Чтение 13–й страницы книги ~Боевая единица~

Через десять минут молчаливый сотрудник покинул почту в сопровождении двух агентов «Карающего ока». К его левой руке был пристёгнут наручниками тонкий кейс. Гонец спешил в аэропорт.

Бабушки несли свою службу чётко. Через их кордон не могла пройти ни одна скверна, способная опоганить святой храм. Безжалостно заворачивались женщины с легкомысленно непокрытой головой, девушки в излишне яркой одежде или коротких юбках, да и мужчинам доставалось – иные наглели настолько, что намеревались пройти в шортах. Чтоподелаешь – бесовские времена. Но пока есть бабушки – нечистый не пройдёт.

Примерно подобным образом они рассуждали до того момента, пока к церкви не подошёл Чапай.

Его вид настолько потряс престарелую стражу, что стихли все разговоры, дружно отвисли челюсти, а нищий уронил банку для подаяний, даже не сделав поползновений её поднять. Казалось, что и воробьи стали чирикать гораздо тише – как-то ошеломлённо, скорее по инерции. Через несколько секунд после появления рыцаря картина напоминала хрестоматийную немую сцену, описанную Гоголем, разве что один статист продолжал двигаться – сам Бровкин.

Не обращая ни малейшего внимания на некоторый фурор, вызванный его костюмом, являвшимся реквизитом для съёмок порнофильмов садомазохистской направленности, Чапай с невозмутимым видом поднялся по ступенькам. Лишь одна бабушка всё же смогла произнести хоть что-то. Уставившись на филейную часть рыцаря, контрастно белеющую в огромных разрезах чёрных кожаных штанов, она выдохнула:

– Сынок! Тебе сзади-то не дует?

– Догадайся, – мрачно ответил Бровкин и шагнул в сумрак церкви.

Женщина, продававшая ритуальные принадлежности, впоследствии клятвенно уверяла, что при его появлении погасла половина свечей и потемнели лики святых. Если это и было так, то на Чапая никакого впечатления не произвело. По-прежнему не обращая внимания на потрясённых прихожан, он уверенно прошёл через всё помещение, остановился перед священником, гордо распрямил плечи и отчётливо произнёс:

– Святой отец, я очень грешен.

Священник осмотрел его внимательным, мудрым взглядом и, величаво кивнув, ответил:

– Сын мой, я это понял, как только тебя увидел.

Развернувшись, поп поманил скандального посетителя за собой, уводя за малозаметную дверцу, подальше от шокированных прихожан, уже начинавших глухо роптать. Служба закончилась, людей в церкви было немного, но это вовсе не оправдывало столь вопиющее нарушение традиций.

Надо сказать, Чапай вёл себя послушно, без возражений прошёл по короткому коридору, затем пересёк маленькую комнатушку и, подчиняясь жесту попа, присел на трёхногий табурет в уголке, возле стола с большим электрическим самоваром.

– Чай есть? – нагло поинтересовался он.

– А поздороваться? – вопросил святой отец.

– Здравствуй, Бузя! Чай есть?

– Я тебе не Бузя, а отец Василий...

– Знаю, знаю... – отмахнулся Чапай. – Фамилия твоя Бузыкин, а отчество Семёнович. Тебе что, чаю для хорошего человека жалко?

– Он остыл, поди...

– Сойдёт, я со вчерашнего вечера ничего не пил. Удивляюсь тебе, Бузя, ты даже говорить стал по-поповски! Это ж надо – «поди»! Вот что значит столько лет рясу носить!

– Ты чаю просил? Вот и пей.

Чапай залпом осушил две кружки подряд – он и вправду очень хотел пить. Третью стал цедить отдельными глотками, а потом ещё и сахару добавил. Размешивая его крошечной ложечкой, он кивнул священнику:

– Присаживайся, Бузя, в ногах правды нет.

Тот не стал упираться, подвинул аналогичный табурет, тоже налил себе тёплого чаю, сделав глоток, задумчиво произнёс:

– Это сколько же мы не виделись?

