Чтение 5–й страницы книги ~Крестовый поход~

– Грести изо всех сил! – тут же приказал Лешка. – Мы должны догнать их.

– Мои люди стараются, – кивнул рулевой. – Но вряд ли мы угонимся за парусами, тем более – ветер с берега.

Алексей и сам видел, что гребцы старались. От их полуголых тел даже шел пар, а лопасти весел двигались с постоянством и силой дизельного корабельного двигателя. Словно корабельные винты. Нет, этих людей нельзя было ни в чем упрекнуть – они честно выполняли свою не такую уж и простую работу.

А ветер усиливался, бросал за шиворот соленые брызги, и набегавшие сзади волны все чаще перекатывались через корму. Рулевой что-то буркнул – и двое гребцов, бросив весла, принялись вычерпывать воду, что, впрочем, ничуть не повлияло на скорость – оставшиеся четверо парней старались за шестерых.

Лешка не мог бы сказать, сколько они уже плыли – полчаса, час, два? – но чувствовал – долго. И жалел, что так и не научился плавать, как рыба. Хотя, конечно, сейчас и хороший пловец вряд ли сумел бы добраться до берега.

– Баркас! – радостно закричал Иоанн. – Черт побери, баркас! Клянусь Святой Девой – догнали!

– Оружие к бою! – Лека вытащил из-за пояса меч – короткий, как у городской стражи. Чувство азарта вновь овладело им почти так же, как и тогда, когда лодка спокойно стояла у пирса. Нет, даже сильнее! Вот сейчас, вот… Молодой человек уже не думал о смерти.

– Вон он! – Иоанн резко выкрикнул.

– Табань! – так же резко приказал рулевой.

И лодка, чуть повернувшись правым боком, мягко ткнулась в крутой борт баркаса… Пустого баркаса!

Да, он был пуст! Ни бандитов, ни награбленного – ничего.

– А вон еще один, – вздохнув, показал пальцем напарник. – Держу пари, что пуст.

Мокрые, недовольные, злые, они вернулись обратно в гавань. Филимон Гротас дожидался их, сидя на траве у ручья.

– Корабль?! Ну, конечно! И как же я не смог догадаться? Компания Алоса Навкратоса, кроме строительных работ, занимается и посредническим фрахтом.

– Алос Навкратос… – в голове Алексея вдруг вспыхнула какая-то искра. – Алос Навкратос… Фрахт… Владос! Черт побери, Владос! «Святой Николай»! Это же наш корабль!

– Что ты такое кричишь, Лекса? – начальник сочувственно похлопал Лешку по плечу. – Понимаю – нервы. Сейчас пойдем в присутствие, хлебнем вина с горя – а уж утром пускай с нами делают, что хотят.

Стоявшие рядом с начальником соратники – Панкратий. Иоанн, Аргип – бросали на Алексея сочувственные взгляды. Утомился парень, нервничает. Корабли какие-то поминает, святых, чертей…

– Сколько времени уйдет на то, чтобы использовать в наших целях быстроходный военный корабль? – сплюнув, быстро поинтересовался Лешка. – Я имею в виду все согласования с командующим флотом – комесом – и прочее.

– Если разбудить комеса сейчас… И еще поднять наше начальство, – Филимон Гротас вскинул глаза и спросил уже другим тоном – жестким. – А что – надо?

– Обязательно!

– Тогда к утру корабль будет в нашем распоряжении. Не знаю, правда, какой… А что? Не таи, Лекса!

– Корабль, принявший на борт разбойников и их добычу – «Святой Николай». Это большая и не очень-то поворотливая скафа. Моя невеста Ксанфия, одна из совладельцев судна.

– О как!

– И мы сейчас узнаю, куда оно держит курс!

– Не гони волну, парень! Бандиты вполне могли захватить корабль и плыть на нем, куда захотят – хоть к туркам!

– Захватить корабль? – Лешка расхохотался. – Ты хоть знаешь, любезный дружище Панкратий, какой там экипаж?

– Ну, какой?

