read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Кочевник хмыкнул и ударил меня кнутом. Я видел замах, поэтому подставил руку, поскольку эта паскудина метила мне в лицо. Руку обожгло болью.
— Когда с тобой разговаривает господин Шарек, ты должен кланяться и говорить «да, хозяин», — торопливо произнёс первый кочевник, и вовсе не из-за заботы обо мне. Раз этот Шарек сказал, что он отвечал за меня головой, значит, так и было.
— Я есть слуга, да хозяин, — вежливо ответил я, стискивая зубы.
— Умный воин, мёртвый воин, — загоготал Шарек и уже на своём сказал Гайсаку, отвернувшись от меня, — будь внимателен, он умнее, чем кажется.
Я чертыхнулся, сукин сын провёл меня своей корявой речью, а вечная причина умничать в этот раз меня подвела.
Отвернувшись, он ушёл, а Гайсак распустил мне ремни и дал размять ноги с руками. Я огляделся вокруг, мы были где-то далеко в степи и одни. Дав снова надеть ремни на руки и ноги, я устроился, чтобы не тревожить бок и плечо и заснул. Разбудил меня удар в бок, и сразу же за этим резкая боль в потревоженной ране, которая сразу же открылась. Следом за первым ударом пришёл второй, а затем ещё и ещё.
Я попытался откатиться, но удары настигали меня, а сверху я услышал гогот и свист. Удары прекратились, поэтому, покрутившись несколько раз по земле, я посмотрел на того, кто на меня напал. Наш бивак преобразился, теперь здесь повсюду виднелись люди и лошади, а в данный момент надо мной возвышались с десяток кочевников, которые, поигрывая кнутами, примеривались хлестнуть ими по мне.
— Я так смотрю, ты хочешь стать Почётным гостем на играх, Аслан? — раздался знакомый голос Шарека. При этих словах смех сразу прекратился, а кочевники убрали кнуты за спины.
— Твой брат мёртв, ты не можешь здесь распоряжаться, — выплюнул словами тот кочевник, который, видимо, и был Асланом. — Я не хочу тащить его на игры, я хочу отомстить за смерть друга.
— Может, ты хочешь поспорить со мной об этом? — ледяной голос Шарека и звякнувшие ножны могли остудить любой пыл.
— Вожди нас рассудят, — проворчал Аслан, пряча кнут за пояс.
— Поэтому я и хочу, чтобы он был гостём на играх, — с тем же холодом в голосе сказал Шарек, — или ты сам можешь устроить это лучше?
Аслан ничего не ответил, кочевники нехотя разошлись, а Шарек, даже не удостоив меня взглядом, проследовал на своё место.
«Что ещё за почётный гость и игры такие? — задумался я, осторожно поворачиваясь, чтобы дать к ране доступ воздуха. Кровь, вроде бы, перестала течь.
Утром Гайсак перевязал меня и снова водрузил на лошадь. День предстоял быть длинным. На всём протяжении пути кочевники меня больше не трогали, хотя злобных взглядов хватало. Всю дорогу к своему пристанищу они обсуждали только предстоящие игры. Чем больше я узнал о них, тем больше мне становилось не по себе.
Оказалось, что эти игры проводят раз в три года и на них собираются все кочевые племена степи, в программу игр входят различные состязания, а также сражения рабов и публичные пытки. Воины горячо обсуждали, кто будет победителем в скачках, бое на саблях, кидании аркана, стрельбе из лука и других дисциплинах, а также делали азартные ставки на то, раб чьего племени выиграет в этот раз.
О моей судьбе я узнал от того же Аслана, когда тот, скосившись на меня, поведал остальным, что в этом году его брат будет главным на пытках, и что я, в качестве почётного гостя, устрою всем отличное представление. Почему-то у меня не возникло надежды, что я буду наблюдать за пытками со зрительского места.
— Я считаю, что победит раб племени Гасана, — от нечего делать я продолжал вслушиваться в разговор степняков.