– Одиннадцать лет, – мгновенно ответил Чапай.

– Да, где-то так, – согласился священник. – Я о тебе много чего слышал, ты всё тот же, никак не угомонишься.

– И я о тебе, – кивнул Бровкин. – Даже пару раз хотел заглянуть, да всё не получалось как-то... Не одно, так другое.

– Ну что ж, спасибо, что всё же выделил время. Надеюсь, я не слишком оторвал тебя от важных дел? Хотя, судя по костюму, ты скорее где-то веселился, чем работал.

– Святой отец! – притворно возмутился Чапай. – Откуда вы знаете, что в такой одежде веселятся, а не картошку копают?

– За дурака меня не держи, – усмехнулся священник, – Уж в чём картошку копают, всякий поп знает. Как там наши?

– Да ты должен знать, с тобой Нельма вроде переписывается.

– Давно о ней не слышно.

– Да убили её... скорее всего. Допрыгалась наша Баба Яга.

– Как? – нахмурился священник.

– Свои... Хотя, какие они на хрен свои? Вчера ещё Монастырь на кирпичики разнесли.

Кивнув, священник задумчиво произнёс:

– К этому всё и шло... Не удивлён. Тебя ищут?

– Наверное. Я тем вечером из тюрьмы сбежал, так что сам понимаешь, это им не понравится. Что обидно, три дня всего сидеть оставалось.

– А что так?

– Да отравить меня супостаты удумали. Вот и пришлось мне позаботиться о собственном здоровье.

– Есть будешь?

– Нет, что-то не тянет. Всю ночь за баранкой, посты гаишников по полям объезжал. Ни документов, ни денег, да ещё и одежда... Сам видишь, не от кутюр.

– Да уж, одёжка у тебя знатная.

– Так на том базаре выбирать не из чего было, – огрызнулся Бровкин и торопливо добавил: – Бузя, мне в Москву надо, и как можно быстрее.

– Воевать надумал? – понимающе кивнул священник.

– Чапаев никогда не отступал, и сейчас хвост поджимать не стану. Бузя, надо что-то делать! Пошла чистка, а это полная задница. Орден погибает, он почти сдох! То, что отнего останется после подобного обрезания, будет простым придатком. Причём сам должен понимать, чьим придатком.

– Дурак ты, Чапай, – устало вздохнул священник. – И сам этого не понимаешь. Ты как тот Ванька-неваляшка: его нагнут, он поднимается, нагнут, опять идёт назад. И думает при этом, что силён, раз противится воле руки, и невдомёк ему, что хозяин той руки просто играется.

– Бузя, я твою проповедь наизусть знаю, – отмахнулся рыцарь. – Как меня не обзывай, но я хоть что-то стараюсь сделать, а ты забился в нору, напялил рясу и знай себе кадилом помахиваешь. Учёные Ордена хрен знает когда установили, что концентрация ионов серебра в вашей поповской воде слишком ничтожна, чтобы досадить тем, кого вы называете нечистой силой.

– Тёзка, ты играешь словами. Разные у нас враги, разные. Вся твоя война окончится очень быстро. Может, ты и убьёшь кого из правых или виноватых, но и сам быстро ляжешь. Такое не для тебя. Чапай, ты ведь трагик, тебе нужны сцена и зрители, ты можешь водить в бой тысячи воинов, но сам по себе сейчас не более чем актёр без театра. Оставь,это не твоё время. Если кто и добьётся сейчас успеха, то не ты, и не я... Нельма может, если вдруг ещё жива. Она волчица, оставшаяся без потомства, и если кто тронет её девочек, то я ему не завидую. Очень не завидую... Нельму никогда не удавалось вывести на первые роли, не нужно это ей, но сейчас да, сейчас могла бы. Страшно подумать, на что она способна в таком отчаянии. Только тот, кому нечего терять, кроме того святого, на что уже подняли руку, может что-то сейчас сделать. Это лавина, она или аккуратно превратит Орден в придаток, как ты говоришь, или сметёт всё до основания. И кто знает, может, на руинах поднимется что-то по-настоящему новое... Без этой мерзкой грязи и лжи.

