Чтение 10–й страницы книги ~Палач, демон и принцесса~

— Хвалю, — пробурчал Омега, убирая когти и доставая новую сигарету взамен оброненной, — Объясни, почему тебе удалось так близко подкрасться?

Айшари несколько раз моргнула, собираясь с мыслями и прогоняя видение своей снесенной когтистой пятерней головы, и только потом со вздохом сказала:

— Ты был слишком увлечен…

— Дважды хвалю, — Красноглазый покровительственно взъерошил девушке волосы. Та насупилась, но стерпела, — За скромность. Но ты тоже хорошо прячешься, раз я сразутебя не узнал. Как-то я вас рывками чувствую… Видимо, еще не достигнута стабильность… Впрочем ладно. Чего пришла?

— Манящая уже взошла, а тебя все нет, — ответила Айшари, подставляя ладонь лучам ночного Светила, — Шиду остался ужин готовить, а я пошла тебя звать, — она отклонилась чуть в сторону и с интересом посмотрела на работу демона. Тот тоже обернулся, и сказал:

— Интересно, да? Сядь в сторонке, я сейчас еще раз все проверю, и активирую плетение…

Эльфийка кивнула, и пристроилась на одной из скал. Омега не спеша докурил, затем докурил вторую… Девушка терпеливо ждала. Беловолосый, зажав в зубах третью, незажженную пока сигарету, медленно обошел вокруг валуна с дротиком. Потом прикурил, и снова повторил обход. Потом еще раз, на этот раз чуть ли не обнюхивая поверхность камня… Наконец демон довольно кивнул, и опустился на колени, положив ладони на линии по обе стороны маленького промежутка, оставленного в незамкнутой окружности. Эльфийке показалось, что демон словно затвердел. В его позе появилось явственно ощущаемое напряжение, даже жесткость… Беловолосый тихо вздохнул. Айшари немного подалась вперед, напрягая зрение. В слабом свете почти закрытой тучами Манящей окружавшее демона фиолетовое сияние ярко выделялось на сером фоне камней… Постепенно это сияние стало переливаться в чернильные узоры. Сначала засветились спирали, потом вязь символов рядом с ними… Последними фиолетовым замерцали линии, соединяющие валун и древко. Одновременно Айшари увидела само плетение — изящные кружева энергетических линий, окружающие валун. Нанесенные Омегой узоры были одновременно отражением этих кружев на плоскости, и одновременно их частью, словно нити силы были пришиты к камню. Потом это плетение, неспешно вращаясь, стало сворачиваться. Чернильные росчерки, мерцая и переливаясь, поднялись по валуну, протекли, уменьшившись, по древку и застыли на наконечнике. А нити энергии скрутилось в тонкий жгут, оплетающий наконечник и уходящий локтей на пятнадцать вверх. Омега встал, отряхнул колени, повернулся к эльфийке. Посмотрел на нее и печально вздохнул. Та оторвала взгляд от невидимого для простого зрения мерцающего фиолетового шпиля и осведомилась:

— И что это ты так тяжко вздыхаешь?

— Да вот, думал похвастаться… А потом понял — перед кем тут хвастаться? Ты же ничего не понимаешь в плетениях…

— Знаешь что! Я их хотя бы вижу! Немногие даже это могут! И вообще, нашел, чем хвастаться! Ты с этой светящейся пикой под воду полезешь? Я почему-то уверена, что тварь на дне видит ауры не хуже тебя…

— Вот о чем я и говорю, — отозвался Омега, закуривая, — Айша, не учи дедушку кашлять… Я и без тебя знаю, что лезть под воду с такой штукой — глупость. Шпиль нужен недля этого. Это громоотвод…

— Что?

— Ну… Короче, это плетение состоит из трех частей. Одна удерживает его на наконечнике. Другая усыпляет тварь, воздействуя на все три сигнальные системы… И не спрашивай, что это такое. Третья обеспечивает первые две энергией. А поскольку энергии нужно много, своей силы стало мне жалко… и я решил воспользоваться тем что есть, — Омега кивнул в сторону удачно вспыхнувшей зарницы, и, переждав раскат грома, продолжил, — За ночь это копьецо по-любому словит парочку молний, и зарядится полностью… Ну что, прониклась?

Девушка медленно кивнула. Помедлив, робко спросила:

— А меня так научишь?

Демон улыбнулся.

— Я дам тебе необходимые знания и навыки, что бы ты могла научиться такому сама… И выжить, если попытка провалится… Пойдем, есть охота, да и дождь скоро начнется… Точнее даже, хлынет…

Идя за наставником к лагерю, эльфийка поняла, что ее удивило — в этот раз улыбка Омеги была ближе к человеческой, чем к оскалу хищной твари…

— Да, и Айша… Посуду сегодня моешь ты…

— Это еще почему?! Еще не ясно, кто последний!

