АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Языков он знал множество, и не потому, что был таким уж полиглотом, а потому, что кто бы его спрашивал о его желаниях? Еще в учебках ему вколотили в голову полтора десятка языков народов СССР. Конечно, не в полном объеме, но на среднем бытовом уровне, достаточном, чтобы он мог понять, что измышляют против него враги. Чтобы уметь перевести фразу, сказанную на казахском:
— Когда я кивну, нападай на него сзади…
Или по-эстонски:
— Надо заманить его в ловушку, а после…
Услышать, понять и тем избежать опасности.
Вот и вколачивали чужие идиомы, причем иной раз в прямом смысле слова. Следуя методе писателя Чехова, который утверждал, что если зайца долго по голове бить, и он спички научится зажигать.
А тут не зайцы какие-нибудь…
Правда, и не спички…
Сперва им крутили сутки или трое бесконечно повторяющиеся фразы на незнакомом языке, которые звучали абракадаброй. Но не просто, а облеченной в некую рифмованную форму, которую запоминать легче.
Фраза — перевод.
Фраза — перевод.
Фраза — перевод…
С рассвета до темна без перерыва. И ночью тоже!
Фраза — перевод.
А утром, только глаза продрал, как положено, «гимнастика».
— Сесть!
И надобно быстро сесть.
— Лечь!
Падай стремглав ниц.
— Руку вверх!
Тяни руку.
— Ногу поднять!
Вскидывай ногу.
— Дай нож!
И надо из груды сваленных на полу предметов вытянуть именно нож, а не, к примеру, молоток. Да резво так, в хорошем спортивном темпе, чтобы, коли не доходит через голову, дошло через конечности!
А уж после их одевали в национальные одежды и помещали в соответствующие интерьеры, среди «земляков», которые иначе как на родном языке не говорили, и надо было с ними как-то объясняться.
Хочешь есть — скажи.
Пить — обратись.
Приспичило в сортир — попросись.
А нет — хоть штаны пачкай!
И когда ешь — не молчи, а объясняй, что делаешь. Говори вслух:
— Беру вилку… Даю хлеб… Кусаю хлеб… Беру соль… Сыплю соль…
Пока ешь, десять раз повторишь одно и то же слово, которое, хочешь не хочешь, запомнишь.
То есть учишься, как эмигранты, которые не язык учат, а выживают, вынужденно осваивая незнакомые им ранее слова.
Но хуже всего, когда, бывало, сойдутся инструкторы в спортзале и начнут тебя, бедного, мутузить, честно предупреждая об очередном выпаде. Естественно, не по-русски:
— Сейчас ударю справа в ухо.
И ведь точно — бьют справа в ухо, да пребольно. А другой говорит:
— А я, пожалуй, пну сзади под коленку.
И пинает!
Один раз. Потому как в другой раз та же произнесенная вслух фраза отзывается смутной болью в ноге и в памяти курсанта. И переводится, отчего он вовремя отскакивает в сторону.
Как отскочит потом, в реальных боевых…
Или учинят допрос с использованием физических методов воздействия.
— Куда ты шел?
— Где взял пистолет?
— Где был вчера в восемь часов вечера?..
И попробуй не пойми. Или не ответь. Или чего-нибудь перепутай…
Грамматику так, конечно, вряд ли освоишь, но понимать наиболее ходовые слова, а через них общий смысл фразы научишься. Да пребыстро!.. Глядишь, через недельку-другую курсант начинал худо-бедно болтать, используя заученные слова…
Вот и теперь новоиспеченный «немец» старался не молчать, а разговаривать, объясняя, что ему нужно:
— Два пива, одну сосиску, при этом пиво пусть будет светлое, а сосиска горячая, и порезать ее на кусочки и полить сверху кетчупом.
Ферштейн?
Найн?..
Ну я же говорю… Пиво — светлое! Сосиска — горячая! И мелко ее резать ножом! На такие кусочки…
— О… Я-я!
