Чтение 7–й страницы книги ~Начало всех начал~

Он снова кивнул, в лице почти ничего не изменилось, разве что крепче стиснул челюсти.

— Вот и хорошо, — сказал он после паузы. — Так и скажем Ему. Ты — против. А Он пообещал сделать мне другую женщину, чтобы люди все-таки могли выполнять его завет.

Она насторожилась, Адам говорит не просто радостно, а даже ликующе. Похоже, в самом деле ему пообещали другую женщину…

— А что будет со мной? — спросила она.

Он в удивлении развел руками.

— Думаю, ничего… Все будет, как и сейчас. Никто тебя ни к чему не принуждает. Во всяком случае, я.

— А ты при чем тут? — спросила она язвительно.

— Я хозяин этого сада, — ответил он с превеликой скромностью, от которой топорщится гребень и распускаются перья. — Живи, как жила.

Он даже улыбнулся ей, когда поднялся и взглянул на нее сверху вниз, и она поняла, что он прощается.

Она сказала торопливо:

— Погоди, погоди… Это надо обсудить. Все так неожиданно! Да и для тебя это приятный и благоприятный выход. Я же вижу, как ты весь светишься, скоро в ангела превратишься… Да сядь ты! Не на камень, садись рядом. Когда так все меняется, надо поговорить на прощанье. Даже наговориться…

Адам воззвал к Творцу с таким яростным криком, что весь сад огласился его истошным воплем. Ангелы всполошились, заметались над верхушками деревьев. Старшие ангелы покинули свои места возле Всевышнего престола и тоже помчались к Эдему.

Творец спросил устало:

— Что случилось, Адам?

— А Ты не знаешь? — закричал Адам. — Лучше бы она этого не делала!

— А что она сделала?

— Она повиновалась Тебе!

— Ты недоволен?

— Еще бы! — закричал он. — Лучше бы я с лягушкой лег!.. Она делала все, что я сказал, даже сообщила потом, что понесла от меня.

Творец поинтересовался:

— Значит, вы будете плодиться и размножаться?

— Нет, — отрезал Адам. — Я не буду принуждать женщину. А это было принуждение. Она подчинилась, это не было по ее воле! Я чувствую себя так гадко, что даже не знаю… Я теперь вообще не хочу другой женщины! В смысле вообще не хочу. Я буду жить один.

— Нет, — прозвучал задумчивый голос, — на этот раз сделаем проще… Хуже, примитивнее, зато безопаснее. И надежнее… Ложись, Адам, успокойся и поспи.

Адам опустился на землю, сморенный как своими страданиями, так и полуденной жарой, моментально заснул. Ангелы жужжали и роились, как пчелы, завидевшие истекающие медом цветы. Творец повел огненными дланями, сам принимая манеры и движения этого мира.

— Не сотворю женщину для Адама из головы его, — произнес Он задумчиво, — дабы не была высокомерной; не из глаза его — чтобы не была любопытной; не из уха — чтобы не подслушивала; не из уст — чтобы не была болтливой; не из сердца — чтобы завистливой не была; не из рук — чтобы не была любостяжательной; не из ног — чтобы не была праздношатающейся…

Бок Адама на короткий миг превратился в зияющую рану, но тут же вернулся в первоначальный вид, а на другой стороне поляны появилась другая фигура: пара для Адама, как сразу поняли ангелы. Меньше ростом, узкие плечи, но шире бедра, молочные железы и длинные волосы настолько солнечного цвета, что от них пошло сияние.

— Из ребра? — спросил Михаил. — Да будет оно благословенно!

— Почему из ребра? — поинтересовался Азазель.

— Их много, — пояснил Люцифер. — Испортит — не жалко. На втором или третьем получится лучше.

— Кроме того, ребро, — добавил Азазель, — единственная кость, в которой нет мозга.

— Это из-за Лилит? — спросил кто-то сочувствующе.

Люцифер покосился на задумавшегося Творца.

— Он делает выводы из неудач. Все еще учится!

Азазель предложил живо:

— Господь, а давай наделаем еще таких же! Ребер у Адама много. И пусть у него будет не одна подруга, а несколько. Я же понимаю, что ему захочется больше!