— Потому что нечего попадаться, когда за наставником подсматриваешь.

Айшари закатила глаза, и ей на лоб упала одна из первых капель дождя.***

К полудню, на третий день после того, как Омега вырвал из оплавленного ударами молний камня дротик со странным, иссиня-черным наконечником, Шиду почувствовал, что вот-вот сломается. С подводным монстром демон управился за четверть, если не меньше — нырнул, а потом вынырнул, и сказал, что дело сделано. Но за жемчугом почему-то не полез, а достав еще несколько свитков, принялся составлять какие-то заклинания. Одновременно он швырял в Шиду камни, и делал это гораздо резвее эльфийки. И если Шиду за девять брошенных наставником голышей не успевал ударить по скале хотя бы раз, занятый уклонением, то десятый непременно бил по какой-нибудь из болевых точек. Кроме того, Омега жульничал — его камни меняли направление полета, а то и вовсе возвращались назад, когда казалось, что уже уклонился. Судя по всему, это был тот же фокус, что и с полосой шелка — нити жизненной силы демона, контролирующие предмет. В тот день ученик палача даже не чувствовал вкус пойманной и зажаренной эльфийкой рыбы— Омега вручил девушке удочку, сказав, что медитацию волне можно совмещать с чем-то полезным для хозяйства, и посадил на скалу достаточно далеко, чтоб она не виделамучений молодого человека… Все же странно, что демон так заботится о душевном здоровье эльфийки, особенно после того, что она уже видела. Однако нормально поспать ученику палача тоже не дали. Омега заставил его спать сидя, под конструкцией, напоминающей сделанную из палок виселицу. Вот только вместо повешенного был средних размеров булыжник прямо над головой у Шиду. Причем веревку, которая не давала камню упасть, должен был удерживать сам ученик палача. О нормальном сне в такой ситуации можно забыть. А под утро демон каким-то образом заставил развязаться удерживающие груз узлы. Успевшего приноровиться и кое-как задремать ученика спасла только невероятная скорость реакции — иначе быть ему с проломленным черепом. Потом было полдня передышки — демон таки уплыл добывать жемчуг. Все это время Шиду пролежал ничком, пытаясь найти силы встать — заснуть у него уже попросту не получилось. А потом вернулся Омега, и после обеда вчерашняя история повторилась, только в этот раз вместо камней летели пустые раковины распотрошенных демоном жемчужниц, края которых почему-то были очень остры — Шиду заработал несколько десятков порезов. Кажется, беловолосый напитывал створки ракушек своей жизненной силой, заставляя ее формировать режущую кромку. К закату Шиду просто рухнул. И до темноты ему дали спокойно полежать. Потом снова была ночь под камнем, но на этот раз Омега повторил проделку с узлами три раза. А на рассвете поставил его перед здоровенным валуном и потребовал:

— К вечеру, когда я вернусь, от этого камня должен остаться только один щебень. И сделать ты это должен один и голыми руками.

И вот уже полдня Шиду стоял перед глыбой вдвое больше его самого и методично бил по ней кулаками. Не было сил даже подумать о более эффективном способе. Не было сил стоять. Сил не было вообще. Перед глазами все расплывалось, и серая поверхность камня казалась сплошным серым маревом… Но ученик демона продолжал стоять и бить, бить, бить, бить…

Эльфийка наблюдала за этим со стороны. И ей не верилось в то, что она видела — довольно-таки щуплый парнишка лупил по скале так, что из-под го кулаков летела каменная крошка. Желтоватая человеческая аура, ставшая значительно ярче за последние дни, приобрела пока едва заметный, но явственный оттенок тусклого серебра. По скале с каждым ударом разбегались новые трещинки, образуя причудливую сетку, со все уменьшающимися ячейками. Человек попросту не способен на такое! Айшари не знала, что и думать. Какая-нибудь хитрость Омеги? Или скрытые таланты Говорящего с Драконами? В любом случае, оставалось только смотреть — пять брошенных в него девушкой камней молодой человек даже не почувствовал…

Шиду справился за четверть до заката. Эльфийка, обернувшаяся на грохот, увидела, как он рухнул, уже спящий, на получившуюся в результате его стараний груду разнокалиберного щебня. Девушке понадобилось некоторое время, чтобы оттащить ученика палача в его палатку и уложить поверх расстеленного одеяла. Подсунув спящему под голову мешок с пожитками — никакой другой подушки Шиду не признавал — Айшари посмотрела на его осунувшееся, в пыльных разводах лицо, и взъерошила на последок пыльные темные волосы:

— Умыться бы тебе. Море ведь рядом… Но кидать тебя в воду сразу после того, как ты уснул — слишком жестоко. Уверена, что ОН, — девушка усмехнулась, — так и поступил бы… Так что спи, пока есть возможность.

