Чтение 14–й страницы книги ~Конкуренты~

— Типа того, — кивнула Лена. — Давай приучай его к себе. Подойди к люку, приложи руку… ту, на которой комм. Корабль уже в курсе, что его продали, теперь он должен зафиксировать своего нового пилота.

— Где тут люк?

— По центру.

Между растопыренными крыльями корабля (не знаю, насколько они важны были для аэродинамики — уж больно толстые и странной формы) мог бы легко уместиться микроавтобус. Мы подошли к люку, и Лена указала на выдавленную в броне вмятину по форме человеческой пятерни.

— Сюда.

— Такое ощущение, будто он на меня смотрит, — пробормотал я, прижимая руку к прохладному, чуть шершавому корпусу.

— Конечно. Это тебе не «Сильвана», здесь достаточно умный компьютер.

В броне открылось овальное отверстие. Дверь втянулась, потом сдвинулась в сторону. Зажегся мягкий желтый свет.

— Поздравляю! — торжественно сказала Лена. — «Феникс» — это настоящий корабль.

По мне, так и «Сильвана» была вполне настоящей… Но я спорить не стал и шагнул в проем.

Уже через четверть часа я понял, что был неправ.

Если «Сильвану» можно было сравнить с автомобилем, пусть даже просторным, то «Феникс» — с комфортабельным микроавтобусом.

В нем были две маленькие каюты-спальни. Нормальный туалет (если вас не смущает дыра в полу вместо унитаза) и нормальный душ (если вы готовы мыться рециркулированнойводой, которой до вас уже мылись раз десять). Центральное помещение — рубка — имело одно кресло для пилота, но было достаточно просторным, чтобы там уместились человек десять. Для шестерых даже нашлись бы кресла.

Еще был маленький грузовой отсек (пустой) и шлюз для выхода из корабля.

— Забавно, — сказал я, усевшись наконец за пульт пилота. Вот здесь, как ни странно, все было похоже на «Сильвану» — тот же минимализм.

— Что именно? — Лена устроилась рядом в другом кресле, достала сигареты, закурила. Пояснила: — Здесь хороший воздухообмен, можешь и покурить.

— Ты говоришь, этот корабль сделали с учетом чужих технологий?

— Да.

— Люди стали сюда попадать три года назад. Верно?

— Абсолютно. Я здесь два с половиной года…

— Техника вся чужая. Да, вроде как для людей предназначенная, но непонятная — вы даже язык их не расшифровали. Как о великом успехе, говорите о том, что сумели на дисплеи вывести человеческие цифры вместо аналоговых столбиков-стрелочек. Так? Но при этом подбитые чужие… по-настоящему чужие, пилотируемые рыжими тараканами корабли сумели разобрать? Понять, как они устроены? И на основании их технологий начать делать новые корабли?

— Поверь, у нас на Плюшке не идиоты работают, — сказала Лена. Но с легким сомнением.

Я засмеялся.

— Знаешь историю, как в советское время наши инженеры решили скопировать «роллс-ройс»? Купили. Привезли. Разобрали до последнего винтика. Сделали чертежи. Начали обратно собирать — беда! В коробку передач шестеренки не залазят! Вроде как должны сесть на свои оси и зацепиться — а не получается! Чуть-чуть больше, чем требуется! На микроны! Но больше. Инженеры за голову хватаются, ничего не поймут. Стали выспрашивать у англичан… что там и как… Те смеются.

Я тоже достал сигареты и закурил. Глянул в пачку… да… негусто. Осталось три штуки.

— Ну и что оказалось? — заинтересовалась Лена.

— Оказалось почти как с механической блохой, которую Левша подковал… после чего она перестала танцевать. Англичане шестеренки делали чуть-чуть больше, чем следует. Потом охлаждали… уж не знаю, в холодильнике или в жидком азоте… Металл немного сжимался. И вот эти охлажденные шестерни надевали на оси, после чего они великолепно прижимались друг к другу.