— Не спорю, шаман, конечно, силён, — ответил ему другой, подкручивая небольшие усики, — но орк Радира побеждает всех, особо не напрягаясь. Даже тот пират, с Вольных островов, ну помнишь, который год назад убил племянника Ростара?
— Конечно, помню, — подтвердил его собеседник.
— Так вот, даже он не продержался против орка больше трёх минут.
— Не знаю, мне кажется, шаман победит, — продолжал упорствовать его товарищ. — Он вообще не получает ран в боях.
— Да, жаль, что у нас нет ни стикийцев, ни нубийцев, — с сожалением заключил третий, — я слышал, они страшны в драке.
Дальнейший разговор был мне не интересен, они перешли на женщин, кто кого, сколько и в каком количестве.
«Похоже, в нынешнем положении сбежать мне не удастся, — подумал я, снова проверяя крепость кожаных ремней — те даже не шелохнулись — вариантов нет, нужно ждать удобного случая».
Путь до стойбища занял неделю. За это время я узнал почти всё и о тех, кто меня вёз, и об их племенах, и о том, что они вообще делали в наших местах. Оказывается, они действительно узнали о нашем посёлке и собирались провести разведку, случайное столкновение ночью смешало их планы, да ещё я убил пятерых их товарищей, к тому же брат Шарека и возглавлял их отряд. Решив, что лучше всего вернуться за подкреплением, они повернули назад.
Самым неприятным было то, что я почти в точности узнал, что за игры такие, в которых я должен буду принимать «участие». Их придумали несколько столетий назад, чтобы помирить несколько кочевых племён, которые постоянно враждовали между собой. Несколько вождей собрались и решили выяснять, какое из племён является сильнейшим в данный момент, не в кровопролитных воинах, а в состязаниях. Так и повелось с тех пор, что раз в три года эти соревнования проводились на территории сильнейшего племени, которое победило по количеству призов в прошлом состязании.
Самое удивительным для меня открытием было то, что все до единого кочевники считали эту землю своей, никаких гномов они не признавали, и никаких договоров они не знали. Они жили сами по себе, на свободной земле. При здравом размышлении я признался самому себе, что король гномов, да и сами гномы немного лукавили, говоря, что удерживают кочевников в узде. Как пешие гномы могут запретить кочевникам перемещаться по земле, на которой никто не живёт?
«С этим вопросом нужно тоже разобраться, — подумал я, — если конечно выберусь отсюда живым».
О том, что они увидели своё селение, я узнал сразу же: кочевники принялись вставать на стременах и оживлённо переговариваться, обсуждая, как обнимут своих жён или рабынь, а также что изменилось за время их отсутствия.
Отряд при въеде в границы кочевого посёлка радостно приветствовали, все по своим жилищам, а меня, как добычу Шарека, Гайсак повёз к его юрте. Сбросив меня на землю, он гортанно выкрикнул.
— Эй!! Ты где, пёс шелудивый?!
Из большого шатра выскочил маленький чумазый мальчишка, с толстым кожаным ошейником на шее, он подбежал к нам и бухнулся на колени.
— Да хозяин, слушаю вас, хозяин, — быстро забормотал он.
— Развяжи его, помой и накорми, чтобы приходу хозяина был чистый, — распорядился Гайсак, уходя к большой юрте, справа от той, откуда выбежал мальчишка. Я удивился, почему меня оставляют без присмотра, но виду не подал, нужно было разобраться с этим. Мальчишка осторожно подошёл ко мне, и боясь дотронуться, спросил на плохом языке кочевников.
— Эй, ты? Ты слышишь меня?
Я посмотрел на него и ответил на шаморском:
— Ты кто?
Мальчишка перешёл на другой язык.
— А такой ты знаешь?
Я решил, что выдать знание другого языка не будет большой проблемой, поэтому ответил на его языке.
— Да, ты кто?
