Чтение 31–й страницы книги ~Девушка с татуировкой дракона~

Микаэль немного подумал над ответом.

— Думаю, я еще не оправился от шока, — решил он. — Я был беспомощен и в течение нескольких часов твердо верил, что мне предстоит умереть. Я с ужасом ждал смерти и совершенно ничего не мог предпринять.

Он протянул руку и положил ей на колено.

— Спасибо, — сказал он. — Если бы ты не появилась, он бы меня убил.

Лисбет одарила его кривой улыбкой.

— Правда… я не могу понять, как ты могла свалять такого дурака, что отправилась сражаться с ним в одиночку. Я лежал там на полу и молил Бога о том, чтобы ты увидела фотографию, сообразила и позвонила в полицию.

— Если бы я дожидалась полиции, ты бы, вероятно, не выжил. Я не могла позволить этой скотине тебя убить.

— Почему ты не хочешь общаться с полицией? — спросил Микаэль.

— Я не общаюсь с властями.

— Почему?

— Это мое дело. Но едва ли бы на твоей карьере как журналиста хорошо сказалось то, что тебя раздевал Мартин Вангер, известный серийный убийца. Если тебе не нравитсякличка Калле Блумквист, то представь себе, какие к ней добавятся новые эпитеты.

Микаэль посмотрел на нее испытующе, но оставил эту тему.

— У нас есть задача, — сказала Лисбет.

Микаэль кивнул:

— Что случилось с Харриет?

Лисбет положила перед ним на стол два поляроидных снимка и объяснила, где нашла их. Микаэль некоторое время внимательно изучал фотографии, а потом поднял взгляд.

— Это может быть она, — сказал он. — Поручиться я не могу, но фигура и волосы похожи на то, что я видел на ее фотографиях.

Микаэль с Лисбет просидели в саду час, перебирая все детали. Приближаясь к разгадке с разных сторон, они оба вычислили, что Мартин Вангер является виновником всей истории.

Лисбет так и не заметила оставленную Микаэлем на столе фотографию. Изучив снимки камер наружного наблюдения, она поняла, что Микаэль совершил какую-то глупость. Подойдя к дому Мартина Вангера со стороны берега, она заглянула во все окна, но не увидела ни одной живой души. Потом осторожно потрогала все двери и окна на первом этаже. Под конец она залезла в дом через открытую балконную дверь второго этажа. У нее ушло много времени на то, чтобы с величайшей осторожностью осмотреть комнату за комнатой, но в конце концов она нашла лестницу в погреб. Мартин совершил оплошность: он оставил дверь в камеру пыток приоткрытой и она смогла получить полное представление о ситуации.

Микаэль спросил, много ли она слышала из того, что говорил Мартин.

— Не очень. Я пришла туда, когда он выспрашивал о том, что произошло с Харриет, перед тем как подвесить тебя на удавке. Я оставила вас на минутку, чтобы сходить наверх и поискать оружие. В гардеробе я нашла клюшки для гольфа.

— Мартин Вангер не имел ни малейшего представления о том, что случилось с Харриет, — сказал Микаэль.

— Ты ему веришь?

— Да, — твердо ответил Микаэль. — Мартин Вангер был безумнее глупого хорька… господи, откуда я беру такие сравнения… но он признал все совершенные им убийства. Он говорил свободно. Мне кажется, он хотел произвести на меня впечатление. Однако что касается Харриет, то он столь же отчаянно, как и Хенрик Вангер, хотел узнать, чтоже на самом деле с ней произошло.

— Ну… и к чему это нас приводит?

— Мы знаем, что за первую серию убийств, между сорок девятым и шестьдесят пятым годами, ответственен Готфрид Вангер.

— Так. И он научил Мартина Вангера.

— Тут речь идет о дисфункциональной семье, — сказал Микаэль. — У Мартина не было ни единого шанса стать нормальным человеком.

Лисбет Саландер бросила на Микаэля удивленный взгляд.

— Мартин рассказал мне — правда, по частям, — что отец учил его этому с тех пор, как он достиг половой зрелости. Он присутствовал при убийстве Леа в Уддевалле в шестьдесят втором году. Ему тогда было четырнадцать. Он участвовал в убийстве Сары в шестьдесят четвертом, на этот раз активно. Ему было шестнадцать.

