Чтение 17–й страницы книги ~Конкуренты~

— Что «это»? — спросил Валентин.

— Направо посмотри.

Валентин посмотрел.

Лена сидела и смотрела на него.

На ее лбу горела красная точка.

— Вот это. Эта женщина.

Видимо, что-то изменилось у него в лице. Или Лена что-то почувствовала… заметила отблеск.

Она мгновенно сдвинулась вбок и легла на пол.

Валентин не колебался — плюхнулся рядом, не выпуская трубку.

Теперь из окна их не было видно.

— Не ушиблись? — заботливо спросили его.

— Ты, тварь… — прошептал Валентин.

— Не надо ругаться.

«Дзик!» — стекло в окне тонко звякнуло. А на столе звонко разлетелась на кусочки кофейная чашка.

Валентин и Лена переглянулись. Валентин нажал на трубке кнопку спикерфона. Лена кивнула — поняла.

«Дзик!» — «Звяк!»

Вторая дырочка в стекле. Вторая чашка.

— Не валяйте дурака, — почти ласково сказали Валентину. — Нравится — играйте, не нравится — не играйте. Никто никого ни к чему не принуждает. Просто не надо делать глупостей. Не старые люди, вам еще жить и жить… по-хорошему.

В трубке забикало.

Валентин нажал на отбой. Спросил:

— Голос знакомый?

— Нет, — с сожалением ответила Лена.

— И мне нет… — Валентин поколебался и начал приподниматься.

— Идиот? — Лена дернула его за рубашку.

— Ты что, думаешь, снова выстрелят?

— Я советую полежать. И довольно долго!

Говоря, она засунула руку в карман ветровки, достала оттуда сложенный листок и огрызок карандаша. Быстро написала несколько строчек, сунула листок под нос Валентину.

Тот прочитал:

1. Лежать! Не вставать и молчать! Только подыграй мне!

2. Через минуту тихо ползи к двери. Так чтоб не видно было в окна.

3.Я за тобой.

4.НАДО СМАТЫВАТЬСЯ!!!

— Мне, блин, такие игры на фиг не сдались! — очень эмоционально выкрикнула Лена. — Какого черта я к тебе поехала, дура… Ведь уже намекали…

— Вот и не ехала бы! — поддержал Валентин. — А мне зачем все это? Я и не играл-то толком!

— Может, милицию вызвать? Не хочу я вставать…

— А если они на это обидятся? Может, лучше отлежимся?

Лена кивнула и показала большой палец — «молодец!»

Под коленку Валентину капнуло со стола. Он повернул голову — на краю нависали капли кофе. Он поморщился и убрал ногу.

А потом медленно и тихо пополз.

В комнате окна задернуты, шторы плотные. Но если следят с инфракрасным прицелом — то увидят силуэты.

Лучше все-таки не вставать.

Блин… как в кино!

А что делать, когда доберутся до двери? Просто выходить?

Он постарался выбросить этот вопрос из головы. Будем решать проблемы по мере поступления…

Валентин полз, следом, распластавшись, ползла Лена. Валентин ощутил невольный укол совести за то, что так редко, по-холостяцки, мыл пол.

Впрочем, жизнь вообще редко предполагает, что придется ползать по полу.

В прихожей у дверей Валентин позволил себе встать. Смотреть на вползающую Лену было неловко, но проявлять излишнюю галантность невозможно — если бы он не встал, они бы вдвоем в крошечной прихожей не развернулись.

Лена встала, провела рукой по куртке, глянула на ладонь. Уничижающе посмотрела на Валентина.

Он развел руками.

Лена запустила руку за спину, под куртку. И… достала пистолет.

Валентин вздрогнул. В оружии он разбирался как большинство мужчин — в армии стрелял из автомата (да и то нечасто), будучи взрослым пару раз стрелял по мишеням на стрельбище. На его взгляд, пистолет был настоящий.

Ну или какой-нибудь пневматический, палящий резиновыми пулями.

Лена сделала знак — открывай дверь. Сама стала сбоку от двери, подняла пистолет, сдвинула пальцем предохранитель.