– Полторы сотни! Полторы сотни закаленных, привычных ко всему, людей. И ты мне говоришь, что разбойники их захватят? Нет, главарь лиходеев вовсе не так глуп – думаю,в данном случае ему выгоднее всего поступать честно… Ну, относительно честно – прикинуться контрабандистом, честно уплатить фрахт, вернее, часть фрахта, вряд ли бандиты поплывут куда-нибудь уж слишком далеко… Хотя могут, – Алексей шмыгнул носом. – Куда-нибудь в Венецию или Геную. В таком случае мы можем никого не будить – вряд ли это поможет.

– Когда ты сможешь узнать курс? – быстро сообразил начальник.

– Немедленно!

– Тогда не стой же!

Разбуженная посреди ночи Ксанфия поначалу мало что поняла:

– Корабль? Какой корабль? Ах, «Святой Николай»… Что случилось?! Неужели, затонул? Нет? Слава господу, а то я ж было подумала… Владос? А зачем тебе нужен Владос, да еще ночью? Курс? Так я его тебе и сама скажу – Владос ведь не зря приходил, он оставил мне судовую роспись и портоланы – ну должна же я знать, по каким морям носит мою собственность? Роспись и портоланы там, в кабинете… Э-э! Куда это ты, суженый мой? А поцеловать? Что значит – завтра? Мне что – завести себе молодого любовника?

Лешка не слышал невесты, не до нее – честно, не до нее – было сейчас…

Вот портоланы – подробнейшие карты побережья, правда, без градусной сетки – не умели ее еще тогда наносить. А вот – и судовая роспись… «Константинополь – остров Дракона – остров Лемнос – Фессалоника – остров Эвбея – Мистра…». Ну, в Мистру лиходеи вряд ли сунутся… как и в Фессалоники – зачем им связываться с таможней и морской стражей? Остаются острова… Эвбея, Лемнос и этот… остров Дракона. Самый, между прочим, первый.

Старший протокуратор сыскного секрета эпарха господин Маврикий Эспод спал в эту ночь плохо – все снилось какая-то гадость: черти, летучие огнедышащие драконы, какие-то страшные деревенские ведьмы и сладострастные мальчики с подведенными бровями. Мальчиков как раз старший куратор не жаловал, предпочитал женщин… да и их-то, честно сказать, не очень – верен был собственной дражайшей жене, которая – вон она – рядом. Мощная, с громоподобным басом, настоящая великанша – и не только по сравнению с малорослым мужем.

А как храпит иногда! Вот, как сейчас… Ну, теперь уж точно не уснуть. А что, если? Воровато оглянувшись на супругу, Маврикий неслышно сполз с постели и, маленькими шажками поободрался к резному буфету, открыл…

– Ты чего это шастаешь? – грозно воспросила проснувшаяся некстати жена.

– Дак это… Показалось – будто стучал кто-то.

– Стучал? – супруга желчно усмехнулась. – А не к наливке ли ты решил приложиться, а? К той самой, что тебе нам прислали с Лесбоса. Ах ты ж…

– Да я, да я никогда… – испуганно заканючил подкаблучник Маврикий. – Ну, ласточка моя, котик… Ну, бывает, показалось – стучали. Вот и мальчики всю ночь снились…

– Какие еще мальчики?! – взорвалась жена.

А Маврикий и сам уже не соображал, что и ляпнуть:

– Вот и я думаю – к чему б такой сон?

И тут во дворе застучали. Явно, в ворота! Прямо заколотили да не просто так – с жаром!

– О! – старший протокуратор обрадованно просиял. – Я же говорю – стучали… Эй, Климарос, Климарос…

– Да, господин? – воспросил из-за двери старый верный слуга.

– Глянь-ка, кто это там ломится? Да спроси – по какому делу.

– Ага, по делу, как же… – издевательски засмеялась супруга. – Делать кому-то нечего, как только по ночам по важным делам шататься!

Постучав, заглянул в дверь слуга.

– Ну, кто там? Отвечай же!

– Лично господин протокуратор Филимон Гротас, – вальяжно доложил Климарос. – По очень важному делу.

– Ну, я так и знал! – Маврикий победно посмотрел на жену. – Не зря всю ночь мальчики снились.

