Чтение 14–й страницы книги ~Республиканец~

Однако, проводившего допрос дивизионного особиста подобным юмором было не пронять. Хорошо хоть пока гражданином капитаном называть не заставляет.

— А капитан Шейсберг утверждает, что этого не делал. Получается Ваше слово против его, а у капитана безупречный послужной список.

— Если бы капитан подтвердил мои слова, то подписал бы себе приговор. А какого хрена он тогда отирался возле ангара, это он, надеюсь, не отрицает?

— Нет, его там видели пилоты катера, но разговор ваш они слышать не могли. Капитан утверждает, что хотел еще раз проинструктировать Вас и напомнить о бдительности. Это так?

— Так, но…

Допрос был прерван появлением двух новых персонажей.

— Господин вице-адмирал…

Начальник штаба ВКФ прервал доклад капитана.

— Дальнейшее расследование будет вести контрразведывательный отдел штаба. Куратором дела назначен заместитель начальника отдела капитан второго ранга Олвиц.

Жест в сторону второго вошедшего. Интересно, что вез этот невезучий секретчик, если через сутки на месте происшествия оказались начальник штаба флота и заместитель начальника флотской контрразведки, видимо, начальника просто на месте не оказалось.

— Вы свободны капитан, все материалы по делу сдайте прибывшим с нами следователям.

Когда капитан вышел, вице адмирал повернулся к Вольдемару.

— Вы знаете, Дескин, когда мне доложили о происшествии на Варене, я почему-то сразу вспомнил о Вас. Не знаете, почему?

— Никак нет, господин вице-адмирал!

— Не знаете? Да Вы садитесь, садитесь и рассказывайте то, что знаете. Без протокола, не торопясь, со всеми подробностями. Это очень важно.

Когда Вольдемар закончил рассказ, начальник штаба обратился к флотскому контрразведчику.

— Вам понятно, в каком направлении вести следствие?

— Да Шейсберг безусловно замазан по самые уши. И еще кто-то из диспетчерской космопорта. Бронетранспортер они угнали буквально за несколько минут до посадки, этоткто-то и дал сигнал к угону.

— Получается, что угнали машину когда мы уже были в космосе, а номер его сообщили Шейсбергу до того как угнали. А если бы угон сорвался? — не удержался Вольдемар.

— Ничего удивительного. — ответил капитан Олвиц. — Это был дежурный бэтээр охраны космодрома, его появление на посадочной площадке не вызвало никакого удивления, на любую другую машину обратили бы внимание. А Вам надо было пройти всего шестьсот метров, по самой охраняемой зоне Варена, на глазах у десятков людей, поэтому посылка машины не планировалась. Они прикрылись корпусом бэтээра от свидетелей, и помешало им только то, что прибывших было четверо, и у одного из них оказался пистолет.

— Это он?

Начальник штаба взял со стола прозрачный пакет с лежащим в нем пистолетом.

— Осторожнее, он заряжен. — забеспокоился Вольдемар.

Вице-адмирал осторожно положил оружие обратно.

— Откуда он у Вас?

— Кагершем подарил. Уильям Кагершем.

— Понятно. Интересная штучка. У Вас есть еще вопросы к лейтенанту? — обратился к Олвицу вице-адмирал.

— Нет. Пройдите в четырнадцатый кабинет, следователь запишет Ваши показания.

— После этого получите, наконец, свои карты и возвращайтесь обратно на своего «стервятника». - добавил начальник штаба. — В кои то веке устроился на теплое местечко, но и здесь усидеть спокойно не смог. Идите уже, лейтенант.

— А как же…

— Что?

Вольдемар указал на стол.

— Да забирайте. И идите, наконец, к следователю.

Младший лейтенант Дескин смел со стола свое имущество и устремился к выходу. Так и есть, указатель поднят, патрон в стволе. Хорошо хоть на предохранитель успел вчера поставить. И еще одна проблема. Как его теперь в невесомости разобрать и почистить?

Да-а, удружили кадровики! Командир крейсера «Гриф» капитан второго ранга Санчес убрал с экрана файл с копией личного дела нового штурмана. Жаль, не успел посмотреть раньше, забот было выше крыши. Крейсер только вывели из дока, где полностью отремонтировали, поставили новую аппаратуру связи, укомплектовали всеми видами снабжения и экипажем, служи и радуйся. Так нет, свалились на голову секретчики вместе с собственным штурманом. И всего-то не захотел катер на планету два раза гонять, а эта крыса, Шейсберг, аж слюной весь изошел. Инструкция, инструкция, нарушать нельзя…

