Чтение 4–й страницы книги ~Алиедора~

– Пустяки, мама. Кто ж меня отсюда выдаст-то?

– Никто, доченька. Никто и никогда.* * *

«Показав спину», короткое северное лето на берегах моря Тысячи Бухт быстро пошло на убыль. Зелень окрестных лесов продёрнуло золотом, когда у ворот замка Венти вновь раздался рог посланца.

– Благородный род Деррано, – на вестнике была одежда королевского гонца и крупные гербы престола Долье, – последний раз шлёт роду Венти призыв внять слову благоразумия. Честь рода Деррано оскорблена, ей нанесён тяжкий урон. Поэтому род Деррано считает себя вправе, в случае дальнейшего неподчинения королевскому суду Симэ, взять на землях рода Венти то, что будет благоугодно владетелям Деркоора, и в этом их поддерживает его королевское величество Семмер, правитель Долье!

Королевского гонца не вытолкаешь взашей, пусть даже он служит чужому правителю.

– Засвидетельствуй его королевскому величеству моё наиглубочайшее почтение. – Сенор Венти тщательно подбирал слова. – Но, являясь верным слугою моего короля, его величества Хабсбрада Меодорского, изрекшего своё слово, не могу подчиниться воле престола Долье. Если же род Деррано вздумает, в безумии своём, чинить непотребства на моих землях – ему будет дан отпор, да такой, что не скоро забудут!

– Я передам сии слова моему владыке, – бесстрастно ответил гонец, кланяясь и пятясь к двери.

– Папа, что же будет? – пристала Алиедора к мрачному, как ночь, отцу.

– Что будет, что будет… война, вот чего, дочка. Видать, давно и Хабсбрад, и Семмер ждали только повода вцепиться друг другу в глотки. Ох, чую беду… ну да надеюсь, до этого не дойдет. У Долье-то Некрополис за плечами, не осмелятся на нас всей силой лезть; а с наглецами Деррано, если что, мы и сами управимся.

«Управимся», – сказал отец. Расправил плечи и ушёл.

Алиедора если и встревожилась, то самую малость и совсем ненадолго. В конце концов, наступала осень, серфы корзинами волокли в замок грибы и ягоды, матушка командовала на кухне, поставив к огромным плитам всех без исключения поваров и поварят, варенье варили даже во дворе на кострах. Приезжали и уезжали сёстры, к незамужним хаживали «достойные молодые люди», устраивались пиры с музыкой и танцами… а Алиедора так и оставалась «женой дона Байгли Деррано», и долгожданный ответ от его высокопреосвященства всё не приходил и не приходил.

Серфы праздновали последний сноп – урожай в этом году выдался на славу, и даже прорыв Гнили в двух лигах от замка Венти никого особенно не напугал – случилось это достаточно далеко от селений, многоножки впустую пощёлкали челюстями, сожрав, как было донесено, «всего лишь» одного пастушка с отарой.

Всего лишь одного пастушка.

Алиедора радовалась вместе со всеми…

Осень, когда серфы закончат с жатвой, – время сведения счетов. Конечно, когда случались на берегах моря Тысячи Бухт большие войны, ничего в расчёт уже не принималось. Но мелкие ссоры до поры до времени решались именно так, «по-рыцарски», чтобы не наносить друг другу совсем уж тяжкого ущерба, после чего ссора могла перерасти и в настоящую кровную вражду, тянущуюся поколение за поколением.

Леса вдоль Роака ещё не сбросили листву, когда в замок пришла дурная весть – порубежная стража схватилась с отрядом вооружённых людей в цветах дома Деррано, перешедших пограничную Долье и «чинящих разорение» на землях рода Венти.

Нет, по залам и лестницам не металась перепуганная прислуга, не вопили женщины и не хватались за оружие мужчины. Это был замок Венти, здесь привыкли и не к такому.

…Отряд рыцарей и сопровождавших их конных стрелков длинной железной змеёй вылился на дорогу, круто свернув к югу.

– Скоро вернёмся! – крикнул отец, поворачиваясь к застывшим возле ворот жене и дочерям. – Покажем этим наглецам, где Семь Зверей зимуют!