Ну, значит, гут. Точнее — зер гут!
А если не гут, если не объяснишься, то будешь пить темное пиво и есть ледяные сосиски…
Так в день тыщу слов услышишь, да не просто, а от носителей языка. Чтобы после, в метро, в автобусе, в автомобиле на ходу, в номере отеля, прокрутить их снова на диктофоне да попробовать воспроизвести с теми же самыми интонациями и обязательно с жестами и мимикой!
Да как выдастся свободная не минута даже — секунда, поставить кассетку с наиболее ходовыми словами:
— Дай, возьми, скажи, покажи, положи…
И повторить их стократно.
И уже понятно, пусть через слово, о чем речь идет.
И сам, пусть с запинками, можешь объясниться. Хоть всего-то неделя прошла!
И вот уже ходишь, и садишься, и одежду поправляешь, и улицу переходишь, и билет в трамвае компостируешь, и продукты в корзинку складываешь, как они!
И все-таки чего-то еще не хватает.
Того, что имеет всякий настоящий немец и не имеешь ты.
И что надо обязательно заиметь!..
Глава 13
…Это ж надо, как они с этим делом намудрили!
А рост-то им зачем?
И цвет глаз?
А еще говорят про свободу. Какая, к ляху, свобода, когда рост и цвет глаз! И прописка!.. Вот она, родимая, отдельной бумажкой вклеена.
Во дают империалисты проклятые!
А как Союз разваливали, на каждом углу кричали что институт прописки несовместим с принципами западной демократии, что это родимое пятно социализма! Которое надо изжить, желательно, вместе с социализмом!
А у самих-то, у самих!..
Во кинули!.. Как… распоследних лохов!..
Ну да ладно, это, в конце концов, их дело. Хотят пришпились своих граждан пропиской к месту — ладно. Но зачем столь серьезный документе пластик закатывать, будто какой проездной билет?
Нет, все-таки наши паспорта посолидней будут. Они — целая многостраничная книжка. Может, оттого, что мы самая читающая нация в мире? А здесь несчастный клочок бумажки. Один! С бумагой у них, что ли, напряженка?
И почему они, коли о сохранности документа заботятся, сами же его поверх пластика узорами разрисовали? Которые, если на них в лупу глянуть, не такие уж простые. И зачем фотографии ровными квадратиками поверх физиономий исчиркали, без всякой на то вины людей за решетку поместив? Ой, неспроста!
И стоило эти «картонки» в таких количествах набирать?..
Набрал он их в разных городах, в большинстве своем в подземках и в городском транспорте. Спускался под землю, садился в вагон подземки, заполненный в часы пик немецким средним классом. Ехал пару остановок, присматриваясь к пассажирам.
И чего ж они так стоят неосторожно, чего руки на карманах не держат и сумки к себе не прижимают да не смотрят по сторонам? Не учили их, что ли?
А это уж и вовсе ни в какие ворота — кто же сует бумажник в «чужой» карман — в тот самый, что на брюках на филейной части, столь любимый щипачами. В России всяк младенец знает, что то, что лежит в твоем заднем кармане, это не твое… В незабвенной учебке за воровство из заднего кармана ни один инструктор больше тройки не ставил. Потому что такое любому дураку по силам. А вот ты поди попробуй извлечь бумажник из внутреннего кармана с резиной, нашитого на трусы, которые под брюками, да сверх тогопод опущенным ниже колен и стянутым шнурком пуховиком!
Вот задачка!.. А ведь и с такой справлялись!
— Ты прежде-то чем пятерню ему в трусы запускать, ты башкой своей подумай! — наставляли курсантов инструкторы. — Да придумай, как его заставить пуховик расстегнуть, да разверни поудобней, мордой к стенке, чтоб никто ничего не видал.
— А как? — дивились курсанты.