Творец бросил на него короткий взгляд.

— Почему так думаешь?

— Ты же слепил его из глины, — напомнил Азазель живо. — А значит, животная сторона в нем очень сильна. Иногда, сам знаешь, она будет брать верх… даже не совсем иногда.

Творец кивнул.

— Ты не дурак, Азазель. Проникаешь в суть. Но сделать ему больше подруг значит потворствовать животной стороне. А он должен вооружиться духом, чтобы в неустанном борении одерживать верх.

Люцифер поинтересовался деловито:

— Душу в нее вдыхать будешь?

Творец покачал огненной головой.

— Огонь не гаснет, если от него зажигаются другие.

— Понятно, — сказал Люцифер с пониманием, — так будет положено начало распространению твоего огня по этому материальному миру? Какие-то погаснут, а какие-то дадут большое пламя?

— Ты смотришь далеко, — одобрил Творец. — Ты всегда был лучшим, Люцифер… Если бы только меньше спорил!

Люцифер ехидно усмехнулся.

— Так я ж по делу. Остальные только поддакивают! Итак, ты вынул ребро Адама и сделал из него женщину, послушную и понятливую, плоть от плоти, кость от кости. Но душу ей вдохнул не сам, а зажглась от Адама… Не значит ли, что в ней будет больше животного начала, а духовности меньше?

— Не думаю, — буркнул Творец недовольно. — Разве от выпавшего из небольшого костра уголька не может разгореться пожар еще больше, чем сам костер?

— Вот и я об этом, — поддакнул Люцифер. — Если животное начало возьмет верх, то не натворит ли душа под его руководством больших бед? Подумай, Господь.

Творец долго смотрел на женщину, ответил со вздохом:

— Да, что-то Меня не туда занесло…

— Не получилось? — спросил Люцифер с ехидцей.

— Получилось, — возразил Творец. — Еще как получилось.

— Так что же?

— Какое-то неясное предчувствие, — ответил он нехотя. — Что-то говорит мне, что пора на этом заканчивать. И так то, что получилось, весьма… да, весьма!

Люцифер оглядел мирно спящую женщину.

— Гм, возможно, и пора. А то начинал Ты, Господь, с сотворения мира, а закончил, стыдно сказать, женщиной. Когда цели так мельчают, то лучше остановиться.

Творец вздохнул:

— Ну, тогда пусть это будет последним актом творения!

По взмаху его длани женщина открыла глаза. Ресницы у нее длинные, как отметили ангелы, густые и чуть загнутые, это чтоб защищали глаза от пыли и не слипались кончиками, когда спит. Глаза ярко-синие, как чистые, умытые росой васильки, рот поменьше, чем у Адама, губы пухлые и сочные.

— Поднимайся, — велел Творец. — Да будешь ты женой Адаму. И да прилепишься ты снова к мужу своему и да будешь с ним одна плоть… Как и была раньше.

Азазель восторженно вскрикнул:

— Они будут сливаться?

— Да.

— Составной организм?

Творец буркнул:

— Нет, это иносказание.

— Что такое иносказание?

Творец сказал недовольно:

— Что за мир Я сотворил, где даже ангелы начинают задавать вопросы? Вы — Мои посланники! Вестники Моей воли. Вот и вестите о создании женщины, а не спрашивайте…

Часть ангелов тут же бездумно унеслась выполнять повеление, но Азазэль остался на месте, сложил уже развернутые было крылья.

— Господь, стоит ли? А то скоро создание каждой букашки будем вестить… Вот мир создал — да, это творение!

Господь махнул огненной рукой.

— Ладно, не вестите.

Азазель победно оглянулся на Люцифера и других ангелов, что остались на месте. Люцифер подбадривающе подмигнул.

Адам начал выныривать из сна, в ушах звучит рой голосов, но вздрогнул и торопливо поднялся, едва открыл глаза. Поляна ярко освещена небесным огнем, ангелы тесно реют вверху, окружили поляну так, что закрыли собой деревья, а посередине поляны Господь держит за руку прекрасную женщину, чистую и поглядывающую на него с боязливым восторгом.