Командующий феодосийской эскадрой имперского флота, комес Игнатий Варнак, воспользовавшись отъездом жены и дочерей на виллу в Мистру, закатил у себя дома харрошую пьянку! На которую, как и полагается, позвал ближайших по рангу сослуживцев, друзей – из тех, что могли себе позволить куда-то пропасть на всю ночь – ну и падших женщин, конечно, куда же без них-то?

Выхлебав на раз пару бочонков неразбавленного вина – а чего, все ж моряки, а не кто-нибудь! – собравшиеся развеселились и принялись изображать из себя морских чудовищ – а именно, ползать по полу и громко орать, пытаясь попасть деревянными кружками в хотя бы один из глиняных кувшинов, выставленных шеренгою у окна. Бывшие заместо наяд падшие женщины – смешливые молодые девки – при каждом удачном попадании жутко верещали и скидывали с себя какую-нибудь часть одежки. Поскольку народ выпил много, то и попадал редко – и девки откровенно скучали, подумывая уже о том, чтобы и самим принять участие в метании кружек. А то, пожалуй, дождешься тут мужского внимания, как же!

– Вот… – целясь, пьяно улыбнулся комес. – Счас, попаду… Ап!

И попал… Прямо по лбу одной из наяд! Хорошо – метал не во всю силу. А та сама виновата, не надо глазами хлопать. Попроворней надобно быть, попроворней.

– Ах, ну вас совсем, – обиженно надулась наяда. – Интересно, куда у вас господин Афиноген подевался? Вот тот-то меткач был!

– Да уж, – усаживаясь рядом с куртизанкой, охотно подтвердил комес. – Афиноген метко кружки метал… Да и не только кружки. Вообще, он у меня – лучший командир. Вот только томиться сейчас в узилище, бедолага – прошиб в драке башку какому-то штатскому гусю. А драка-то, между прочим, была обоюдная, Афиноген и сам сильно пострадал – штаны порвал и тунику. Все – из дорогой ткани… Эх, хороший корабль «Агамемнон», да нет у него теперь капитана… Все! Завтра пойду выручать Афиногена!

Тут гости вдруг зашлись в бурном восторге: объявившийся на пороге дюжий слуга принес на плече еще один бочонок. Заодно шепнул кое-что на ухо комесу.

– Чего? – переспросил то. – Посланец? От самого старшего протокуратора Маврикия… который моего Афе… моего Афи… Ногена… Не, не прогоняй. Пусть зайдет. Там, внизуожидает, сейчас спущусь ужо.

Ущипнув девчонку за попу, косеем, пьяно пошатываясь, направился к лестнице. И – странное дело – чем дальше он шел, тем больше трезвел – сказывалась военно-морская выучка. Когда спустился вниз – почти уже и не шатался. Откашлявшись, исподлобья осмотрел посланца:

– Кто таков?

– Тавуллярий сыскного секрета Панкратий, господин комес.

– Молодец! Браво докладываешь. Что твоему начальству надобно?

– Там написано, господин комес, – посланец протянул свиток.

– Угу… Корабль, значит, надобен? Корабль, ха! – красное лицо комеса начало было приобретать довольно свирепый вид… тут же погашенный лукавой улыбкой. – Так и быть, сыщу для вас корабль, так и быть! Надо, так надо… В гавани Юлиан стоит «Агамемнон» – быстроходное и надежное судно, думаю, вам как раз подойдет.

– Отлично подойдет, господин комес!

– И капитан там очень надежный, некий Афиноген Скаладос. Отличный малый, и бывалый моряк… Он сейчас в вашем секрете парится за какую-то мелочь. Выпустите его – берите корабль. А приказ Афиногену я сейчас напишу.

Панкратий толок диву давался – ну, надо же, вроде пьяным пьян был комес – и так здраво рассудил. Вот уж поистине – военно-морская выучка!

Беспутного Афиногена отыскали быстро. Не прошло и трех часов, как посыльный дромон «Агамеменон», выйдя из гавани Юлиана, вспенил узким носом…

Глава 4

Лето 1443 г. Мраморное море. За «Святым Николаем»

Носимся мы с кораблем смоленым,

Едва противясь натиску злобных волн.Алкей «Буря».

…нежно-палевые воды Мраморного моря.