Чапай карикатурно похлопал в ладони:

– Браво! Бузя, да ты актёр покруче меня! Настоящий трагик!

– Василий, твой цинизм мне неприятен.

– Придётся потерпеть, таким уж я уродился.

– Всё в твоих руках, стоит только захотеть, и ты сможешь себя изменить.

– А оно мне надо? Бузя, так ты можешь мне помочь?

– Немного, – кивнул священник. – Документов у меня нет, но дам рясу. Маленько великоватая для тебя будет, но ничего, пойдёт.

– На хрен мне твоя ряса? – возмутился Чапай.

– У священников паспорта не смотрят. Прихожанин у меня хороший есть, фирма у него, грузы перевозит. Позвоню, если в Москву кто едет, тебя посадят. Спокойно доберёшься. Денег маленько дам, а там сам уж будешь думать. И не спорь, в этом педерастическом костюме ты далеко не уедешь. Снимай его, ведь тошно смотреть.

– Ни за что, – категорично ответил Чапай.

– Что, неужто понравилось? – усмехнулся священник.

– Нет, – не обиделся Чапай. – Не одежда делает человека тем, кто он есть. А костюм хорош: толстая кожа, множество стальных деталей. Будет мне вместо бронежилета.

– Ты всерьёз решил носить ЭТО под рясой?!

– По мне – что ряса, что педерастический прикид, разницы нет. По сути, это одно и тоже.

– Выгнать бы тебя взашей, да рука не поднимается, – священник покачал головой.

– У тебя оружие есть?

– Только кухонные ножи, выберешь себе, какой приглянется.

– Бузя, я тебя просто не узнаю! – Чапай покачал головой. – Ты, и чтобы ни одного ствола в хозяйстве не было?

– Нет больше Бузи, – грустно усмехнулся священник, – есть отец Василий.

– Никак я не пойму, откуда этот самый святой отец в тебе взялся! Ты же никогда фигнёй не страдал! Я же сам тебя тогда на руках выносил, вместе с Нельмой, вы на пару поджижу попали, на культяпках выскочили. И не слишком тебе приморозило... тогда. В госпитале ведь нормально оклемался, смеялся и шутки травил. Как ты дошёл до того, чтобы уйти из Ордена?

– Если Бог даст тебе прожить лишние несколько дней, может, и поймёшь, – загадочно произнёс священник.

Лина ещё никогда в жизни не была столь растерянной. Обилие магазинов Большого Мира вкупе с их богатейшим ассортиментом серьёзно повлияло её мировоззрение. Первоначальный замысел купить хоть что-нибудь непохожее на военную форму рухнул почти сразу. Потрясённая девушка теперь сама не знала, что хочет, но при этом одновременнохотела очень многого – очередной парадокс женской логики. Будучи в состоянии аффекта, она зачем-то купила миниатюрную сумочку, но спустя несколько минут выбросила её в урну, осознав, что она ей ни к чему. Это происшествие несколько отрезвило выпускницу, после чего она всерьёз принялась за решение вопроса своего обмундирования.

Подавляя в себе проснувшуюся страсть к шопингу, девушка сменила свой гардероб, обзаведясь обтягивающими брюками, не стесняющими движений, рубашкой и удобной курткой, подходящей к погоде – небо начинало хмуриться. Лина не думала, что кто-то может всерьёз угрожать встрече, но ей приходилось учитывать самый худший вариант, при котором у Ярославского вокзала её будут ждать несколько вооружённых до зубов головорезов. Всё, что воспитанница могла им противопоставить – нож, и это при том, что она не слишком хорошо умела с ним обращаться. Увы – владение клинковым оружием не было её коньком.

