Чтение 19–й страницы книги ~Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах~

– Хорошо, разбирайся, раз ты у нас такой разборчивый.

– Для моей жены я в деревне. Пусть она и дальше так думает.

– Да ради Бога. Хоть в городе, хоть в деревне – мне без разницы. Если она привыкла, что ты ей постоянно лапшу на уши вешаешь, и нормально к этому относится, то флаг тебе в руки. Вешай ей дальше. Она все равно все это хавает. Хотя, признаться честно, меня уже давно подмывало открыть ей на тебя глаза и рассказать, кто ты на самом деле, но я не могу. У вас же семья, а в чужую семью лезть нельзя.

Петька пропустил мои слова мимо ушей и повторил:

– Для моей жены я в деревне.

– Как скажешь. Наверное, хороша деревенская жизнь. – Я еще раз посмотрела на Петьку и отметила про себя, что таким мне его еще никогда не доводилось видеть. Он был какой-то загнанный, затравленный, несчастный и, по всей вероятности, находился на грани нервного срыва. Если бы этот мужчина сейчас бросился ко мне на шею и громко разрыдался, я бы этому нисколько не удивилась, потому что в его глазах светилась такая боль и такое отчаяние, каких я раньше никогда не видела.

После нескольких секунд молчания Петька толкнул нехитрую речь все тем же неуверенным голосом:

– Знаешь, а я и подумать не мог, что тебя здесь увижу. Я когда тебя увидел, чуть дар речи не потерял. Понимаешь, я не поехал в деревню. Я Люську обманул.

– Это я сразу поняла.

– Люська меня в деревню отвезла и тут же уехала, а я поехал следом за ней. – Петька немного замялся, помолчал и продолжил: – У меня в этом доме любовница живет. Вот я вместо деревни к ней поехал и жил все это время у нее.

– Кто живет?! – не поверила я своим ушам. В моей голове не укладывалось, что у такого мужчины, как Петька, может быть любовница. Мне всегда казалось, что любовницы бывают только у материально обеспеченных мужчин, которые в состоянии дарить цветы, духи и шампанское. Но оказывается, я ошибалась. Любовница может быть у любого мужика, даже у такого голодранца и захребетника, как Люськин благоверный.

– Любовница у меня здесь живет, – перебил мои мысли Петька. – Ты что, не знаешь, что это такое?

– Не что это такое, а кто это такая. Ты говоришь о живом человеке как о неодушевленном предмете. А кто у тебя любовница-то? – не скрывая любопытства, спросила я.

– Да так, познакомились в магазине, – опустил глаза Петька.

– В каком магазине?

– В булочной. Хлеб вместе покупали.

– Надо же, и сразу любовниками стали?

– Что-то в этом роде.

– Молодцы. Вот ведь, оказывается, как бывает. Вот это я понимаю, как хлеб покупать надо…

– У нее муж в ночную смену часто работал, вот я к ней иногда и наведывался. Так, на пару часов… А потом она позвонила и сказала мне, что муж в командировку на две недели уезжает. Вот я и придумал эту деревню. Чтобы убедиться, что я не загулял, Люська вместе со мной поехала. Как только она уехала, я тронулся следом за ней.

– И приехал к своей любовнице? – без особого труда догадалась я.

– Совершенно верно. В общем, ты уже поняла, что все это время я жил у нее.

– Поняла, что ж тут непонятного. Только кто ж тебя ранил-то? Неужели твоя любовница в порыве страсти? Прямо маньячка какая-то…

– Да нет. Понимаешь, муж раньше из командировки вернулся.

– Понимаю. Что ж, дело житейское.