Дромон «Агамемнон» оказался отличным судном – небольшой, с узким стремительным корпусом, среди военных судов он занимал нишу между юркой галеей и куда более основательными селандром или памфилом. Относясь к классу монер – кораблей с одним рядом весел, «Агамемнон» имел тридцать гребцов – по числу весел – залитую асфальтом палубу на носу и корме, мощный таран и две мачты с косыми латинскими парусами. Собственно, паруса-то сейчас и обеспечивали «Агамемнону» очень приличную скорость.

– Хороший корабль! – стоя на носовой палубе, Алексей ловил лицом брызги – судно заметно качало – недостаток всех монер и вообще – узких судов.

– Да, замечательный, – тоном радушного хозяина отозвался капитан Афиноген Скаладос, личным приказом старшего протокуратора Маврикия недавно выпущенный из узилища секрета ночной стражи, где отсиживался за членовредительство, дебош и драку.

Афиноген выглядел настоящим моряком – коренастый, плечистый, ловкий, с умным волевым лицом, обрамленным широкой тщательно подстриженною бородкой, какую в более поздние времена назвали бы «шкиперской». Для большего удобства он был одет на латинский манер – узкие штаны-чулки и короткая бархатная куртка с наборным поясом и золотой цепью на шее, все – сверкающее, ало-желто-синее, по последней бургундской моде, вот только башмаки были разношенные и мягкие, вовсе без длинных носов, что и понятно – ну-ка, побегай-ка по палубе в модных туфлях!

– Что вы на меня так смотрите, господин тавуллярий?

– Старший тавуллярий – с вашего позволения.

– Ах, да, да – старший, – капитан похихикал. – Думаете, не латинянин я? Не католик ли? Признайтесь, ведь так думаете?

– Ну… да, – улыбнулся Лешка. – Судя по вашей одежде…

– А вы попробуйте походить по судну в одежде ромейского вельможи – в длинных туниках, в тяжелых парчовых накидках до самой палубы. Жутко неудобно – я вам говорю. Атак – я православный, и даже никогда не поддерживал унию, хотя многие говорили, что она и поможет против турок. Что-то не очень помогла – правильно, что ее прокляли на соборе в Иерусалиме.

– Говорят, римский папа объявил против магометан крестовый поход, – перекрикивая поднявшийся ветер, сообщил Алексей. – Правда, это пока не точные сведения – только слухи.

– А? Что?

– Слухи, я говорю!

Старший тавуллярий покрутил головой. Наверное, все ж таки капитан Афиноген Скаладос был прав: заключенная четыре года назад во Флоренции уния, подчинявшая православную церковь католической, возложенных на нее надежд византийцев не выполнила – никакой толковой помощи против экспансии турок католики предложить не смогли. И вот совсем недавно уния была предана проклятию на Иерусалимском соборе православной церкви. Некоторые, кстати, считали – что зря. Сам Лешка к подобным богословско-политическим вопросам вообще-то относился довольно равнодушно, однако, сама по себе идея союза, унии – если отбросить всю религиозно-идеологическую шелуху – несомненно имела одно важное свойство – вполне могла бы объединить всех христиан в борьбе против магометан-турок, все больше наползавших на южную Европу. Могла бы… Но, вот, похоже, не договорились, вернее – предали проклятию договор. Римский папа и патриарх, католические и православные клирики ну никак не могли решить, кто же из них главнее! Ну, толкались и собачились меж собою, прямо, как дети в игре «хозяин горы». Взрослые люди… Перед лицом самой жуткой опасности!

Кроме Лешки, на боту судна находились солдаты имперской морской пехоты ну и, естественно, экипаж. Никого из сотрудников сыскного секрета с собой не взяли, что объяснялось не только соперничеством двух ведомств, но и оригинальной конструкцией судна, при всех своих достоинствах, дромон имел один весьма специфический недостаток– его осадка должна была всегда, при любых условиях. Оставаться постоянной, иначе при перегрузе волны запросто могли захлестнуть весельные порты и всю палубу, а при недогрузе сильный ветер просто валил судно.