— И?

— Он сказал, что не является гомосексуалистом и никогда не касался мужчины, за исключением своего отца. Это заставляет меня думать, что… ну, напрашивается вывод, что отец его изнасиловал. Половое принуждение, по всей видимости, продолжалось долгое время. Он был, так сказать, воспитан собственным отцом.

— Чушь, — сказала Лисбет Саландер.

Ее голос вдруг сделался твердым, как кремень. Микаэль смотрел на нее с изумлением. Ее взгляд был холодным, без капли сочувствия.

— У Мартина, как и у любого другого, был шанс дать сдачи. Он сделал свой выбор. Он убивал и насиловал, потому что ему это нравилось,

— Ладно, не буду возражать. Но Мартин был податливым мальчиком и подпал под влияние отца, так же как личность Готфрида в свое время сформировал его отец, нацист.

— Ага, значит, ты исходишь из того, что у Мартина не было собственной воли и что люди становятся такими, какими их воспитывают.

Микаэль осторожно улыбнулся:

— Это что, уязвимое место?

Глаза Лисбет Саландер вдруг вспыхнули отчаянной злобой. Микаэль поспешно продолжил:

— Я не утверждаю, что на людей влияет только воспитание, но думаю, что воспитание играет большую роль. Отец Готфрида избивал его на протяжении многих лет. Такое не может пройти бесследно.

— Чушь, — повторила Лисбет. — Готфрид не единственный ребенок, которого жестоко избивали. Это не дает ему права убивать женщин. Этот выбор он сделал сам. И то же относится к Мартину.

Микаэль поднял руку:

— Давай не будем ссориться.

— Я не ссорюсь. Мне просто кажется, что уж больно красиво получается — каждой сволочи всегда есть на кого все свалить.

— Хорошо. Они несут персональную ответственность. С этим мы разберемся потом. Суть в том, что Готфрид умер, когда Мартину было семнадцать лет, и руководить им сталонекому. Он попытался идти по стопам отца и начал в феврале шестьдесят шестого года в Уппсале.

Микаэль потянулся к пачке Лисбет за сигаретой.

— Я даже не собираюсь вдумываться в то, какие потребности Готфрид пытался удовлетворять и как он сам оценивал то, что делал. Там замешана некая библейская тарабарщина, каким-то образом связанная с наказанием и очищением, в которой, вероятно, смог бы разобраться психиатр. На детали нам наплевать. Он был серийным убийцей.

Секунду подумав, он продолжил:

— Готфрид хотел убивать женщин и оправдывал свои действия некими псевдорелигиозными рассуждениями. Но Мартин даже не искал себе оправдания. Он действовал организованно и убивал систематично. К тому же он мог не жалеть на свое хобби денег и был сообразительнее отца. Каждый раз, когда Готфрид оставлял после себя труп, это приводило к полицейскому расследованию и возникал риск, что кто-нибудь нападет на его след или хотя бы свяжет совершенные им убийства между собой.

— Мартин Вангер построил свой дом в семидесятых годах, — задумчиво сказала Лисбет.

— Кажется, Хенрик упоминал, что это было в семьдесят восьмом. Вероятно, Мартин заказал надежный погреб для хранения важных архивов или чего-то подобного. Ему сделали комнату без окон, со звукоизоляцией и стальной дверью.

— И он пользовался ею в течение двадцати пяти лет.

Они ненадолго замолчали, и Микаэль задумался о том, какие ужасы, должно быть, происходили на острове, в атмосфере всеобщего благополучия, в течение четверти века. Лисбет размышлять об этом не требовалось — она видела собрание видеофильмов. Она отметила, как Микаэль непроизвольно потрогал шею.

— Готфрид ненавидел женщин и учил сына ненавидеть женщин, тем временем его насилуя. Но имелся еще и некий подтекст… Думаю, Готфрид мечтал о том, чтобы дети разделяли его, мягко говоря, извращенное представление о мире. Когда я спросил о Харриет, о его собственной сестре, Мартин сказал: «Мы пытались разговаривать с ней. Но она оказалась самой обычной п…ой. Она собиралась рассказать Хенрику».

Лисбет кивнула:

— Я слышала его слова. Примерно в это время я как раз спустилась в погреб. И следовательно, мы знаем, о чем должен был быть ее таинственный разговор с Хенриком.