Когда пилоты катера сообщили о перестрелке на посадочной площадке, Санчес не сразу осознал серьезность ситуации, но уже через час примчался дивизионный особист в сопровождении восьми солдат из комендантского взвода. Его и старпома вежливо, но настойчиво проводили в катер, а потом в течение суток трижды допрашивали сначала сам особист, потом прибывшие из штаба следователи. Нет, конечно, послав штурмана вместе с курьером, инструкцию он нарушил, но это максимум выговор, не он один так поступает. А с другой стороны, не пошли он штурмана за новыми картами, где бы они все сейчас были? И местный особист, и контрразведчик этот надутый, и сам господин начальник штаба всего республиканского флота. В самой глубокой… Ну Вы поняли в чем. А так документы целы, разведгруппа противника уничтожена, шпионы выявлены. И все это благодаря штурману крейсера «Гриф» и его командиру, незначительно нарушившему инструкцию. Так, что может и пронесет, ну, в крайнем случае, выговор влепят. Но если бы Санчесу предложили выбор между выговором и избавлением от этой горы экскрементов, то он бы ни секунды не задумывался. Так, что может и к лучшему все, а за штурманом надо приглядывать, не офицер, а ходячая катастрофа, но везучий. Другого бы уже сто раз прикончили, а этот до сих пор жив, ни ракета, ни лазер его не берет. Даже в рукопашной ему только нос сломали. Подумать только: офицеру флота, нос, в рукопашной. Не в пьяной драке, там всякое случается, а именно в рукопашной. Когда такое было?

Капитан Санчес тряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Значит так, этого Дескина надо загрузить работой, по самые уши. Что бы головы поднять не мог, что бы на всякие приключения у него ни времени, ни сил не оставалось. И смотреть за ним, смотреть в оба, что бы дальше обшивки корпуса не отлучался. Надо будет новому старпому поручить, интересно, кого пришлют?* * *

— И еще одной Вашей обязанностью будет присматривать за нашим штурманом. — капитан Санчес разъяснял задачи, стоящие перед новым старпомом. — Особенно следите за тем, что бы он никуда с корабля не отлучался и сами его никуда не посылайте, тем более на поверхность планеты. Загружайте его работой и следите, чтобы у него не было свободного времени.

— А, что, пьет? — поинтересовался старпом.

— Да уж лучше бы пил. Не успел на корабль прибыть, как уже в перестрелку ввязался. Мне за это выговор вкатили. Этот Дескин не офицер, а чэпэ в форме.

— Простите, как Вы сказали? Дескин?

— Ну, да. Младший лейтенант Вольдемар Дескин, штурман этого крейсера. А Вы его… Подождите, Вы же тоже были на "Проксиме".

— Был. — подтвердил капитан второго ранга Диксон. — Дескин тогда еще курсантом был, но с обязанностями штурмана линкора справился очень хорошо.

Оказывается старпом со штурманом старые приятели, если эта парочка споется… А, если и этот такой же? Капитану Санчесу чуть не стало плохо, но он взял себя в руки. По крайней мере, в личном деле нового старпома все было чисто, в отличие от личного дела нового штурмана.

Дальнейшие события показали, что опасения командира «Грифа» были напрасными. Казалось, судьба решила дать передышку и Вольдемару Дескину, и людям его окружавшим. Три месяца Вольдемар исполнял обязанности штурмана крейсера, после чего был утвержден в этой должности постоянно. А еще через две недели, «Гриф» принял участие в нападении республиканского флота на передовую базу флота имперского, расположенную в необитаемой системе звезды Ортонера.

Само нападение планировалось уже давно, и состоятся, должно было на два месяца раньше, но нападение вражеской разведгруппы на курьера секретной службы и сопровождавших его охранников отложило дату начала операции. Курьер вез план операции в части, касающейся второй дивизии крейсеров. Неожиданное нападение заставило не только отложить операцию, но и еще раз перепроверить возможность утечки информации и привлечь для операции дополнительные силы.

На экране тактического компьютера крейсера «Гриф» начало сражения между республиканским и имперским флотами смотрелось очень красиво. Атакующий ромб из четырех республиканских крейсеров врезался в паутину легких сил обороны базы. На этот раз на республиканских кораблях стояла новая аппаратура связи и имперские глушилки работали вхолостую. Четыре мощных крейсера легко прорвали оборонительный строй имперцев, уничтожив сторожевой корабль и смахнув несколько штурмовиков, не успевшихубраться с их дороги, попытались прорваться к самой базе. Попытка не удалась.

Уцелевшие штурмовики начали заходить с тыла, а подставлять плохо защищенную корму под ракеты никому не хотелось. Пришлось тормозить и разворачиваться, штурмовикиразлетелись в стороны, крейсера повернули к базе, штурмовики снова попытались сесть им на хвост. Ни одна из сторон не могла добиться решительного преимущества, но ситуация разрешилась вмешательством новых сил. Со стороны базы подошли два имперских крейсера, спешно закончившие мелкий ремонт и сторожевик, примчавшийся с дальнего конца системы. Но на фоне республиканских подкреплений эти силы выглядели жалко. В систему Ортонера вломилась четвертая дивизия крейсеров и приданный ей палубный носитель.

