Чтение 7–й страницы книги ~Убить миротворца~

— Угу. Ладно. Отложим разговор. Но информационная программка-то у тебя про резерваты найдется?

Конечно, Дмитрий знал, куда сунуться за сведениями о резерватах. Но ответил уклончиво:

— Ну… поищем… — и заторопился ответить на другой вопрос двойника, — Ты спросил, почему они до сих пор существуют. Так вот, Федерация сохраняет за людьми право свободного выбора: хаос или цивилизация, буйство или упорядоченная жизнь, война всех против всех за выживание или гарантированный достаток. Существование резерватовобеспечивает подобного рода право.

Виктор хмыкнул. Нехорошо хмыкнул. Непочтительно. Однако возражать не стал.

— И вот еще что. Конечно, резерваты не вечны. Их становится все меньше. Когда-нибудь цивилизаторская деятельность Федерации безболезненно приведет всех, абсолютно всех к правильному выбору.

— А ты знаешь, как жить правильно?

— Есть же некоторые общечеловеческие ценности…

— Одна. Секс.

Дмитрий поперхнулся. Надо было срочно выходить из этого витка разговора. Любой ценой.

— Мы… помогаем им… Мы… сотрудничаем с ними… Мы… иногда оттуда приезжают специалисты… я… даже видел одного. Исключительно невоспитанный человек. И лишенный, к тому же, фундаментального образования. Правда, некоторые его идеи следовало бы признать нетривиальными…

— Вот, значит, зачем они понадобились. Твою мать!

— Кто — они?

— Скорее, не «кто», а «что». Впрочем… «кто» — тоже подходит…

— Прости. Я не улавливаю твоей логики.

— Не обращай внимания. Я уяснил себе одну вещь. Неважно.

Дмитрий почувствовал себя полным идиотом. Очень приятно. Чем отблагодарить за такой подарок?

— Вероятно, ты увидел в резерватах рассадник интеллектуалов, садок для талантов?

— Да Господь с ними…

— Поверь, Федерация прекрасно справляется со своими проблемами. Наш обмен информацией и услугами намного выгоднее для них. Конечно, иногда приходится слышать странные мнения… чем-то сродни твоему… Но подобного рода суждения безответственны; нетрудно доказать это с цифрами в руках. Ведь наше государство — огромное тело, в то время как резерваты — лишь маленькие родимые пятнышки на нем…

— Угу.

Положительно, следовало поменять тему. Поколебавшись, Дмитрий осторожно спросил двойника, чувствуя себя чем-то вроде разведчика, посланного в резерват с заданием раскрыть очередной заговор против мирового порядка:

— А у вас, прости, кто входит в Женевскую федерацию? Разумеется, если это не считается секретом.

— Секрет? Никакого секрета. Тебя интересует Земля или Внеземелье?

От словечко «Внеземелья» дохнуло на Дмитрия неприятным холодком. Внеземелье… Наверное, истинное скопище тайн и опасностей. На всякий случай Дмитрий дистанцировался от него:

— Только Земля, если можно.

— Да можно… Сейчас за женевцами вся Западная Европа и добрый шмат Восточной, большая часть Северной Америки… ты такое старинное государство знаешь — Соединенные Штаты Америки?

Дмитрий не привык доверять странным незнакомцам, в какие бы одежды они не рядились. Проверять можно по-разному. В конце концов, что он знает о механизме проверок населения? Только одно: сами проверки — факт… Не стоит отходить от общепринятого между социально ответственными людьми.

— Гарант цивилизованности и свободы?

— У-у… Как у вас тут все запущено! В общем, знаешь… Короче говоря, в Северной Америке у Женевской федерации граница совпадает с границей бывших этих самых Штатов. Все к северу держат женевцы, а к югу — Латинский союз.

— Государство?

— Одно из сильнейших. Дальше: вся Северная и Западная Африка — за женевцами, а это, брат, две трети континента. Их же Австралия и Новая Зеландия, их же половина Океании. Что еще из крупного забыл? А, Грузия и Мадагаскар. Вроде, все главное я вспомнил.

— Но это далеко не все. Скажем, Азия?

— Там много всего наворочено. Я, брат, всех государств и не упомню… только те, которые побольше. Кое-что, понятно, наше, кое-что — за китайцами, за Аравийской лигой, за Тихоокеанским союзом.

— За нашими — ты имеешь в виду за русскими?

— За Российской империей.