Вернувшись к морю, эльфийка наткнулась на выбредающего из воды демона с мешком на плече. Тот посмотрел на свою ученицу и спросил прежде, чем она успела открыть рот:

— Почему я такой жестокий, да?

Девушка растерялась. Пользуясь этим, беловолосый прошел мимо нее, уселся на камне, и сам себе ответил, доставая сигарету:

— Существуют две причины. Итак, вот первая — как, по-твоему, чему я вас учу, если по сути?

Айшари на мгновенье задумалась, потом предположила:

— Искусству быть сильнее?

— И этому тоже… Но вот сильнее чем что?

— Чем враги, наверное…

— Айша, врагов, в сущности, не существует. Существуют препятствия на пути к цели и жертвы, которых весело убивать… Ну, еще бывает настоящая добыча, с которой можно померяться силами почти на равных… Очень редко, правда. Но вот что такое сила? Что значит быть сильнее? Что это дает?

— Я… я не уверена… Сила дает свободу, наверное…

— А что такое свобода? Какая связь между силой и свободой?

— Не знаю точно…

— Да, на такое сложно просто ответить. Но вот что могу тебе сказать. У каждого существует предел, граница, через которую он не способен переступить… Будь то предел физических возможностей, моральный запрет, страх, долг… Что-то, что не дает совершить поступок, достичь чего-то большего. И есть, наоборот, желание, что-то подвигающее на поступки, что-то от чего отталкиваешься, что-то, что заставляет действовать… Это тоже предел, только с другой стороны. Понимаешь, о чем я?

Девушка неуверенно кивнула:

— Вроде бы…

— Ага… Так вот… Побеждает тот, чьи границы шире. Тот, кто способен на большее.

— Но тогда получается, что сильнейший — тот, у кого нет границ, свободный?

— Нет… — Омега с хрустом потянулся и достал новую сигарету, — Отсутствие границ означает отсутствие любых ограничений… Но это и одновременно означает отсутствие точек опоры, от которых можно оттолкнуться. Если задуматься, ведь земля под ногами, это граница, которая не дает тебе свободно перемещаться в пространстве, а только по плоскости, верно?

— Да, пожалуй…

— А если ее убрать? Если поместить тебя в пустоту, где никаких границ и ограничений нет? Что ты там будешь делать? Некуда идти, не с кем бороться, не к чему стремиться… Это — свобода абсолютная… Абсолютно ненужная ни одному существу, у которого есть хоть капля сознания. Ведь она включает в себя и свободу от желаний, так как они — тоже своего рода границы. Нет, так не годится.

Айшари присела на соседний валун. Спросила:

— Тогда в чем же заключается сила, свобода, к которой нужно стремиться?

— Сила — это то, что позволяет тебе самому определить свой предел. А способность определить свой предел, самому решить, что ты можешь, а что нет, что хочешь, а что нет — истинная свобода.

— Но тогда получается, что свобода — это осознанное ограничение?

— Именно так. И сила является одновременно следствием и причиной этого ограничения.

— Как-то это странно звучит…

— Ничего не поделаешь, жизнь вообще странная штука. Что бы в полной мере научиться решать, где проводить черту, надо сначала разрушить рамки, созданные для тебя кем-то еще, — Омега запрокинул голову, прищурившись на далекие, похожие на разорванные белесые перья, облака, — Предел выносливости. Предел терпения. Граница порядочности. Грани окружают тебя повсюду. Они мешают, не дают развиваться, не дают идти дальше. Сломать, смести их — значит обрести истинную силу.

— Но то, что ты говоришь — это же значит стать чудовищем… — Айшари понимала, что глупо говорить такое демону, но не сказать не могла. Омега посмотрел на девушку соснисходительной усмешкой:

— Отличаться от других, выходить за рамки обычного — уже быть чудовищем… Просто не каждый признается, что считает любого непохожего на себя монстром…

— Нет! То, что ты говоришь! — вскричала Айшари неожиданно даже для себя, — Вдумайся в смысл своих слов! Разрушить свои границы?! Границу порядочности, например? Что же для этого надо сделать? Убивать младенцев? Пить кровь только что оскверненных девственниц? Резать всех на своем пути? Кто же ты… — она осеклась, вспомнив как очнулась в каюте на корабле. И свисающие на отчужденное лицо Омеги пряди волос, пропитанные чужой кровью. Демон прищурился:

— Я то, что я есть. И мне все равно, считаешь ты меня чудовищем или нет. Я знаю свои пределы, и могу их передвинуть, если возникнет надобность. Это и есть свобода, ибо я сам выбрал то, что меня ограничивает. Тебе не было сказано разрушать все — тогда ты разрушишь и себя тоже. Но все, что тебя ограничивает, должно быть тобой осознанно и принято. Тобой, а не кем-то еще! Только тогда можно узнать, как далеко ты способна выйти за рамки, что ты сможешь совершить, а что не захочешь. Заметь, именно не захочешь! Познай себя, и будешь побеждать всегда!