Филимон Гротас, конечно, и хотел бы послать с Лешкой проверенных людей, но все же вынужден был уступить, настояв на условии, чтобы морские пехотинцы дромона беспрекословно выполняли все приказы старшего тавуллярия. В общем, пришли к соглашению…

Так-то оно так, но с командиром пехотинцев Лешка еще так и не познакомился – тот с самого отплытия так и дрыхнул в небольшой кормовой каюте, скорее даже – просто навесе, задернутом плотной тканью.

Море играло лазурью, прозрачное голубое небо казалось бездонным, дул теплый боковой ветер, развевая над мачтами дромона золотистое парчовое знамя с черным двуглавым орлом. Стоя на абордажном мостике, Алексей до боли в глазах вглядывался вперед – не покажутся, не мелькнут ли хотя бы на миг прямые паруса «Святого Николая». Торговая скафа вовсе не являлась быстроходным судном, и вообще-то, пора бы было ее нагнать.

– Нагоним, – махнув рукой, усмехнулся Афиноген. – Мы просто сейчас идем к острову Дракона кратчайшим курсом, на что при таком ветре вряд ли окажется способен ваш «торговец» – у него ведь нет весел, да и паруса – прямые.

– Так вы думаете, мы будем в гавани раньше, чем «Святой Николай»? – оживился Лешка. – Вот, хорошо бы!

– Каково отставание? – тут же спросил капитан.

– Шесть летних часов… да, пожалуй, примерно так.

– Тогда мы точно придем к острову первыми!

Афиноген оказался прав – уже к вечеру, когда золотистое солнце уже начинало клониться в море, впереди показались черные скалы. Скалы быстро приближались, вот уже можно стало разобрать росшие на них кустарники, а затем – и кромку прибоя, и высокую башню – маяк – и сады, и беленые, с красными черепичными крышами, домики.

Когда подошли ближе, стали видны и многочисленные рыбачьи лодки, и вывешенные для просушки и ремонта сети вдоль всего берега. Алексей возблагодарил Господа – «Святого Николая» – вообще, никакого крупного корабля – ни на рейде, ни у причала не было. «Агамемнон» все-таки пришел первым!

– Капитан, прикажите срочно разбудить командира воинов, – попросил Алексей. – Мне нужно с ним переговорить.

– Да, я пошлю матроса.

– Кстати, кто он по званию?

– Сотник. Хотя воинов, как вы, верно, заметили, сейчас гораздо меньше – мы же взяли с собой излишки припасов.

Обернувшись, Афиноген махнул рукою возившемуся у фок-мачты матросу:

– Срочно разбуди Ореста!

Матрос со всех ног бросился исполнять приказание.

Чтобы не терять времени, Алексей тоже направился на корму по куршее – узкому мостику, идущему вдоль всего корабля, покрытого сплошной палубой лишь на носу и корме. Взгляд его невольно задержался на гребцах, орудующих веслами под ритм кормового барабана и флейты – задающие темп гребли музыканты были полноправными членами экипажа дромона, как, впрочем, и любого другого гребного судна. Надо сказать, что на дромоне – монере с одним рядом гребцов – людей берегли, и зря махать веслами не заставляли. Если был ветер – использовали только его. Объяснялось это отчасти тем, что гребцы часто не были каторжниками, а являлись свободными вольнонаемными людьми, получавшими за свой нелегкий труд деньги, пусть не очень большие, но вполне достаточные для того, чтобы содержать оставшиеся на берегу семьи. Другой причиной сего гуманизма являлся самый циничный расчет – дромон строился по принципу: один человек – одно весло, и, если кто-то из гребцов выходил из строя, это сразу же сказывалось на скорости хода и маневренности судна. Вооруженные длинными плетками подкомиты – помощники начальника гребцов – конечно ж, имелись, и, при нужде, плети в ход пускать не стеснялись – что и было оговорена в договоре при приеме в гребцы. Да, и приковывались вольнонаемные точно так же, как и каторжники – что б не сбежали во время боя. Впрочем, на стоянках их обычно расковывали.

– А! Так это вы меня спрашивали?

Высокий мускулистый мужчина с длинным лошадиным лицом, только что помочившись с кормового мостика в воду, обернулся, подтягивая штаны, и криво ухмыльнулся, глядя на подходившего Лешку с не очень-то и сильно скрытым презрением. Понятно… То – военно-морское ведомство, а это – сыскное…

Алексей вежливо улыбнулся и поздоровался:

– Вы – сотник Орест? Где бы нам поговорить, что не слишком дуло?