Мальчишка, услышав мои слова, радостно хлопнул себя по коленкам и умчался в сторону юрты, вернулся он скоро с полной миской какого-то варева. Поставив чашку рядом, он стал развязывать узлы на ремнях, быстро говоря при этом.
— Я Юс, меня пригнали сюда два года назад, а ты откуда?
— Я из Шамора, — ответил я. Освобождённый от пут, я лежал на земле и разгонял кровь в конечностях, вставать пока опасался.
— А я жил в деревне, там, — он махнул рукой в сторону севера, — далеко отсюда. А как ты попал в плен?
— Был бой, так и попал, — нехотя признался я.
От запаха еды, поставленной передо мной, я почувствовал себя ужасно голодным. Взяв чашку в руки, чуть не спросил про ложку, но подумал, что в устах слуги этот вопрос был бы не очень уместен.
Зачерпывая руками склизкую кашу, я стал есть. Она оказалась переваренной, к тому же в ней не было ни кусочка мяса. Стараясь не обращать внимания на сомнительный вид и вкус, я быстро затолкал в себя всё, пока меня не вырвало.
— Пошли, помоем тебя, пока хозяин не пришёл, — произнёс мальчишка, который испуганно посмотрел при этом по сторонам.
Мытьё состояло в том, что мне выдали ведро и пригоршню золы. С их помощью мне и предстояло мыться, причём яма для воды была практически посередине селенья, поэтому мне пришлось раздеваться и мыться под пристальными взорами всего посёлка, в том числе и женской его части. Осторожно намочив тряпки, я с зубовным скрежетом и помощью Юса содрал их с ран и, помывшись, постирал не только их, но и свою одежду.
Юс, который ни на секунду не замолкал, засыпая меня вопросами, стал мне порядком надоедать. Закончив мытьё, я решил проверить, почему меня оставили без охраны. Напустив на себя беззаботный вид, я двинулся к концу поселения. Когда я поравнялся к крышей последней юрты, дорогу мне преградили две большущие собаки, которые оскалив клыки, внимательно смотрели за моими действиями.
«Ага, ясненько, — понял я, — но с двумя-то я управлюсь».
Оглянувшись назад, я увидел, что за мной, кроме собак, наблюдают и другие глаза — десяток детей кочевников злобно зыркали на меня, прячась за ближайшими юртами.
«Ночью надо попробовать, — угрюмо подумал я, повернув назад. — Собаки и дети — серьёзная охрана. Не остановят, но шум поднимут изрядный, а без коня далеко не уйдёшь».
Вернувшись к юрте, я увидел, что меня уже ждут. Сам Шарек, Гайсак и неизвестный мне старый степняк, который смотрел на всех с такой брезгливостью, что казалось все пролетающие птицы, гадят исключительно на него.
— Почему так долго? — Гайсак с криком замахнулся крутом и щёлкнул им в сторону меня и Юса, метя при этом в мальчишку.
Я слегка оттолкнул пацана, и краем глаза увидев летящую тень, выкинув руку, которую резко обожгло. Я почувствовал такой рывок, что едва не покатился кубарем. От резкого движения болью отозвались раны, но я выпрямился и остался стоять на ногах. Посмотрев на руку, я увидел зажатый в ладони пойманный кнут.
— Хороший воин, — скривился старик, — только не пойдёт он в качестве Почётного гостя, Шарек.
— Почему, отец? — удивился кочевник.
— Раны слишком свежие, чтобы его приняли на это место, — сплюнул тот. — Но на роль раба от нас сгодится. Говоришь, он пятерых наших положил?
Шарек качнул головой и ответил.
— Меня ранил и ещё двоих наших, дерется, как берсерк.
— По его виду и не скажешь, — старик смерил меня взглядом.
— Это нас и подвело. Мы-то решили, что будет лёгкая добыча, а он так орудовал копьём, что только свист стоял, — кочевник посмотрел в мою сторону. Мне пришлось сделать вид, что я разглядываю свои сапоги.
— Думаешь, действительно телохранитель барона, а не он сам?