— Адам, — произнес Он мягко, — так же, как и ты, все мужчины из твоего семени найдут пару… не с первой женщиной, которую они познают. Вот жена твоя. Люби ее и заботься о ней. А ты, женщина, люби мужа своего и заботься о нем! Я именем Своим освящаю ваш брак… как и брак вообще. И отныне вот так будут приводить дочерей своих отцы в этом действе…

Адам робко взял женские пальцы в свою ладонь. Она держалась застенчиво, как лесная лань, никакой дерзости Лилит, никакой заносчивости и высокомерия. Улыбка тиха и скромна, женщина выглядит настолько пугливой, что он сразу расправил плечи и ощутил себя вдвое выше и сильнее, готовый защищать ее хоть от всего мира.

— Спасибо, Господь, — произнес он с чувством. — Да будет имя ее… Ева. Это значит — мать, первая женщина и многое другое. Спасибо, Господи! Я не понимаю, но у меня такое чувство, что это уже родной мне человек.

— Родной, — подтвердил Творец. — Она из твоего ребра.

Адам опасливо пощупал бок.

— Но… почему так?

Творец поморщился, и Адам невольно подумал, что Господь даже в огненном облике все больше становится похож на него, Адама, на существ этого мира.

— Во-первых, — ответил Творец сухо, — так проще. Во-вторых, с этой женщиной тебе легче будет найти взаимопонимание. Именно потому, что она кровь от крови твоей, плоть от плоти. Она — часть тебя, потому люби ее и заботься о ней, как о себе, Адам.

Адам кивнул, глядя на Еву.

— Это я обещаю, Господь.

— Покажи ей свой сад, — велел Господь. — Теперь это ваш сад.

— Спасибо, Господь! Ты очень добр.

— Ваш сад, — повторил он. — Берегите его.

Адам и Ева едва углубились в заросли, как затрещали кусты, выметнулся пес и, оскалив зубы, зарычал на Еву. Она испуганно вскрикнула и спряталась за Адама. Тот расправил плечи, как приятно чувствовать, что можешь защитить, прикрикнул строго:

— Не рычи!.. Это Ева, моя жена.

Рычание медленно угасало, пес смотрел на Адама с обидой в глазах. Адам развел руками, пояснил:

— А ты — друг. Понял? Ты друг!

Шерсть на загривке пса опустилась, он даже вяло шевельнул хвостом, но в глазах оставался вопрос: а что главнее, друг или жена?

— Это разное, — сказал Адам в затруднении, еще не решив и сам, что главнее, все-таки с псом уже столько набегался в саду, не сомневается в его любви и преданности, а женщина еще непонятно какие штучки выкинет. — Вы не соперники, ясно?

Ева робко выдвинулась из-за спины Адама.

— Ты с ним разговариваешь?

— Да, — ответил он гордо.

— И все понимает?

— Да. Только отвечать не умеет.

— Можно, я его поглажу?

— Погладь, — разрешил Адам и добавил: — И он, наверное, позволит.

Ева робко коснулась спины пса, тот смотрел на нее с недоверием, она расхрабрилась и запустила пальцы в его шерсть, пес прижмурился, в это время над садом блеснул яркий свет, жарким пламенем пожара залил поляну. Перед Адамом и Евой возник статный сверкающий ангел, еще могущественнее и красивее, чем все, с кем Адаму приходилось общаться, а когда заговорил, в голосе звучали гордость и насмешка:

— Раньше ты был уникальный, Адам! А сейчас?

Адам покосился на притихшую Еву, она смотрит на ангела со страхом и великим почтением, пес вообще сразу же оскалил зубы и зарычал, спросил сердито:

— И что сейчас? Ты кто?

— Меня зовут Азазель, — ответил ангел. — Смотрю на тебя со скорбью. Кем ты стал. Увы…

Ева отступила и тихохонько встала за спиной Адама.

— Кем и был, — отрезал Адам.

Ангел всплеснул руками.

— Нет, ты теперь как и остальные животные! Они будут размножаться, и ты тоже будешь размножаться. Они будут заселять сад, и ты будешь его заселять…

Пес рычать перестал, видя, как спокоен Адам. Да и в том, что говорит ангел, все правильно, ничего враждебного.