В рубке «Грифа» младший лейтенант Дескин с интересом наблюдал за разворачивающимися событиями. А, что? Забот у штурмана в такой ситуации никаких. Команды рулевому командир крейсера отдает напрямую, прокладку курса бортовой компьютер пишет автоматически, остается только делать озабоченное лицо, уставившись на экран. На экране тактического компьютера кривая "за нас" резко поползла вверх с приходом задержавшейся части сил. Кривая "за них" наоборот стремительно упала. В этот раз, штаб ВКФ решил подстраховаться, и гарантировано ампутировать этот имперский чирей на республиканской заднице.

Надежно прикрытая от имперской мелочи почти сотней «рат», дивизия сходу разметала, пытавшиеся построится в оборонительный порядок имперские штурмовики, превратила в неуправляемую груду металла еще один сторожевик и направилась непосредственно к базе. Кривая "за них" дошла почти до нуля, казалось еще чуть-чуть и… В этот момент первая, с начала боя, ракета настигла «Гриф». Крейсер едва заметно тряхнуло, докладов о повреждениях не последовало, броня выдержала удар. Имперский крейсер, нахватавшись республиканских ракет, вышел из боя с явным намерением обратно не возвращаться.

Все-таки тактический компьютер доказал свое превосходство в реакции над капитаном второго ранга Диксоном. Он на пол секунды раньше обозначил новую опасность, на вторую дивизию крейсеров заходило целое звено имперских бомбардировщиков. Кривая "за них" здорово прибавила. Одним ударом целая дивизия крейсеров могла быть отправлена в глубокий нокаут, поэтому сразу две, уже неполных, эскадрильи истребителей республиканцев бросив остальные цели, кинулись на наиболее опасную. Только одному имперцу удалось прорваться на дистанцию пуска ракеты. Впрочем, пилоты бомбардировщика радовались недолго, одиночная «рата» не пожалела двух ракет, спастись не удалось ни машине ни экипажу. Зато ракета, пережившая бомбардировщик, натворила дел. К счастью, своей целью она выбрала не «Гриф», а соседний в строю «Сапсан». После попадания ракеты к практически уничтоженному крейсеру, с разных сторон кинулись катера, экран компьютера запестрел отметками спасательных капсул.

Это была последняя удача имперцев в этом бою. Пытавшийся прикрыть отход собрата имперский крейсер явно переоценил свои силы. Все-таки он был один против троих. Сильнейший внутренний взрыв разворотил корму крейсера, почти одновременно еще одна ракета попала в носовую часть, не причинив существенных повреждений. Но это было уже не важно, корабли с такими повреждениями уже не жильцы. А главное дорога к базе была открыта. ПРО базы просто не справилась с двадцатью четырьмя ракетами в одном залпе дивизии республиканских крейсеров, проскочили больше половины. Сотрясаемая цепью вторичных детонаций, поблескивающая металлом махина сошла с орбиты, медленнои величественно. Уцелевшая имперская мелочь, не сумев спасти свою базу, кинулась в след поврежденному крейсеру — последней надежде покинуть систему Ортонера, ставшую такой негостеприимной.

Вернувшуюся к Варену вторую дивизию крейсеров встретили не радостные новости. Отдав пешку, противник попытался выиграть, как минимум коня. Пока две дивизии республиканских крейсеров с приданным им палубным носителем успешно громили передовую базу имперского флота, состоялось вторжение имперских сил, поддержанных коалицией на их собственную базу — Варен. Воспользовавшись ослаблением республиканских сил в системе, флот вторжения снес орбитальную базу республиканцев и, разогнав немногочисленные легкие силы, высадил десант на поверхность планеты.

Вторая дивизия крейсеров сразу попала в тяжелое положение. Корабли прибыли в систему с почти израсходованным боезапасом, особенно противокорабельными ракетами, и ограниченным запасом топлива. Все, что им удалось сделать, так это уничтожить два подвернувшихся десантных транспорта, к сожалению уже пустых. А потом за них взялись всерьез. Попавшая в правый борт «Грифа» ракета заклинила орудие, вторая снесла пилон того же борта, к счастью пустой еще с Ортонера. После уничтожения базы пополнить боезапас было негде, да и некогда. Еще через несколько минут тяжелая противокорабельная ракета проломила злосчастный правый борт, вызвав обширные разрушения прилегающих к месту попадания отсеков. Капитан Диксон, покинув рубку крейсера, руководил борьбой за живучесть корабля. Стало ясно, что еще одного такого попадания крейсер не переживет.

— Уходим! — принял решение капитан Санчес. — Штурман рассчитывай курс на Астгартус.

— Готово!

