садись давай, может, догоним твой автобус, — предложил сердобольный гаишник. — Догоним — с тебя бутылка.

— Так это да, это конечно, это завсегда! Там у меня деньги, в плаще-то. Лишь бы догнать! — обрадовался упустивший автобус пассажир.

Хотя не обрадовался. Потому что никаких денег в оставленном в плаще кошельке не было. Потому что кошелька не было. И плаща… И автобуса…

Лейтенант приглашающе распахнул дверцу.

Потерянный пассажир сел, завозился на сиденье, устраивая загипсованную ногу. А на самом деле осматриваясь.

По всему было похоже, что без драки дело не обойдется. Первым надо вырубить сержанта, что сзади, потому как лейтенант сразу рук от баранки не оторвет — побоится. Потом — лейтенанта, и сразу ключ из замка выдернуть и руль придержать, чтобы с дороги не слететь!..

Ну что — когда?

Теперь — пока нет населенок и дорога пустынна!..

Пассажир расслабился и… собрался для броска подобно сжатой пружине.

Лейтенант повернулся к нему.

— Дальний путь — большие хлопоты, — задумчиво сказал он.

Что-что?.. Дальняя дорога?..

— Очень большие хлопоты! — добавил милиционер.

Это была не просто фраза — это была условная фраза. Придуманная им самим!

Тогда — не понял…

— Чего молчишь? — спросил лейтенант, недовольно глядя на случайного пассажира.

Ну да, конечно!..

Нужно что-то ответить. Вернее, то — что нужно ответить.

И он сказал. Скорее для порядка, чем по необходимости. Потому что и так все было понятно.

Контакт состоялся. Шестнадцатого числа, на площадке, обозначенной цифрой девять, ровно в двадцать два ноль-ноль плюс-минус одна минута!

Контактер был на милицейской машине, в милицейской форме, с лейтенантскими погонами…

А почему бы и нет?.. Форма дает больше возможностей и лучше защищает от случайных неприятностей.

Но почему их двое?..

Пассажир оглянулся.

— А это кто? — спросил он.

Хоть не имел права спрашивать.

— Этого можешь не опасаться, — ответил лейтенант.

Хоть имел полное право не отвечать. Сержант лежал, откинувшись головой на спинку сиденья, безвольно мотая ей в такт движения машины. Не обращать — так не обращать.

— Ну — здравствуй, — сказал куратор.

— Здравствуй, Сергей Юрьевич.

Хоть резидент видел его первый раз в жизни.

И звали его вряд ли Сергей, и отчество его было, конечно, не Юрьевич. Но такова уж специфика их службы — никогда нельзя заранее сказать, с кем ты встретишься в следующий раз, и никогда не узнать, куда делся тот твой прежний куратор, потому что спрашивать об этом и отвечать на этот вопрос не принято.

Но зато можно быть уверенным, что нового куратора будут звать так же, как старого. Что очень удобно и настраивает на доверительный и почти дружеский лад.

Но дружба — дружбой, а службу не забывай!

— Что это? — спросил куратор, кивнув на гипс.

Потому что никакого гипса быть не должно было.

— Ничего страшного — до свадьбы заживет, — попробовал отшутиться резидент.

Далее должен был последовать вполне ожидаемый вопрос.

— Работе не помешает?

Строить из себя бодрячка, готового скакать на одной ноге куда угодно, хоть на край земли, смысла не имело.

— Смотря какая работа. И когда.

— По мере готовности исполнителя. Но не позднее чем через месяц.

— Тогда все в порядке.

Милицейская машина неспешно ехала по пустынной дороге. О чем-то неясно бубнила настроенная на прием рация, позади мотался, стукаясь о стекло головой, сержант.

Два человека в угнанной милицейской машине вели понятную только им и не предназначенную для чужих ушей беседу. Один говорил, ставя задачу, другой слушал, изредка уточняя детали.

— С резерва тебя снимаем…

Жаль, за этот год он прижился, почти привыкнув к спокойной жизни на «гражданке».

— Работаешь без прикрытия, один, на свой страх и риск…

Ну это понятно — всегда без прикрытия и всегда подставляясь лишь своей одной головой.

— Легенды, документы, средства с тебя…

И это не новость… Контора технического аппарата не имеет — только исполнителей. Зато и провалов, таких, как у коллег во внешней и военной разведке, нет! Коли кто сгорает — так один!

Через несколько километров машина развернулась и поехала в обратном направлении.

— Дополнительную информацию получишь через ящик.

Тоже ясно.

Ящик будет обозначен через объявления в газетах или на досках объявлений в Интернете, шифром, который предложил сам резидент. Места закладки тоже нашел и предложил он.

Все?..

Все!

Большего ему знать пока не положено. Чем меньше знаешь — тем меньше сможешь рассказать врагу в случае провала.

Остановились.

— Я сойду здесь, — сказал лейтенант. — Вести машину сможешь?