Эльфийка задумалась. Потом осторожно спросила:

— Я, кажется, слышала это изречение. Только звучало оно вот так: «Познай себя, и сможешь побеждать часто. Познай врага, и сможешь побеждать всегда».

Беловолосый небрежно махнул рукой:

— Ущербное знание. Как я уже говорил, врагов нет, есть помехи на пути. Познать кого-то, значит стать им, пусть и на долю мгновения. Зачем мне представлять себя каким-нибудь забором у себя же на дороге? Тем более если, заглянув в себя, я увижу, как мне одолеть эту преграду? Перепрыгнуть, а может и просто обойти… А то и вовсе разнестив щепы — это решать только мне. А вовсе не мешающим мне доскам. Познавший себя, сам определивший свои границы, побеждает всегда. Или вообще не сражается.

— А если сойдутся двое познавших себя? Не скажешь же ты, что они не будут сражаться? — когда-то давно у Эльфийки был похожий разговор с одним из Наставников Воинов ее дома. И тот предлагал нечто прямо противоположное демонову учению. Слиться с миром. Принять его движение. Стать всем, и своим врагом тоже, понять его, и не победить, а просто дать врагу проиграть. Омега пожал плечами:

— Победит тот, кто познал свою непознаваемость.

Айшари ничего не сказала, но посмотрела на беловолосого такими удивленными глазами, что тот невольно рассмеялся:

— Не переживай, если пока не совсем понятно. Любой разум — это целый мир. И он непознаваем полностью даже для самого себя. Это понимание приходит со временем, постепенно. Так что не напрягайся, а просто привыкай прислушиваться к себе, смотреть внутрь себя. И никогда не лгать себе самой в том, что ты видишь. Ибо то, что ты найдешь всебе, и есть истинная сила. И если ты что-то посчитаешь необходимым сделать, то это должно быть движение твоей души, а не то, что тебе вдолбили чужие дяди… Впрочем, я это уже говорил, — Омега поднялся, серьезно посмотрел на Айшари, — Вы оба выйдете за пределы своих возможностей, это я вам устрою. Вы найдете и познаете те рамки, в которые заключены своим рождением, и некоторые из них я помогу сломать. Но полностью освободиться и установить собственные границы сможете только вы сами. И не важно, как вы этого добьетесь — убивая младенцев или проявляя чудеса милосердия. Главное — знать, кто ты, знать, чего ты хочешь. Вот и все, — демон направился к своей палатке, чтобы взять сундучок, где хранились добытые жемчужины. Эльфийка окликнула его:

— Подожди!

— Чего тебе, ученица?

— Ты сказал, что существуют две… а, впрочем неважно, — Айшари отвернулась к морю, начиная обычную медитацию. Беловолосый лукаво улыбнулся и продолжил движение, на ходу доставая новую сигарету. Сегодня ящику с перламутровыми шариками предстояло стать еще ближе к пределу своей вместимости. По дороге Омега заглянул в палатку к ученик палача, внимательно на него посмотрел, довольно хмыкнул — кулаки Шиду были практически без единой царапины…

— Кстати говоря, — спросил Омега несколько позже, сидя рядом с эльфийкой и занимаясь выковыриванием жемчужин из раковин. Попутно он поедал самих моллюсков, и девушка старательно смотрела в сторону, — мои глаза говорят мне, что завтра вполне можно поставить на тебя печать. Конечно, до полной однородности ауры тебе еще далеко, но достигнутого вполне достаточно для безопасного проведения ритуала.

— Правда? — с удивлением обернулась Айшари, и тут же отвела взгляд — беловолосый, словно специально, потащил в рот очередную жемчужницу.

— Правда-правда… Но есть пара вещей, которые нужно уточнить. Во-первых, я наблюдаю в тебе какие-то странные изменения. Они начались, когда ты стала растворять энергию Манящей в своей… Поэтому ответь-ка мне, не говорят ли о чем-нибудь подобном ваши легенды?

Эльфийка задумалась. Потом осторожно ответила:

— Насколько я знаю, нет… Дома Ночи были созданы самой Манящей, и мы идем в Ее свете с начала времен… Об этом сложено множество легенд, но я не знаю ни одной, где бы говорилось о каких-нибудь превращениях…

— Ясно… значит, все таки влияние Хаоса… Придется это учесть, беловолосый задумался. Эльфийка, наплевав на брезгливость, повернулась к нему всем телом:

— Что за влияние Хаоса?! Чем мне это грозит?! Откуда оно взялось?!

Беловолосый заметно смутился и отвел взгляд в сторону. Сказал:

— Только не перебивай, ладно?

— Попробую.