Микаэль наморщил лоб.

— Не совсем. — Он немного помолчал. — Подумай о хронологии. Мы не знаем, когда Готфрид впервые изнасиловал сына, но он взял Мартина с собой, когда убивал Леа Персон в Уддевалле в шестьдесят втором году. Утонул он в шестьдесят пятом. До этого они с Мартином пытались разговаривать с Харриет. Что это нам подсказывает?

— Готфрид брался не только за Мартина. Он брался и за Харриет.

Микаэль кивнул:

— Готфрид был учителем. Мартин — учеником. Харриет была их… чем же, игрушкой?

— Готфрид учил Мартина трахать сестру. — Лисбет указала на поляроидные снимки. — По этим фото трудно определить ее отношение, поскольку не видно лица, но она пытается заслониться от камеры.

— Предположим, что все началось, когда ей было четырнадцать, в шестьдесят четвертом году. Она воспротивилась — «не смирилась со своим долгом», как выразился Мартин. Об этом-то она и угрожала рассказать. Мартину же в свое время явно возразить было нечего, и он подчинился отцу. Они с Готфридом заключили своего рода… пакт и пытались привлечь к нему Харриет.

Лисбет кивнула:

— В твоих заметках записано, что Хенрик позволил Харриет переехать к нему зимой шестьдесят четвертого года.

— Хенрик видел, что в ее семье что-то не так. Он полагал, что причиной всему ссоры и разборки между Готфридом и Изабеллой, и взял ее к себе, чтобы она могла спокойно сосредоточиться на учебе.

— Это расстроило планы Готфрида и Мартина. Они больше не могли с такой легкостью добираться до нее и контролировать ее жизнь. Но периодически… где же совершалось насилие?

— Очевидно, в домике Готфрида. Я почти уверен, что эти снимки сделаны там, — это легко проверить. Домик расположен идеально — изолированно и далеко от селения. Потом Готфрид в последний раз напился и тихо утонул.

Лисбет задумчиво кивнула:

— Отец Харриет занимался или пытался заниматься с ней сексом, но, скорее всего, не посвящал ее в убийства.

Микаэль посчитал это уязвимым местом в их рассуждениях. Харриет записала имена жертв Готфрида и соединила их с библейскими цитатами, однако интерес к изучению Библии проявился у нее только в последний год, когда Готфрид был уже мертв. Микаэль немного подумал и попытался найти логическое объяснение.

— Харриет в какой-то момент обнаружила, что Готфрид не только предавался инцесту, но был еще и безумным серийным убийцей, — сказал он.

— Нам неизвестно, когда она узнала про убийства. Возможно, непосредственно перед тем, как Готфрид утонул. А может быть, уже после этого, если он вел дневник или хранил газетные статьи об убийствах. Что-то навело ее на след.

— Но она грозилась рассказать Хенрику не об этом, — вставил Микаэль.

— А о Мартине, — сказала Лисбет. — Ее отец умер, но Мартин продолжал к ней приставать.

— Именно, — кивнул Микаэль.

— Однако ей потребовался год, чтобы решиться.

— Что бы ты сделала, если бы вдруг обнаружила, что твой отец — серийный убийца, трахающий твоего же брата?

— Убила бы этого дьявола, — сказала Лисбет таким рассудительным тоном, что Микаэль подумал, что она шутит.

Ему вдруг вспомнилось ее лицо, когда она напала на Мартина Вангера, и он грустно улыбнулся.

— Хорошо, но Харриет была не такой, как ты. Готфрид умер в шестьдесят пятом году, прежде чем она успела что-либо предпринять. Это тоже логично. После смерти ГотфридаИзабелла отправила Мартина в Уппсалу. Он, вероятно, приезжал домой на Рождество и на какие-нибудь каникулы, но в течение последующего года встречался с Харриет не особенно часто. Они оказались на большом расстоянии друг от друга.

— И она начала изучать Библию.

— И совсем не обязательно по религиозным соображениям, если исходить из того, что нам теперь известно. Возможно, она просто хотела понять то, чем занимался ее отец.Она размышляла вплоть до карнавального шествия шестьдесят шестого года. Там она вдруг увидела брата и поняла, что он вернулся. Мы не знаем, состоялся ли у них разговор и сказал ли Мартин ей что-нибудь. Но что бы там ни произошло, у Харриет возникло побуждение незамедлительно отправиться домой, чтобы поговорить с Хенриком.