— Да отец, несмотря на его возраст, думаю, не врёт, для дворянина слишком худ, плохо одет, и чёрен.
— Поскольку выставить нам больше некого, готовь его для Игр. Призовых мест не займёт, но пару рабов чужих покалечит — и то радость, — старик повернулся и пошёл прочь.
— Эй, раб, иди сюда, — позвал меня Шарек.
Я подумал, что время выпендрежа ещё не настало, поэтому проглотил слово «раб» и подошел к нему.
— Да хозяин, — я вспомнил недавний урок.
— Молодец, быстро учишься, — кочевник оскалился. — Пойдёшь вон к той юрте, скажешь, чтобы на тебя надели ошейник с моим именем.
Я внутренне содрогнулся, представив на себе ошейник как у Юса, и внимательно посмотрел на степняка, вернее, на его оружие. Почувствовав на себе мой взгляд, Шарек перестал скалиться и положил руку на саблю. Я прикинул, смогу ли я убить его, не подняв всех остальных, и понял, что это безнадёжно. Пока нужно подчиниться.
— Да, хозяин, — ответил я и зашагал, куда он мне показал. Кочевник провожал меня взглядом и больше не улыбался.
Ошейник мне подобрали и нацепили за пару минут, настолько жёсткий и толстый, что с трудом можно было повернуть голову. В ужасном настроении я поплёлся назад.
— Куда прёшь, шакал! — задумавшись, я даже не заметил, как преградил дорогу конному всаднику. Следом за его словами последовал удар кнута, настроение у меня было настолько поганом, что я, не задумываясь, полез в драку. Нырнув под лошадь, я дёрнул кочевника за ту ногу, которой он опёрся на стремя, приподнявшись для замаха. Мужик вылетел из седла, как пробка, и мешком шлёпнулся на землю.
Несколько секунд ничего не происходило, а затем из всех щелей попёрли люди с саблями наголо.
«До… выпендривался», — ожесточённо понял я, ища глазами любое оружие. За такое мог сойти только толстый шест, который использовали при постройке юрт.
Ухватив двумя руками это неудобное оружие, я прислонился спиной к юрте и стал ждать нападения. Похоже, никто из кочевников не знал пока про мои «подвиги», поэтому нападать решили они по одному.
Всего пара сбитых воинов доказали им ошибочность такого решения. Крутя в руках тяжёлый шест, я почувствовал, как начинают колоть раны, предупреждая меня о том, что могут в любой момент открыться. Кочевники, поняв, что так взять меня не удастся, стали раскручивать арканы.
— Разойдитесь! Прекратить, я сказал! — разорвал суету боя громкий повелительный голос. Кочевники нехотя расступились, пропуская отца Шарека.
Я отступил обратно к юрте, оставив нападавших лежать на земле. Мне и самому без раны обойтись не удалось, кто-то из кочевников задел саблей мою ногу.
Кочевник безбоязненно подошёл ближе и протянул руку к моему шесту. «Пожалуй, из сложившейся ситуации — это единственный выход», — обдумал я всё и молча протянул ему шест. Он откинул тяжёлый шест как пёрышко и кивнул мне следовать за ним. Все расступились, когда мы проходили мимо, но добрый взглядом на себе я понятно не заметил.
За свою выходку я поплатился. Шарек лично привязал меня к специальным колодкам, стоявшим посередине селенья, и отвесил мне двадцать плетей. Бил он очень хорошо, рассекая мне кожу на спине и заставляя орать благим матом. Когда экзекуция закончилась, я с трудом поднял голову, перед глазами всё расплывалось, а кровавые «мухи» летали перед глазами. Посмотрев в сторону, я увидел, что все разошлись, кроме пяти женщин. Как я узнал позже, это были жёны тех кочевников, которых я убил, когда меня пытались поймать.
Дальше пытку продолжили они: сначала на разорванную ударами спину, мне насыпали соли, затем облили меня сладким сиропом из перебродивших фруктов. Зачем, я узнал очень скоро, когда они отошли, напоследок кинув в меня конским навозом, на меня накинулись мухи и слепни.