В разговоре о Российской империи Дмитрий почуял нечто исключительно безответственное. На всякий случай, дабы потом не вышло неприятностей, он повернул разговор подальше от этой скользкой темы:

— Виктор, я ничего не услышал о великой цивилизации Индии…

— Может, там раньше и была великая цивилизация, но теперь ничего нет.

— Не понимаю.

— Война там прошла примерно семьдесят лет назад… С Аравийской лигой и Китаем одновременно. Плюс еще со своими — гражданская война.

— Извини меня. Должно быть, с твоей точки зрения, ты говоришь очевиднейшие вещи. Но я продолжаю не понимать. Допустим, у нас, кажется, если я не ошибаюсь, тоже были какие-то столкновения Индии с соседями… Конечно, это неприятная страница к их истории. Но потом все они стали частью Женевской федерации. Та же Индия, например, в 2025 году… Всякие боевые действия были просто задавлены.

Двойник хмыкнул.

— Боюсь, ты и представить себе не можешь, парень, чем была та война. Я ведь точно выразился: теперь там ничего нет.

— Как это?

— Именно так. Поднебесная… в смысле, Китай, улучшила себе демографию, положив два или три миллиона. Некоторые говорят — все десять… Но что десять миллионов для Поднебесной? Капля в море. А на месте Индии — закрытая зона. Там живут мутанты, психи, больные и очень нищие люди. Больше там никто не живет. А окраины — они получше сохранились — разделены между соседями.

— Какое-то заражение?

— Любое. Радиационное. Химическое. Панфирное. Все оптом.

— Панфирное?

— Пандэмия всеобщего сумасшествия. В буйной форме. В половине случаев заканчивается самоубийством. В двух третях случаев сопровождается убийствами всех рядом стоящих.

— Невероятно…

Дмитрий почувствовал усталость. Он сам себе показался на какое-то мгновение чашкой, в которую «близнец» наливает все больше, больше, больше, и содержимое уже хлещет через край. Его присутствие воспламеняло в Дмитрии ненормально сильные эмоции, нечто животное, грубое… Гнев и желание спорить, кажется, никогда не были присущи ему. А тут ему пришлось буквально хватать за горло невесть откуда взявшуюся злость на то страшное и бессмысленное кровопролитие, которое произошло Разум ведает когдаи где. Да что ему за дело до погибшей Индии? Ан нет, Дмитрию хотелось призвать кого-нибудь к ответу за то давнее злодейство и наказать максимально жестоким образом…«Близнец» каждым словом своим вызывал желание спорить, отрицать, насмехаться над его странными бреднями. Российская империя… Поднебесная… Дмитрий едва сдерживался. Этот человек невыносимо раздражал его, но одновременно… притягивал.

— Просто страшно. Но ничего невероятного.

— Послушай… Вероятно, мое желание покажется тебе полной ахинеей. Но с другой стороны… Ты побывал у меня… у нас. Видел маленький клочок нашего мира. Возможно, потом увидишь больше. А я… я хотел бы, если ты не возражаешь, побывать у тебя.

— То есть как?

— Мне обязательно нужно увидеть космос… что-нибудь в космосе. Все равно, что.

— Зачем?

— Во-первых, я не очень верю тебе.

— Твое дело.

— Во-вторых, я… давно мечтал побывать там. У нас в космосе бывают очень немногие люди.

— Абсолютно исключено.

Прежде, услышав словосочетание «абсолютно исключено», да еще произнесенное в соответствующем тоне, Дмитрий Сомов отступился бы, не раздумывая. Его нервы никогда не выдерживали открытого противостояния. Люди вокруг него — и женщины, и мужчины, — совершенно так же избегали споров, громких слов, острых углов… Мало кто мог пойти на другого лоб в лоб и одолеть. Но двойник сам приблизил его слишком близко к себе, сам дал право отрицать и требовать… И Дмитрию захотелось, несмотря ни на что, настоять на своем.

— Мне не нужно многого. Достаточно будет… одного лучика солнца из твоего мира.

— Послушай… Да я не против. Если тебя, конечно, пропустят. Но сам механизм переноса… Я только-только начал в нем кумекать, и знаю пока не особенно много.

— По крайней мере, нам стоит сделать попытку.

— Не стоит, брат.

— Почему же?

— Ты мне вроде члена семьи… Я так чувствую. Близкий человек. Иначе бы и разговор не шел.

— И все-таки, почему?