— А потом она исчезла.

Когда они проследили всю цепь событий, стало нетрудно понять, как должен был выглядеть остаток мозаики.

Микаэль и Лисбет собрали вещи. Потом Микаэль позвонил Дирку Фруде и объявил, что им с Лисбет придется на некоторое время уехать, но перед отъездом он непременно хотел бы повидаться с Хенриком.

Микаэлю хотелось знать, что Фруде рассказал Хенрику. Адвокат говорил таким измученным голосом, что Микаэль начал за него беспокоиться. Постепенно Фруде объяснил, что рассказал только о гибели Мартина в результате аварии.

Пока Микаэль парковался возле больницы, снова прогремел гром и небо опять затянули тяжелые дождевые тучи. Он поспешно пересек стоянку в тот момент, когда уже начинал накрапывать дождь.

Хенрик Вангер, одетый в халат, сидел возле окна своей палаты. Болезнь, несомненно, наложила свой отпечаток на старика, но цвет его лица значительно улучшился, и Хенрик явно шел на поправку. Они пожали друг другу руки. Микаэль попросил сиделку оставить их на несколько минут.

— Ты давненько не появлялся, — сказал Хенрик.

Микаэль кивнул:

— И не случайно. Ваши родственники не хотят, чтобы я тут показывался, но сегодня они все у Изабеллы.

— Бедняга Мартин, — сказал Хенрик.

— Хенрик, вы поручили мне докопаться до правды о том, что случилось с Харриет. Вы не думали, что правда может причинить вам боль?

Старик посмотрел на него, потом его глаза расширились:

— Мартин?

— Он — часть этой истории.

Хенрик Вангер закрыл глаза.

— Сейчас я хочу задать вам один вопрос.

— Какой?

— Вы по-прежнему хотите узнать, что произошло? Даже если правда причинит боль и окажется страшнее, чем вы предполагали?

Хенрик Вангер посмотрел на Микаэля долгим взглядом, потом кивнул:

— Да, хочу. В этом заключалась суть твоего задания.

— Хорошо. Думаю, я знаю, что произошло с Харриет. Однако мне не хватает последнего кусочка мозаики.

— Расскажи.

— Нет. Не сегодня. Я хочу, чтобы вы еще немного отдохнули. Доктор говорит, что кризис миновал и что вы идете на поправку.

— Не обращайся со мной, как с ребенком.

— Я еще не закончил. Пока у меня есть только догадка. Я уезжаю, чтобы попытаться найти ей подтверждение. Когда я появлюсь в следующий раз, я расскажу вам всю историюцеликом. Мне может потребоваться некоторое время. Но вы должны знать: я вернусь и вы обязательно узнаете правду.

Поставив мотоцикл с теневой стороны дома, Лисбет накрыла его брезентом, а сама уселась вместе с Микаэлем в одолженную им машину.

Гроза вернулась с новой силой, и к югу от Евле на них обрушился такой ливень, что Микаэль почти не различал дороги. Он предпочел не рисковать и свернул к бензоколонке. В ожидании, пока дождь немного стихнет, они выпили кофе и прибыли в Стокгольм только часам к семи вечера. Микаэль высадил Лисбет возле Центрального вокзала, сообщив ей код входной двери своего дома.

Когда он вошел в квартиру, она показалась ему чужой.

Пока Лисбет ездила по делу к Чуме в район Сундбюберг, Микаэль прошелся по квартире с пылесосом и тряпкой.

Лисбет появилась у Микаэля ближе к полуночи и в течение десяти минут осматривала его квартиру, заглядывая во все уголки. Довольно долго она стояла у окна и любовалась видом на Шлюз.

Потом Лисбет с Микаэлем разделись и несколько часов поспали в спальном отсеке, отделенном шкафами и книжными полками из магазина «ИКЕА».

На следующий день, около двенадцати часов, они приземлились в лондонском аэропорту Гатвик. Лондон встретил их дождем. Микаэль заказал номер в отеле «Джеймс» возле Гайд-парка — отличной гостинице по сравнению с отелем «Бейсуотер», куда он обычно попадал во время своих прежних визитов в Лондон. Оплата осуществлялась с текущегорасходного счета Дирка Фруде.

