Чтение 16–й страницы книги ~Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах~

– Обыкновенно. Тебе будет нужно только пустить моих людей и уйти в другую комнату.

– И все?!

– И все. А ты что, хочешь им помочь?

– Нет, – тут же замотала я головой, – ничего я не хочу.

– Тебе будет нужно только пустить моих людей в дом. И все, – повторил Ворон. – Все остальное они сделают сами.

– А что именно они сделают сами?

– Они сделают так, что ты больше никогда не увидишь этого человека и ничего о нем не услышишь. Кто-нибудь знает о том, что он лежит в твоем доме?

– Не знаю. Думаю, что нет.

– Ты должна знать такие вещи, это очень важно.

– Гера… Я не знаю… Мне надо подумать.

– Думай, а то потом будет поздно. Если тебе понадобится срочно со мной связаться, позвонишь мне, телефон я тебе оставлю. Правда, там отвечу не я, а мой автоответчик. Это будет не мой голос. Так что не пугайся. Ты скажешь, чтобы я срочно с тобой связался, и я тут же тебя найду.

– Но ведь у тебя нет номера моего мобильного телефона. Вдруг меня не будет дома? Как же ты тогда меня найдешь?

– Татьяна, если мне понадобится тебя найти, достану из-под земли. Я найду тебя везде, где бы ты ни была. Тем более я обещал тебе, что каждый год, до самой старости, ты будешь ходить у меня беременной.

– Не говори ерунды.

Я полезла в свою сумочку, достала листок и написала номер своего мобильного. Затем положила листок прямо перед Вороном и улыбнулась:

– Это чтобы тебе не пришлось доставать меня из-под земли.

Полностью одевшись, я встала у зеркала, начала приводить себя в порядок и искоса принялась наблюдать за Вороном, который не сводил с меня своих обжигающих глаз и следил за каждым моим движением.

– У тебя еще двадцать минут. Мой водитель подаст карету к подъезду только через это время. – Он рассматривал меня с таким любопытством, что я почувствовала себя крайне неуютно и от волнения несколько раз заехала себе кисточкой от туши прямо в глаз.

– Надеюсь, твоя карета не подведет и я доеду до своего дома в полной безопасности?

– Можешь не переживать. Именно так оно и будет. Ты уж извини, что я не поеду тебя провожать, я как-то не привык. Не умею, но если ты очень попросишь…

– Не нужно. Чем ты сейчас займешься?

– Делами.

– Но ведь меня увезет твой водитель, а ты останешься без машины.

– За мной приедет другой водитель.

– Как же у тебя все просто. Водитель – пожалуйста… Охранник – тоже пожалуйста… Ты прямо как всемогущий маг.

Не выдержав, я села рядом с Вороном на корточки и принялась рассуждать вслух.

– Гера, знаешь, смотрю я на тебя и вижу…

– И что же ты видишь?

– Я вижу, что ты очень даже интересный мужчина. Послушай, сколько же побед над женскими сердцами на твоем счету?

– А сколько же побед над мужскими сердцами на твоем счету? – ответил вопросом на вопрос Ворон.

– Так нечестно. Я спросила тебя первой.

– А я спросил тебя вторым. Я могу сказать тебе только то, что наши с тобой отношения свалились на меня как снег на голову. – Когда Ворон сказал последнюю фразу, я увидела в его глазах насмешливые огоньки.

– Не вижу ничего смешного. Это ты свалился на меня как снег на голову.

– И все же этот снег упал на твою голову не зря. Кстати, надеюсь, ты помнишь, что за тобой должок? Я вытащил тебя из тюрьмы…

– Чего ты хочешь? – Я заметно напряглась и посмотрела на Ворона задумчивым взглядом.

– Я хочу, чтобы ты исполнила мою просьбу. Я помог тебе, а ты поможешь мне.

– Что я должна сделать?

– Ничего особенного, за исключением того, что ты должна выйти за меня замуж.

– Что?!