— Так вот… Хаос это… Нельзя внятно объяснить, что такое Хаос, если честно. Но он есть. И в нем есть все. И ничего нет одновременно… многие ученые писали, что он является дном мироздания… Или окружает мироздание… Или еще как-нибудь от него отделяется. В действительности Хаос совсем рядом, но разумные просто не способны его воспринимать… И сами того не подозревая, ограждают от его разрушающего влияния мир, в котором живут. Помолчи, пожалуйста, я сам только начал понимать, о чем говорю. Так вот, Хаос…Хаос включает в себя все. Мир, который видят разумные — лишь крохотная частица Хаоса, которая приняла свою форму под их взглядом. Некоторые говорили, что разумные создают мир, который видят… Но это не совсем так. Реальность зачастую слишком сложна, чтобы описать словами… Да. Хаос вечно меняется. И меняет все, с чем соприкасается. Он повсюду, и нужно сделать всего лишь крохотный шаг в сторону, чтоб узреть его… Я сделал. Я пошел даже дальше — я принял его. И врата Хаоса внутри меня стали источником моей силы. Эта сила опасна для всех окружающих — было время, когда люди превращались невесть во что, просто постояв рядом со мной… очень недолго постояв. Поэтому я создал свою Печать. Она ограждает окружающий мир от влияния Хаоса… но вы двое подверглись ему сначала в пещере некроманта — когда я проходил сквозь портал… Некроманту, кстати, хватило и этого — превратился вон в гадость какую-то…

— Некромант просто наложил на себя заклятие, чтобы его труп поднялся и отомстил убийцам, — машинально сообщила Айшари. Слова Омеги повергли ее в глубокий шок, и великое множество мыслей теснилось и толкалось в голове, не давая друг другу полностью оформиться. Демон удивленно на нее посмотрел:

— В самом деле? Ну, все может быть… И второй раз, когда я растянул на вас обоих свою Печать. Она защищает то, что снаружи, но вы двое ведь были внутри… Проблема в том,что неизвестно, в чем будут заключаться изменения. Были случаи положительных превращений — один чувак так и вовсе воскрес. Или другой — тот обрел способность управлять сейсмической… Вызывать землетрясения, словом. Были случаи нейтральных изменений — изменения цвета кожи, черт лица… Ну, там шестой палец на руке частенько вырастал, — Айшари попыталась что-то сказать, но не смогла. Пользуясь этим, Омега продолжал, — Еще были случаи негативных превращений, — человек внезапно заболевал проказой, или еще какой-либо гадостью… Растворялись кости, терялась способность дышать… Словом, что-то, что было либо несовместимо с жизнью, либо значительно ее осложняло. Вот. Короче, что бы с вами такого не произошло, я тебя запечатаю, а Шиду защитит след от разговора с драконом. Это ведь не только изменение мозга… Но и защита,обращающая практически любую трансформацию во благо. Мне нужно было только обозначить то, в каком направлении должны проходить превращения… Подвести его к одному из пределов его физических возможностей, — демон ухмыльнулся, — Скорее всего, оклемавшись после последней тренировки наш ученик палача немного выровняется — его скорость и сила начнут догонять его чудовищную реакцию…

Тут у эльфийки неожиданно сложилась первая четкая с начала омегиной исповеди мысль: «Так вот какая вторая причина, почему он так загонял Шиду! Стоило только раз не спросить!» За ней сразу же пришла вторая мысль, более подходящая к ситуации: «Убью гада!» Омега, ясно увидевший это намерение, легко увернулся от удара вскочившей девушки, и тихо присвистнул — маленькая девичья пятка разбила валун, на котором он только что сидел, на несколько неравных кусков. Потом Омега еще некоторое время уклонялся от ударов сыплющей невнятные угрозы эльфийки. Лениво пропуская мелькающие руки и ноги практически вплотную к себе, демон задумчиво говорил:

— Впрочем, и у тебя, как я смотрю, изменения проходят в нужном ключе Даже аура резко стала гораздо однороднее… И подвижнее… Вон какие удары… Быстро, очень быстро… гораздо быстрее и сильнее, чем можно предположить, глядя на такую маленькую девочку, пусть даже и остороухую… Вот только по сторонам смотреть ума не хватает, — добавил он, неожиданно оказываясь за спиной у девушки и мягким, но сильным толчком отправляя ее далеко в воды океана, — Впрочем, это у тебя всегда было, пройдет с возрастом… Или это тебе темнота мешает?

Демон подождал, пока его ученица выберется на берег, освещаемый взошедшей Манящей. Эльфийка уже немного успокоилась, но смотрела все равно недоброжелательно:

— Ты — подлая, мерзкая, коварная тварь! И во что я теперь превращусь?! В такого же монстра как и ты?

— Необязательно, — отозвался демон, возобновляя добычу жемчужин пополам с ужином, — завтра поставлю на тебя печать, и все будет хорошо… Иди лучше переоденься, высохни, и ложись спать. Завтра трудный день… У нас обоих.