Чувствовать, как по тебе ползают и кусают сотни насекомых, при этом самому нельзя пошевелить и пальцем, было ужасно. Даже соль, разъедавшая раны причиняла не такие мухи, как проклятые насекомые, не помню, сколько я простоял, прежде чем потерять сознание. Дальнейшее, я тоже вспоминаю теперь с трудом, все дни, что я висел на колодках, были у меня чередой прихода в себя и отключением. Женщины приходили два раза в день, чтобы обновить мне соль на ранах и сироп на теле и голове.
Те минуты, когда меня отвязали и бросили возле юрты Шарека, а также то, как за мной ухаживал Юс, я тоже не помнил. Только потом, когда я окончательно пришёл в себя, я узнал, что он для меня сделал, и про тот переполох, который я сотворил.
— Тебе повезло, что отец хозяина решил выставить тебя бойцов на Играх, — тихо говорил мне он, промывая раны. — Если бы не это, то тебя скормили бы собакам или отдали на растерзание женщинам, тем, которые лишились из-за тебя кормильцев, и вынуждены теперь жить из милости у родственников погибших мужей.
Я лежал, блаженствуя в его руках, мокрая и холодная тряпка казалась пёрышком после сотен тысяч лапок топтавших меня насекомых, казавшихся мне тогда, на колодках, тварями величиной с собаку. Вода приносила прохладу и успокоение, и я старался даже не думать о том миллиарде-другом микробов, которые заносились мне в рану.
Ходить — да и то с палкой — я смог только на третий день. Но всё же мои занятия с Роном и молодой организм давали о себе знать, раны затягивались со стремительной быстротой. Ещё через неделю ко мне явился Шарек.
— С сегодняшнего дня буду готовить тебя к играм, раб, — заявил он, пинком отбрасывая Юса в сторону. — Но если ты ещё раз выкинешь нечто подобное — ничто тебя не спасёт, ты понял меня?
Я не смотрел в его сторону, поэтому, когда пинок пришёлся мне по раненой ноге, я скривился и сказал, посмотрев ему в глаза:
— Да, хозяин.
Удовлетворённый, кочевник вышел наружу.
До Игр оставался месяц, поэтому Шарек взялся за меня не на шутку, то, как со мной занимался Рон, по сравнению с методами кочевников показалось мне просто любовной прелюдией. Больше всего их тренировки напоминали мне издевательства над учениками из старых китайских фильмов, где ученикам не давали есть, пока они не переделают горы работы, использовали для занятий приспособления, несущие прямую угрозу для жизни, и прочее. Самым запоминающимся из них было приспособление для накачивания мышцпресса и спины: мои ноги в коленном сгибе привязывали к перекладине и нужно было раскачиваться взад и вперёд над горящими углями, поскольку как только моё движениеостанавливалось или замедлялась от усталости, сразу начинали шипеть сгораемые волосы и потрескивать от жара кожа. Да и все остальные тренировочные приспособы у меня были такими же. Как позже мне объяснил Шарек, эти устройства использовались только для тренировок рабов, для тренировок воинов существовали более щадящие методы.
Когда дошло время до поединков, мне вернули моё копьё, которое, как оказалось, кочевники прихватили с собой. Переучивать меня на саблю не стали, просто решив ещё более отточить моё искусство владение собственным оружием. Бои велись как один на один, так и по нескольку человек сразу. Поскольку никаких наказаний за то, что во время боя я избиваю воинов, не было, то я отрывался вовсю. Популярности мне это не добавило, но удовольствие я получил.
Время пролетело незаметно, все мои дни были жёстко расписаны и времени даже на мысли о побеге не оставалось, тем более, что я понял бесперспективность такой затеи внутри стана кочевников. Дети и собаки оказались лучшими охранниками, чем я предполагал.