– Что слышала. Я хочу, чтобы ты была со мной. Чтобы ты всегда была любима, желанна, боготворима и хранима. Поверь, я все это могу тебе дать.

Я встала с корточек и заходила по комнате. Затем резко остановилась и принялась нервно покусывать нижнюю губу.

– Гера, я что-то тебя не пойму. Ты что-то не то сказал. Ты хоть сам понимаешь, что ты сейчас сказал?! Или это так, с бухты-барахты?!

– Я сказал то, что думал.

– А я толком не поняла, что именно ты мне сказал, но мне показалось, что ты делаешь мне предложение.

– Ну да… Если это называется предложением, то считай, что я тебе его сделал. Понимаешь, я в таких вещах не специалист. Никогда не говорил ничего подобного.

– Но ведь предложение совсем не так делается! Я не заметила в твоих словах искренних и нежных чувств. Разве это предложение руки и сердца?!

– Но я вообще не могу показывать своих чувств… Извини, я это не умею. Я не из тех мужчин, про кого говорят «душа нараспашку». Я держу все в себе. Ты же сама утверждаешь, что слова о любви – это всего лишь слова… А этого мало. Любовь надо доказывать не словами, а делами. Я думаю, что, когда я вытащил тебя из тюрьмы, я уже это тебе доказал.

– Ни ведь это получается сделка. Ты мне, я тебе. Ты вытащил меня из тюрьмы, а я в знак благодарности за это выхожу за тебя замуж. Разве брак может быть сделкой?

Ворон рассмеялся, подошел ко мне совсем близко и крепко обнял.

– Надо же, и кто бы говорил… Даже как-то непривычно слышать такое из твоих уст. Ведь ты же до мозга костей расчетливая женщина и любишь заключать различные сделки. Ты из тех, кто может вступить не только в сделку, касающуюся брака, но и в сделку с собственной совестью. Ты выходила замуж ровно два раза, и не говори мне о том, что оба этих раза ты выходила замуж по большой и страстной любви. Ты заключала точно такую же сделку и, когда не получала ожидаемого результата, совершенно безболезненно ее расторгала.

– Не говори ерунды, – слегка отстранилась я от Ворона. – Не понимаю, зачем тебе это нужно?

– Затем, что ты именно та женщина, с которой я бы хотел жить.

– Но ведь я уже была замужем, и мой опыт оказался крайне неудачным?! Ты хоть можешь себе представить, что такое брак?

– Конечно, могу. Наверное, в твоем представлении он выглядит совсем по-другому.

– Это когда тот, с кем ты живешь, требует постоянного ухода и внимания… Это однообразные, скучные дни, которые совершенно не отличаются друг от друга, и ты не можешь ничего изменить, потому что ты обязана посвятить себя дому и семье. Когда люди еще не вступают в брак, они напоминают озорных котят, которые с удовольствием играют клубком шерсти, а когда они поженились, то проходит время, клубок полностью разматывается, и котятам становится не с чем играть. Им становится невообразимо скучно. Можно сохранить свежие и желанные отношения и не вступая в брак.

– Я подарю тебе свежие и желанные отношения в браке, – перебил меня Ворон. – Я хочу, чтобы ты была моей. Если я сейчас на тебе не женюсь, то ты выскочишь за кого-нибудь другого. Ты из тех женщин, которые не могут долго жить одни.

– Откуда тебе знать, из каких женщин я?

– Татьяна, я вижу тебя насквозь. Знаешь, мне очень приятно, что ты есть и что я тебя нашел. Ты, конечно, не идеальна, и мне нравится далеко не все, что ты делаешь. Но мне нравится, как ты говоришь, смеешься, волнуешься, краснеешь, стыдишься и даже то, что иногда ты просто теряешь разум, сбрасываешь тормоза и несешься с бешеной скоростью, пусть даже довольно часто ты просто не вписываешься в повороты. Я знал много женщин, но ты самая живая из них.

– Что значит живая?

– Я сказал вполне доступно. Ты самая живая из всех женщин, кого я встречал. Хотя ты знаешь, я еще не видал женщину, которая бы так упивалась собой.