– Муж вернулся, а мы в кровати. У него в доме оружие было. Вот он пистолет и выхватил и, не раздумывая ни минуты, мне прямо в плечо выстрелил. Это еще хорошо, что в плечо, а то ведь мог в самое сердце. Это я так хорошо увернулся. Благо, что у него в обойме всего один патрон был, а то, если бы было больше, он бы точно меня добил. Короче, я чудом уцелел. Пуля, слава Богу, навылет прошла. Не знаю, как мне удалось убежать из той квартиры и в этом подвале укрыться… Можно сказать, что тоже чудом… Я рубашку разодрал, плечо сам себе перевязал, да только, видимо, все равно крови полно потерял. Тряпка вся окровавленная. Я ночью сознание терял. Не знаю, сколько пролежал в отключке, а теперь ничего, вроде пришел в себя. Только меня мутит ужасно. Похоже, что скоро загнусь.

При этих словах Петька сел прямо на сырой, холодный пол и облокотился о сырую стену.

– Так какого ж дьявола ты в подвале сидишь?! Тебе срочно в больницу надо. У меня здесь машина недалеко. Сейчас ты на меня облокотишься и мы с тобой до машины доковыляем. Я тебя до ближайшей больницы доставлю. Не беспокойся, Люська ничего не узнает. Хоть жена и узнает всегда все последней, но твоя вообще ничего не узнает. В больничке подлечишься и домой приедешь, как будто только из деревни вернулся. Правда, выглядеть ты будешь неважнецки и далеко не отдохнувшим, но ничего, наплетешь Люське с три короба, что, мол, ночей не спал и по любимой жене скучал. А если она у тебя ранение увидит… Она же профессиональный врач… Тогда ты ей сам что-нибудь наплети. Тут я тебе не помощница, тем более тебя врать не нужно учить. В этом деле ты большой специалист. А насчет того, что произошло… Это урок тебе хороший. Будешь знать, как по чужим бабам шляться. Я вообще не понимаю, какого черта ты здесь целую ночь сидел. Можно было кого-нибудь из прохожих позвать, чтобы они «скорую» вызвали.

Я подошла к Петьке и хотела было помочь ему подняться, но он отмахнулся от меня, как от прокаженной, и замотал головой.

– Танюха, не все так просто.

– А что сложного-то? Хочешь, я машину прямо к подвалу подгоню? Как-нибудь доковыляем.

– Понимаешь, за домом следят.

– Кто?! – Петькина последняя фраза привела меня в замешательство.

– Муж моей любовницы позвал своих друзей. Ты же видела ту зеленую машину?

– Ну видела. Ну и что?

– Так это меня ищут.

– Тебя?!

– Меня.

– Но почему?

– Видимо, моя любовница рассказала своему мужу о том, что мы с ней давно встречаемся, и он решил меня добить.

– Как это добить?! Да что он себе позволяет?! Да что он о себе возомнил?! Разве за такое убивают?!

– Выходит, что убивают. Когда мужчина в ярости, он способен на все. Даже на убийство на почве ревности.

– И что, ты теперь собрался сдохнуть в этом подвале?

– Нет. Если ты мне встретилась, значит, это не случайно. Значит, я буду жить.

– Петь, а давай в милицию позвоним. Почему мы должны прощать подобные вещи?! Как это за живым человеком охотиться можно?! Прямо беспредел какой-то!

– Только не в милицию.

– Но почему?

– Я не хочу.

– Но ведь правота на твоей стороне. Ты же не натворил ничего страшного. Подумаешь, делов-то. Трахнул чужую жену… – После этой фразы я осеклась и растерянно пожала плечами: – Даже если вы с ней, как ты говоришь, давно встречаетесь, то все равно ты-то тут при чем? Пусть он свою жену убивает, а не тебя. Я предлагаю засадить этого гада, и дело с концом. Сейчас я достану мобильный и наберу ровно два номера. Ноль-три и ноль-два. Значит, сейчас сюда приедет ровно две машины. На одной увезут этого гада прямо в тюрьму, а на другой – тебя в больницу.

Я достала телефон и хотела уж было нажать на кнопки, но пронзительный Петькин крик: «Не смей этого делать!» – заставил меня резко остановиться.