В день, когда большая часть мужского населения отправлялась на игры, отмечался всем селением, как большой праздник. Трудно было представить, что у кочевников есть праздничная одежда, но это оказалось реальностью. Женщины нарядились в наряды, украшенные золотыми и серебряными изделиями, появились меха, которых до этого дня ни на ком не было видно. Мужчин провожали с песнями и музыкой, звучали диковинные для меня инструменты, похожие на тонкие и длинные балалайки, по которым водили смычком, а также какие-то тонкие штуковины, на которых играли, как на губной гармошке.
Меня, в отличие от остальных рабов, усадили на кибитку, чтобы я не устал во время пути, для надёжности не только привязав к ней ошейником, но и поставив надо мной двух стражей. Один из них сторожил меня ночью, другой днём. Впрочем, мысли о побеге у меня напрочь отбивала стая собак, которая следовала вместе с нашим отрядом. На что способен десяток этих зверюг, я наглядно убедился, когда затравили собаками одного из рабов, разбившего любимую чашу хозяина. Возможности без шума отделаться от них всех у меня не было, а тратить впустую, возможно, единственный шанс для побега я не мог. Я бы просто не пережил последовавшего после этого наказания, поэтому намеревался попытаться бежать только тогда, когда шансы были бы более значительны.
Ко мне — единственному из рабов — относились нормально. Пока я жил в селении, практически не встречался с другими рабами, кроме Юса, поэтому видеть, как измываются над беззащитными людьми, мне было тяжело. В поход взяли не только мужчин-рабов, но и женщин, которым доставалось больше всего, так как среди местных они считались даже ниже по положению, чем животные. На моих глазах за какую-то провинность одну девушку избили кнутом до полусмерти и оставили умирать в степи. Я ничего не мог поделать, кроме как сжимать кулаки и запоминать всё на будущее. Счёт к кочевникам у меня рос просто по секундам, а то количество вариантов, с помощью которых я собирался с ними рассчитаться, не поддавалось подсчёту.
Место Игр я заметил сразу: огромное множество юрт, раскинувшихся, докуда доставал взгляд, заметить было не трудно. Кочевники оживились, и принялись тыкать пальцамина вымпелы на верхушках юрт, перечисляя, какие племёна уже прибыли.
Мы вкатились в этот огромный лагерь, но наше появление никакого ажиотажа не вызвало. Я уже давно понял, что племя, захватившее меня в плен, не пользовалось особым уважением и влиянием в иерархии кочевых племён. Наш отряд встретил один кочевник важного вида, который, особо не рассусоливая, указал место для разбивки лагеря. Отец Шарека попытался было спорить, но тот пренебрежительно сказал, что мы вообще можем остановиться, где хотим, степь большая, но на месте Игр все места уже расписаны.
Ругаясь, но так, чтобы этого не услышал распорядитель, мои кочевники поехали на указанное место, расположившееся, как оказалось, рядом с выгребной ямой, используемой всем лагерем. Шарек, едва увидев её, побагровел и посмотрел на отца, тот тоже не был в восторге, поэтому всех рабов послали её засыпать. Когда мы закончили работу, нам приказали выкопать яму в другом месте, подальше от нас.
«Похоже, так поступают все следующие племена, которые специально размещают рядом с ямой, — догадался я. — А что, яма постоянно новая и усилий для этого организаторам никаких предпринимать не нужно».
Злые и раздражённые кочевники срывали свою злость на рабов, то тут, то там слышались щелчки кнутов и крики боли. Пару раз досталось и мне: униженный пренебрежением к племени, Шарек разошёлся не на шутку. В конце концов, он, не дожидаясь установки шатра, ушёл по знакомым.
Хоть меня и не заставляли ставить шатёр, я решил помочь рабам, тем более что особо заняться мне было нечем, а болтаться без дела на виду злых степняков было ещё опаснее. Мужчины сначала недоумённо оглядывались на меня, а женщины боязливо отходили, когда я таскал им с кибиток кожу и шесты, для юрт, ведь они видели, кто я и для чего меня натаскивали этот месяц, да и до сего дня у меня не было даже времени встретиться с другими рабами.