В пять часов дня, когда они стояли в баре, к ним подошел мужчина лет тридцати. Он был почти лысым, со светлой бородой, в слишком просторном для него пиджаке, джинсах имокасинах.

— Оса? — спросил он.

— Троица? — поинтересовалась она.

Они кивнули друг другу. Как зовут Микаэля, лысый не спрашивал.

Напарника Троицы представили как Боба Собаку. Он ждал их за углом в старом автофургоне «фольксваген». Они залезли через раздвижные дверцы и уселись на прикрепленные к стенкам откидные сиденья. Пока Боб пробирался по лондонским улицам, Оса с Троицей вели деловой разговор.

— Чума сказал, что речь идет о crash-bang job.[60]

— О прослушивании телефона и проверке электронной почты в одном компьютере. Все может получиться очень быстро или занять пару дней, в зависимости от того, насколько сильно ему удастся надавить. — Лисбет показала большим пальцем на Микаэля. — Справитесь?

— У собак есть блохи? — произнес вместо ответа Троица.

Анита Вангер жила в маленьком таунхаусе в симпатичном пригороде Сент-Олбанс, примерно в часе езды к северу. Из автофургона они увидели, как около семи часов вечера она пришла домой и отперла замок. Они дождались, пока она примет душ, поест и сядет перед телевизором, после чего Микаэль позвонил в дверь.

Женщина, открывшая ему, оказалась почти точной копией Сесилии Вангер. На лице ее было выражение вежливого недоумения.

— Здравствуйте, Анита. Меня зовут Микаэль Блумквист. Хенрик Вангер просил меня передать вам привет. Полагаю, вы уже слышали новости о Мартине.

Удивление на ее лице сменилось настороженностью. Услышав имя гостя, она сразу поняла, кто такой Микаэль Блумквист. Анита общалась с Сесилией Вангер, которая, вероятно, не скрывала своего раздражения относительно Микаэля. Однако имя Хенрика Вангера заставило ее впустить гостя. Она пригласила Микаэля в гостиную и предложила сесть. Он огляделся. Дом Аниты Вангер явно обставлял человек со вкусом, не стесненный в деньгах и имеющий хорошую работу, но ведущий спокойный образ жизни. Над камином,переделанным в газовый обогреватель, Микаэль отметил гравюру Андерса Цорна с автографом.

— Извините, что я побеспокоил вас столь неожиданно, но я оказался в Лондоне и пытался днем вам дозвониться.

— Ясно. В чем суть вашего дела? — По голосу чувствовалось, что она приготовилась к обороне.

— Вы собираетесь ехать на похороны?

— Нет, мы с Мартином не были близки, да и сейчас мне отсюда не уехать.

Микаэль кивнул. Анита Вангер старалась по возможности держаться подальше от Хедестада в течение тридцати лет. С тех пор как ее отец переселился обратно в Хедебю, она там практически не показывалась.

— Я хочу знать, что произошло с Харриет Вангер. Настало время открыть правду.

— С Харриет? Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Микаэль усмехнулся ее наигранному удивлению.

— Из всей семьи вы были ближайшей подругой Харриет. Именно вам она рассказывала обо всех тех ужасах.

— Вы просто ненормальный, — сказала Анита Вангер.

— В этом вы, возможно, правы, — бесстрастным голосом ответил Микаэль. — Анита, вы были в комнате Харриет в тот день. У меня есть доказательство, фотография, на которой вас видно. Через несколько дней я доложу об этом Хенрику, и тогда ему придется разбираться с этим оттуда. Почему бы вам не рассказать мне, что произошло?

Анита Вангер встала.

— Немедленно покиньте мой дом.

Микаэль тоже поднялся.

— Хорошо, но рано или поздно вам придется со мной поговорить.

— Мне не о чем с вами разговаривать.

— Мартин мертв, — многозначительно сказал Микаэль. — Вы никогда его не любили. Я думаю, что вы переехали в Лондон, чтобы избегать встреч не только с отцом, но и с Мартином. Это значит, что вы тоже были в курсе, а рассказать вам могла только Харриет. Вопрос лишь в том, как вы воспользовались своим знанием.