— А, к примеру, подойди да пуховик ему испачкай, вот он его и скинет и станет где-нибудь в укромном месте чистить да скоблить, а ты уж тут не теряйся! Подходи да будтообознался по плечу колоти и обниматься лезь. Мол: «Здорово живешь, Петро, сколь зим, сколь лет не видались!..» Да бей неслабо, чтобы внимание его отвлечь. И покуда правой рукой его обжимаешь, корпусом от людей заслоняя, левой штаны ему бритвочкой пори. Да аккуратненько так, чтобы тела не подрезать. Чиркни поперек, да ладошку подставь, куда спрятанные деньги вывалятся. А после: «Пардон!.. Покорно прошу извинить — обознался!» Да пуховичок ему помоги надеть, чтоб он не сразу штаны порезанные углядел…
И понятливые курсанты резали одежонку на обвешанных колокольчиками манекенах и друг на дружке, воруя все, что плохо и очень хорошо лежит. Такая была у них игра — недели две, а то и три тащить все подряд у всех подряд, притом оберегая свои карманы. И коли ты смог больше украсть, чем у тебя стащили, — то ты молодец и отличник, а нет — двоечник! Иные ухари умудрялись, задавая вопросы инструкторам, шариться в их карманах и стаскивать с их рук часы, хоть те инструкторы сами знатными карманниками были, по пять ходок за душой имели и свои «пятнашки», а то и «четвертачки» от звонка до звонка оттрубили. Отчего на «молодых да ранних» злились, но тут же ставили им честно заработанные пятерки.
А как иначе им, заброшенным за линию фронта в будущей Великой Отечественной войне разведчикам, документами разжиться, как у вражьего офицера оружие выкрасть или план секретный? Только так, только став первоклассными щипачами. А после, на дембель уходя, расписку написать, где обязаться не применять на «гражданке» преподанных им на спецкурсах навыков под страхом наказания, вплоть до применения к ним без суда и следствия высшей меры.
Теперь эти навыки оказались кстати.
Поезд подземки стал притормаживать. Пассажиры потянулись к выходу. Сгрудились возле дверей.
— Пардон, два раза пардон!..
Ничем не примечательный, но куда-то спешащий немчик протискивался сквозь толпу пассажиров.
На него косились, но его пропускали.
— Нох айн маль, пардон!..
И надо же — спешащий пассажир вдруг споткнулся, оступился, потерял равновесие и начать падать… Но не упал, потому что успел ухватиться за какого-то представительного мужчину, всего его при этом облапав.
— Тысячу раз пардон…
Выпрямился. Конечно, извинился за причиненные неудобства. О которых его «спаситель» еще даже и не знает. И, хочется надеяться, узнает не сразу. А чуть позже — завтра или послезавтра. И вряд ли свяжет суету торопливого пассажира со своей бедой.
— А где же мой аусвайс? — хватится он вечером. И станет шарить по карманам, сумкам и шкафам. И снова по карманам.
Хм… странно…
И действительно странно, потому что еще вчера он был! А теперь его нет… И уже не будет!
Где ж он его потерял?..
Да разве один он такой рассеянный?..
Ведь еще один гражданин, в другом городе, совсем в другом конце Германии тоже будет безуспешно искать свой аусвайс, подозревая, что обронил его, выбираясь вчера из пивной.
И верно, там.
Но не обронил. Хотя потерял, когда столкнулся в дверях с таким же, как он, перебравшим любителем пива, который полез к нему целоваться, называя Гансом. А после долго извинялся, говоря:
— Пардон… Два раза пардон… Семь раз пардон…
И вряд ли этим двум немчикам и другим тоже суждено когда-нибудь встретиться и обсудить обстоятельства пропажи своих аусвайсов. На чем и строится расчет.
— Пардон…
Облапать немца, быстро сунуть пальцы в карман, нащупать портмоне. Наступить ему, сердешному, да побольней, на ногу или толкнуть локтем в бок, отвлекая его внимание.