– Петь, ты чего?

– Не смей никуда звонить.

– Но почему?

– Потому что не смей никуда звонить… – Петька отвел глаза в сторону и даже при таком плохом освещении было видно, что он покраснел, как вареный рак.

Я не сводила с него пристального взгляда, тяжело задышала и, сунув мобильный в сумочку, произнесла ледяным тоном:

– Петенька, я в такие игры не играю. Я не люблю, когда мне что-то недоговаривают. Я никогда не играю вслепую. Если ты не хочешь говорить мне правду, то сиди здесь, пока не сдохнешь. А я ухожу, у меня своих дел по горло.

Глава 16

Видимо, мои слова подействовали на Петьку, и он моментально изменился в лице. В его глазах появился испуг. Испуг оттого, что я уйду, и оттого, что он может остаться один, а один, как известно, в поле не воин, один он тут явно не выживет. Но я была непреклонна. Я стояла с невозмутимым выражением лица и всем своим видом показывала, что еще немного, и я покину этот подвал.

– Татьяна, не уходи. Я пропаду.

Петр посмотрел на меня таким затравленным взглядом, какого я у него раньше никогда не видела. Он был слишком подавлен и слишком растерян. Он даже не попытался смахнуть сбежавшую по щеке слезу, а в его глазах больше не было испуга. В них был ужас. А затем он уронил голову себе на колени и совсем не по-мужски зарыдал. Он зарыдал взахлеб, громко всхлипывая и впадая в самую настоящую истерику.

Я слегка растерялась. Такого поворота событий я совсем не ожидала и совершенно не была к нему готова.

– Петь, прекрати. Ну прекрати, я тебе говорю. Это как-то не по-мужски. Ну разве мужики плачут?! Прекрати, я тебе сказала…

Мне было больно за него, и я прекрасно понимала, что Петька вляпался в какую-то ужасную историю, в основные подробности которой он так и не успел меня посвятить. Его боль передалась мне, и я не знала, как мне себя вести в такой ситуации. Я одновременно осуждала его за то, что он самым наглым образом обманул бедную Люську, которая всегда ему верила и принимала каждое его слово за чистую монету, и в то же время я его жалела, потому что в этой истории он оказался попросту жертвой каких-то гнусных инелепых обстоятельств. Сейчас он был предметом жалости и презрения одновременно. От него исходил такой энергетический поток боли, что я не выдержала, села рядом с ним на корточки и попыталась его успокоить.

– Петь, я тебя умоляю. Прекрати реветь. Главное, что ты остался жив и тебя надо срочно вывезти из этого подвала, потому что ты слишком слаб, потерял много крови и паршиво себя чувствуешь. Чем раньше мы с тобой начнем лечение, тем быстрее ты пойдешь на поправку и забудешь про все, как страшный сон. Поверь мне, безвыходных ситуаций не бывает. Из любой, даже самой ужасной ситуации обязательно найдется какой-нибудь выход. Обязательно.

– Татьяна, я тебе клянусь, что никогда больше не буду гулять от Люськи. Чем угодно клянусь… Мне бы только побыстрее отсюда выбраться незамеченным.

– Насчет того, что ты больше не будешь гулять, не зарекайся и Бога не гневи. Мужики все гуляют. Не гуляют и не изменяют только импотенты. Я тебе говорю, что подгоню машину прямо к подвалу.

– Понимаешь, муж моей любовницы какой-то крутой. Он нанял людей, чтобы они за мной следили. Он ни перед чем не остановится.

Петька успокоился и потер свои красные от слез глаза.

– Подумаешь, крутой! Да мы плевали на таких крутых. Мы их знаешь, как обламываем? Мы их как семечки щелкаем, – разошлась я не на шутку.

– Кто мы?

– Я про себя говорю.

– А почему ты про себя во множественном числе говоришь?

– Чтобы было убедительней. Скоро тебе вообще бояться нечего будет. Ни мне, ни тебе, ни Люське – в общем, всем, кто ко мне хорошо относится.