— Думаю, это вранье, — поморщилась Лена. — Ну, из разряда «мы лапотные мужики, ничего супротив Запада не умеем…»

— Лена, не знаю. Почем купил, за то и продал. Но история все равно поучительная. Мало разобрать и скопировать. Важно еще понять — как все устроено. Как собрано. Как работает. И тут один инженер другого не всегда поймет — потому что вся сложность в тонкостях, в мелких таких заморочках, вроде охлажденных шестеренок.

— К чему ты клонишь?

— Лена, даже если бы со всей Земли собрали самых великих ученых, самых умных инженеров, самых рукастых рабочих — не сумели бы они за два года разобраться в чужой технике. В биотехнике! Разобраться, воссоздать, срастить с железом… с этими пультами и лампочками. И десяти лет бы не хватило.

— Но ведь сумели! — Лена развела руками. — Видишь этот корабль? Его корпус сделали из того же материала, что и корабли чужих. И я тебе скажу, как это получилось. Кусок корпуса положили в анализирующий отсек синтезатора — того самого, который выдает котлеты и ткань для комбинезонов. Синтезатор попыхтел — и разобрался, как устроен этот материал. Потом код этого материала ввели в программу сборки корабля «Феникс» вместо кода титанового корпуса. Собрали — получилось! Вот и все!

— Допустим, — согласился я. — С корпусом — может быть. А плазменная пушка? Ты говорила, что там наполовину биоустройства, наполовину человеческие!

— Ну и что? Сняли с корабля пушку. Источник энергии у жуков так до конца и непонятный. А пушка — она и есть пушка. Подключили к нашему генератору — работает. Все дела…

— Лена, так не бывает, — устало повторил я.

— Хорошо, — легко согласилась она. — Не бывает. Но ведь это получилось? Результат налицо?

— Я тебе скажу, где это могло получиться, — ответил я. — В компьютерной игре. Где сбил вражеский корабль, нажал кнопку «изучить» и через полчаса начал строить копии корабля.

— Здрасте! — Лена развела руками. — Ну тогда ты оказался в нужном месте! Ищущие именно так и считают. Даже аргументы у них есть похожие… что нам слишком легко здесь все удается, что в реальности люди сдохли или одичали бы на Плюшке, не то что научились управлять станцией, запускать корабли, строить базы на других планетах.

— Не сердись, — сказал я примиряюще. — Это только один вариант. Есть и другие.

— Ну?

— Людей ведь сюда не ветром занесло на воздушном шаре. Кто-то — может быть, даже не относящийся к человеческому роду, — организовал на Земле игру «Старквэйк». Создал агентство «Звездный час». Перебрасывает сюда… не важно даже, в космос или в виртуальность, все новых и новых игроков. Почему вы считаете, что этот кто-то остался на Земле? Что здесь нет его агентов, представителей?

— То есть инженеры — казачки засланные? — Лена прищурилась.

— Возможно, что лишь несколько человек. Достаточно, чтобы два-три человека досконально разбирались, как и что здесь работает — они сумеют направить исследования в нужную сторону, нажать правильные кнопки, высказать здравые идеи. Надо выяснить, как работают эти ученые-инженеры. Все ли они вносят одинаковый вклад — или кто-то фонтанирует идеями, а кто-то лишь добросовестно исполняет указания.

— Тогда уж можно предположить, что ученые у нас нормальные люди, но им каким-то образом внушается, как и что надо делать, — предположила Лена.

— И это возможно, — кивнул я. — Но в то, что вы всего здесь добились сами, своим умом — поверить невозможно.

Лена кивнула.

— Еще одно, — решил я закрепить успех. — Почему здесь все русские?

— С чего ты взял? Русские, украинцы, евреи, татары…

— Русскоязычные.

— Ну игра-то русская!

— Почему? — Я усмехнулся. — Есть некая сила, которая отправляет людей в космос. Почему только русских? Чем мы интереснее американцев, немцев, китайцев?

— Приспосабливаемся ко всему лучше. Привыкли к тяготам.

— Версия патриотичная, но сомнительная.