Остававшаяся дворня махала руками, многие служанки, кухарки и прачки ревели в три ручья – среди конных стрелков к Долье уходило немало их мужей и, как принято было говорить, «дружков».

Алиедора тоже махала платочком. Она, само собой, «дружком» не обзавелась, хотя среди молодых рыцарей, вассалов дома Венти, попадались очень даже миленькие.

Война – не женское дело, повторяла себе Алиедора. Не женское. Нам остаётся лишь ждать вестей – хороших, разумеется.* * *

Деревня горела. Медленно, лениво, чадно – с ней это случалось уже не раз. Никто не крыл крыши соломой. Пламя словно нехотя лизало толстенные брёвна стен, во многих местах уже обугленных предыдущими пожарами. Народишко, правда, разбежался куда шустрее, уведя почти весь скот и, к особому сожалению доблестных воинов рода Деррано, вывезя почти всю брагу.

Зато поживились назначенными к продаже корчагами отборного мёда, сотканными в данный урок холстами, выделанными кожами, рогами лесных оленей – всё это можно продать не без выгоды.

Дигвил Деррано с удовольствием оглядывал нагруженные добычей телеги. Конечно, королевские роты Меодора могут попытаться преградить им путь у парома, но с ними-то он, дон Деррано, всегда договорится. Ротники умирать-то не спешат. Небольшой кожаный мешочек с камешками, добытыми на принадлежащих его дому приисках, – и его величеству Хабсбраду Меодорскому уйдёт подробный доклад, что, мол, воры убоялись вида доблестных королевских рот и в панике бежали за реку.

Убоялись, убоялись… Пока что боится сам хвалёный сенор Венти. Носа не кажет из своего неприступного замка.

Перед Дигвилом раскинулась широкая равнина, плавно понижающаяся к полноводной Долье. За спиной – поля, за ними лес, куда удрали трусливые серфы. Всё обычно, всё, как и должно быть. Вон скрывается в зарослях дорога, что ведёт к замку Венти, – придёт время, они прогуляются и туда. А пока – надо трогаться. Телеги медлительные, тягунов недостает…

– Эй, Байгли! Сколько ещё возиться будешь?! – гаркнул старший брат на младшего, возившегося в голове обоза. – Трогаться пора, пока из замка…

На дороге затрубили рога. Из-за леса один за другим появлялись всадники, сверкая сталью доспехов. На высоких и тонких пиках вились узкие прапорцы цветов дома Венти,попоны украшены гербами.

Дигвил сощурился и в свою очередь поднёс рог к губам.

«Ты оказался ещё глупее, чем я думал, старый дурак. Ишь, привёл сюда целое войско. Конные стрелки, рыцари твоего ближнего круга… давайте-давайте, скачите».

– Эй, Байгли. Не написай в штаны, у нас гости, – едко ухмыльнувшись, Дигвил поправил шлем. У него за спиной строились всадники да гремели цепи на поспешно сцепляемых вместе телегах.

«Сейчас они остановятся, – думал Дигвил, презрительно кривя губы. – Начнутся разговоры, положенные благородным кодексом. Потом, возможно, вызов на «честный бой». Что я, не знаю этого выжившего из ума глупца, помешанного на рыцарской чести?»

Конный строй меодорцев разворачивался медленно, торжественно и неторопливо. Кони под парадными попонами, словно всадники собирались не в бой, а к торжественному королевскому ристалищу.

Как там Байгли, не помер ли со страху?

Воинам рода Деррано не потребовалось много времени, чтобы составить телеги треугольником, опустить тяжёлые толстые боковины и замкнуть цепи. Пусть теперь атакуют, в такую крепость не вдруг пробьются даже големы Навсиная.

Перед обозом выстроились конные ряды, копья подняты. Деррано привёл с собой не рыцарей, более лёгкую кавалерию на отменных гайто, способных легко уйти, если надо, от тяжёлых и неповоротливых воителей в почти непробиваемой броне. Дигвил не мудрствовал лукаво – когда эти болваны из Венти кинутся на него всей массой, его конница раздастся в стороны, а засевшие в вагенбурге стрелки смогут бить в упор. Куда более подвижные всадники Деррано смогут зайти меодорцам в спину, прижать к тележной крепости, и тогда…

– На выкуп тебе не хватит всех богатств рода Венти, – зло прошипел Дигвил.