Зная российское законодательство, она понимала, что раздобыть огнестрельное оружие не получится. В специализированных магазинах просто так его не продадут, а как найти нелегальных торговцев, девушка не представляла. Где-то они наверняка есть, но вот рекламировать свою деятельность подобные люди не будут.

Однако Лина всё же купила в киоске толстенный рекламный справочник и карту Москвы. Найдя ближайший магазин, торгующий средствами самозащиты, она направилась к нему. Логика была проста – пистолет ей там не продадут, но зато наверняка удастся подобрать что-нибудь полезное, пусть и не столь смертоносное.

Так и оказалось.

Девушка немало подивилась ассортименту членовредительных товаров, продаваемых безо всяких ограничений. Да, армейский пистолет здесь не купить, но вот боевые метательные ножи продавались свободно. Трудно было представить, что их можно использовать в мирных целях; впрочем, Лина не собиралась заниматься критикой разрешительной системы. Консультант с сомнением уставился на девушку, увлечённо рассматривавшую витрину с огромными тесаками для прорубания троп в джунглях ближнего Подмосковья, но поспешил пойти на помощь – грех упускать возможность пообщаться с такой красоткой.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? Вы хотите выбрать тесак для работ на даче?

Появление приятного парня, горящего желанием помочь выбрать необходимые вещи, Лину обрадовало. Кто, как не продавец, знает все достоинства товаров, да при этом ещё и хорошо ориентируется в ассортименте.

– Нет, тесак для работ на даче мне не нужен. Скажите, а нельзя ли посмотреть вот эти метательные ножи?

Скрывая изумление, парень открыл витрину, ещё больше удивился, когда девушка с профессиональной сноровкой проверила балансировку цельнометаллических ножей, заточку, толщину и массу каких-то других параметров. На осмотр всех разновидностей у неё ушло не больше минуты, после чего показала самый невзрачный образец, выглядевший весьма безобидно:

– Я бы хотела взять десять таких ножей.

Продавец с трудом скрыл изумление. Дело в том, что недавно магазин посетила кампания цирковых артистов, в том числе и метатель ножей. Он был немного подвыпивший и, явно красуясь перед дамами, с комментариями пересмотрел множество образцов, в итоге заявив, что этот нож самый лучший. Надо сказать, что странной девушке на это потребовалось гораздо меньше времени.

– Сейчас посмотрю, – кивнул он.

К сожалению, нашлось всего восемь, да и то после короткого осмотра три из них Лина забраковала. Продавец уже намеревался отправлять её к кассе, но не тут-то было – девушка на этом не остановилась. Вслед за метательными ножами она выбрала большой охотничий, причём не из дешёвых, затем взяла сразу четыре баллончика с перцовым слезоточивым наполнителем, а закончила свой шопинг выбором двух пневматических пистолетов с запасом баллончиков и пуль-шариков.

Осмотрев получившийся набор, Лина кивнула:

– Всё, этого достаточно.

– Неужели где-то началась война? – попытался пошутить консультант.

Девушка пожала плечами и на полном серьёзе ответила:

– Не знаю, новости утром не слушала. Сколько я должна за всё это заплатить?

Услышав сумму, Лина приуныла. Она вдруг осознала, что денег у неё не столь уж много. После расплаты с таксистом, гостиницы, одежды и этой покупки у неё осталось не больше четверти от исходной суммы. Такими темпами она скоро окончательно разорится. У неё были кредитные карточки, выданные Бурёнкой, но использовать их – всё равно что громогласно объявить всему миру о своём местопребывании. Кто знает, может, её и впрямь усиленно разыскивают? Подчиняясь своим параноидальным мыслям, она даже телефон выключила, подозревая, что его можно легко запеленговать.