– Почему?

– Потому что я замуж выхожу и у меня такая крыша будет, что никому и не снилось.

– Какая еще крыша?

– Ого-го какая! – Я вскинула руки вверх, устремляя их в самое небо. – Если хочешь, я сейчас своему жениху позвоню и скажу, что у меня неприятности.

– И что будет?

– Что будет?! Да все будет! Мой жених тут же пришлет своих людей. Они этому мужу по барабану настучат или вообще его в лес вывезут и к дереву привяжут. А в этом дворе не только зеленая машина не будет ездить, но даже ни один пешеход не пройдет. Кстати, мой жених может тебя положить в такую больницу, где тебя будут просто лечить, а не спрашивать, откуда у тебя огнестрельное ранение и как ты его получил. В обычной больнице врач обязан тут же милицию вызвать и зарегистрировать этот случай. А ты сам знаешь, что такое наша доблестная милиция. Это целая куча ненужных вопросов, на которые все равно никто не найдет ответы. Точно, и как же я сразу-то не додумалась! Мне необходимо позвонить моему жениху. Он для меня все сделает, даже звезду с неба достанет. Он пообещал мне небо в алмазах купить.

– Небо в алмазах?!

– Оно самое, – с гордостью подтвердила я и отметила про себя, что, как только я принялась рассказывать про своего жениха, Петька заметно оживился и отвлекся от мрачных мыслей.

– А где оно продается-то?

– Где-нибудь да продается. Может, где на ярмарке или на какой-нибудь распродаже, это уж мой жених лучше знает. Он черта лысого достанет, не то что какое-то там небо в алмазах. Ну и дура же я, что сразу ему не позвонила. Вот уж действительно хорошая мысля приходит опосля.

– Ты что, замуж, что ли, выходишь?

– Выхожу. И не за кого-нибудь, за криминального авторитета и вора в законе.

– И где ты его нашла?

– Ну где авторитетов находят? Понятное дело, что они на дороге не валяются. Тем более что я его не искала. Он сам нашелся. Никогда не думала, что авторитета не надо искать, он найдет тебя сам. Сейчас я ему позвоню, и все разрешится за считанные минуты. Ты согласен?

Петька замолчал и заметно занервничал:

– А что за авторитет-то? Ты его хорошо знаешь? Ты ему доверяешь?

– Ну а ты как думаешь, если я за человека замуж выхожу. Не знаю, может быть, ты про него слышал. Он личность известная. Его кличка Ворон.

– Как?!

– Ворон.

Увидев в Петькиных глазах панику и безумие, я слегка растерялась и как-то неуверенно спросила:

– А ты что, и вправду про него слышал?

Петька молчал и застыл на месте.

– Скажи, ты о нем что-то слышал? Ты что-то о нем знаешь? Петь, ну что ты на меня смотришь-то? Я знаю, что он личность довольно известная, что говорят про него всякие ужасы, но мне это глубоко безразлично. Мне крыша нужна. У меня вон какое наследство. На него знаешь сколько желающих, обалдеть. Мне это наследство охранять как-то нужно, а с такой крышей мне ничего не страшно, за Вороном я буду как за каменной стеной.

В этот момент в моих руках зазвонил мобильник. Я слегка вздрогнула и посмотрела на определитель номера. Номер был не определен. Чутье подсказало мне, что это звонитВорон, потому что с телефонов, на которых стояли блокираторы определителей номеров, мне звонили крайне редко.

– А вот и мой жених звонит. Вернее, я точно не знаю, но почему-то думаю, что это все-таки он. Наверное, Ворон чувствует, что у меня друг в беду попал. Хочет помочь. Сейчас я отвечу, и он все твои проблемы решит за считанные минуты.