— Тогда вот тебе реалистичная версия — это эксперименты русских спецслужб. Мы в виртуальности. Тогда понятно, почему эксперименты идут только над жителями России. Опять же наши друзья-приятели с Нигредо оказываются правы…

— Да что за бред! Зачем нашему КГБ, даже если они разработали такую хитрую технологию, моделировать далекий космос? Для эксперимента это все давно затянулось.

— Туристический аттракцион, — предположила Лена. — Мы статисты, фон. А сюда будут запускать богатых туристов за десятки миллионов долларов.

— Вот уж сомнительное удовольствие — летать по космосу и палить друг в друга из лазерных пушек! Для туристов можно было соорудить какой-нибудь рай в восточном стиле. С обольстительным гуриями, немыслимой красоты пейзажами… Да хоть бы толкиновское Средиземье воссоздать — есть психи, которые последние штаны снимут, чтобы тампоселиться. Даже зная, что это виртуальность.

— Валя, ну что ты с меня хочешь? — взмолилась Лена. — Я обычная женщина. Незаконченное высшее, несложившаяся личная жизнь, непрестижная работа… Я не знаю, кто прав. Я не знаю, как здесь все устроено. Я вначале психовала, а потом решила, что мне это даже нравится. Все интереснее, чем сквозь московские пробки пропихиваться. Я былабы рада, будь это все настоящее. — Она помолчала, потом улыбнулась: — Еще бы ребенка можно было завести…

— А не пробовали выяснить, почему дети не рождаются?

— Пробовали. Врачи на Плюшке есть. Говорят — все в порядке. Сперматозоиды движутся, месячные приходят в срок. По всему так выходит, что должны и дети появляться. Но детей нет.

Мы помолчали.

На Земле я как-то не задумывался о продолжении рода. Скорее — задумывался о непродолжении, если не предохранялся при сексе. Странно… ведь пару раз даже женитьбу всерьез обдумывал. Но о детях мысли при этом не возникало.

А сейчас я думал о том, что Лена права в главном. Отняв у попавших на Плюшку людей возможность размножаться, неведомые кукловоды продемонстрировали свое отношение к людям. Четко дали понять — «у вас нет будущего».

— Очень хочется разобраться, — сказал я. — Что все-таки тут происходит. Что и как.

— Это значит, ты отоспался и немного обжился, — усмехнулась Лена. — На второй-третий день все новички начинают строить планы «разберусь, кто виноват, и накажу кого попало»… А давай-ка сходим на собрание Ищущих? Вроде бы нас приглашали.

— Давай, — согласился я. — Очень хочется узнать, что мы украли с Плюшки.

На выходе из космопорта Лена поговорила с охранником — очень расстроенным, что он не попадает на собрание. Речь шла о том, чтобы заправить наш корабль и зарядить ракетные установки — Роман не поленился снять с корабля ракеты. Как я понял, именно их мы обратно и купили — сразу после разговора и оплаты еще один охранник на электрокаре повез к кораблю четыре двухметровые серебристые сигары.

Ну а мы двинулись «на проспект» — где и должно было состояться общее собрание.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой мы узнаем, что украли с Плюшки, и наблюдаем маленький междусобойчик

Пластиковые стены, из которых были сооружены комнатушки жителей Нигредо, имели свое преимущество. Часть комнат в середине пещеры, под осветительным шаром, просто разобрали — освободив площадку, на которой и разместилось сотни две человек. Шум стоял как на каком-нибудь митинге крайней оппозиции — разве что партийных гимнов не пели и транспарантами с требованиями не размахивали. Впрочем, они ведь по сути и были местной оппозицией — не желающие принять официальную линию «мы в глубоком космосе» и выдвигающие свою программу «мы в глубокой виртуальности».

Хотя, на мой взгляд, существенным в данном случае было прилагательное.

На импровизированной трибуне из того же серого пластика стояли привезенный нами с Плюшки контейнер и два стула. Возле трибуны что-то оживленно обсуждала группа людей, среди которых были и Мастер, и Роман. Парализованный Палыч, к моему удивлению, тоже оказался среди них — на самодельном инвалидном кресле. К этой группе собравшиеся деликатно не приближались, как бы признавая их право на приватность.