В самом деле – как они смели не подчиниться, эти меодорские дикари? Не подчиниться владыке Долье, его величеству королю Семмеру. А ведь он, Дигвил, сперва опасался бра-дона генерального стряпчего, его родственных связей с кланом Венти; однако вышло с точностью до наоборот, его светлость очень гневался и сам – устно, разумеется, – заверил отца, сенора Деррано, что престол в Симэ посмотрит сквозь пальцы на сведение счётов с Меодором.

Ну, построились вы там наконец или нет? Ага, кажется, готовы. Не прошло и года, как говорится. Что теперь? Пафосные вызовы? Поединки один на один?

Однако широко развернувшийся строй меодорских всадников, против всех ожиданий, молча качнулся вперёд, гайто, хоть и уступавшие скакунам знаменитых конюшен рода Деррано, пошли ходко.

Надо же, молча поджал губы Дигвил, неужто Венти поумнел на старости лет? Впрочем, это ничего не меняет. Большую часть расстояния меодорцы покроют шагом, сберегая силы скакунов, перейдут на рысь только перед самой сшибкой.

Он знал, в вагенбурге сейчас вскинуты сотни самострелов, несколько десятков аркебуз, за большие деньги купленных у навсинайцев под предлогом того, что Долье тоже как-то надо сдерживать хозяев живых мертвецов. От аркебузных пуль не спасут даже гномьи доспехи.

Широкий фронт меодорцев надвигался. Нет, всё-таки странно, отрешённо подумал Дигвил, ни тебе вызовов, ни словес… словно настоящая война.

Он уже был готов взмахнуть рукой, давая сигнал своим всадникам отхлынуть в стороны, когда резко взвыл распоротый воздух, от наплечника отскочила арбалетная стрела. Прилетевшая совсем не с той стороны, откуда ждал опасности будущий сенор Деррано.

…Меодорские всадники появились разом со всех сторон. Два отряда конных стрелков выскочили из-за лесных кулис, отрезая воинству Дигвила дорогу к реке. Вскинули самострелы, высоко задирая их вверх; болты взмыли, описывая высокие дуги, ненасытными кривоклювами падая сверху на беззащитный вагенбург.

Взвыли первые раненые, кто-то метнулся под телеги, спасаясь от гибельного дождя, а кто-то – верно, самый умный – спешно бросился к лесу, пока смертельные тиски ещё не сомкнулись.

Дигвила прошиб пот.

– Байгли!

Но брат и так уже был рядом.

– Пошёл! Пошёл! Туда! – заорал старший Деррано, привставая в стременах и указывая на разрыв в сходящихся шеренгах меодорских всадников.

Вагенбург пусть управляется сам.

Конные стрелки сенора Венти провожали дерранцев стрелами, падали люди, спотыкались гайто, даже их броня не выдерживала удара закалённого стального острия; несколько всадников Дигвила повернули было, чтобы встретить рыцарей лицом к лицу, однако оказались лишь выбиты из сёдел, распластавшись под тяжёлыми копытами.

На составленные вместе телеги рыцари не полезли. Стрелки засыпали вагенбург арбалетными болтами, не утруждая себя поисками цели, а ответные редко находили жертву.

Отряд Дигвила успел доскакать до леса, прежде чем меодорцы замкнули кольцо. Лучшие воины уцелели. А обозники и пешцы… таких много.* * *

Вестник примчался в замок, едва не загнав скакуна. Он не мог усидеть, он стоял в стременах, он вопил и размахивал свитком.

– Победа! Победа! Победа!..

… – Побили мы их, значит, и прогнали, – захлёбываясь, рассказывал гонец сбежавшимся домашним. – Многих поймали, тех, что в обозе засели. Они-то, как завидели, что ихние конные драпанули, упираться не стали. Кому раньше времени ко Зверям отправляться-то охота? Сенор их сюда гонит.

– А что ж с ними потом? – опередила всех Алиедора.

– А что ж потом? Вестимо, отпустим за выкуп. Что ж тут ещё придумаешь?* * *

Дигвил Деррано стоял на коленях, низко опустив голову, не в силах оторвать взгляд от змеившихся по каменной плите трещин. Рядом, столь же коленопреклонённый, застыл Байгли. Поднять глаза на отца не рискнул ни один из братьев.