Черт, что происходит…

Валентин медленно повернул завертку замка — и рванул дверь на себя, распахивая ее и на всякий случай уходя «с линии огня». Лена мгновенно высунулась в дверь, выставив вперед ствол. В голове у Валентина мелькнула шальная мысль — если случай в этот момент вывел на лестничную площадку Ираиду Марковну, старушку-соседку слабого здоровья, то жертва будет и без пальбы. Хватанет бабульку инфаркт…

К счастью, на площадке никого не оказалось.

Ни соседки-пенсионерки с батоном и кефиром, ни убийцы с пулеметом и кинжалом. Валентин торопливо сменил тапочки на туфли, набросил куртку и вышел вслед за Леной.

Та осторожно притворила дверь, усмехнулась, когда Валентин старательно запер замок. Спрятала пистолет за пояс. И махнула рукой, приглашая Валентина идти следом.

Но не вниз по лестнице.

Вверх.

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой я предстаю перед судом чести

В баре никогда не бывало пусто.

Корабли прилетали и улетали в любое время суток. Люди, жившие на Плюшке, редко придерживались условного графика дня и ночи. Прибывшие с Земли новички порой несколько суток подряд «снимали стресс» — пока их, просадивших изрядную долю отпущенных на обустройство денег, не выволакивал из бара кто-нибудь из администрации. Мне казалось, что тем, кто желает снять стресс запоем, негласно разрешали это делать. Видимо, каждому требовалось адаптироваться по-своему.

Помещение бара было длинным и узким. В одном торце — двери, ведущие в жилую часть станции. В другом — барная стойка. По обеим стенам маленькие столики на двух—четырех человек, отделенные друг от друга мутными полупрозрачными занавесками, то ли из пластика, похожего на ткань, то ли из ткани, смахивающей на пластик.

И стены, и пол — все тот же перфорированный металл, что и повсюду на станции. Освещение — тусклая полоса по всей длине потолка. Наверное, эту лампу можно было включить и поярче, но при мне этого не случалось. Темнота — друг молодежи… и пьяниц.

Украшением барной стойки была плазменная телевизионная панель — один из редких гостинцев с Земли. По телевизору крутили скудный набор программ. За два дня я выучил репертуар наизусть.

Вначале шел старый концерт исполнителя блатного шансона Михаила Круга с украинскими субтитрами.

Потом фильм производства BBC про обряды инициации в племенах австралийских аборигенов.

Потом «Иронию судьбы, или С легким паром!»

Потом набор клипов Мирей Матье.

Потом фильм «Чужой».

И все начиналось по новой.

Что было в голове у человека, отправившего на станцию именно такой набор ДВД — сказать трудно…

Хотя, впрочем, бару могла доставаться некондиция, а интересные программы забирала себе администрация…

Я допил бокал и отправился к стойке за новой порцией. Бармен — молодой, гладко выбритый парень, оценивающе посмотрел на меня, счел походку достаточно твердой, а взгляд осмысленным, после чего поинтересовался:

— Повторить?

Ассортимент был столь же небогат, как и набор видеопрограмм.

Спирт.

Водка.

Три вида настоек — тминная, перцовая и укропная.

Три вида слабоградусных ликеров — вишневый, молочный и дынный.

Все это, конечно же, производилось на Плюшке. Синтезаторы исправно выдавали чистый спирт, из которого каждый мастерил что мог. В баре был свой ассортимент, изготавливаемый «на месте». Заправляла всем в баре немолодая, но красивая и энергичная женщина по имени Света. Помогали ей трое мужчин — работающий сейчас парень, которого все звали просто Кирюша, и двое более старших.

У меня сложилось четкое ощущение, что все четверо работников бара составляют единую дружную семью. Причем роли в ней распределены вовсе не так банально, как «одна и трое».

Мне в общем-то было наплевать.

— А давай вишневый, — сказал я.

— По понижению пойдешь, — заметил Кирюша, наполняя бокал темно-красной жидкостью.

— Да и Бог с ним.

Из закусок в баре было три вида бутербродов — с колбасой, сыром и рыбой. Если народа было немного, то их могли подать горячими. Если совсем немного, или ты сидел уж очень долго, то бармен мог соорудить яичницу.