Буквально через секунду доложил Вольдемар. Едва попав в систему Варена и оценив ситуацию, он тут же рассчитал траекторию ухода и прыжка к Астгартусу. А куда еще прикажете смываться из столь горячего местечка, каким стал Варен. А на Астгартусе самая мощная ремонтная база, поэтому лучше сразу попасть к ней поближе. Оценив рассчитанный штурманом маршрут, командир ни сказав, ни слова, начал следовать его рекомендациям. И только уже на Астгартусе, когда опасность осталась позади, он обратился к штурману.

— Молодец! Я себя не самым худшим штурманом считал, но Ваш курс ухода просто шедевр. Ни одной ошибки. «Грифу» просто повезло, что Вы на него попали.

— Благодарю за высокую оценку моих действий, господин капитан второго ранга! — ответил на похвалу начальства Вольдемар.

Крейсеру может, и повезло, что в этом бою кресло штурмана занимал младший лейтенант Дескин, но не повезло самому младшему лейтенанту. Но это выяснится позже, а пока все радовались удачному уходу с минимально возможными потерями. После таких повреждений крейсеру светили полгода серьезного ремонта, как минимум.

Сутки спустя после ухода, а точнее бегства второй дивизии крейсеров от Варена последовала реакция республиканского командования. В систему была переброшена эскадра, имеющая в своем составе два линкора. Однако многочисленные крейсеры имперцев и их коалиционных союзников, несмотря на тяжелые потери, смогли удержаться в системе. Спустя еще двое суток на планету были переброшены дополнительные части сухопутных сил республики. Несмотря на ожесточенные бои, на поверхности планеты, ни одной из сторон не удалось достигнуть серьезных успехов. И на планете и в космосе сложилось шаткое равновесие сил, противники зализывали раны и копили силы для новых боев.* * *

Ремонт «Грифа» подходил к концу, по крайней мере, отведенный для этого срок истекал. Обласканный, в последнее время, прямым и непосредственным начальством, штурманкрейсера «Гриф» младший лейтенант Дескин прогонял последние тесты астронавигационных программ бортового компьютера. Все было в порядке, электронщики поработалина славу. Когда в рубке появился капитан второго ранга Диксон, по его лицу было видно, что новости он принес хорошие и ему просто не терпится ими поделится.

— Здравия желаю, господин капитан второго ранга!

— Здравия желаю, господин лейтенант. — ответил Диксон. — Кстати, теперь когда к тебе обращаются "господин лейтенант", это уже не является грубой лестью.

— Что? Неужели?! И ты молчал?!

— А ты думал! Срок выслуги месяц назад истек, Санчес на следующий день представление написал, только, что из штаба ответ пришел, твое новое звание утвердили. Так, что крути дырки в погонах и готовься к банкету.

— Да не потянуть мне банкет. — огорчился Вольдемар.

— Не кисни. Знаю я на Астгартусе одно местечко, вполне прилично и дешево, офицерам существенная скидка полагается. Штабные там по вечерам частенько зависают, ну и мы посидим. Кого приглашать будешь?

— Тебя, естественно.

— Ну это не обсуждается. Кого еще?

— Командира.

— Старик не пойдет, кто-то из нас двоих должен оставаться на корабле.

— Понятно. Второго артиллериста, электронщика, обоих мехов.

— Шестеро. — подвел итог Диксон. — Годится. В конце недели катер идет на планету, готовься.

— Всегда готов! — откликнулся Вольдемар.

Ресторанчик, разведанный Диксоном, оказался небольшим и довольно уютным полуподвальным помещением. Оформление в стиле милитари. Простенько, но со вкусом, чувствовалась рука хорошего дизайнера. Кроме компании офицеров с «Грифа» было несколько пар, военные и гражданские.

Вечер удался. Сегодня впервые в жизни Вольдемар выпил рюмку. Водка ему не понравилась, и от второй рюмки он отказался. Но впервые за много лет Вольдемар оказался в компании друзей. А друзей ему всегда так не хватало. Суровая судьба последних лет то и дело убивала одних и разлучала с другими, с одними он успевал сойтись ближе, других едва успевал узнать, как тут же терял. И вот, почти год на одном месте, год почти спокойной размеренной жизни, минимум неприятностей и никаких потерь, если не считать капитана Шейсберга, но уж о нем Вольдемар стал сожалеть в последнюю очередь, а точнее совсем не стал бы. А сейчас Вольдемару Дескину было хорошо, он был счастлив, ну почти счастлив. Играла негромкая музыка, на плечах лежали новые погоны, будущее было светлым и безоблачным.

Ближе к ночи народа в ресторанчике прибавилось. Соседний столик заняла компания из четырех офицеров, судя по виду штабных. Мундиры из дорогого материала, полное отсутствие нашивок за ранения и куцые орденские планки за беспорочную службу в теплом штабе. Особенно выделялся среди них красавчик капитан третьего ранга, мундир нанем выглядел как дорогой изысканный фрак для светских приемов, внешность безупречная, волосы идеально уложены, но было в нем какое-то отсутствие внутреннего стержня. Именно он и был лидером в этой компании и сейчас что-то увлеченно рассказывал своим приятелям.