Айшари чуть было не последовала совету, но вовремя остановилась:

— Стой. В самом начале разговора ты сказал, что хочешь уточнить две вещи. Какая вторая?

— А, это… Ну… В чем тебе проще всего себя выразить?

— В танце.

— Не пойдет. Желательно что-то, где не нужно много двигаться.

— Тогда в песне…

— И хорошо поешь?

— Меня всегда хвалили наставники! Я даже иногда до Третьего Голоса добираюсь!

— Да ну?

Неожиданно аура демона разрослась огромной фиолетовой сферой, окружив девушку на какую-то долю мгновения. И тут же свернулась обратно — эльфийка даже дернуться не успела.

— Интересно-интересно… — протянул Омега, — Так вот почему все прозвища вашего народа как правило связаны с голосом. Занятное строение голосового аппарата — у тебя четыре четко выраженных пары голосовых связок, и еще несколько скрытых… А что, у всех эльфов так?

Айшари смутилась:

— Я не знаю… Но все эльфы могут научиться петь самое малое тремя голосами… А что такое «голосовые связки»?

Омега закашлялся и выплюнул не в то горло пошедшего моллюска:

— Айша, ты что, решила возместить мне отсутствие Шиду?! Иди лучше спать, а то простудишься… А про голосовые связки в другой раз поговорим, ладно?

До эльфийки как раз начало доходить, что стоять в мокрой одежде довольно холодно — день был пасмурный, и вечер теплотой не отличался — и она на этот раз подчинилась. Самое странное, что девушка даже перестала переживать из-за своего превращения — почувствовала себя настолько усталой, словно это не Шиду, а она колотила целый день по каменной глыбе. Сон сморил девушку мгновенно.***

Весь следующий день ученики демона благополучно проспали. Проснулись они на закате оттого, то наставник выволок их обоих за шкирку из палаток и швырнул в волны. Когда человек и эльфийка вынырнули, они обнаружили, что лагерь полностью свернут, а лодка наполовину спущена на воду. Омега стоял на берегу, глядя на своих учеников сверху вниз, и дым тлеющей в углу его рта сигареты вился причудливыми спиралями.

— Говорю сразу, чтобы не было дурных вопросов. Как только мы завершим ритуал — сразу в лодку и в город, отсыпаться. Шиду будет караулить наши вещи, а заодно смотреть, не появится ли незваных гостей. Айша будет принимать участие в ритуале. Начнем как только взойдет Манящая, то есть, — демон прищурился на все еще розовый после заката горизонт, — очень скоро. Так что прошу за мной.

Ученики демона переглянулись. Голос наставника свидетельствовал о том, что сейчас с Омегой лучше не спорить. И вообще самовольно разговаривать с ним не стоит. Синхронно вздохнув, человек и эльфийка полезли из воды… Беловолосый отбросил в сторону окурок. Зачем-то одернул полы своего плаща. Кинул Шиду полотенце и сказал:

— Переоденься и займи пост у того валуна. Помнишь мой прошлый приказ насчет наблюдения во время ритуала?

Ученик палача кивнул. Айшари замотала головой от одного своего спутника к другому:

— А мне полотенце? И какой приказ?

— А ты, ученица, не нуждаешься ни в том, ни в другом… Ступай за мной. Да, и Шиду, не подглядывай за ритуалом, лучше смотри в оба по сторонам.

Эльфийка проследовала за демоном, ежась от холода. Пройдя несколько шагов за валун, указанный Омегой, она остолбенела. Неверяще обвела глазами идеально круглую обсидиановую площадку около двадцати локтей в диаметре. Присела, коснулась кончиками пальцев. Казалось, словно огромную обсидиановую монету забыли среди мелких камешков.

— Откуда здесь это?

— Я сделал, пока вы дрыхли, — Омега закурил новую сигарету, и прошествовал на середину площадки, отражаясь в идеально ровной черной поверхности, под которой еще большей чернотой угадывался какой-то узор.

— Но… как?

— Обсидиан называют вулканическим стеклом… Он образуется при извержениях вулканов, когда застывают раскаленные горные породы. Попросту говоря, это расплавленный камень.

Айшари еще раз обвела взглядом площадку для ритуала:

— То есть ты расплавил камень на такой площади?

— В общем, да, а что?