— Руководство Ищущих, — пояснила Лена. — Что ж они, до сих пор не решили, что делать будут?

Да, похоже, там шел оживленный спор.

— Привет, Ленка! — сзади к нам подошел Орда. Лену приобнял, мне подмигнул и хлопнул по плечу. — Здорово, Катран.

— Привет, Орда, — ответил я.

— Ох, сейчас начнутся споры-раздоры, — весело сказал Орда. — Слышал, вы у Романа корабль купили?

— Купили, — признала Лена.

— Хороший корабль, — кивнул Орда. — Хотя ободрал он вас — к гадалке не ходи… Всем хорош человек, вот только выгоды своей никогда не упустит.

— Орда, а где наш пленник? — поинтересовалась Лена.

— Бледный Лис? Я его сегодня на шахту отвез. Двадцать пять километров к западу. Там Хач вкалывал, ему три месяца рудных работ за пьяную драку вкатили. Ему еще неделюоставалось… ох, обрадовался же он, что смена появилась.

— Вы что, оставили его одного? — удивилась Лена.

— Конечно. Шахта в горах. Оттуда даже при хорошей погоде пешком не уйти, а уж весной, когда то метели, то ливни… Нет, захочет — пускай. Его жизнь, что хочет с ней, то пусть и делает.

Лена покачала головой.

— Сурово… И сколько парню определили?

— Полгода для начала. А там посмотрим.

— Гляжу, вы тут нормально обустроились.

— Планета хорошая, — дипломатично ответил Орда. — Только холодная и вода черная. А так… для синтезаторов все есть. У нас семь шахт, можно и еще поставить, но пока хватает.

— Что вы с Плюшкой-то не поделили? — спросила Лена. — Затаились тут… налет на станцию совершили… неправильно все это.

Орда чуть смутился.

— Да я тоже так считаю, Ленок. Правоту надо доказывать не войной. Но видишь… нашим вождям приперло…

Лена пожала плечами:

— Доиграетесь. Объявит Плюшка охоту не на «Сильвану» с похитителями, не на Мастера с Романом, а на всех Ищущих. Пообещает хороший приз. И все альянсы кинутся вас мочить. Сам понимаешь, не выстоите.

— Не выстоим, — согласился Орда. — О, Мастер на трибуну полез… послушаем, что он скажет?

Зиновий и впрямь поднялся на трибуну. Шутливо раскланялся. Помахал руками. Разве что воздушных поцелуйчиков в толпу не послал.

Народ приветственно зашумел.

Странная вещь — толпа. Вроде ничего и не различить в гомоне. А вот общее настроение, «средняя температура по палате», чувствуется сразу.

Вот сейчас мне показалось, что к Зиновию относятся приятственно, уважительно. Но в то же время подлинным вождем или великим трибуном его не считают. Может быть, постоянные попытки казаться настоящим лидером его и губят, вызывают в соратниках легкую иронию…

— Друзья! Братья и сестры! — торжественно начал Зиновий.

— И тебе привет! — выкрикнул кто-то. — Не тяни резину!

Зиновий снисходительно улыбнулся, давая понять, что снисходителен к такой фамильярности. Потом посерьезнел.

— Прошу всех почтить минутой молчания память Кости-Динамо. Мы все его хорошо знали. Было в нем и хорошее, и плохое. Но пусть теперь в наших сердцах останется только хорошее… только самое светлое. Мир ему — там, где он теперь есть. Скорбим, Костя!

Шум стих. Несколько человек, бывшие в головных уборах, стянули свои кепки и береты.

Зиновий придирчиво осмотрел собравшихся, будто выискивая уклонившихся от скорби. Но таковых не нашлось, и Мастер кивнул:

— Хорошо. Теперь о нашей акции. Информация от агента оказалась верной. Гасильник действительно был разработан. И нам удалось его захватить.

Часть народа радостно завопила. Часть недоуменно зашумела.