Судя по всему, вновь прибывшие были завсегдатаями этого заведения, обслуживали их быстро и по уже привычной для них схеме. Вольдемар перестал обращать внимание на вновь прибывших и уже слушал Диксона, травящего истории из своей службы на борту «Проксимы», когда громко произнесенное за соседним столиком имя заставило насторожиться. Конечно это красавчик капитан, Вольдемар постарался прислушаться и вникнуть в смысл произносимых слов сквозь звучащую музыку и разговоры посетителей.

— Подкатываюсь я к ней, дескать, не скрасите ли вечер одинокому защитнику отечества, остро нуждающемуся в женском понимании. А она мне, я не такая: я вся из себя порядочная. Ах, ты, думаю стерва, знаем мы о твоей порядочности, столица слухами полниться. Тогда я прибегаю к обходному маневру. А не желаете ли, предлагаю, шампусика по чуть-чуть. Она: ах, ах мне нельзя, я когда выпью, за себя не отвечаю. Ну, мне-то того и надо, но в слух это я, естественно не говорю, а подзываю халдея и бокальчик ей протягиваю. По чуть-чуть, для поднятия настроения, и уговорил таки. Смотрю, глазки забегали, щечки порозовели, ну где первый, там и второй. Потом я вино чего покрепче подмешал, а она уже и не заметила. Короче, приблизительно через час поплыла, красавица, а через полтора с ней уже все, что угодно делать можно было. Ну, мы с Алексом…

— Это который из оперативного отдела? — уточнил один из слушателей.

— Из оперативного, не перебивай, а то мысль потеряю. — ответил красавчик. — Так вот, берем мы ее с Алексом под ручки, сажаем в такси и везем к нему на квартиру. И тамвсю ночь жарим эту сучку Кагершем в два смычка. А утром…

Что было утром, красавчик капитан рассказать не успел. Когда Вольдемар Дескин пришел в себя, капитан без сознания лежал в проходе между столами, и красавчиком он уже не был. На плечах Вольдемар висел Диксон, а на руках оба меха.

Глава 14. Штрафник

Тупая лопата с трудом вгрызалась в сухую плотную почву. Наточить бы, но ни инструмента под рукой, ни времени не было. В данном случае время это даже не деньги, время это жизнь. Чем глубже окоп, тем длиннее жизнь. Рядовой четвертого взвода штрафной роты, приданной сто четырнадцатому пехотному полку, Вольдемар Дескин продолжал кромсать грунт тупой лопатой. А что? В общем, легко отделался. За телесные повреждения средней тяжести, именно так квалифицировали сломанную в двух местах челюсть, четыре выбитых зуба и легкое сотрясение мозга, суд дал Лейтенанту Дескину три года тюрьмы с лишением воинского звания, но потом наказание заменили годом штрафной роты с возможностью восстановления в прежнем звании. Оставалось только прожить этот год.

Имперская механизированная группа прорвала фронт, и сейчас пыталась выйти в тыл республиканской группировке, удерживающей имперцев на полуострове, отделенном отосновного материка четырехсоткилометровым перешейком. Если имперцы выйдут на оперативный простор, то удержать их будет очень сложно, практически невозможно. На затыкание прорыва и был брошен сто четырнадцатый пехотный полк. Но для развертывания полку необходимо было время, это время и пыталась выиграть штрафная рота, спешно окапывающаяся в двух километрах перед основными позициями. Именно она должна была принять первый удар бронированного кулака. Орудуя штыковыми лопатами и пехотными лопатками, ломами и кирками штрафная рота вгрызалась в небольшую высотку у слияния двух дорог.

Вместо флотского мундира на Вольдемаре был старый выцветший камуфляж с крохотной дырочкой на груди. Крови, правда, не было, но раны, наносимые лазерным лучом, многокрови не дают. Оставалось надеяться, что прежний хозяин камуфляжа все-таки выжил в госпитале, если бы его убили, то так в форме и закопали бы. А если форму сняли, то значит, до госпиталя довезли. Хорошо хоть лопату нормальную удалось достать. Скрипела вгоняемая в грунт лопата, хрустела на зубах ржаво-коричневая пыль, едкий пот заливал глаза. Раскаленное небо Варена старалось вовсю, гонка со временем продолжалась.