Адам спросил угрюмо:

— Ты только в этом и видишь сходство?

— Да сходство видно во всем, — заверил ангел. — Просто теперь стало еще больше. Заметнее.

Адам возразил:

— А мне кажется, ты мне просто завидуешь.

Ангел задохнулся от возмущения:

— Я?

— Ты.

— Почему? — спросил ангел.

Адам ощутил в голосе сверкающего собеседника некую неуверенность или растерянность, никак не ожидал отпора, а Адам, в свою очередь, заявил громко и уверенно:

— Вы не размножаетесь! Значит, вам недоступно даже то, что могут делать простые мухи, коим несть числа. Вы бестелесны и не можете вкушать пищу… Вас сотворили сразу всех, и сотворили великое множество… как тех же мух. Во всяком случае, вас наверняка хватит, для чего бы вы ни понадобились! И больше создавать не будут. А вот мы… Ева, иди сюда. Это наш сад!.. Мы здесь хозяева. Мы, а не ангелы.

Ева из-за спины тихонько пискнула:

— Ты так грубо с ним говоришь!

— Это он со мной грубо, — сказал Адам обвиняюще.

— Так то он!

— А это я, — отрубил Адам.

— Он — божий ангел!

— Всего лишь, — ответил Адам гордо. — А я — человек.

Он чувствовал, как в нем просыпается и властно распоряжается новое чувство. Раньше ни за что не посмел бы так разговаривать с ангелом, но сейчас, когда к нему жметсяиспуганная женщина, ищет у него защиты, грудь с треском раздвигается, плечи становятся шире, а голос становится тверже.

Озадаченный и смущенный Азазель тихонько исчез, Адам ухватил Еву за руку и потащил в глубину сада.

Глава 8

Набегавшись по саду, они легли отдохнуть в тени, но ароматы настолько мощно дурманили головы, что не заметили, как и заснули друг у друга в объятиях.

Адам спал крепко, но сон его был тревожен. Сперва он летал над садом, и это было прекрасно, душа пела, он был счастлив, но вдали возник и разросся особый свет немыслимой чистоты и силы. Адам летел к свету, а когда убоялся и попытался свернуть, уже не смог, его внесло, как беспомощную щепку заносит бурная река.

Свет его охватил со всех сторон, он услышал торжественный могучий Голос, что звучал со всех сторон и особенно отзывался внутри его головы:

— Любишь летать… Как же ты, такой малый, но уже подобен Мне, Адам!

И, находясь внутри света, Адам вскрикнул потрясенно:

— Подобен? Как я могу быть подобен Тебе, такому могучему?

— Подобен тем, — пояснил Голос, — что только у тебя есть выбор… и только у Меня. Все остальные… у них все предопределено.

Адам спросил:

— Звери и рыбы — да, но… ангелы?

— Ангелы, архангелы, — произнес Голос огня и света, — всего лишь Мои мысли. Посланцы Моей воли. Моих желаний. Потому среди них одни сильны, другие — мелки, третьи совсем ничтожны. Одни длятся долго, другие мимолетны. И пусть тебя не вводит в заблуждение то, что они порой спорят друг с другом.

Адам кивнул.

— Это мне как раз понятно. Я тоже часто спорю сам с собой. Но мои мысли… не принимают огненные формы! И не носятся с огненными мечами над садом.

Творец покачал головой, сказал с мягкой укоризной:

— Да? Ты не видел, каким огнем загораются твои глаза! Ты не видел бури на своем лице. Просто у теленка не может быть столько силы, как у того могучего тура, каким станет. Я сильнее, потому мысли Мои… зримее. Во всем остальном… Но Я говорил о выборе, который тебе придется сделать. Ты — лучшее, что Я когда-либо творил… хотя Я как-то и брякнул, что мог бы сделать лучше! Вряд ли… Этот мир Я создал в лучший свой день, а тебя — в лучший и высший миг этого дня. Сейчас смотрю на тебя и дивлюсь, какой же Ягений, творец! Второго такого уже не создать.