— Для тех, кто не совсем в теме, — продолжил с улыбкой Зяма. — Три месяца назад мы выяснили, что при изучении боевых систем, которые может продуцировать Плюшка, было открыто новое оружие. Из общеизвестных списков оно исключено… технология производства осталась в одном из резервных коллоидов памяти. Возможно, создатели Плюшки предполагали, что гасильник будет открыт с течением времени, когда в действующем ныне коллоиде накопятся усталостные ошибки и он будет заменен. А может быть, гасильник по здравом размышлении решили вообще убрать из списка доступных вооружений — но забыли стереть из запасного блока…

— О чем он? — спросил я Лену. И поразился тому, как изменилось ее лицо. Она одновременно побледнела и пошла красными пятнами. Но ответила:

— Программы для синтезаторов хранятся в контейнерах с коллоидным гелем. Это элементы памяти здешних компьютеров. Часть программ активирована, часть пока нет — видимо, станут доступны с течением времени… но все равно, можно было выяснить, что там еще содержится… в закромах родины…

— А гасильник?

— О нем ходили слухи, хотя в доступной базе такого оружия не существовало. Гасильник — оружие против звезд. Он их тушит.

Я снова посмотрел на Зяму.

— Самое забавное, — продолжал тот, — что мы сумели захватить не просто схемы, а тот самый, единственный на Плюшке коллоид, позволяющий создать гасильник. Так что теперь у нас есть матрица для производства этого оружия. На Плюшке — нет.

— Понятно, чего они так запаниковали… — прошептал я.

— Это замечательно, — выкрикнул кто-то из толпы. — Но что мы собираемся с ним делать?

— Передаю слово Роману! — Зяма махнул рукой и уселся на стул. Роман поднялся на трибуну.

Толпа снова притихла.

Роман поднимался на сцену неспешно. То ли выдерживал паузу, то ли небезосновательно побаивался, что пластиковые листы под ним подломятся.

— Друзья, буду краток! — начал он.

— Значит, надолго, — вздохнул Орда. — Эх, надо было фляжку прихватить…

— Мы не стремимся к власти, — заявил Роман. — Мы не собираемся подчинить себе кланы и альянсы, взять под контроль Плюшку. Нет! Это не наш метод. Мы хотим лишь одного — чтобы нас выпустили из этой игрушечной нереальности. Мы хотим вернуться домой!

Возражений не последовало.

— Что мы можем предпринять? — продолжал Роман. — Цели тех, кто держит нас в плену, нам неизвестны. Механизма воздействия на реальный мир из нашей виртуальности — нет. Коллективно самоубиться? А смысл? Не факт, что после этого мы откроем глаза на Земле. Очень может быть, что мы действительно умрем.

— А он всерьез верит, что это все иллюзия, — заметил я.

Лена кивнула:

— Здесь все верят. Кто больше, кто меньше. Но базовая вера есть у всех… наверное.

Роман продолжал:

— Из этих печальных фактов исходит основной вариант наших действий. Мы можем влиять только на этот мир. — Роман развел руками. — И если наше влияние окажется не таким, как планировали наши пленители, если вся затеянная ими игра пойдет наперекос — им придется что-то делать. Возможно, вернуть нас. Возможно… — он помолчал, — стереть. Но попробовать выйти из-под контроля — стоит!

— А что, если это все-таки настоящий мир? — К трибуне внезапно вышел молодой парнишка. — Если мы ошибаемся? Что тогда?

Все-таки даже у них существовали колеблющиеся. И судя по одобрительному гулу, парнишка был не одинок в своих опасениях.

— Я отвечу, Бесенок, — добродушно сказал Роман. — Если этот мир, паче чаяния, настоящий — то тем лучше! Когда мы начнем радикально на него влиять — те, кто нас сюданаправил, опять-таки вынуждены будут вмешаться. Либо попытаться остановить нас силой. — Он сделал паузу, улыбнулся — и толпа зашумела, с готовностью соглашаясь, что уж силой-то их не остановить. — Либо — пойти на переговоры и предложить возвращение на Землю.