Через два часа после полудня в небе заметили имперский беспилотный разведчик. Покрутившись несколько минут над позициями роты, аппарат улетел дальше, в направлении позиций пехотного полка. Обратно уже не вернулся, то ли выбрал другой маршрут, то ли его достал полковой комплекс ПВО. Обнаружение роты добавило трудового энтузиазма штрафникам, противник был уже близко, еще недавно гремевшая канонада стихла. Над дорогой с ревом прошла шестерка республиканских штурмовиков. Цель, выбранная ими для атаки, скрывалась за цепочкой невысоких холмов, но грохот взрывов был слышен довольно отчетливо, а потом к небу потянулось несколько дымовых столбов. Пятерка республиканских штурмовиков с ревом прошла обратно.

По команде "к бою", Вольдемар отложил лопату и, взяв в руки винтовку, привычным движением снял ее с предохранителя, сколько времени прошло, а руки помнят. Клубы пыли на дороге уже были видны невооруженным глазом. Времени замаскировать окопы, уже не было, позиции роты были своевременно обнаружены противником с воздуха. Ротный опорный пункт можно было и обойти, но окружающая местность была иссечена множеством небольших оврагов, колесные машины по ней не пройдут, а ровную дорогу перекрывала штрафная рота. В километре от позиций роты вражеская колонна притормозила и начала расползаться в ширину, между машин встали первые разрывы, казавшиеся совсем безобидными на таком расстоянии, полковая артиллерийская группа открыла огонь.

— В укрытие! Ложись!

Вольдемар успел упасть на дно траншеи до того как первый «чемодан» взорвался перед бруствером, основательно тряхнув землю. Несколько минут высотку обрабатывала артиллерия передового отряда имперской механизированной дивизии. Однако количественно она существенно уступала артиллерии республиканского пехотного полка, для контрбатарейной борьбы ей просто не хватало количества стволов. Поэтому когда в атаку пошли танки и мотопехота, их встретил сильный и точный огонь республиканской артиллерии.

— Огонь!

Вольдемар выставил винтовку в амбразуру, вырезанную в бруствере окопа и, прежде, чем нажать на спуск взглянул на открывшуюся картину. Несмотря на длинную военную биографию, в правильном общевойсковом бою он участвовал впервые. Ровное поле перед высоткой и лента дороги уже были основательно перепаханы полковой артиллерией, пушки били часто и довольно точно, а экономить снаряды необходимости, видимо, не было. Один танк, развороченный внутренним взрывом, стоял в трехстах метрах перед позициями роты, его башня просто исчезла. Второй без видимых повреждений, замер у самой дороги. Горели несколько колесных и гусеничных машин. Имперская пехота, под прикрытием дымовой завесы, попыталась сблизиться с позициями роты, именно ее и давили огнем штрафники. Взвод Вольдемара находился на правом фланге роты, основной прорыв намечался существенно левее. Выбрав цель, Вольдемар открыл огонь.

Ответный огонь был не слишком эффективен, танковые снаряды то и дело проносились над головами или рвались в десятке метров перед бруствером, попасть в сам бруствер было очень трудно. Гораздо эффективнее был огонь малокалиберных автоматических орудий, установленных на имперских БМП. Буквально в десятке метров очередь из БМП смела несколько метров бруствера вместе с укрывавшимися за ним штрафниками.

Танковый снаряд просвистел, казалось, над самой головой, подкосив ноги даже у самых храбрых. Вольдемар уже хотел опять подняться к амбразуре, но команда "прекратить огонь" оставила его на месте. Уцелевшие бронемашины противника, пятясь назад, выходили из боя, республиканская артиллерия прекратила огонь. Попытка с ходу смахнуть штрафную роту с высотки не удалась.

Ко второй атаке, подошедшие подразделения имперского механизированного полка, подготовились более основательно. Сначала позиции роты смешали с землей артиллерийским огнем в течение десяти минут, затем накрыли из реактивных установок, а потом снова обработали артиллерией. Под прикрытием артиллерийского огня в атаку пошло десять танков и не меньше батальона пехоты на БМП. Огонь республиканской артиллерии, на этот раз, был гораздо менее точным. Во-первых имперская артиллерия начала контрбатарейную борьбу, а во-вторых корректировщик не пережил имперскую артподготовку.

Во время второй атаки штрафная рота продержалась всего пятнадцать минут, после чего ее позиции были проутюжены имперскими танками, а потом зачищены подошедшей пехотой. Однако гибель роты не была напрасной, она задержала передовой полк имперской механизированной дивизии и заставила его преждевременно развернуться из походного порядка в боевой. Выиграв тем самым для республиканского полка еще почти два часа времени на подготовку и укрепление позиций.

В небольшом овраге, поросшем мелким кустарником, собралось десятка полтора штрафников, все кому удалось ускользнуть из под танковых гусениц, еще до того, как остатки окопов были зачищены пехотой. От роты остались самые опытные или самые везучие, почти все из четвертого взвода и пара человек из третьего. На второй взвод пришелся основной удар, а позиции первого выходили к дороге, укрыться там было негде. Стремясь снизить потери своей пехоты, имперцы на последнем этапе поставили дымовую завесу. Зря они это сделали, а может и не зря, это с какой стороны смотреть. После артподготовки сопротивление штрафной роты носило символический характер, а дым позволил некоторым счастливчикам незаметно выбраться с разрушенных позиций.