— Но ты же сам говорил, что у тебя большие потери при превращении энергии в пламя…

— Айша, существует много способов добиться желаемого. В этом конкретном случае я воспользовался своей Печатью, — Омега поднял руку, и по его пальцам пробежали красные искорки татуировки, — она дает мне возможность осуществлять превращение в энергию стихий почти без потерь… откат при этом, правда, доходит до Голоса… — беловолосый сморщился, но быстро прогнал это выражения со своего лица, — Но потерпеть можно, если не долго… Так, кстати о голосе. Делать тебе нужно вот что. Ты сейчас подойдешь и сядешь в центр, на то место, где я сейчас стою. Твоя задача — сосредоточится, расслабиться. Я дам тебе… предмет, — демон ухмыльнулся, глядя на проступившеена лице его ученицы любопытство, — потерпи, сама скоро увидишь, какой. Так вот. Расслабляешься, входишь в транс, глядя на этот предмет, и поешь. Ну, выводишь голосом ту мелодию, что придет тебе в голову, когда будешь на это смотреть… дальше я подключусь к твоей мелодии… Не смотри так! Это самый подходящий способ добиться необходимого резонанса…

— Но ты же не умеешь петь…

— О боги и демоны Хаоса… Это не совсем пение. Сначала я просто скопирую твою мелодию. Тут тебе нужно дать мне вести — я сменю тональность сначала на Второй Голос, потом на Третий. Твоя задача — сделать то же самое. Это нужно затем, чтобы добиться не только резонанса между нами, но и резонанса между твоим сознанием, аурой и энергией. Все понятно?

Айшари мгновение помолчала, потом еще раз перечислила ход своих действий. Омега кивнул:

— Молодец. Иди сюда.

Айшари сделала шаг в обсидиановый круг. Гладкий камень слегка щекотал ступни. Пока эльфийка шагала к наставнику, постепенно переставая чувствовать холод, из-за горизонта показался краешек Манящей. Наконец ученица остановилась перед демоном. Омега посмотрел на нее снизу вверх — эльфийка макушкой доставала ему где-то до ключиц — и лаконично велел:

— Раздевайся.

Лицо девушки потемнело. Она ничего не сказала, но так красноречиво посмотрела на демона, прижав руки к груди, что тот сжалился и пояснил:

— Моя печать — это магическая татуировка. Не на одежду же я буду тебе ее наносить!

Эльфийка несмело кивнула. Омега кинул взгляд на восходящую Госпожу Ночи и добавил:

— Хорош мяться, время поджимает. И вообще, я тебя голой видел еще тогда, в пещере — и нечего тут стесняться. Вот была б ты лет на несколько постарше, я б тебе еще на краю круга сказал раздеться, чтоб полюбоваться… А пока бояться тебе нечего.

Эльфийка, потемнев лицом еще больше, тряхнула головой. Расстегнула завязки, передернула плечами, позволяя рубашке соскользнуть вниз. Ослабила тесемку, удерживающую штаны, сбросила и их. Дальше с тихим шелестом упали легкие нижние одеяния. Девушка переступила ногами, сходя с получившейся кучки ткани. Омега наклонился, подбирая одежду:

— Да, волосы тоже распусти… Хорошо, а ленту сюда. Славно.

Демон выпрямился, обошел по кругу вокруг обнаженной девушки. Айшари стояла, слегка подрагивая — не от холода, а от того ощущения, что вызывал взгляд ее наставника. Омега кивнул своим мыслям, и совершил второй обход по кругу, аккуратно, но сильно нажимая на какие-то точки на затылке, спине, бедрах, плечах, ладонях и лодыжках девушки. Эльфийка вздрогнула — по телу пробежала волна жара, сердце забилось чаще, даже зрение немного размылось, но на долю мгновения. Беловолосый снова кивнул, и вложилв руку своей ученицы какой-то круглый предмет. Та раскрыла ладонь и приоткрыла рот от удивления — это была крупная, с абрикос размером, идеальной формы жемчужина, сияющая изнутри мягким, золотисто-белесым светом.

— Сам сделал, — похвастался Омега, отходя к краю кругу и бросая вещи эльфийки куда-то в тень, — нашел здоровую жемчужницу, заколдовал, что бы быстрее перламутр делала… Вместо песчинки использовал частичку силы Манящей. Нравится?

— Очень…

— Вот и славно. Тогда садись в позу для медитаций и приступай.

Сам демон сел на колени у края площадки, положив ладони на бедра. Айшари села, удерживая жемчужину сплетенными пальцами над перекрещенными ногами. Выпрямила спину и вдохнула, начиная медитацию.