Роман помолчал, потом вздохнул:

— Друзья, я должен сказать то, что многих смутит или испугает. Я был одним из первых, отстаивающих версию виртуальности нашего существования. Я стоял у истоков нашей группы… пусть кто-то называет нас сектой — я предпочитаю термин «научная группа Ищущих». Но сейчас, после всех исследований и экспериментов, которые мы провели за два года, — я в затруднении. Я бы даже сказал так — пятьдесят на пятьдесят. Есть несообразности, которые говорят за виртуальность. Есть данные, которые убеждают вреальности мира. Я не могу с уверенностью поддержать ту или иную точку зрения.

Вот теперь толпа взорвалась. Ор стоял такой, что хотелось заткнуть уши. В Романа летели оскорбления, упреки, саркастические замечания. Отборный мат прочно занимал свою долю.

Роман держался стоически. Он дал толпе выкричаться, стоя с невозмутимым лицом. А потом на его губах заиграла ироническая улыбка. И чем шире он улыбался, тем тише становилось вокруг.

— Спасибо, — негромко сказал он, когда гомон стих. — Так вот, гасильник позволяет поставить окончательный, решающий эксперимент. Он вынудит наших похитителей вмешаться в любом случае. Вы все уже поняли, что мы собираемся сделать, верно? Мы будем гасить звезды!

Теперь его слушали в полной тишине.

— Мы начнем со звезды, вокруг которой вращается Плюшка. Мы продолжим со звездами, вокруг которых устроены основные базы альянсов и кланов. Мы будем гасить звезду за звездой. Тихо, спокойно, без пыли и копоти. Без жертв… если нас не попробуют остановить. Что произойдет дальше? Нашим похитителям такая игра придется не по вкусу. И они…

Он поднял руку и стал загибать пальцы:

— Либо уничтожат всех нас. Я это считаю маловероятным, но — раз! Либо пойдут на переговоры и предложат нам вернуться на Землю — два! Либо начнут зажигать погашенные звезды — три! Первый вариант вряд ли кому-то по нраву. Но лучше умереть стоя, чем жить на коленях! Лучше дать бой врагу, чем покорно плясать под его дудку, спиваться и умирать в нелепых схватках… Второй вариант наиболее предпочтителен — и наиболее вероятен. Ведь это позволит нашим врагам сохранить здесь основную часть пилотов, отделаться малой кровью и легким испугом. Ну и третий вариант… он просто даст однозначный ответ — мы находимся в виртуальном мире. В мире, где возможно зажечь погасшую звезду. В мире, из которого мы все равно выберемся, так или иначе. Но по крайней мере мы будем избавлены от сомнений!

— Почему ты считаешь, что нас вернут на Землю? — Вышедший вперед парень по прозвищу Бесенок невольно взял на себя роль адвоката дьявола. — Если уж мы в виртуальности — то почему бы нас не стереть?

— Это если мы — файлы в сети, — усмехнулся Роман. — Но позвольте уж мне, как человеку, занимавшемуся искусственным интеллектом, высказать такое мнение: это маловероятно. Не было на Земле предпосылок к тому, чтобы переписать человеческое сознание в электронные машины. Вот подключить к компьютерам, создать иллюзию — да, теоретически возможно. Так что наши похитители имеют дело не с двумя сотнями файлов, а с двумя сотнями тел.

Такое массовое убийство — не шутка. Это раз! А второе — нашими контрактами не предусмотрено наказание в виде смертной казни за тушение звезд. А мне кажется, что букву контракта они все-таки пытаются соблюдать. Это два!

— Он все время сам себе противоречит, — шепнул я Лене. — Одна версия не стыкуется с другой. Я — не я, лошадь не моя…

— Зато сразу все возражения отмел и успокоил, — прошептала Лена.

А Роман продолжал:

— Самое страшное на свете — это даже не смерть. Наверное, даже и не рабство. Самое страшное — неизвестность…

У него изменился голос, теперь он говорил проникновенно, задумчиво, негромко. И все напряженно вслушивались.

— Если бы нам сказали честно — где мы и что с нами. Если бы мы знали, исходя из чего строить свою жизнь… Но нас держат в темноте, нам не дают ответа. И рассеять эту тьму — наше право и наш долг. Даже если для этого придется тушить звезды!