— Эй, раб, иди сюда, — раздался сзади грозный голос Шарека. Все, кроме меня, испуганно повернулись на его зов. По тому, как они начали отходить в стороны, я понял, что зовут меня. Повернувшись, я неспешно пошёл к степняку.
— Да, хозяин.
— Пошли. Как участник боёв, ты будешь жить в другом месте, — Шарек сплюнул на землю. — Похоже, в этот раз у нас нет ни единого шанса на победу.
Он повёл меня вдоль рядов юрт и высоких шатров, некоторые из которых были по-настоящему огромны и расписаны золотыми нитками. «Видимо, это жилища местных авторитетов», — с усмешкой подумал я, рассматривая их.
Вскоре я понял, что мы идём к помостам, которые выполняли роль трибун. В просветы между ними я заметил странные деревянные конструкции, установленные посередине арены. Мы направились прямо к ним, и я с содроганием понял, что это большие деревянные клетки, в которых находятся как люди, так и неизвестные мне звери и существа.
Когда мы подошли поближе к клеткам, на меня уставились все их обитатели, от взглядов которых у меня по спине пробежали мурашки. В нескольких клетках сидели люди крепкого телосложения, в одной — маленький, сухонький старичок, который, закрыв глаза, сидел в позе лотоса и медитировал, в соседней — огромный мужчина неизвестной мнерасы, цветом кожи немного светлее Рона. Я обводил взглядом клетки, понимая, что здесь находятся те, кому предстоит сражаться. Увидев в конце круга множество пустых клеток, я сообразил, что буду сидеть в одной из них.
К нам подошёл кочевник, в отличной одежде, с одетой поверх неё тонкого плетения кольчугой. «Для кочевника такая кольчуга — настоящая роскошь», — пришла мне в голову мысль.
— Добро пожаловать, Шарек-хан, — приветливо улыбнулся он.
— И тебе добра в дом, Усла-хан, — против воли улыбнулся злой Шарек. — Лесть, конечно, приятна, но сам знаешь, до хана мне пока далеко.
— Всё в руках Всевышнего, — пожал плечами кочевник, и посмотрев на меня спросил: — Эта пародия на человека — ваш боец? Племя Юрсула настолько обнищало, Шарек?
Шарек оскалился и ответил.
— А ты дай ему копьё и попробуй его хотя бы задеть.
Кочевник заинтересовался.
— Настолько хорошо?
— Давай поспорим на пять золотых, что ты его даже не поцарапаешь?
При словах о такой сумме, кочевник развеселился.
— Ты же знаешь меня, Шарек, и ставишь такую большую сумму? Готовь деньги друг.
Кочевник повернулся и прокричал вглубь арены, чтобы принесли боевое копьё.
Пока его несли, он снял с себя кольчугу и разделся до пояса, затем вытащил саблю и сделал несколько разогревающих мышцы упражнений. По его хвату и той скорости, что он орудовал саблей, я подумал, что, может быть, Шарек погорячился ставить на меня такую сумму. Вздохнув, я тоже начал разминаться. Моего согласия на участие в поединке никто не спрашивал, а что будет со мной, если Шарек проиграет деньги, я уже догадывался.
Когда раб подтащил мне копьё, я взял его в руку и легонько крутанул, проверяя баланс и вес. Копьё было хорошее, хоть и не моё цельнометаллическое, но очень приличное,с отличным балансом. Несколько раз, прокрутив его и сделав пару выпадов, я приготовился, краем глаза заметив, что за нами внимательно наблюдают из клеток, даже медитировавший до этого старичок открыл глаза и смотрел на меня.
— Ранить можно? — спросил я Шарека, лучше быть точно уверенным, что мне всё сойдёт с рук.
— Если сможешь, — ответил за него Усла, лёгким, бесшумным шагом он скользнул ко мне.