– Я никогда не упивалась собой, – замотала я головой. – Я просто женщина, живущая не по глупым законам общества, а по законам своего сердца. Я приучила свое сердцек тому, что с некоторых пор оно может вынести все. Разлуку, предательство, любые промахи, любые ошибки, одиночество, разочарование и… даже боль. У меня нет никаких секретов. Я просто верю в себя. Верю в себя, и все…

В этот момент зазвонил телефон Ворона, и он тут же взял трубку. Как только разговор был закончен, Ворон положил трубку на комод и слегка меня приобнял:

– Водитель приехал. Так не хочется тебя отпускать. Ты только не забывай, что ты моя должница и что скоро ты пойдешь со мной под венец.

– Но ведь ты сказал, что всю нашу совместную жизнь я постоянно буду ходить беременной?! – Я не пыталась скрывать свое возмущение, переполнившее все мое естество.

– Ну если ты будешь хорошей девочкой, то я буду тебе давать небольшие каникулы после каждой твоей беременности.

– Нет! Разве можно так издеваться над женщиной!

– Я не издеваюсь. Я просто хочу сделать тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Для того чтобы ты никогда от меня никуда не сбежала, тебе придетсяходить беременной до конца своей жизни! Ну что ты так на меня смотришь?! Ты мне поверила?!

– Поверила. – Я и сама не знала, что именно мне сейчас нужно делать. То ли плакать, то ли смеяться.

– Дурочка, я же пошутил. Ты что, шуток не понимаешь? – от души рассмеялся Ворон.

– Сам такой. И вообще, между прочим, если хочешь знать, брак не такая уж замечательная вещь, как ты думаешь. Хорошее дело браком не назовут.

– Ты мне говоришь это как знаток?

– Что-то вроде того. Брак хоронит любые, даже самые сильные чувства. В браке люди разрушают не только чувства, они разрушают друг друга. В браке люди становятся хуже. Они очень быстро меняются и становятся совсем не такими, как были раньше.

– Не говори ерунды. Браки бывают разными. В одном браке люди разрушают друг друга, а в другом, наоборот, создают и становятся друг к другу терпимыми. Зачем нужна печаль от тайных, редких встреч, когда можно получать радость от ежедневного общения? Мне кажется, что я полюбил тебя, Татьяна. Полюбил сразу, как только увидел. Иначе зачем бы я все это для тебя делал?!

– Так тебе кажется или ты полюбил?

– Кажется, полюбил, – вновь ушел от ответа Ворон. – Теперь мы связаны с тобой навсегда. Я решил, что тебе совсем не место в тюрьме. Твое место рядом со мной.

– Ты говоришь обо мне как о собаке. Твое место там, твое место здесь.

– Я говорю о тебе как о женщине, которую бы хотел видеть рядом с собой.

Я опустила голову и почувствовала, что мое сердце готово выскочить из груди. Или я просто сошла с ума, или известный криминальный авторитет по кличке Ворон только что признался мне в любви и сделал предложение… Я и сама не могла понять, что именно чувствовала в эту минуту: страх, радость победы еще над одним мужчиной или испуг, настоящий, всепоглощающий испуг за свое будущее… Конечно же, лучше быть женой Ворона, чем сидеть в тюрьме не год, не два, и притом ни за что, но… тот, кто помог избежать мне страшной участи и не пустить собственную судьбу на самотек, поставил условие, которое я совсем не ожидала получить. Не ожидала…

Накинув махровый халат на обнаженное тело, Ворон проводил меня до двери, нежно поцеловал в щеку и слегка встряхнул за плечи:

– Ну что ты надулась?! Жизнь продолжается! Ты понимаешь, что жизнь продолжается?! Теперь она принимает другой оборот. Ты должна понять, что начинается новая жизнь! Новая! С чистого листа, с белой, еще ничем не запачканной страницы! Если тебе уж так хочется это небо в алмазах, то я обязательно его тебе куплю.

– Что значит куплю?

– Обыкновенно. Как все покупаю, так и небо куплю.