Грязные, оборванные после долгого ползания по сухой, утыканной низкорослым кустарником земле, многие легко раненые и все выбившиеся из сил люди получили, наконец, возможность отдохнуть в относительной безопасности. Минут через десять, Вольдемар нашел в себе силы перейти из положения лежа пластом в сидячее. Фляга уже давно была пустой, но он на всякий случай все равно потряс ее. Пусто. Зудела рана левом плече, небольшой осколок прошел неглубоко, даже кровь сама остановилась, но перебинтовать на всякий случай надо. Вольдемар разорвал упаковку перевязочного пакета, но одной правой рукой справиться с задачей не получалось.

— Давай помогу.

Лежавший рядом штрафник, лет сорока, подобрался к Вольдемару, ножом разрезал рукав и, взяв бинт, начал перевязку.

— Ты, откуда будешь. — спросил штрафник, закончив бинтовать руку.

— В смысле?

— В смысле, кем до штрафной был.

— Штурманом, крейсер "Гриф".

— Вэкаэф, значит. Что-то не похоже, больно ты шустрый для флотского. Да и окоп выкопал вполне приличный. Космонавты первого боя, обычно, не переживают. Я в роте уже почти год, и до сих пор живой, на всяких тут насмотрелся.

Вольдемар внимательнее пригляделся к собеседнику, стараясь понять, кем был до штрафной роты этот пропыленный, уже немолодой мужчина.

— А ты, чем командовал? Ротой?

— Батальоном.

Вопрос, за что попал в штрафную роту бывший комбат, вертелся на языке, но среди штрафников задать его считалось верхом неприличия. Захочет человек, сам расскажет, а не захочет… Здесь все равны.

— Я эту войну еще на Зеде, в партизанском отряде начинал, потом немного у десантников был, а уже потом во флот подался.

— Понятно. Дальше, что делать думаешь, лейтенант?

— Бывший лейтенант.

— Все мы здесь бывшие. Ну, а все-таки?

Вольдемар пожал плечами и поморщился от боли, рана хоть и небольшая давала о себе знать.

— До ночи здесь можно отсидеться, а ночью к нашим выйти.

— Ага, а там тебя за узду и опять под танки. — подал голос наголо бритый молодой парень.

— Верно, ничего хорошего нас там не ждет. — поддержал бритого штрафник неопределенного возраста.

Услышав, что здесь решается их судьба, к месту действия подтянулись другие уцелевшие. Кое-кто остался лежать на месте, то ли сил не было, то ли им уже было все равно.

— Дезертировать решили, сволочи! — вскипел Вольдемар. — Или сразу в имперскую армию заявление подать решили.

— Ах ты, сука! — начал приподниматься бритоголовый. — Да я тебя…

— А ну, тихо, щенки!

Ствол лазерной винтовки бывшего комбата, как бы невзначай, смотрел в направлении бритого и его подпевалы, те, кстати, были без оружия. Вольдемар был готов поспорить, что и с предохранителя винтовка была снята, когда только успел.

— Если, кто в плен решил сдаваться или в дезертиры податься, пусть валят. Я им не судья, мы здесь все равны. Но до ночи сидим все здесь, а в темноте каждый свою дорогу найдет. А ты, что скажешь, лейтенант?

— Бывший лейтенант. Хрен с ними, я им не судья и не прокурор, пусть уходят, в спину стрелять не стану.

— Вот и ладно. — подвел итог «комбат». — Кто дальше воевать решил, идите ближе. Совет держать будем.

Бритоголовый и еще трое убрались подальше, эти уже не бойцы. Остальные, даже те, кого, казалось, уже не интересует собственная судьба. Всего собралось одиннадцать человек.

— Сегодня, как стемнеет, уходим к нашим. — продолжил свою речь «комбат». — Пока устойчивой линии фронта нет, у нас есть хороший шанс проскочить без лишнего шума.

— А, если этот прав? И нас опять так же кинут? — подал голос один из штрафников.

— Не кинут, нас слишком мало осталось. Либо отправят в тыл, в такую же роту, либо используют в ближнем тылу, на строительстве укреплений. А в строй нас поставить не рискнут, несмотря ни на какие потери.

Когда стемнело, группа из трех человек направилась на запад и быстро растворилась в темной Варенской ночи. Вторая, в составе одиннадцати человек, пошла на восток. А, минут через сорок, пошел дождь и превратил пыль в жирную, вязкую грязь, которая дополнительными килограммами налипала на ботинки штрафников. С трудом вытягивая ноги и стараясь не поскользнуться люди брели в сторону не видимой и не слышимой линии фронта. Ночь и непогода временно остановили войну. Никто не заметил, как прошли позиции имперцев. Да и были ли они, эти позиции.