Еще имелись орешки — очень приличные, их происхождение из синтезатора пищи совсем не чувствовалось. К сожалению, ничего похожего на пиво обитатели станции делать не научились.

С вишневым «ликером» (спирт, сок, ванилин, разведенное и процеженное варенье) я вернулся за свой столик. Мы договорились встретиться с Леной, но я пришел гораздо раньше срока.

Мне просто нечего было делать.

На Плюшку мы вернулись вчера утром. Вернулись втроем — с парнем по прозвищу Бледный Лис, которого вытащили буквально из-под начинающейся снежной бури. Еще несколько минут — и спасать было бы некого. Нам спокойно позволили войти в док, но едва мы вышли из корабля, как оказались под прицелами.

Плюшка бурлила. Многие корабли, вернувшиеся на дозаправку, стояли в доке или были пришвартованы снаружи, а пилоты записывались в «Группу Содействия Администрации». Как я понял, раньше власти Плюшки просто не нуждались в полноценных воинских формированиях — конфликты внутри станции улаживались вооруженными сотрудниками администрации. Порядок в космосе поддерживал немногочисленный Патруль — полуофициальная структура из пользующихся уважением пилотов, что-то вроде шерифов в США. Ну а если возникали серьезные проблемы с каким-то кораблем, то достаточно было объявить на него охоту — в желающих поиграть в сыщиков недостатка не было. Опять же американская система — «маршалы», которые за деньги разыскивают преступников…

Нас задержали пилоты с самодельными значками «ГСА» на груди. Вскоре подошли двое сотрудников администрации, среди них — Инна.

Короткий получасовой допрос начался с того, что Бледный Лис обнялся с Инной и незнакомым администратором, после чего все втроем отошли в сторону и он им долго что-то излагал.

— Так и знала, не просто охотник за удачей, — презрительно сказала Лена. — Он из начальства…

Потом допрашивали нас с Леной. Порознь. Меня расспрашивала Инна.

Я рассказал все совершенно честно. Скрывать мне было нечего. Даже когда Инна поинтересовалась, переспали ли мы с Леной, сдержался от слов «А твое какое дело?» и кивнул.

Видимо, нам поверили. Осмотрели корабль, вежливо попросили не покидать жилых секторов, не приближаться к ангару, научным и административным помещениям и все время оставаться на связи.

— Еще раз все перепроверят, потом устроят суд чести, — мрачно сказала Лена, когда мы шли от ангара в жилые сектора.

— Что это такое?

— Совет не менее семи и не более девяти уважаемых человек, из которых не менее трех — администраторы платформы. В общем-то могут принять решение почти по любому вопросу.

— Понятно… Готовиться к неприятностям? — не удержался я.

— Посмотрим. — Лена пожала плечами. — Давай-ка поселим тебя… а потом мне надо кое-кого навестить.

Я не стал уточнять — кого.

Если речь шла о деловых разговорах, то мне, вероятно, там не следовало быть.

А если не о деловых… то уж тем более не стоило интересоваться.

В общем, после того, как Лена подыскала мне небольшую каюту в жилом секторе Плюшки, расстались мы хоть и с улыбками, но несколько напряженно. Я лег и заснул. Дважды звонил комм — Инна, видимо, взявшая на себя переговоры со мной, задавала какие-то вопросы об Ищущих. Я сонно отвечал и засыпал дальше.

Вечером пошел в бар.

Постоянно звонил Лене.

Ответила она один раз, очень коротко сообщив, что встретимся мы в баре, но завтра в двенадцать.

Дорогу обратно я нашел с трудом.

А уже в десять отправился пьянствовать обратно. В баре и узнал новости об Ищущих — посланные на Нигредо корабли обнаружили, что планета покинута. Видимо, у них былазапасная база, куда все перебазировались немедленно, после нашего отлета…

Ситуация давила, что ни говори. Пусть мы улетали с Плюшки под угрозой оружия (и это оказалось записанным на какие-то камеры внутреннего наблюдения), но как ни крути, мы помогли неким сумасшедшим экстремистам похитить оружие чудовищной мощи.