Дмитрий испытывал настоящее восторженное головокружение: ему удавалось спорить, держаться, его даже увлек сам процесс спора. Необычное ощущение. Чуть-чуть риска, чуть-чуть аромата борьбы, и верное осознание того, что все можно будет безболезненно остановить в любой момент. Как во время захватывающей медитации, которую участковый психоаналитик заставляет проводить под гипнозом. Только контроль над происходящим не теряется…

— Там небезопасно.

— Я готов! — ответил Дмитрий и захлебнулся нахлынувшей радостью. В мире осталось так мало ситуаций, позволяющих почувствовать себя отважным человеком!

— Что ты готов? Башку на склад сдать?

— Это моя башка. И я знаю, когда ее стоит поставить на кон.

Двойник прищурился оценивающе…

Глава 6

Привидение на борту

13апреля 2125 года, секунду спустя.

Сначала в Москве, потом между Прометеем и Пандорой.

Виктор Сомов, 29 лет, и Дмитрий Сомов, 32 года.

— Хорошо. Черт с тобой. Давай попробуем.

— Спасибо тебе, Виктор. Ты не представляешь, как это важно для меня.

— Слушай меня внимательно. Очень внимательно. Смотри, не упусти чего-нибудь. Нас выбросит точнехонько в то место, где я был перед самым переходом сюда, к тебе. Брат, во-первых, это казенное место.

— Понимаю.

— Не перебивай. Слушай. Твоя же шкура в случае чего пострадает… правда, и моя — тоже. Во-вторых, там действительно опасно. Там очень опасно, я тебя не напрасно пугал. По любому у нас, брат, там и минуты не будет. Поэтому, в-третьих, от меня ни на шаг. И ничего не трогать. Руки отшибу — на раз. Серьезно говорю. В-четвертых, воздух, наверное, будет… такой… разреженный. Не трусь. И, в-четвертых, если ни рожна не выйдет, не обессудь.

— Я понимаю, я же все понимаю.

Старший корабельный инженер, глядя на двойника, тяжко вздохнул, — как вздыхает, наверное, крупная рогатая скотина, когда она больна или просто очень печальна.

— Не нравится мне это дело, чем хочешь клянусь. Не будь ты мне… вроде родного… не обломилось бы тебе. Ладно. Давай, пристраивайся как-то ко мне поближе.

— Как? Руку дать?

— Не знаю я… Может, руки будет мало. Обними, что ли, меня.

Близнец посмотрел на него с осторожным подозрением. Не заподозрить не мог, но вслух высказать не решился.

— Дубина! Сзади пристройся. Сзади меня облапь. Поцелуи, твою мать, не планируются.

Дмитрий, наконец, сделал, как ему было сказано.

— Ну… — начал капитан-лейтенант и сбился, — вы, к кому я обращаюсь, если только это не ты, Господь, а если это ты, извини, пожалуйста или подай какой-нибудь знак… так… или вы, не знаю кто, те, кто меня сюда перенес… мне надо обратно на корабль… и этот шпендрик со мной… если можно. Что? Поехали или не поехали? Мне надо на корабль? А, понятно? Что вам еще-то сказать? О, все-таки поехали…

Он успел захлопнуть щиток на шлеме и вырубить внутреннюю связь. Не дай Бог, Яковлев услышит их переговоры, какой бредняк выйдет… Либо сбрендил командир от контузии и сам с собой болтает, либо привидение на борту. Еще он успел услышать захлебывающийся крик двойника и стальное кольцо его рук на своих ребрах.

Белый кисель.

Они валяются на полу вдвоем. И надо действовать быстро.

Старший корабельный инженер отцепил от себя «близнеца», развернулся и как следует встряхнул его. Для вразумления. Уж слишком пластиконовые очи глядели на него… Открыл щиток.

— Иди за мной, быстрее.

— Это… космический корабль?

— Да. Рейдер.

— А… где мы? Дышать трудно. И пахнет гарью… ты здесь работаешь?

— Давай, давай, шевелись. Так. Вот экран внешнего обзора. Включаю специально для тебя.

— Что это?! Огромное… Цветное… Что это?

— Сатурн.

— О…

Виктор искал глазами последнюю вторичную боеголовку. Нигде не видно. Рванула вместе с предпоследней? Было бы отлично. Но отсюда видно не весь отсек. И на везение надеяться не стоит.

— Насмотрелся? Все, брат, извини, надо тебе домой.

— Виктор…

Он не успел закончить. Страшный грохот раздался у выхода на марш. Взрывной волной их обоих впечатало спинами в переборку.