– Вы опозорили славное имя рода Деррано, – яростно гремело где-то в недосягаемой выси над ними. – Вы бросили отряд. Бежали с поля боя. Трусы, а не мои сыновья.

Дигвил хотел возразить, но знал – ещё не время.

– А теперь этот подлец Венти рассылает по градам и весям издевательский пасквиль, высмеивая вас и понося моё имя! Над нами хохочут даже в Берлекооре! Не подают вида при встрече – но хохочут! Двести панцирников, столько же пешцев… разбежались! А Венти теперь требует выкупа за пленных! Угрожая продать всех на рудники Сабеано и Форшата! Ну, чего молчите, позор моих чресел?!

– Отец… – Дигвил не поднял взгляда, понимал – рано. – Отец, они напали предательски, не по-рыцарски… не вызвав никого на поединок, не сказав ни слова… просто напали, и всё тут…

– Ха! Просто напали! Кому рассказываешь, щенок?!

– Отец, я… я хочу сказать, что надо написать его величеству… Венти нарушил правила благородного боя…

– Ты хочешь, чтобы я опозорился ещё и перед коро– лём! – взревело в вышине, и Дигвил ощутил необоримое желание простереться ниц, плюхнувшись на пузо. – Нет, нет и ещё раз нет. Мы покажем этим жалким выскочкам, что такое гнев рода Деррано! Собирайте всех, всех вассалов. Откроем казну – нечего скупиться – и наймём всех, кого найдём достойного. Отправим гонцов в Доарн, там у нас тоже есть друзья. Скоро зима, надо торопиться. До снега я желаю въехать в замок Венти, пришпилив отрубленную башку этого наглеца, тамошнего сенора, к его собственным воротам! Ну, чего молчите?!

– М-мы готовы выполнить любой приказ, наш досточтимый отец, – выдавил из себя Дигвил.

– Нет уж. «Любого» вам теперь никто не поручит. Вы себя уже показали, бездельники, дармоеды! С войском я отправлюсь сам. А вы будете смотреть и мотать на отсутствующий ус!

– Да будет всё по воле твоей, батюшка, – пролепетал Байгли. – Но… что же с выкупом за наших?

– Ни одной монеты от меня Венти не получит, – отрезал сенор Деррано. – А своих мы выручить успеем. Вот увидите. Эх, эх, ну почему всё всегда приходится делать самому?!* * *

Вернулся с победой отец, отшумел праздничный пир в просторном дворе замка Венти, уехали сытые и пьяненькие менестрели и бродячие музыканты, слегка поправив свои дела – сенор выказал небывалую щедрость, как и прочие знатные гости из ближних и дальних замков – Ликси, Артол, Иллидэ. Шуты изощрялись в остроумии, высмеивая опрометью бежавших с поля боя братцев Деррано; рекой лились вино и брага, поварята не успевали нанизывать на вертела куриные тушки.

– Теперь не сунутся, – на все лады повторялось за длинными пиршественными столами.

От праздничного обилия перепало даже пленным, коих, за неимением достаточно обширных темниц, пришлось держать в сенных сараях. Сенор Деррано отчего-то не спешил с выкупом, и отец Алиедоры заявил, что кормить их даром он не намерен, после чего погнал всех на работы. Простые пешцы, схваченные в обозе, не возражали – всё веселее, чем сидеть взаперти, да и в котле делалось куда гуще. Кое-кто из незнатных ратников помоложе и вовсе принялся перемигиваться с девушками замка Венти…

Правда, тучи на лице отца рассеялись лишь на время. Алиедору не пускали на военные советы, но что-то всё же просачивалось – доглядчики слали вести, что Деррано закусил удила, что собирает силы по всему Долье, что к нему присоединились наёмные дружины со всего королевства и что многие сеноры посылают к нему свои собственные отряды.

А потом в замок Венти пришло важное письмо – его отец Алиедоры, похоже, ждал с особым нетерпением. И теперь уже доньяту позвали в кабинет – вместе с маменькой.

Рядом с отцом стоял его доверенный секретарь, мастер Лейвен.