Честно говоря, на особое снисхождение рассчитывать не приходилось. Будь я на месте администрации — уж каких-нибудь штрафов нам с Леной влепил бы. Корабли отобрал впользу станции. Или еще что-нибудь придумал.

Просто для того, чтобы в следующий раз никому неповадно было помогать террористам.

Потихоньку отхлебывая вишневый ликер, я закусывал его орешками и мечтал о пиве. Ну неужели нельзя настроить местные синтезаторы? Космические корабли они делают, а пиво не могут? Матрица им, видите ли, нужна. Нужна — надо искать! То, что человеку действительно нужно. Пиво… а не гасильники для звезд…

— Можно к вам?

Я подозрительно осмотрел подошедшего.

Юноша, совсем еще мальчик. Лет восемнадцати. Интеллигентный и со скрипичным футляром в руках. В светлом костюме — изрядно помятом. Белую рубашку явно неоднократно и неумело стирали руками, после чего еще более неумело гладили.

— Садись, Леонид… э… Левин?

— Левинсон, — печально сказал мальчик, присаживаясь рядом. Скрипку он бережно положил на стол. Во второй руке у Леонида был бокал с белым.

— Вкусный этот коктейль? — спросил я.

— Это молоко, — со вздохом ответил скрипач. — Мне выступать скоро… как народ начнет собираться.

— Ясно, — кивнул я. — Ну, твое здоровье.

Я выпил вишневки. Левинсон молока. Потом он спросил:

— Почему меня все знают по имени? Вот я вас не знаю!

— Валентин. Он же Катран. Я тут недавно… даже позже тебя прибыл.

— И первым делом вам рассказали, что на Плюшку занесло ходячий анекдот — еврейского мальчика со скрипкой! — горько сказал Леонид.

— Есть такое, — признался я. — Понятно же, что запоминаются штампы. Русский с бутылкой водки. Хохол со шматом сала. Еврей со скрипочкой. Шотландец в юбке и с бутылкой виски. Японец в кимоно и с катаной.

— А вы не еврей? — поинтересовался Леонид.

— Вроде как нет. А должен был?

Скрипач вздохнул:

— Понимаете… я тут от нечего делать попытался посчитать национальный состав населения…

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался я.

— Оказалось, что основные народы, живущие в России, здесь представлены довольно равномерно. Даже доля таджикских гастарбайтеров или народностей Крайнего Севера вполне реалистична… а ведь их трудно представить играющими в компьютерные игры, так? А вот евреев примерно в три раза меньше, чем должно было быть!

— Прячутся на всякий случай? — спросил я. — Ну, вдруг во всем их обвинят?

Юноша подозрительно посмотрел на меня и покачал головой.

— Нет… я думаю, тут другое. Просто евреи в целом… осторожнее.

— И умнее, — сказал я.

Левинсон посмотрел на меня еще более подозрительно и не стал это комментировать.

— Нормальный еврей в такую подозрительную контору не полезет, вербоваться звездным пилотом на таких условиях не станет… А я — поперся!

— Да перестань, — попытался я его утешить. — Ты же не знал, что все всерьез.

— Почему? Я как раз был уверен, что это не шутка! В том-то и дело!

— А… — Я кивнул. — Так хотел в космос?

— Нет, просто такой дурак… А вы как попали?

— Со мной все в порядке, — успокоил я его. — Я попал по-русски. В пьяном виде.

— Вот видите! — с такой горечью сказал Левинсон, словно мое пьяное состояние было… даже не индульгенцией, а доблестью. Помолчал и добавил: — Я скрипку ненавижу! Я и подписал контракт в знак протеста. Чтобы, значит, летать. А не пиликать. Да уж, полетал! На меня как накинулись! Сказали, что я с ума сошел. Что у них с развлечениями полный швах. Что платить будут в десять раз круче, чем я пилотом заработаю. И вообще… что в мужские компании суровых пилотов, которые второй год без женщин летают, молодым юношам лучше не соваться…

— Ну, это тебя запугивали.