Но дальше произошло то, что я ожидала меньше всего. Петька буквально выбил телефон из моих рук и не дал мне ответить. Телефон с грохотом упал на пол, чудом не разбился, но не перестал при этом звонить. От неожиданности я широко открыла рот и задышала, как рыба, выброшенная на берег.

– Ты чего творишь?! Это мой будущий муж звонит! Ты чего руки распускаешь, ведь он может тебе помочь!

– Таня, не говори ему про меня… Не говори… – на Петькиных глазах вновь появились слезы. – Танечка, милая, Христом Богом тебя молю! Не погуби!

– Хорошо, не скажу, только зачем ты на телефон бросаешься, придурочный?! Ты едва мне мобильник не разбил! Сейчас проверим, работает он или нет.

Слегка отодвинувшись от Петьки, я подняла с пола мобильник и нажала на кнопку вызова. Как я и думала, на том конце провода послышался голос Ворона.

– Татьяна, ты не ожидала меня услышать? – промурлыкал Ворон, как мартовский кот весной.

– Номер не определен. Я почему-то сразу подумала, что это ты.

– А тебе что, никогда не звонят с не определенных номеров?

– Очень редко.

– Хочешь, я сделаю так, что твой номер тоже будет не определен?

– Не стоит. Мне не от кого скрываться.

– А ты думаешь, что я от кого-то скрываюсь?! – Ворон громко рассмеялся. Было видно, что он пребывает в прекрасном настроении. – Танечка, а как ты думаешь, где я нахожусь?

– В кафе.

– Совершенно верно.

– В том самом кафе, где мы были с тобой вчера.

– Как ты догадалась?

– Мне об этом сказал администратор, когда я приходила в кафе за своим мобильником.

– Знаю. А ты можешь себе представить, что почувствовал я, когда узнал, что до меня в кафе была ты и меня не дождалась. Почему ты не позвонила мне и не сказала о том, что забыла свой телефон?

– Я не хотела тебя тревожить…

– Ты просто обязана меня тревожить, мне приятно для тебя что-то делать. Я бы сказал кому-нибудь из своих ребят, и твой телефон мигом привезли бы тебе домой. Очень жаль, что ты меня не дождалась, ведь я приехал буквально следом за тобой. Мы могли пообедать вместе. Кстати, ты сейчас где?

– Я уже отъехала на приличное расстояние. Но ничего. Мы с тобой еще свое наверстаем. Пообедаем в самое ближайшее время, – попыталась я задобрить Ворона.

– Конечно, тем более что у нас с тобой вся жизнь впереди. Лапуля, ты только подумай, целая жизнь… Лапуля, скажи, а ты хочешь встретить со мной старость?

Я постаралась перевести разговор в шутку, но шутка получилась какой-то однобокой и совсем не смешной.

– Конечно, хочу, если тебя не убьют и ты доживешь до старости.

Ворону, конечно же, не понравилась моя глупая, совершенно неуместная шутка, и он не стал скрывать своего возмущения.

– Лапуля, ты это… Ты так не шути. Это не смешно. Я у тебя жить, знаешь, как долго буду. Я у тебя долгожитель. У меня здоровье отменное. А то, что вчера приключилось, ты в голову не бери. Я же тебе уже сказал, что это недоразумение. Обыкновенное недоразумение. Какие-то щенки решили нервы пощекотать… Они и стрелять-то не умеют. Высунули руку с пистолетом и на понт меня взяли. А на большее пороху не хватило. Так вот, одному щенку удалось убежать, а другой где-то в соседних домах скрывается. Мои ребята все обыскали, но ничего не нашли. Видно, спрятался хорошо, зараза. Да только от моих ребят черта с два спрячешься. Этого щенка в плечо ранили. Он по-любому много крови потерял, всю ночь где-то отсиживался и должен хреново себя чувствовать, если не сдох, конечно. Через полчаса мои ребята будут проверять все окрестные дома и подвалы. Найдут они этого гада, век свободы не видать. Так что, лапуля, ты, пожалуйста, не думай, что тот, кто в меня стрелял, безнаказанным останется. Падла буду, подохнет он у меня! Я беспредела не люблю и всегда давил таких отморозков. Ты веришь мне, что я этого подонка из-под земли достану?!