– Боитесь простудиться? – серые, глубоко сидящие глаза сотника насмешливо прищурились.

– Нет. Просто, чтобы шум ветра и волн не мешал разговору.

– Ветер и волны никогда не мешают моряку! Хотя, вы ж не моряк… Ну, идемте… Вон, под помост, – Орест кивнул на навесы.

Орест… Лешка усмехнулся. А этому сотнику вполне подходило его имя. Орест – «Гордец». Что ж, придется работать, с тем, кто есть.

Если б Лешка оставался все тем же неискушенным пареньком, подростком из российской провинции, то, конечно, он не смог бы найти с этим много возомнившим о себе воином никаких точек соприкосновения. Да, наверное, и не попытался бы. Но вот теперь… теперь у него все-таки имелся изрядный опыт не слишком маленького должностного лица.Да еще – служащего в весьма специфическом ведомстве-секрете.

Это окрвенное презрение нужно было как можно скорее погасить. А, для начала, становить хоть какой-то контакт, выходящий за рамки официального.

– Уж извините, я человек невоенный, – усаживаясь на скамью, снова улыбнулся Лешка.

– Оно и видно!

– Поэтому всю военную часть операции предоставлю вам.

– Ага! – сотник гневно сверкнул глазами. – Что б, в случае чего, мне и отвечать.

– Помилуйте, господин сотник! – развел руками Алексей. – Я несу личную ответственность за всю операцию.

Орест снова хохотнул. Веселый. И тут же спросил, каким именно наказанием могут подвергаться чиновники, служащие в «сыскарских ведомствах».

– У нас во флоте, к примеру, проштрафившихся принято сажать в карцер… Или ссылать на совеем уж убогие суда, а то и – не дай, Боже – на сушу. Торчать в какой-нибудь Богом забытой крепости, это, скажу я вам – не сладко! Очень несладко!

– Да уж… – согласился Лешка. – Глушь, пустота, накаленные солнцем стены… Когда солнце – уж никуда не спрячешься. И так хочется пить… А вода – строго по норме. Знаете, я сколько раз спрашивал себя – кто их утверждал, эти нормы?

После этой фразы сотник посмотрел на собеседника уже по иному – удивленно-заинтересованно. Усмехнулся – а как же без этого? – покачал головой:

– Не себя надо спрашивать, а других. Тех, кто отвечает за все эти выдуманные нормы!

– Думаете, ответят?

Орест лишь хохотнул и поинтересовался, не служил ли Лешка где-нибудь в далеких местах.

– Ну да, служил, – подтвердил старший тавуллярий. – В – как вы сказали – Богом забытой крепости.

– А где, если не секрет?

– Не секрет – в Силистрии.

– Так вы были воином?

– Акритом. Служил в пограничной страже. Ну, а потом меня захотели повысить, вследствие чего сразу же начались интриги, подсиживания… Знаете, маленький гарнизон – та же деревня.

– А уж о корабле я и не говорю!

Сотник уже посматривал на собеседника если и не с симпатией, то гораздо более благожелательно, нежели в самом начале беседы. С обсуждения гарнизонной жизни, разговор перекинулся на армейские порядки, на безмозглое начальство, на турок.

– Вот что я скажу – не знают турки морского дела! – открывая крышку сундука, заявил Орест.

– Но у них же большой флот! – удивленно парировал Лешка. – Огромный!

– Ну да, огромный, – сотник язвительно засмеялся и вытащил из сундука небольшой кувшин с узким, заткнутым деревянной пробкой, горлом. – З-з-з-з… з-з-з-з – продолжал он беседу, одновременно пытаясь вытащить пробку зубами. Наконец, вытащил, и произнес уже понятно:

– Флор-то у них большой, да, вот только моряки там – ромеи, генуэзцы, франки, мавры – кого только нет! Выпьем? – сотник достал из-под стола деревянные кружки.

Алексей улыбнулся:

– Охотно.

Похоже, контакт был налажен, и теперь настало самое время приступить непосредственно к составлению плана. Чем и занялись.