Расплатившись, Лина покинула магазин с пакетом зловещих покупок. Теперь ей необходимо было приобрести некоторые мелочи, вроде ниток с иголкой и скотча, после чего найти укромный уголок, где можно без помех распределить свой арсенал по одежде. Девушка была довольна – хотя серьёзного оружия у неё и не было, но всё равно, она теперь гораздо лучше подготовлена к разным неприятностям. Даже безобидные пневматические пистолеты могут неплохо выручить в трудной ситуации – их не так просто отличить от боевых. Да и шарики могут нанести весьма болезненные, хотя и не смертельные ранения – противнику не поздоровится.

До встречи оставалось ещё немало времени, Лина успеет к ней подготовиться.

Кимов был несколько удивлён тем, что его допустили на просмотр полученной информации. Раньше он думал, что такое попросту невозможно. Это было несколько неожиданно и явно указывало на то, что Ланс решил поощрить привлечённого сотрудника своим высочайшим доверием. Теперь майор размышлял: хорошо это или плохо. С одной стороны да, как-то приятно, но вот с другой... А не означает ли это, что после окончания операции его попросту пустят в расход? Поневоле вспоминается хрестоматийное: «Он слишком много знал». А знает Кимов много, ох, как много! Люди Ордена во многих отношениях были по-детски наивны, и грамотно скрывать свои тайны не умели. Майору хватало нескольких звеньев, чтобы связать всю цепь. Там неосторожное слово, здесь неполная распечатка, настораживающая как раз своей красноречивой неполнотой. Он был профессионалом и умел получать целое из частного. Сейчас Кимов знал далеко не всё, но с каждым часом белых пятен для него оставалось всё меньше и меньше. Рано или поздно он сможет восстановить всю картину, и тогда... Впрочем, думать об этом пока рановато.

Помимо майора в комнате присутствовали магистры Ланс и Ротан, а также пятеро сотрудников высокого ранга, руководящие различными направлениями операции. Не исключено, что полученная информация не имеет практической ценности, но в противном случае командование не хотело тратить лишнее время на ознакомление всех – кто знает, возможно, потребуется мгновенно принять важное решение. Не стоит медлить там, где этого можно избежать. Ланс сознательно не стал знакомиться с посланием настоятельницы. Не исключено, что в нём находится самый главный компромат на верхушку заговора, в этом случае неплохо бы взглянуть на реакцию собравшихся. Если она окажется неадекватной, он с помощью Ротана спокойно решит эту проблему.

Робинсон, официальный заместитель главного куратора Западноевропейского отдела, вставил диск в проигрыватель, вытянул руку с пультом, указывая на плазменный экран с высветившимся содержимым:

– Здесь маленький текстовый файл и большой фрагмент с видеоинформацией. С чего начнём?

– Текст, – коротко приказал Ланс.

На экране возникло всего три слова: «Приятного просмотра. Ветрова».

В комнате воцарилась тишина, все дружно пытались переварить полученную информацию. Несмотря на лаконичность, сообщение давало немалую пищу для размышлений и не объясняло при этом ровным словом ничего. Молчание нарушил Ланс:

– Ну что же, начнём просмотр.

Экран мигнул, на пару секунд его заполнила странная надпись – «Деревенские страсти» в окружении мультяшных мордочек улыбающихся поросят. Затем статическая картинка закончилась, и пошёл экшен. Здоровенный толстый мужик, стоя на фоне дощатой стены, снял через голову рубашку, обнажив чудовищно волосатый торс. Улыбнувшись собравшимся, он взялся за вилы и принялся ими интенсивно орудовать. Камера отъехала назад, давая крупный план. Выяснилось, что человек находится возле большого сарая и занимается тем, что перекидывает навоз из маленькой кучи в большую. Зрители молча следили за действием, ожидая, когда среди отходов животноводства появится что-то интересное, спрятанное от людских глаз, ради чего, собственно, и снят ролик, только Кимов тихо прокомментировал:

– Судя по наколкам, получил срок за хулиганство, на зоне был «опущенным». Хотя не совсем уверен, запись низкого качества, детали рассмотреть тяжело.