— О-о!!. Дас ист айн швайн!
Что?.. Я-я!.. Конечно! Какой разговор! Швайн! И даже куда большая швайн, чем тебе кажется. Но только ты о том не теперь узнаешь…
Потянуть, выдернуть, пока болевой шок не прошел, портмоне, уронив его в удерживаемый в той же руке пакет.
Раз-два!..
Конечно, стушеваться.
И извиниться.
И быстро слинять, растворившись в толпе.
Ну-ка, что у него там в «лопатнике»?
Кредитная карточка… Деньги… Притом немалые… Но это все не то. Визитки… А вот и он, родимый, — аусвайс! Хорошо, что немцы приучены носить свои паспорта при себе. Очень это удобно!
Теперь на вокзал, на поезд и подальше из этого города. В другой. Где тоже ротозеев хватает.
Итого — четыре аусвайса.
А теперь хоть рви их, хоть режь, хоть пили один за другим. Чтобы понять, как они устроены…
Честно говоря — хреново устроены — со многими степенями защиты, в том числе в виде сложных узоров и квадратиков.
И что прикажете со всеми этими узорчиками и квадратикам делать?
Рисовать их?..
Или выдавливать?..
Или выскребать?..
Или выжигать?..
Или вытравливать кислотами?..
Н-да — задачка!
Но дело даже не в том. Ладно, допустим, можно эти защитные узоры выжечь — не вопрос, нужно лишь добыть штук двадцать паспортов, что не проблема, и поэкспериментировать с ними. Глядишь, рецептик и отыщется. А дальше дело техники и твердости рук и духа.
Вопрос в ином — как эти аусвайсы пробиваются по учету?
И как быстро?
С нашими-то все ясно, а как это дело поставлено здесь — поди узнай! А то нарисуешь такой документик, предъявишь его при надобности, а полицейский, не оценив твоей виртуозной работы, забьет цифирьки в компьютер и узнает, что такого номера нет и этот паспорт германскими властями никогда и никому не выдавался.
И все, и возьмут тебя под белы рученьки, фамилии не спросив. Той, что в паспорте…
В том-то и вся проблема!
И не только в этом. А ну как там еще микрочип имеется? Кто им мешает воткнуть сюда микросхемку, которая будет величиной с точку в тексте. Никто не мешает!
А что, если сунуть сей паспорт под микроскоп, да поглядеть на него вооруженным глазом…
Сунул, поглядел, продвигая буквально по миллиметру. Если не по микрону! С одной стороны. С другой…
А ведь что-то такое есть! Вот здесь… Уж не он ли, не чип, что в картон вшит и под пластик закатан, так что его, как ни щупай, не ущупаешь! И какую информацию он в себе несет? Такую же, как в паспорте, или расширенную? И как это соотносится с их гуманистическими принципами? Ай-яй-яй, нехорошо!..
Вернее, хуже некуда, потому что чип на коленке не подделаешь.
И что в связи с этим делать?
Срочно мотать в Россию и искать электронщиков, которые смогут вскрыть и перепрограммировать электронную начинку? А время на это есть?
Нет!..
Тогда, выходит, надо использовать готовый документ. Со всеми степенями защиты. Но с чужим лицом. Которое станет твоим лицом. То есть не аусвайс подделывать, а подходящего человечка искать! В идеале брата-близнеца.
Искать и… найти!..
Вот только что с ним после делать? Ведь у паспорта не может быть двух хозяев — может быть только один. И если прежний владелец, утратив документ, обратится в полицию, то те быстренько вобьют утраченные номера в базу данных, после чего аусвайсом пользоваться будет нельзя.
Так?
Так!
А если не обратится?
Тогда — не так! Тогда аусвайсом можно будет пользоваться некоторое, возможно, весьма продолжительное время. И ничего не бояться.
Вывод?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 [ 7 ] 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
|
|