Внешне медленно и лениво он сделал пару выпадов, проверяя мою реакцию, я вообще не сдвинулся с места, присматриваясь к его действиям. За этот месяц я научился противостоять лёгким, но таким смертоносным саблям кочевников, тренируясь со многими бойцами, я понял основные приёмы и методы боя на них. Главное правило Рона оставалось неизменным и для этого вида оружия: «постоянно двигайся и не давай копью оставаться на месте, тогда все твои выпады будут нести реальную угрозу, а не так, как сейчас, только один из пяти. Тогда тебе будет безразлично, кто находится перед тобой».
Видя, что его поддёвки не заставляют меня двигаться, кочевник двинулся вперёд, и напал уже серьёзно. Сделав шаг назад, я легонько отклонил кончик его сабли остриём, и сделав быстрое движение вправо, закрутил копьём спираль вокруг сабли. Рука кочевника, попав в этот довольно сложный капкан, осталась на несколько секунд неподвижной, чем я сразу и воспользовался. Мгновенно переведя копьё из горизонтального в вертикальное положение, я подбил пяткой копья его ногу под коленной чашечкой, и когда он потерял равновесие, толкнул его древком в грудь. Кочевник понял, что произошло, только лёжа на земле и чувствуя возле своего горла холодный металл.
Подержав секунду копьё, я отступил на шаг и со всей силы метнул его в нижнюю балку расположенного рядом деревянного помоста.
— Ну как, Усла? — Шарек явно повеселел, — обнищал наш клан?
Усла оскалился, но, поднявшись, потёр саднящую ногу и грудь.
— Хорош, нечего сказать, хотя на вид заморыш заморышем. Где нашёл такого?
— Случайно в плен взял, — самодовольно ухмыльнулся тот, не став разглашать, что «при случайном пленении» был убит его брат и ещё четверо соплеменников.
— Помещу его рядом с орком, — кивнув головой, решил Усла, — пусть посмотрит, на что способен боец нашего клана.
Меня повели к клетке, стоявшей между стариком и большим, страшным с вида чудищем с горящими жёлтым глазами. Выгнав из клетки мужчину, он запер меня в клетке, а его повёл в конец ряда.
Я критически осмотрел своё новое жилище. Прежний постоялец не отличался чистоплотность, поэтому для начала я решил убраться и выкинуть из неё всю накопившуюся дрянь. Через час клетка была приведена в относительный порядок, я уселся на кожаную подстилку, оставшуюся после прошлого владельца, и столкнулся взглядом с чудищем из соседней клетки.
Заинтересовавшись, я принялся его разглядывать: высокий настолько, что большая клетка была ему мала, с огромными узловатыми руками и ногами, на которых бугрились мышцы таких размеров, что у меня по спине прошёл холодок при одной только мысли о том, что с ним придется сражаться. Моё любопытство начало его злить, он, оскалившись ипродемонстрировав мне большие нижние клыки, что-то прорычал. Я остолбенело замер, я понял, что он мне сказал.
— Что вылупилась, лягушка? — вот как он ко мне обратился. Я так же неподвижно сидел, вылупившись на него, впервые знание стольких языков удивили меня самого.
— Думаешь, твоя палка меня остановит? — снова гортанно проревел орк.
От такой наглости во мне снова проснулся дух противоречия, и я, недолго думая, брякнул, так напрягая для трудного горлового выговора слов свои голосовые связки, чтозаболела гортань.
— Заткнулся бы, сын червяка и собаки!
Настала очередь замереть орку. Он несколько раз пораженно моргнул и даже убрал клыки.
— Ты знаешь язык Первородителей?
— Нет, не знаю, — рыкнул я в ответ.
Орк замолчал, видимо, переваривая информацию.
— Слышь, старик, он может говорить на Первородном, — прорычал орк, игнорируя меня.
Настала моя очередь удивляться, когда маленький старик из соседней клетки спокойно произнёс на том же языке.
— Ты, Ур'такал, не знаешь даже половины того, на что он способен.



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.