Последняя оказался у маршевого шлюза…

Двойник зашелся визгом.

Обе пары маршевых воротец оказались вывернуты, как лепестки цветка. Снаружи донеслись крики Яковлева и Макарычева.

«Накрыло ребят!»

Дальше он действовал, скорее, машинально, чем по какому-то осмысленному плану. Одной рукой капитан-лейтенант закрыл рот орущему двойнику, другой крепко прижал его к себе.

— Не кричи, парень, только не кричи, все будет нормально… Нам надо к нему домой… Немедленно. Прошу, немедленно! Очень прошу…

Белый кисель.

Они стояли посреди этой… кубатуры… Дмитрия. Хозяин жилья бился как сумасшедший, пытаясь отпихнуть Виктора. Тот не стал сопротивляться. Его подопечный сейчас не удержал равновесие, упал, покатился по полу…

— Теперь, брат, у тебя такое же отвратительное приземление.

Тот взял себя в руки и собрался с мыслями. Но, видимо, правильная оценка произошедшего просто не торопилась с визитом.

— Что это… такое?

— Если не считать переносов, ты был там целых сорок секунд.

— Там?

— Там.

— А-а. Понятно.

И опять замолчал.

— Друг, я понимаю, жутковато. Но и ты меня пойми, я предупреждал ведь.

Молчит.

— Друг, я, конечно, знаю: вернусь в то же мгновение, из которого выбыл. Но у меня душа не на месте. Моих ребят, видишь, взрывом покалечило.

Молчит.

— Ты давай, спрашивай, если хочешь спросить что-нибудь. Времени я тебе много не дам.

Молчит.

— Или давай договариваться на следующий раз.

Двойник заставил себя раскрыть рот:

— Весь ваш мир такой… яростный, взрывающийся и пламенеющий?

— Да нет, конечно. Хотя взрывов и пламени тоже хватает.

— Ты, конечно, предупредил меня… Да. Но…

Тут его опять заклинило.

— Говори же ты! Какое но? — Виктора переполняло нетерпение.

— Я бы тебя ни за что не пустил… Это не опасность, это была верная смерть. А ты меня все-таки вытащил. Неужели ты не понимаешь, как неразумно подобное поведение?

— Ничего. Ты кое-что хотел. Ты готов был поставить свою шкуру на кон. Понимаю. Ты получил желаемое. Очень хорошо. А победа всегда стоит риска, — такая у нас логика. Кстати, ты забыл сказать мне «спасибо».

— С-спасибо.

— Все?

Глава 7

Даешь звездную экспансию!

13апреля 2125 года.

Московский риджн, Чеховский дистрикт.

Виктор Сомов, 29 лет, и Дмитрий Сомов, 32 года.

Виктор, сколько себя помнил, всегда был настроен побеждать. Одолевать. Быть первым. Двигаться наверх. Сорвавшись — подняться. Струсив, побороться с собственным страхом и перешагнуть его. Поставить цель и идти к ней, разрушая преграды или обходя их. Сама судьба судила ему прыгать с более низкой ступеньки на более высокую, но при этом никогда не переходить на более высокий уровень, оставив более низкий недочищенным. Он хотел высот, и зарабатывать свои высоты желал прямо, чисто, — силой, умом, упорством… Виктор всегда был сторонником оптимальности хотя бы и в ущерб безопасности. Ему нравились дела, сделанные безупречно, доведенные до последней точки, до последней цифры, притом наилучшим путем из существующих. И ему очень не нравилось чувствовать за спиной недодавленных монстров.

Сейчас он оказался в худшем, самом неприятном положении изо всех возможных. Вернись он на рейдер, странный и бестолковый разговор с двойником окончится ничем, какой-то пустейшей глупостью. Задержись он здесь, и будут ему мерещиться трупы двух мичманов, его людей. Логика подсказывала старшему корабельному инженеру: наплевать на двойника, к нему можно будет вернуться когда угодно, а там, на «Бентесинко ди Майо» — ситуация, из которой не стоит выходить. Можно утратить ее ощущение, забыть какую-нибудь дурацкую деталь, и, возвратившись, наломать дров… Но приоритет остался не за логикой. Виктор почувствовал в «близнеце» нечто необыкновенно близкое, почтисемейное; он захотел дать Дмитрию что-нибудь взамен своего присутствия. Поэтому и сказал не «прощай», не «жди», а «все?», зная, конечно, что нет, не все, далеко не все…

Двойник воспользовался подарком: