Андрей Посняков

Крестовый поход

Глава 1

Весна 1443 г. Константинополь. Напарник

Что ж медлите! Проснитесь!

Без споров, без вражды

Друг друга выручайте

От общей всем беды!Константин Ригас«Военный гимн».

Они подходили долго, мучительно долго, у Алексея уже заболела спина. Устал, устал лежать в кустах за полуразрушенным портиком бывшего дворца Паргалиона, когда-то –прекраснейшего здания, а ныне, за последние два века, обсыпавшегося, осевшего, разрушенного.

– Вон, вон, садятся! – пошевелившись, прошептал на ухо Панкратий – такой же молодой парень, как и Алексей, Лекса – напарник. По другую сторону портика хоронился Иоанн, третий – высокий, русоволосый, с задорной кудрявой бородкою. Интересно, ему тоже было неудобно лежать? Или, может, он и не лежал вовсе, а давно уже уселся на какой-нибудь камень, кусты-то в той стороне погуще.

Панкратий радостно потер руки:

– Ну, уж теперь-то возьмем, теперь-то они от нас никуда не денутся!

Лешка – Лекса – усмехнулся, шепнул:

– Не говори «гоп»…

И сам до боли в глазах всмотрелся в только что подошедших к заброшенному дворцу мужчин. Их было трое – двое молодых здоровяков, сильных, уверенных в себе, парней… пожалуй, даже слишком уверенных… самоуверенных – так уж куда лучше сказать. особого опасения они, кстати, не вызывали – Алексей видал и не таких. Вполне предсказуемые ребятки. И с ними третий… Постарше других невысокого росточка, неприметный, лысоватый, с редкой рыжеватой бородкой… Держится скромно, даже уселся чуть в сторонеот парней, а потом, как начало смеркаться, так и вообще встал, неспешно прохаживаясь вдоль портика. Ну, ясно – этот так, на стреме.

Кивнув на сего субъекта, Алексей скосил глаза на Панкратия. Тот лишь пожал плечами – ну, напрочь незнакомый тип, ни разу пока не встреченный.

Да уж, много их было таких в этой шайке – не встреченных… Правда, кое-что знали.

Кто же это такой? Пигмалион Красный Палец? Нет, тот, кажется, здоровяк, да и помоложе. Адам Волчья Пасть? Так того, говорят, недавно зарезали в какой-то пьяной драке. Кераксион Младенец? А вот это – может быть… Интересно, почему прозвище такое – «Младенец»? Говорят, он весь седой уже, а лицо почти без морщин, розовое, нежное, как у младенца.

Впрочем, это все люди в определенных кругах известные – станут они стоять на стреме, как же! Скорей, сами кого хочешь, поставят. А этот лысоватый, скорее всего, просто пешка. Верно, они взяли его в каком-нибудь нищем братстве, арендовали на вечерок – можно так сказать. Или – пожилой – пусть даже на третьих-четвертых ролях – тоже входит в шайку? Ладно, не долго уже осталось, узнаем.

Стараясь не шуметь, Алексей сменил позу:

– Темнеет. Однако, где же ювелир?

– Придет, – сглотнув набежавшую слюну, прошептал напарник. – Раз уж они ему, наконец, назначили встречу… О! Слышишь?

И в самом деле, где-то неподалеку послышался стук копыт. Миг – и на заросшей акациями аллее, ведущей к заброшенного дворцу Паргалион появилась двуколка, запряженная парой гнедых. Судя по облупленной коляске – двуколка не своя, нанятая.

Сидевшие на покосившейся мраморной скамье парни, вальяжно поднявшись, махнули руками – иди, мол.

Вылезший из двуколки человек в скромном серовато-палевом платье – высокий, чернобородый, сутулый – выглядел каким-то испуганным, бледным, его вытянутое, осунувшееся лицо с тонкими чертами напоминало икону. Игнатий Волар, хозяин ювелирной мастерской у Амастридского форума. Аргиропрат, как их здесь называли. Молодец, явился таки, не струсил! Хотя – боится, боится – видно по всему. Ну, что же ты встал? Иди же!

Расплатившись с возницей, аргиропрат Игнатий Волар неуверенной походкой направился к парням. На плече он нес тяжелую – это было сразу заметно – матерчатую суму.…Деньги. И не мало – сто золотых иперпипов – месячный доход мастерской. Да, лихзодеи попросили нехилую дань. И это – только разовый взнос. Игнатий, как умный человек, хорошо все понимал – потому, подумав, и обратился за помощью в ведомство эпарха. Ну и что из того, что Герасима Кривого Рта при одном своем упоминании заставляла дорожать обывателей от Амастридской площади до церкви Апостолов? Шаек в граде Константина имелось множество – и что, каждой платить? Так никаких денег не напасешься и вообще, можно закрывать мастерскую!

Возчик тронул поводья, осторожно разворачивая повозку… Черт, куда делся тот неприметный субъект? Ага, вот он… Вышел из-за акации. Остановился. Что-то сказал вознице, наверное, прогонял. Да, так и есть: кивнув, возчик подогнал лошадей и двуколка, подпрыгивая на ухабах, быстро покатила прочь.

Ювелир оглянулся, затравленно так оглянулся, испуганно – нет, все же он был не храбрец, этот аргиропрат Игнатий Волар, хотя и хватило смелости заявить… Хотя, тут, скорее не смелость – тут прижимистость и хорошо понятное возмущение.

Ну, что ж ты! Что ж ты так ищуще шаришь глазами вокруг? Ведь договаривались же… Если бандиты не дураки… Впрочем, хорошо, что уже темнеет.

Лешка напрягся, нащупывая руками небольшой арбалет – оружие, запрещенное еще лет триста назад особым указом базилевса. Ну, это так, на всякий случай. Вообще-то сейчас все должно обойтись гладко – недаром столько готовились.

А ювелир уже подошел к парням, что-то сказал, протягивая мешок…

Они ведь должны пересчитать, должны, неужели, поверят на слово? Нет, обязательно пересчитают, обязательно… Вот, тогда и брать!

Алексей закусил губу – ну, давайте же!

Ага! Есть! Послышалось звяканье – золото высыпали прямо в песок. Вот теперь – пора!

Еле слышный свист. И все трое – Алексей, Панкратий, Иоанн – стремительно выбрались на аллею: Лешка вытащил государственный знак – золоченую бляху с двуглавым орлом, поднял над головою повыше, спрятав заряженный арбалет за спину.

– Именем императора Иоанна!

Все трое – в ярко начищенных доспехах, не в панцирях – попробуй, полежи в них в засаде – в легких кольчугах, в орленых панцирях другие – стражники – пора бы уже и им подойти.

Лешка набрал в грудь побольше воздуха, крикнул:

– Всем стоять!

Так, что было слышно на весь заброшенный парк.

Ага! И стражники, наконец, появились – услышали. Во-он бегут, гремят амуницией…

Разбойники тоже не спали – тут же вскочили на ноги. Один из парней, выхватив нож, бросился на ювелира… Лешка чуть задержался, вскидывая арбалет… Прицелился в руку… Ввухх!!! Словно пружина, с шумом расправилась стальная тетива, и вытолкнутая ею стрела пробила бандиту грудь.

Выронив нож в траву, тот захрипел и повалился прямо в объятия вскрикнувшему от ужаса аргиропрату.

Второй здоровяк бросился было бежать, за ним погнались Панкратий с Иоанном. Нагнали и завязалась драка. Разбойник, как видно, оказался ученым – резко остановившись, выкинул вперед правую руку, ударяв в скулу бегущего Иоанна. Затем, ногой, пнул второго – Панкратия – развернулся… Эх, уйдет, уйдет!

Бросив бесполезный арбалет, Алексей со всех ног бросился в погоню, чувствуя позади тяжелый топот стражников. Ну, наконец-то, сообразили… Нет, чтоб заранее рассредоточиться по всему парку, теперь бы уж точно не пришлось бегать. Хотя, конечно, кто же знал, в каком именно месте разбойники назначат встречу?

Быстрей, быстрее… Вон он, мчится к старой базилике. Там, есть где укрыться: затерявшись среди деревьев, рвануть к площади Быка, раствориться в темноте городских улиц. Ночная стража? А что беглецу до нее? Откупиться либо вообще не будет бежать улицами – мало ли даже здесь, почтив центре, развалин? Не старые времена, когда град Константина был действительно великой столицей, нет, все давно уже изменилось, император стал вассалом турецкого султана, а многочисленные, прежде великолепные, дворцы и храмы разрушались, воочию являя собою закат Ромейской империи.

Врешь, не уйдешь!

– Стой, гад!

Бандит обернулся – дурак – и, слава Богу, споткнулся, зацепившись ногой за какой-то корень. Нет, не упал, тут же выпрямился, но потерял скорость – и для Лешки этого было достаточно. Сходу налетев на разбойника, тот схватил его за руку, заломил… Черт! Тонкая туника беглеца разорвалась, расползлась по всем швам, а тело оказалось мокрым от пота. И скользким. Бандит легко вывернулся и изо всех сил засадил Лешке под ребра. Хорошо – кулаком, не ножом и не кастетом. Но и так, что сказать, приятного мало.

Выпучив глаза, Алексей широко распахнул рот, словно вытащенная на берег рыба. Но следующий удар не пропустил, подставил руку, и ударил сам – прижатыми к ладони пальцами, словно «медвежьей лапой». Ударил в шею – разбойник сразу обмяк, растянулся в траве. А к базилике уже побегали стражи.

– Как там, не сбег?

Поднимаясь на ноги, Лешка устало вытер со лба пот:

– Не сбег. Вяжите!

Ввухх!

Что-то свистнуло, никто в первый момент даже и не понял – что. Только вот лежащий в траве бандит дернулся… Вскрикнул…

Что? Что такое?

Лешка уже с ужасом осознал – что. Осознал, да поздно – в ярком свете луны было хорошо видно, как на груди беглеца растекалась темно-красная лужица – кровь.

Выстрел оказался удачен: короткая арбалетная стрела пробила бандита насквозь, до половины уйдя в землю – это увидели, когда стражники перевернули быстро коченеющее тело. А Лешка узнал об этом потом – быстро сообразив, что к чему, он, петляя, словно заяц – мало ли, стрелявший уже успел перезарядить арбалет – бросился к темнеющей громаде базилики.

Висевшая за плечами луна освещала путь. Листья кустарников и деревьев в свете ее казались серебряными. Под ногами серебрилась трава и какие-то камни. Вот, меж акациями – тропка. Ведет к провалу… К провалу в стене.

Молодой человек без колебаний нырнул в темноту и замер, чувствуя, как гулко бьется сердце. С минуту он сидел в тишине… И вдруг услыхал шорох. Там, наверху. Лешка поднял глаза – кто-то шумно замахал крыльями. Тьфу-ты… Летучие мыши.

Что-то скрипнуло. Нет, не наверху, а где-то у противоположной стены. Показалось? Да нет. Кто-то явно пробирался осторожными шажками. Ну да – сейчас выскользнет на площадь – и ищи.

Вот, впереди промелькнула тень…

– Стой! – Алексей бросился на звук шагов… И растянулся на холдоном полу, споткнувшись о какую-то балку. Черт, больно как! У-у-у… Юноша тут же вскочил… Услышал, как громко скрипнула дверь… Побежал… Выбежал…

Над узкой площадью спокойно сияла луна, отбрасывая длинные тени платанов. И никого. И тишина. Нет, кажется, послышался стук копыт… Вот пропал… И лишь где-то недалеко, на постоялом дворе, закричал осел. Осел… Осел-то ты, господин Алексий Пафлагон, больше никто! Что и сказать – провалил давно задуманную операцию.

Поругав себя, Лешка сплюнул наземь и, повернувшись, угрюмо зашагал обратно к базилике. А куда еще-то?

Слава Богу, хоть все оказались целыми. Напарники – Панкратий и Иоанн отделались синяками, а ювелир Игнатий Волар – легким испугом. Впрочем, все понимали, что все это – только начало больших неприятностей. Ювелиру бандиты могли отомстить, а парней ждал страшный разнос начальства и, может быть, увольнение.

– Вы б все же уехали на время к родственникам, – взглянув на бледного аргиропрата, устало посоветовал Алексей. – У вас же есть, в Морее, кажется.

– Да, – еле слышно отозвался ювелир. – Я уже отослал туда семью.

– Правильно сделали.

Игнатий Волар вздохнул:

– Теперь, видно, придется продавать мастерскую.

Негромко переговариваясь, стражники забирали трупы. Прожектором горела луна.

– Продавать мастерскую?! – начальник сыскного секрета городской эпархии протокуратор Филимон Гротас был страшен в гневе. Щеки его пылали, глаза источали молнии а вислые усы топорщились словно копья. – А с чего это, дорогие мои, уважаемый господин Волар должен закрывать производство? С того, что государство – вы! – не может его защитить от каких-то там вонючих разбойников? А, между прочим, уважаемый господин аргиропрат честно платит налоги и является лояльнейшим подданным базилевса! И что взамен? Что, я вас спрашиваю?

Все трое парней сконфуженно потупились. Да они и вообще пока не поднимали глаз.

– А взамен – потерянная мастерская, разлука с семьей и – очень моет быть – разбойничья месть! – продолжил разнос начальник. – И что прикажете делать несчастному ювелиру и таким, как он? – Филимон язвительно прищурил левый глаз. – Податься к туркам? Уж те-то сумеют его защитить. А вы… Вы хуже турецких лазутчиков! Благодаря вашему разгильдяйству не только пострадал конкретный человек, обратившийся к нам за помощью, между прочим. Нет, дело куда хуже, чем вам, может быть, представляется. Этот Игнатий Волар, он ведь не сам по себе существует – у него имеются и родственники, и работники, и друзья – и все они сегодня… нет, вчера ночью – потеряли веру в устои нашей власти! Это что же выходит – разбойники сильней базилевса?! А? Я вас спрашиваю! Что молчите?

Парни молчали. А что говорить-то? Лопухнулись с ювелиром, чего уж…

Протокуратор Филимон Гротас смерил всю троицу презрительно-гневным взглядом и, заложив руки за спину, заходил по кабинету. Парни украдкой переглянулись – это хождение было хорошим признаком, похоже, праведный гнев постепенно покидал начальство.

– Ну, вот что, – Филимон, наконец, остановился, бросил недовольный взгляд на приоткрытую дверь. – Вот что я вам имею сказать… Ты, Иоанн, – начальник упер палец в грудь светловолосого парня с кудрявой бородкой и большим синяком, расплывшимся на левой половине лица. – Красавец, что и сказать. Работать можешь?

– Могу, господин Гротас!

– У тебя там что по последнему заявлению… кража свиньи, кажется?

– Да-да, свиньи. Там такая ситуация…

– Меня твоя ситуация не волнует! – снова взвился начальник. – Какую печать регистратор повесил на заявление?

– Зеленую.

– Сколько дней срок?

– Неделя, господин Гро…

– А у тебя сколько прошло?

– Пять дней.

– Пять дней?! Так что же ты тут стоишь?! Марш работать! И чтоб к завтрашнему дню эту свинью нашел! Нашел и передал владельцу! Марш!

Вытянувшись, Иоанн кивнул начальству и поспешно покинул кабинет.

– Теперь ты, – подкручивая усы, Филимон строго посмотрел на Панкратия. – Как там с нападением на зеленщика?