– А разве так бывает?

– Еще как бывает. Узнаю, сколько оно стоит, подкоплю бабла, немного поторгуюсь и куплю! Для меня везде скидки делают. В любом магазине. На носки, на рубашки, на ботинки, на машины… Значит, на небо тоже сделают. Слышишь, я тебе его куплю?!

– Но ведь я хотела совсем по-другому.

– А как ты хотела?

– Я хотела, чтобы мне его не купили, а подарили.

– А что, разве есть какая-то разница? Вот я ее в упор не вижу. Любой подарок стоит денег. Я его покупаю и дарю. Сейчас любой подарок можно только за деньги купить. Времена, когда что-то можно было получить на халяву, давно закончились. Так что насчет неба не переживай. Я этот вопрос обязательно урегулирую. Может, тебе лучше часы какие-нибудь безумно дорогие подарить?

– Нет, спасибо.

– А зря. Сейчас есть часы, которые стоят дороже, чем твое небо. За такие часы могут запросто полруки отрубить.

– Спасибо. Не надо.

– Сдалось тебе это небо! Часы хоть на руку надеть можно, а с небом твоим что делать?

Я грустно улыбнулась и направилась к лестнице.

– У подъезда тебя ждет мой водитель. Прежде чем сесть в машину, помаши мне рукой. И выше нос! Держи хвост пистолетом! Скоро ты вновь станешь женой. Будешь разжигать и поддерживать огонь! Пусть не в первый раз, но в последний точно. Это я тебе гарантирую. А я за свой базар отвечаю. Больше никаких мужей и посторонних мужиков! Оп-ля!!! Жизнь продолжается!

У подъезда меня ждал личный водитель Ворона. Он открыл дверь «мерседеса» и пригласил меня внутрь. Я помахала глядевшему на меня в окно Ворону рукой и со словами: «Ты совершенно прав. Жизнь продолжается и преподносит нам сюрпризы», – села в машину.

Глава 14

Подъехав к дому, я постаралась перевести дыхание и осторожно вошла внутрь. В комнате, где лежал раненый, было по-прежнему тихо. Оттого, что окно в ней закрывали плотные, не пропускающие дневной свет шторы, было довольно душно и пахло какой-то затхлостью. Подойдя к шторам, я осторожно, чтобы не нарушать столь странную тишину, раздвинула их и увидела самую что ни на есть настоящую идиллию. Люська спала на груди у раненого Сергея, а тот издавал такой храп, что было впору затыкать уши.

«Как трогательно», – мысленно усмехнулась я и, для того чтобы разбудить обитателей дома, громко захлопала в ладоши.

– Рота, подъем!

Люська моментально вскинула голову, потерла заспанные глаза и перевела взгляд на только что проснувшегося Сергея.

– Сереж, ты как себя чувствуешь?

– Не знаю. Может, и получше. Бедро страшно печет, словно на него положили каленое железо.

– Потерпи немного. Скоро тебе полегчает. Сейчас я умоюсь, приду в себя и вколю тебе обезболивающее. Вот увидишь, станет полегче.

Сергей слегка приподнял голову, оглядел меня с ног до головы придирчивым взглядом, в котором читалась все та же знакомая ненависть, и снова рухнул на подушку.

– Твоя подруга с блядок вернулась, – язвительно сказал он и вновь покосился в мою сторону.

– Поговори еще! – Я показала Сергею кулак не больно-то устрашающего вида и с ужасом посмотрела на валявшуюся на полу веревку.

– Люська, ты зачем этого выродка развязала?! Ты почему так наплевательски относишься к собственной безопасности?!

– Тань, но человек же все-таки… – извиняющимся тоном ответила Люська. – У него руки затекли. Ему лечь под определенным наклоном захотелось.