Тем временем мужчина с размаха воткнул вилы в малую кучу, вытер пот со лба, всем своим видом демонстрируя крайнюю усталость. Отойдя от фронта работ, пошарил в сумке,висящей на стене, извлёк из неё бутылку вина. Ловко сковырнув пластмассовую пробку, он нацепил на горлышко соску, после чего, сопровождаемый камерой, направился за угол сарая.

Там обнаружилась здоровенная коза, пощипывающая на вытоптанном пятачке скудные реликты уцелевшей травы. Перебраться на более обильное пастбище ей не давала цепь,привязанная к колышку, вбитому в землю. При виде человека рогатое животное заметно оживилось, поспешило навстречу, радостно блея. Ухмыляющийся мужик опустил бутылку, коза мгновенно к ней присосалась, явно не впервые сталкиваясь с подобной процедурой.

Зрители со всё более возрастающим недоумением проследили, как животное-алкоголик лихо выдуло всё вино, да ещё и жалобно проблеяло, явно намекая на добавку. Но мужчина проигнорировал намёк, вместо этого обошёл козу, ухватил её за задние ноги и сноровистым, отработанным движением просунул их за голенища грязных кирзовых сапог, после чего начал расстегивать штаны.

В мёртвой тишине голос Кимова прозвучал набатом:

– Думаю, теперь вы поняли, что имела в виду Ветрова, когда пожелала нам приятного просмотра.

– Выключите это, – невозмутимо произнёс Ланс.

– Может... Может, дальше пойдёт что-то важное? – запинаясь, вопросил Робинсон.

– Дома посмотрите, – ответил магистр – В более интимной обстановке.

Завышать ценность ролика больше никто не рискнул – всё было понятно. Экран погас, несколько мгновений все уныло молчали, явно ощущая себя несколько не в своей тарелке. Тишину нарушил Кимов – хлопнув по колену, он рассмеялся:

– Нет, чем дальше, тем симпатичнее мне эта Ветрова! Как она, а? Я бы сказал, что всех нас сейчас очень лихо поимела простая девятнадцатилетняя девчонка.

– Возможно ли, что специалисты ошиблись и взяли не ту информацию? – поинтересовался Ланс.

– Исключено! – уверенно произнёс майор. – Мы получили то, что Ветрова для нас оставила. Исходные файлы были перенесены на оптические диски, после чего уничтожены. Она просто пошутила, причём неплохо пошутила.

– Может, информацию ещё можно как-то восстановить? – с чудовищным акцентом, нападавшим на него только в минуты волнения, спросил Робинсон.

– Сомневаюсь, – ответил Кимов. – Я скажу специалистам, но не думаю, что от этого будет толк. Ветрова явно не дура, скорее всего, уничтожение проведено с помощью специальной программы, так что ловить там уже нечего.

– Она так нигде и не объявлялась? – рутинно поинтересовался Ланс.

– Нет. В гостинице оставлена засада, но я не верю, что Ветрова туда вернётся. Задержан таксист, отвозивший её в Москву, сейчас его допрашивают. Телефон в сети так и не объявился, но мы подготовили аппаратуру для его определения в выключенном состоянии. Сейчас этот комплекс возят в районе гостиницы, не исключено, что Ветрова всё ещё где-то там. Да, и ещё... Найден автомобиль, который захватил Бровкин при побеге, но на этом след обрывается.

– Бровкин меня волнует меньше всего, – произнёс Ланс. – Я жду от вас эффективных шагов по поимке Ветровой. Это ваша главная задача.

– Хорошо, – кивнул Кимов.

Робинсон, с потерянным видом рассматривающий злополучный диск, снова вопросил:

– Я так и не пойму, почему на картинках были поросята? Ведь трахают козу?

– Заберите этот диск себе, – без улыбки предложил Ланс. – Мне почему-то кажется, что если вы досмотрите фильм до конца, то этот вопрос отпадёт.

– Стойте! – шепнула девушка.

– Старкова, в чём дело?