– Я писал, – безо всяких предисловий начал сенор Венти, – нашему родственнику, бра-дону генеральному стряпчему в Симэ. Просил защиты и покровительства, просил дать его величествунужныйсовет. И вот бра-дон ответил.

Алиедора переглянулась с матерью, ухватилась за её руку.

– Бра-дон весьма категоричен, – досадливо проговорил отец, и мастер Лейвен согласно кивнул. – Пишет, что его величество гневается, приняв «обиду» рода Деррано «как свою собственную». Ещё бра-дон извещает нас, что, если мы… если мы не вернём тебя, Алиедора, законному мужу, то удержать короля Долье от помощи «оскорблённому вассалу» не удастся даже ему.

У доньяты подкосились ноги, маменька сноровисто поддержала её под локоть.

– Это что же ты, муженёк, такое говоришь? – подбоченилась она. – Алю им отдать хочешь? Да как тебе такое в голову…

– Опамятуйся, женщина! – рявкнул отец. – Кактебетакое в голову могло прийти, что я собственную дочку этому изуверу второй раз вручу?!

– Прости, о муж мой, – опустила глаза маменька.

– Не про то речь, – буркнул отец, – чай, Аля не племенная кобылка, чтобыотдавать.А про то речь, что делать станем.

– Надо просить защиты у его величества Хабсбрада, – вставил мастер Лейвен.

– Невместно, – помрачнел Венти. – Одно дело от крючкотворства, от стряпческих дрязг, от того, чья подданная наша доньята – Меодора или Долье… и другое – к королюпобитым псом бежать, когда дело дошло до благородного боя.

– Но, мой сенор, – возразил секретарь, – если Деррано собирают силы по всему Долье…

– Мы тоже соберём! – грохнул отец кулаком.

Однако мастер Лейвен только покачал головой:

– Богатства вашего рода, сенор, известны всем. Не сомневаюсь, многие в Долье поразевали рты на большую добычу. А Деррано?

– Тоже не бедняки, – буркнул сенор Венти. – Нечего с ними церемониться! А ты, – палец отца упёрся в Алиедору, – уедешь куда подальше.

– К моему брату, – тотчас подсказала матушка. – Считай, почти Доарн. Уж туда-то они не сунутся!

– Верно говоришь, – кивнул отец. – Вот и не теряйте время. И всех младших с собой берите. Тут им оставаться опасно.* * *

…Вереницы конных переходили реку. Переходили ночью, когда обе Гончие утонули в плотном облачном море. Налегали на шесты, толкали тяжело гружённые плоты, рассекая холодные струи. В мелких лодчонках переправлялись пешие ратники. Не подавали голос обученные гайто, не брехали боевые псы в шипастых ошейниках, не звякало тщательно обёрнутое тряпками оружие.

Левый, меодорский берег встречал тишиной и пустотою. Рыбаки поспешили убраться подальше, деревушки опустели.

Дигвил Деррано гордо оглядел длинный строй, углублявшийся в меодорские земли. Это тебе не небольшой отряд, каковой ты можешь взять в кольцо. Пять тысяч отборного войска – не шутка! И свои вассалы, и отряды кланов Берлеа, Илтеан, даже Эфе и Аджете! И наёмные полки Веркоора. И вольные охотники с Реарских гор…

Ну, держись, Венти!

Шли быстро и сторожко, не тратя времени на разорение попадавшихся деревень. Королевская рота Хабсбрада преградила было путь, однако её командир очень удачно оказался вполне понятливым человеком, не пожелавшим встревать в благородный спор двух уважаемых семейств.

Копыта попирали чужую землю. Замок Венти приближался.* * *

– А-а-а!

Алиедора подскочила, сев в кровати и недоумённо моргая. Сон не хотел отпускать, цеплялся за веки мягкими лапками мелкого шерстистика; но уже впивался ледяными клыками ужас, будил, вырывая из такого уютного и, казалось бы, безопасного беспамятства.

– А-а-а-а!! – вопили и визжали за дверьми.

Затрещали створки, ввалилась нянюшка с парой служанок, у каждой глаза что блюдца.

– Деррано! Напали, а-а-а, ночью, напали! Бьются наши, батюшка бьётся! А тебя, доньята, велено в тайник, немедля, скорее!