– Так это мальчишки пошутили, господин протокуратор, я уже с ним поговорил…

– Поговорил? А, между прочим, зеленщик недоволен остался! Иди теперь с ним говори, чтобы не написал жалобу эпарху! Марш!

Панкратий тоже ушел, правда, успев незаметно подмигнуть Лешке. Ободряюще так подмигнул – мол, держись. И вышел, прикрыв за собою дверь.

Проводив его взглядом, начальник устало махнул рукой оставшемуся в одиночестве Алексею:

– Садись, что маячишь?

Лешка поспешно сел.

– Ну, что скажешь? – Филимон вперил в него тяжелый взгляд.

– А что сказать – виноват, – поджал плечами юноша. И в самом деле, что тут еще скажешь?

– Это я виноват, не ребята, – продолжал Лешка. – Я же был старшим…

Протокуратор неожиданно хохотнул:

– Запомни, Алексей – виноватятся одни дураки. Умные люди – не бьют себя кулаком в грудь, а как можно быстрее исправляют допущенные ошибки.

– Так я…. Так я и готов…

– А для того, чтобы эти ошибки исправить, их нужно сначала найти, – Филимон резко вскинул голову. – . Кто стрелял?

– Старик… Ну, тот, неприметный тип лет сорока…

– «Неприметный тип» – язвительно передразнил начальник. – Чем это он таким неприметен? Кераксион Младенец, кстати, тоже прекрасный стрелок… был… Теперь уж годатри, как не ходит – ноги отнялись. Ладно, о стрелке потом. То, что ты выстрелил первым – правильно. Иначе б плохо пришлось ювелиру.

– Я целился в руку, – вскинулся Лешка. – Но, увы… Там темновато было.

– Ты и попал, куда целился, – начальник вдруг понизил голос. – В руку. А вот – другие стрелы…

Подняв лежащий на столе пергаментный лист, он кивнул на лежащие под ним металлические стрелки. Три. Две совершенно одинаковые и одна, слева, немного другого вида.

– Та, что слева – твоя, – пояснил Филимон.

Мог бы и не пояснять. И так ясно – того, что бросился с ножом на ювелира, тоже застрелил тот неприметный тип. Как же они его проворонили?!

– Неприметный, говоришь? – начальник задумчиво постучал по столу костяшками пальцев. – Ну-ка, еще раз опиши.

– Значит, так… – Алексей, вспоминая, чуть прикрыл глаза. – Невысокий такой, плюгавый даже. Волосы густые, кажется, рыжеватые. Седая же бородка. Лицо… Лицо я не разглядел – темновато было.

– Да уж, – снова забарабанил по столу Филимон. – Действительно – неприметный. Ладно, будем искать. Что думаешь предпринять?

Лешка почесал голову:

– Ну, во-первых, выставить на опознание трупы.

– Уже выставили, – кивнул начальник. – Полагаю, это мало поможет. В пределах Амастридского форума найдется мало желающих ссориться с Герасимом Кривым Ртом. Убитые ведь из его шайки.

– Из его… А что, если выставить их в каком-нибудь другом месте? Скажем, в мертвецкой и Силиврийских ворот или у Влахернской гавани.

– И что это даст? – задумался начальник. – Шайка Герасима там не работает, там свои шайки есть.

– Не работает, так, – согласился Лешка. – Однако, эти двое вполне могли где-нибудь там проживать, иметь знакомых, друзей… или обиженных. Мало ли?

Филимон потер глаза и кивнул:

– Ну, что ж, попробуй, может, чего и выйдет?

– И еще хочу опросить наемных возниц…

– У-у-у! – засмеялся протокураитор. – Их, знаешь, сколько?

– Знаю, – серьезно отозвался Алексей. – Но я запомнил приметы двуколки. Обшарпанная – коричневая или темно-коричневая повозка, колеса со щербинкой, на левой подкове правой лошади не хватает одного гвоздя. Я потом осмотрел следы. Вот что! – Лешка вдруг оживился. – Думаю, тот неприметный тип на этой двуколке и уехал! Уж больно быстро он исчез с площади. Да! Недаром же он о чем-то говорил с возницей. И, мне кажется, там, на площади я слышал стук копыт… Нет, точно слышал!