Омега тоже вдохнул и медленно поднял перед собой вытянутые руки. Сделал четыре жеста, переплетая пальцы, и так же медленно развел обращенные к небу ладони в стороны. Прямо от его коленей внутри обсидиана побежала фиолетовая светящаяся линия, описывая окружность. Когда круг с эльфийкой в центре замкнулся, демон снова свел руки, хлопнув в ладоши, и последовательно, линия за линией, засветилась вписанная в круг гексограмма. Беловолосый позволил себе выдохнуть. На какие-то мгновения повисломолчание. Айшари сидела посередине светящегося узора, и по ее волосам блуждали фиолетовые и золотистые (от света Манящей) блики. В глазах ученицы демона отражалосьровное сияние жемчужины. Не было ни ветра, ни магического круга. Для эльфийки существовала только эта круглая, золотистая жемчужна, словно отражение Манящей в ее руках. И ее мягкое, призрачное сияние пульсировало, сначала едва заметно, но постепенно все явственнее и явственнее, словно мерцая в такт неслышной мелодии. Девушка прикрыла глаза — что бы ощущать эту пульсацию, ей больше были не нужны глаза, она ощущала Госпожу Ночи всем своим существом, равно как и даруемую ею мелодию. И девушказапела. Мелодия, переливаясь, наполнила воздух. В ней были свобода ночных просторов, загадочность скрытого тенями, мягкость Манящей, что не слепит глаза дерзнувшему взглянуть прямо на Нее, Ее притяжение, правящее волнами. И свет Ночного Светила отозвался на голос, он словно загустел, и его лучи стали зримо наполнять пространство вокруг Айшари сиянием.

Пение Омеги влилось в мелодию неожиданно, но закономерно. Несмотря на то, что демон полностью скопировал голос эльфийки, его пеня добавила новое — гордость и уверенность ночного хищника, азарт охоты, жестокую честность мира — выживает сильнейший. И ветер отозвался на голос демона, он зашуршал по краям обсидианового диска, постепенно набирая силу, развевая белые волосы участников ритуала. Фиолетовое сияние магического круга стало светлеть, поглощая разлитую над ним энергию Манящей.

Айшари отдала лидерство, и тональность мелодии сменилась. Она не стала ни ниже, ни выше. Она просто стала другой. Более глубокой, более размеренной, словно рокот прибоя. В ней осталось то, что является главной прелестью ночи — свобода и сила. Сила, что дает свободу, и свобода, обнажающая истинную силу. Вокруг ритуального круга выросла стена прозрачного ветра. И Айшари приняла эту тональность, отозвалась на нее. И свет Манящей стал наполнять стену ветра золотистым сиянием. Полы омегиного плаща поднялись ведомые движущимся воздухом, словно четыре причудливо изломанных крыла. Пряди подсвеченных желтым волос эльфийки тоже начали неспешный танец вокруг ее головы.

Тональность снова сменилась.

Золотистый ветер, кружащийся вокруг, изломался, рассыпался на сотни струй и потоков, формируя причудливый узор, меняющийся с каждым мгновением. Мелодия развернулась, обретя мощь ревущего пламени и безграничность ледяной пустоты. Желание и предел — две стороны одного и того же. Основа силы и основа свободы. И эльфийка последовала за голосом наставника. Жемчужна засияла ярче, но ее свет стал неравномерен, повторяя узоры, сплетаемые ветром, становясь их отражением и одновременно единым целым с ними.

Вдруг Айшари почувствовала, что сплетает мелодию одна. Омега прекратил пение, не нарушив гармонии, и опустил обе ладони на светящуюся золотом линию перед собой.

Девушка вдруг почувствовала, что Песня не полна. И еще раз сменила тональность. Мелодия взлетела ввысь, рассыпаясь тысячью искр, соединяя рев шторма с переливающейся тишиной штиля. Желание само по себе является пределом. Цель неотделима от действия. Свобода неотделима от рабства. А сила — это и свобода и рабство в одном. Обрести силу значит освободить и поработить себя. Стать больше, чем ты есть, но собраться на меньшем, чем раньше. Ветер ускорил свое вращение, и переливающиеся слепящее-белым светом потоки стали двигаться навстречу расширяющейся ауре эльфийки. Мелодия завершилась, когда жемчужина в руках девушки покрылась сетью трещин и рассыпалась,и каждый осколок разлетелся сотней искорок, сливаясь с сиянием.

Омега развел руки. В реве ветра его голос прозвучал неожиданно громко и отчетливо:

— Да подчинится сила твоему желанию по моей воле. Именем своим и Именем Богини Ночи я налагаю на тебя Печать.

Ладони демона сомкнулись. Ветер от их соприкосновения хлынул во все стороны, словно волна. Свет засиял до такой степени, что стал чернотой, и Айшари потеряла сознание. Узоры в камне медленно погасли. Сам обсидиан начал покрываться сетью трещин. Через несколько часов ритуальный круг должен был превратиться в усыпанный камнями пятачок…

Омега обессилено уперся ладонями перед собой, разрушая целостность ставшего хрупким камня. Постоял так некоторое время, тяжело дыша. Потом с хрустом и треском откинулся назад, растянувшись во весь рост. Достал сигарету, поднес к губам… И вскочил, тихо рыча.

В стороне, на крупном валуне сидел человек, чей силуэт лишь обозначался светом Манящей среди теней. Зато Ее лучи очень хорошо освещали лежащего неподалеку Шиду. Ученик палача был недвижим.***