Ноги не держали, пальцы не могли просунуть пуговицу в петлю. И – точно! – сквозь двери и окна всё явственнее доносился яростный звон сшибающихся мечей.

– Ахти, ахти, Звери всемилостивые, спасите и обороните, – шептала нянюшка, пока обе служанки, горестно завывая, призывали на помощь Ома Прокреатора.

Алиедора не помнила, как её тащили по залам, как спускались всё ниже и ниже; коридоры сделались узки и тёмны, кое-где капала вода.

…А где-то далеко и высоко шёл бой. Шёл бой, и Алиедора холодела – нет, не от страха, а от неведения. Она ведь, в конце концов, тоже кое-что повидала, кое через что прошла – одно капище Семи Зверей вспомнить!

И не всегда она носила эту длиннющую юбку, не всегда мела полы подолом. Тогда на ней были кожаные штаны и куртка, а в руке – тяжёлый, неудобный, но острый тесак.

…Прошедший насквозь хрящи и мясо того громилы в «Побитой собаке»…

– Тише, тише, доньята, тише, Аличка… – тряслась нянюшка.

Ну конечно, отец их прогонит, повторяла себе Алиедора. Не может не прогнать. Но…

«Я помню свист ветра и хлещущие по лицу ветви. Помню капище, помню «Побитую собаку» и лопнувший пузырь Гнили, поток отвратительных многоножек. Я уже не прежняя слабая и изнеженная, – повторяла себе доньята. – Я смогла за себя постоять. Я смогу…»

Что ты сможешь? На равных сражаться с мужчинами? Не глупи, доньята. Может, ударить в спину и сможешь, но не больше.

Вот и последний каземат, няня повернула ключ в замке.

– Сидим здесь.

– А где остальные? Мама, сестрички? Братья?

– По другим местам, – отозвалась старушка. – Мне донья велела только тебя спрятать, ласточка. Потому что Деррано эти нечестивые только за тобой и гоняются, только тебя им и надо.

На этот счёт Алиедора имела собственное мнение, но чего сейчас его высказывать?

– Случись чего – вот енту крышку откинем и дальше полезем, – указала няня на чуть ли не вросший в пол деревянный круг с позеленевшей от времени ручкой.

– К-куда, матушка Арсимэ? – пролепетала одна из служанок.

– Куда – тебе, сорока, пока знать не след, – отрубила старушка. – Сиди тихо.

Они сидели. Сквозь толстые своды не пробивалось ни звука, только едва слышно потрескивала свечка.

– А сколько ж нам так сидеть, няня? – не выдержала Алиедора.

– Пока не скажут «вылезай», – лаконично парировала та.* * *

Дигвил Деррано стоял с обнажённым мечом в руке, чувствуя себя очень скверно. Конечно, надеяться на то, что вести о наступлении его отряда не дойдут до старого Венти,было бы глупо, но такого отпора Дигвил не ожидал.

Хотели взять с налёта, тащили с собой заранее срубленные лестницы; и полезли вроде бы лихо, перевалили через зубцы, захватили целый кусок стены справа от ворот, но на этом все успехи кончились. Из башенных бойниц густо летели меткие стрелы – словно не люди там засели, а настоящие сидхи. Спуски со стен во дворе крепости, оказалось, у сенора Венти перекрывались толстенными решётками, а тех, кто спрыгивал, ждали длинные копья тесно сбившей щиты пехоты. До зари оставалось ещё немало времени, а уже становилось ясно, что взять замок штурмом не удастся. Далеко не все из пришедших вместе с сенором Деррано горели желанием геройски сложить собственную голову под мечами отчаянно отбивавшихся меодорцев.

Молодой дон Деррано ничего не замечал вокруг себя – ни мягкой и непривычно тёплой осенней ночи, яркой, безоблачной; ни словно застывших Гончих, ни крупных бриллиантовых звёзд.

Надо отзывать штурмующих, думал Дигвил. Неужто отец этого не понимает?

Нет, старый сенор Деррано всё видел и всё понимал. Осаждавшие отхлынули назад, оставляя под стенами убитых и раненых. Им в спину неслись торжествующие возгласы и глумливые насмешки защитников.