– Вы разве не слышали?

– Нет. А что?

– Металл звякнул... Где-то рядом... совсем рядом.

Настоятельница прижала ладони к ушам, выставила их лодочкой, пытаясь усилить звуки, которые могут доноситься из монолитной тьмы, окружавшей их со всех сторон. К этому моменту её телефон разрядился до опасного предела и был выключен, трубка девочки тоже почти села, её включали крайне редко. Последние часы они двигались почти вслепую, лишь изредка подсвечивая в самых трудных местах. Технические переходы были узкими, часто разветвлялись или пересекали заброшенные галереи древней системы подземных ходов, не использующихся веками. Нельма сама уже не могла понять, где они находятся – в этом лабиринте ей доводилось бывать всего несколько раз и только в сопровождении опытных сотрудниц. Но даже они не всегда внятно могли объяснить, куда ведёт тот или иной лаз: за время существования Монастыря их проделали столько, что непонятно, как земля могла держать здания – тяжёлые постройки должны были неминуемо провалиться.

Несмотря на все усилия, ничего подозрительного расслышать не удалось. Но настоятельница почему-то была совершенно уверена в том, что рядом кто-то есть. Шестое чувство, или просто ложная мысль, но долго стоять на месте Нельма не стала и громко вопросила:

– Кто здесь?

Несколько мгновений ничего не происходило, но затем ход залило ослепительным светом. Настоятельница и девочка одновременно вскрикнули: глаза, приобретя за время пребывания в полной тьме сверхчувствительность, отреагировали на вспышку крайне болезненно. Невидимый человек тут же опустил фонарь, освещая пол и свои ноги. Осторожно разлепив веки, Нельма было удивилась тому, что эти ноги обнажены – в Монастыре так не ходили, но увидев отблеск полоски стали, сразу всё поняла:

– Лилит, это я, настоятельница, со мной младшая воспитанница. Можешь спрятать Аргумент, мы тебя не обидим, гарантирую.

– Я вас уже узнала, – бархатисто-сексуальный голос смотрительницы показался крайне неуместным в этой непритязательной обстановке.

– Ты одна?

– Уже да, – как-то странно ответила экзотическая красавица и грациозным, отточенным движением спрятала меч в ножны.

Нельма подошла к смотрительнице. Её глаза привыкли к яркому свету и она рассмотрела, что Лилит одета в свою вечную миниатюрную тунику. Настоятельница нахмурилась. Нет, её вовсе не смутило легкомысленное одеяние – это было стандартное облачение смотрительниц Клетки. В нём проходила большая часть их жизни, хоронили хозяек Аргумента тоже в нём. По традиции, на эту роль выбирали самых длинноногих девушек, дабы они гармонично соответствовали своей униформе. Учитывая то, что помещения, где содержались твари, обогревались круглый год, в столь лёгком наряде можно было чувствовать себя прекрасно. Однако в остальной части подземного комплекса, где температура колебалась от семи до десяти градусов, в зависимости от сезона и расположения... Лилит сейчас приходилось очень несладко.

Тем не менее, несмотря ни на что, смотрительница выглядела как обычно великолепно. Настоятельница на миг почувствовала гордость за себя – ведь именно она усмотрела в нескладной девочке, «гадком утёнке», будущую красавицу, да ещё и с немалой ментальной силой, позволившей ей занимать нынешнюю должность. Монастырь – это не стены, это люди, а Лилит стоила нескольких десятков обычных сотрудниц, лишь её одну признавал Аргумент.

Подавив лавину мыслей, Нельма уточнила:

– Что значит – уже да? Где остальные? Я видела, что в Клетку направлялось много воспитанниц и сотрудниц.

– Да, – согласилась смотрительница, – Их было много. Вначале. Но потом всё стало плохо. Бомбы... Клетка разрушена, низшие вырвались на свободу. Часть их осталась под завалами, но оставшиеся устроили резню. Те, кто не успел убежать, погибли.