Когда Вольдемар наступил на что-то левой ногой, то первая мысль была, что это мина. Он замер, прошла секунда, другая, взрыва не было. Может это такая мина, которая взрывается, если убрать ногу. Остальные штрафники уже обошли Дескина и дождь заглушил их шаги. Почему-то остаться одному показалось страшнее, чем подорваться. Вольдемар присел и, оттолкнувшись двумя ногами, постарался отпрыгнуть как можно дальше. Однако поскользнулся и плюхнулся на живот почти там же где и стоял. Взрыва не было. Неполенился и, шаря в грязи руками, нащупал пластмассовый кругляш диаметром около семи сантиметров и высотой около трех. Датчик. Датчик комплекса электронной разведки, значит, их уже обнаружили. Вряд ли это имперцы успели развернуть свой комплекс, скорее всего комплекс республиканский. Бросив датчик обратно в грязь, Вольдемар побежал предупредить ушедших вперед штрафников об опасности. Их вполне могли принять за имперскую разведгруппу.

Обошлось. То ли датчик был неисправен, то ли оператор спал, но к спирали из режущей ленты вышли без помех. А вот преодолеть три ряда спирали было невозможно, пришлось идти вдоль нее в поисках прохода. Проход найти не удалось, казалось, заграждение не имеет конца, а штрафники уже выбивались из сил. Тогда «комбат» отошел на полсотни метров и попытался криком привлечь к себе внимание, остальные легли в грязь, стараясь, что бы она не попала на оружие. К счастью, выдвинутый вперед республиканский секрет не стал стрелять сразу и через час все одиннадцать штрафников оказались в передней траншее оборонительных позиций республиканцев.* * *

Сержант сверил номер на мешке со своим карманным коммуникатором и махнул рукой.

— Опускайте.

Вольдемар с напарником подняли тяжелый мешок из черного прочного пластика и подали его двум штрафникам, находившимся в длинной двухметровой яме. Мешок был аккуратно уложен в ряду таких же.

— Это последний. Вылезай, сейчас отдохнем и начнем закапывать.

Сержант сделал отметку в коммуникаторе. Если родственники захотят перезахоронить погибших солдат, то отыскать их будет очень просто. Место захоронения отмечено сточностью до двух метров, положение каждого трупа в ряду известно, а номер на эрзац-гробу практически вечен. Звезда Варена опять нещадно жгла планету, будто и не было позавчерашней ночи с ее холодным дождем и жирной липкой грязью. Почва вернулась к состоянию сухой корки, пылившей при каждом прикосновении к ней.

Вольдемар вытряхнул остатки воды из фляги и прикинул время. После полудня прошло часа три, а сутки здесь почти стандартные. До темноты еще около четырех часов, работы осталось на час-полтора, тогда и отдохнем по настоящему, помыться бы еще и форму постирать, но это уже мечты. Хорошо хоть могилы рыла траншейная машина, но опускать убитых и засыпать их приходилось вручную. На одиннадцать штрафников и сержанта, вошедших в похоронную команду, пришлось, почти две сотни покойников. Вчерашний удар имперцев в стык между вторым и третьим батальонами дорого обошелся необстрелянному полку, раненых было втрое больше, но позиции полк удержал. Позавчерашнюю ночь штрафники провели в блиндаже, наспех превращенном в камеру, а утром началось наступление и было не до них. Блиндаж трясло, сквозь щели в потолке на головы сыпалась почва, республиканская артиллерия отвечала гораздо тише, а может, просто так казалось. И только сегодня утром про них вспомнили и пристроили к делу.

— Подъем, лопаты в зубы.

Лопата начала обрушивать вниз выброшенную машиной почву. Однако продолжить работу ему не дали.

— Вольдемар Дескин?

За спиной откуда-то вырос армейский капитан.

— Ну, я Дескин. Уже двадцать три года.

Не обратив внимания на явную дерзость рядового штрафника, капитан приказал.

— Следуйте за мной.

В расположении штаба грязный камуфляж без эмблем рода войск и знаков различия выглядел абсолютно чужеродным, но все встречные, в том числе старшие офицеры старательно не замечали Вольдемара, идущий впереди капитан был словно шапка-невидимка. В штабе капитану выделили отдельное помещение, где он подробно расспросил о службе Вольдемара в ВКФ, постоянно делая пометки в коммуникаторе. Начало службы и приговор военного трибунала его не интересовали. Капитан явно был контрразведчиком, но не местным, с полковым начальством общался исключительно официально.

— Хорошо, поедете со мной. — подвел итог капитан. — Вы даже не спрашиваете куда?

— А мне все равно. Хуже, чем здесь уже не будет.

— Ну это как сказать. — усмехнулся капитан. — Может штрафная рота Вам еще раем покажется.