Сам глава рода Деррано застыл каменной статуей, не поднимая шлемного забрала. Вокруг толпились начальники отдельных отрядов, знатные рыцари, предводители наём– ников – целое множество. Все ждали его слова.

– Ничего! – прокаркал сенор Деррано, обведя соратников взглядом. Высокий, сухой и жилистый, он напоминал старое дерево, выросшее в глухой чаще. Чёрные доспехи безо всяких украшений, даже без гравировки, и длинный двуручный меч, которым отец владел всем на зависть, несмотря на годы. – Ничего! Что не взяли в замке, восполним по окрестностям! Разорить всё! Никого не жалеть! Молодых парней и девок – ловить и в полон! Продадим в Веркооре. Да и не усидит Венти за высокими стенами, как увидит, что делается. Вылезет! А тут мы его и…

– А ну как меодорские роты подоспеют? – заметил кто-то из кондотьеров. – С ихним королём драться – нам это надо?

– А что, не побьём? – задиристо бросил Байгли.

– Побить-то побьём, молодой дон Деррано, – ухмыльнулся наёмник. – Да только на замок Венти пойти – это одно, а с его величеством переведаться – совсем другое. Если, конечно, молодой дон понимает, о чём я говорю.

– Молодой дон всё понимает, – оборвал кондотьера сенор Деррано. – А чего он не понимает, то я ему разъясню. С королём Хабсбрадом никто драться и не намерен. До этого дело не дойдёт. Да он и сам, – усмешка, – всё понимает. По моей нижайшей просьбе наш суверен, его величество Семмер, явил нам свою милость, отправил в Меодор послание с королевской просьбой не вмешиваться в дела чести благородных сеноров.

Окружавшие старшего Деррано рыцари встретили известие одобрительными возгласами.

– Но и рассиживаться у стен Венти нам не след, – объявил хозяин Деркоора. – Не теряя времени, с рассветом идём в зажилье. Землю сотворить пусту! Пусть Венти пой– мёт, что за стенами ему не отсидеться. Да, и главное – вы, все! Зорить позволено только землю рода Венти. Упаси вас Ом тронуть хоть колосок в королевских владениях, потому что тогда вас и все Семь Зверей не спасут.* * *

Конечно, за ними пришли. Усталый ратник в помятом шлеме и с наскоро перевязанным лбом. Над замком поднималась заря, и Алиедора, улизнув от бдительного ока няни, скинула мешавшую юбку, чуть поколебавшись, натянула те самые кожаные штаны, зашнуровала куртку и спрятала волосы под берет. Испытанный тесак сам оказался на поясе.

С надвратной башни открывался вид далеко окрест – на лагерь осаждающих, на окрестные сёла, на быстрый Роак. Едва глянув, Алиедора охнула, а пальцы до боли вцепилисьв рукоять тесака.

Горизонт испятнало дымами. Горело на севере и востоке, полыхало на юге и западе; клубящиеся столбы подпирали безветренное небо, плоскую синеву, показавшуюся Алиедоре в тот миг настоящей крышкой гроба.

– Что… что это такое? – простонала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– А это, доньята, люди сенора Деррано наши сёла жгут, – мрачно отозвался немолодой уже лучник со знаком десятника на рукаве. – За ночь рассыпались, растеклись, что твоё половодье. Теперь лютуют… обозлились, что по зубам от нас получили. Вымещают на серфах, у тех ведь ничего, кроме дреколья.

– А что же мы?!

– А что мы, доньята? Ждём батюшки вашего слова. Что сенор скажет, то нам и сполнять.

Алиедора простояла на башне до вечера. Видела, как в лагерь стали возвращаться конные отряды Деррано, как гнали скот, как вели пленников – словно напоказ, словно хотели похвалиться добычей перед осаждёнными.

«Что же мы медлим, – терзалась доньята. – Почему папа не выведет войско, почему не ударит по этим негодяям? Почему терпит эдакое унижение?!»

– А чего ж тут поделать, доньята? – вздохнул всё тот же десятник. – Я с сенором нашим хаживал не раз и сказать могу, что храбрости у него на десятерых хватит. А только сегодня сила их, не наша. Эвон сколько собралось, почитай, лихой люд со всего Долье. И кондотьерские значки, и прапорцы благородных сеноров. Только королевского штандарта не хватает.