– Верю, – мне показалось, что сейчас время просто остановилось и я почти не слышу собственного голоса.

Ворон немного помолчал и добавил:

– А я, лапуля, в своем родном кафе сижу. Жалко, конечно, что тебя нет рядом. Я сейчас пообедаю и подожду, пока мои ребята все дворы проверят, может, прямо сейчас и найдут этого гада. Тогда его собственными руками задушу, а мои ребята мне в этом помогут.

Как только воцарилось молчание, я испуганно посмотрела на Петьку, который ловил мое каждое слово, и точно так же испуганно произнесла:

– Ворон, а когда твои ребята дворы прочесывать будут?

– Лапуля, да зачем оно тебе надо? Это мужские дела.

– И все же.

– Забыл, что ты у меня такая любопытная. А любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

– Хорошо. Ты мне сейчас ответишь, а я постараюсь исправиться. Так когда дворы прочесывать будут?

– Говорят, что минут через двадцать. Сейчас еще немного народа подтянется, и начнут.

При этих словах меня затрясло, как в лихорадке, и я взволнованно произнесла:

– Дорогой, ты бы кушал спокойно. Для хорошего пищеварения очень важно спокойствие. Не думай ни о каком прочесывании дворов. Зачем ты забиваешь свою голову подобными пустяками?!

– Танечка, это не пустяк, а дело принципа, ведь оно касается не чего-нибудь, а моей жизни. Если я буду позволять организовывать на себя покушения, то я и в самом деле не доживу до старости. Не переживай, моя хорошая. У меня все схвачено. За все заплачено. У меня связи знаешь какие, тебе и не снилось. Мои ребята уже по всем своим каналам действуют, все больницы обзвонили, и если хотя бы в одну из них поступит человек с огнестрельным ранением, то они обязательно будут про это знать. Даже если он где-то денег даст врачам за молчание, мы все равно его найдем. Мои ребята по всем больницам проедутся и все равно его вычислят. Ты же знаешь, что огнестрельные ранения всегда регистрируют. Так вот, если кто-то не зарегистрирует, то можно считать, что это была самая последняя ошибка в его жизни. Только вряд ли он в таком состоянии до больницы доберется. Все окрестные дворы контролируются.

– Ты хочешь сказать, что обязательно найдешь того, кто хотел тебя убить?

– Конечно, найду, дорогая. Обещаю, что обязательно найду. Это только менты у нас никогда и ничего не находят, а мои ребята, если надо, из-под земли кого угодно вытащат.

– Из-под земли?

– Это просто так говорят.

– Ворон, ты меня пугаешь…

– Милая, но ты же сама просила меня все рассказать. И зачем только я тебя послушался?

– Мне кажется, что ты очень жесток.

– По-другому нельзя. В этой жизни выживает только сильнейший. И кого я должен жалеть?! Того гада, который хотел меня убить?! Только законченный идиот может пожалеть своего убийцу.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво проговорила я.

– Ладно, Татьяна, я тебе позвоню позже. Ко мне приехал человек на важный разговор.

– Ты представил меня в кафе как свою жену.

– А разве я сделал что-то не так? Какая разница, будущая жена или настоящая. Главное, что в самое ближайшее время ты ею станешь. Когда я увидел тебя в первый раз, хотьты тогда была ужасно пьяная и ужасно легко доступная, я сразу сказал себе, что эта женщина обязательно будет моей. Ладно, родная, целую. У меня важный разговор.

В трубке послышались быстрые гудки, а я по-прежнему держала мобильник возле уха и никак не могла опустить руку. Когда немного пришла в себя, я тут же посмотрела на часы, а затем перевела взгляд на Петьку. Двадцать минут – это так мало… Двадцать минут – это почти ничего…