– Слышал, не слышал – какая разница? – хмуро возразил начальник. – Ты мне вот что скажи – зачем этот неприметный тип взял с собой арбалет? Небольшой – легко спрятать в складках одежды, быстро заряжающийся… Недешевая вещь. Очень недешевая.

Лешка пожал плечами:

– Ну, может, взял с собой для защиты.

– Шутишь! Для защиты достаточно и тех двух бугаев. Нет, этот тип специально его прихватил, и специально оставался в сторонке, словно бы чего-то ждал. Чего?

– Вы полагаете…

– Да! – Филимон прихлопнул ладонью по столу. – Разбойники что-то пронюхали. Но, не наверняка, а на уровне разговоров, слухов… Вот и решили на всякий случай перестраховаться, чтоб, если что – все концы в воду. Так ведь и вышло.

– Значит, кто-то из наших… – тихо протянул Алексей. И тут же поправился. – Я имею в виду не только наш отдел, но и канцелярию, и отдел регистраций и прочие…

– Ну да, ну да… Человек триста наберется, пожалуй.

– И все же надо будет искать! – упрямо сжал губы молодой человек.

– Ищи, ищи, – Филимон посмеялся сквозь зубы с таким видом, будто давно уже имел какое-то решение по столь важному делу. Ну, если и не полное решение, то хотя бы наметки. О чем и заговорил:

– Я вот тут подумал недавно… Впрочем, для начала я тебе кое с кем познакомлю.

Выйдя из-за стола, начальник распахнул дверь и громко позвал:

– Ну, заходи, Аргипарий. Небось, устал уже ждать?

– Ничего, господин Гротас, если надо, так подождал бы еще.

Вошедший в кабинет протокуратора человек был молод, пожалуй, даже слишком. Круглое добродушное лицо, светлые, падающие на плечи, волосы, плохо скрывавшие большие чуть оттопыренные уши, несколько безвольный, чистый, тщательно выбритый – или вообще еще не знавший бритвы – подбородок. Большие карие глаза парня смотрели прямо, тонкие губы растянулись в вежливой полуулыбке. Одет… Вот одет плоховато – туника слишком уж коротка, да и обувь – такую носили только в провинции, где-нибудь, скажем, в Морее, да и то только в самых дальних деревнях.

– Знакомьтесь, – кивком указав парню место за столом, начальник улыбнулся. – Это Аргипарий, твой новый напарник.

Алексей сдержал ухмылку – ну, вот еще! Не могли кого постарше найти? Теперь возись тут, как будто других дел нет!

Вслух, конечно, молодой человек ничего не сказал, но все его мысли вполне отчетливо отразились на лице.

– Ну, ну, не кривься, – Филимон засмеялся и, в смою очередь, представил парню Лешку. – А это, Аргипарий, твой непосредственный начальник, старший группы Алексей Пафлагон, человек умный, знающий… но чересчур увлекающийся и я бы даже сказал – самонадеянный.

Лешка чуть не поперхнулся слюной. «Самонадеянный» – ничего себе, характеристика! Хорошо хоть еще как-нибудь похлеще не обозвал.

– Так вот, будете работать в паре, – начальник ободряюще потрепал новичка по плечу. – Ты пока ступай, Аргипарий, устраивайся, а после полудня подойдешь, и уж тогдазаймешься делом. Где остановился-то?

– У Влахернской гавани, в одной корчме, – видя недоумение коллег, юноша с улыбкой пожал плечами. – Мне посоветовали.

– Язык бы оторвать подобным советчикам, – угрюмо протянул Алексей. – Слишком уж далеко, до и райончик там тот еще… Вот что, Аргипарий…

– Можно просто – Аргип, – снова улыбнулся парень.

– Так вот, Аргип, у тебя там, в корчем что, много вещей?