– Под каким наклоном?! Да пусть у него хоть хер затечет, тебе какое дело?! Моли Бога, что он еще слишком слаб, а то как пить дать шею бы тебе свернул и пошел в милицию на меня заявлять. Ты у меня такая жалостливая, аж тошно становится. Прекрати жалеть мужиков, немедленно прекрати! Если мы мужиков жалеть будем, кто тогда нас, женщин, пожалеет?! Кто?! И запомни! Это не мужик! Это враг! Если ты пожалеешь лютого врага, то уж он тебя точно не пожалеет!

– Тань, ты чего разошлась-то? Не кричи, пожалуйста, тут глухих нет. Ты понимаешь, я врач. Я клятву Гиппократа давала. Чувство сострадания у меня на первом месте стоит, а уж потом все остальное. Зачем издеваться над человеком и держать его всю ночь связанным? Нет в этом необходимости. Ему и так плохо. Он паршиво себя чувствует. Он такую трагедию пережил. У него отец умер, да еще ты его едва не застрелила…

Я взяла стул, подвинула его ближе к Люське, взяла ее за руку и стала нервно гладить ее по руке.

– Люська, я за тебя переживаю. Ты моя единственная подруга. Мы же с тобой с детства. А он мне кто? – Я кивнула в сторону Сергея. – Конь в пальто! Обыкновенный конь с яйцами! Мне до него никакого дела нет. Тем более он сын того человека, который хотел меня убить и только чудом не убил.

– Тань, но ведь он человек все-таки, – принялась объяснять мне Люська, от которой просто исходило сострадание.

– Хреновый он человек.

– Да какой бы ни был, все равно человек.

– Вот если бы таких, как он, не было, нормальные люди, которые по закону получили наследство, могли бы им спокойно, по праву, пользоваться, ни за что не переживать и никого не бояться. Такие, как он, портят жизнь таким наследникам, как я, и не дают им вступить в совершенно нормальные, законные права. Нам ведь и так тяжело, а они нас еще давят.

– Кому вам? – не поняла меня Люська.

– Наследникам.

– А кто вас давит-то?

– Родственники. Прямо вздохнуть не дают и ни один по праву принадлежащий нам рубль потратить.

Я чуть было не всхлипнула, театрально развела руками и посмотрела на Сергея, который мерзко, издевательски ухмылялся и крутил пальцем у виска.

– Вот и правильно. Тебе уже давно там подкрутить надо, а то шарики за ролики заехали.

Я попыталась проигнорировать его выходку и продолжила душеспасительную беседу со своей подругой:

– Люсь, а ты что, вообще не спала?

– Почему? Покемарила немного. Положила голову Сереже на грудь и уснула. Он мне полночи волосы гладил. Мне было очень приятно.

– Что он тебе гладил?!

– Волосы, – слегка растерялась Люська.

– Где? – не поняла я ее ответа.

– Что где?

– Я говорю, где он тебе волосы гладил?

– На голове, – вконец растерялась Люська и раскраснелась, как вареный рак.

– На голове это еще полбеды…

– А ты что подумала?

– Я подумала, что он тебя совратил.

– Глупости. Каждый судит о другом в меру своей распущенности.

– А я и не отрицаю.

– Что?

– Что я очень распущенная. Это у меня врожденное… Но я не считаю это плохим качеством. Для женщины это как комплимент.

– А еще мы проговорили полночи.

– Про что?

– Да так, про жизнь.

– Не пойму, зачем тебе это надо?! Пусть и лежал бы связанный, а ты бы спокойно ушла в другую комнату спать и выспалась бы по-человечески.

– Да я и так выспалась. У меня состояние, как будто я сегодня всю ночь дежурила в клинике. Тань, а как ты?

– Я…

Я замолчала и поняла, что больше не могу произнести ни единого слова.

– Как ты-то сама? Ну не молчи. У тебя что-то случилось? Ты выглядишь такой расстроенной… Он тебя чем-то обидел?

– Я выхожу замуж. – Я стала ерзать на стуле и приложила все усилия для того, чтобы не встретиться с Люськой взглядом.

– За кого?

– За Ворона.

– За Ворона?! – В Люськиных глазах вспыхнул самый настоящий ужас. – Но как? Почему? Ты у него ночевала?