Чтение 14–й страницы книги ~Бездна~

— Охранник предупредил меня о твоем приходе, — сообщила японка. — Идем.

Когда они шли по коридору, Карен спросила:

— Что тебе удалось выяснить? Миюки только покачала головой.

— Ты сама должна это увидеть. — Они прошли мимо университетских аудиторий. — А как поживают твои иероглифы?

Поколебавшись, Карен все же ответила:

— Возможно, у меня появилась ниточка. Миюки удивленно посмотрела на подругу.

— Правда? Я дала задание Габриелю расшифровать их. Он попробовал, но у него мало что получилось.

— А он на это способен?

— Одним из его базовых алгоритмов является декодирующая программа. Кодирование является очень полезной моделью для построения искусственного интеллекта, и еслиты попробуешь соотнести…

— Хватит, — остановила подругу Карен, схватив ее за рукав, — я тебе верю. Так удалось Габриелю узнать хоть что-то?

— Только одно. И именно это стало причиной того, что я попросила тебя приехать. Но он мог бы достичь гораздо большего успеха, если бы запас имеющихся символов языкане был так ограничен. Тогда можно было бы сравнивать, перепроверять, выстраивать языковую базу.

Карен прикусила язык. Именно в этом и заключался ее собственный секрет.

— Возможно, тут я смогла бы помочь. Миюки недоуменно посмотрела на подругу.

— Каким образом?

— Прежде чем выкладывать тебе свою идею, я хотела перепроверить ее, но библиотеки сейчас закрыты, а пользоваться Интернетом — сплошная мука из-за постоянных отключений электричества.

— Что ты хотела найти?

— Образцы письменности, найденные на острове Рапануи, то есть на острове Пасхи.

— Это не тот ли самый остров, где обнаружили здоровенные каменные головы?

— Тот самый.

— Но ведь он находится на другом конце Тихого океана.

Карен кивнула.

— Именно поэтому мне нужна дополнительная информация, ведь я не являюсь специалистом по этому региону. Я специализировалась по Полинезии и Микронезии. Они дошли до лаборатории, Миюки открыла дверь картой-ключом и, распахнув ее, пригласила Карен войти. Сначала они оказались в крохотном предбаннике, на стене которого висели белые халаты для посетителей. Дальше, за стеклянной дверью, располагалась сама лаборатория — царство нержавеющей стали и линолеума. В свете мощных люминесцентных ламп каждый дюйм поверхности сиял хирургической чистотой.

Карен через голову стащила свитер и скинула кроссовки, а затем сняла с крючка белый халат — судя по его виду, недавно выстиранный и отглаженный. Но прежде чем надеть его, она влезла в одноразовый комбинезон и села на низкую скамеечку, чтобы натянуть на ноги стерильные бахилы.

Миюки сделала то же самое. Она со строгостью Цербера следила за тем, чтобы в ее лаборатории царила стерильная чистота. Ни один пакостный микроб не должен был пробраться в комнату, уставленную сложнейшим компьютерным оборудованием, — то самое «родильное отделение», где появился на свет Габриель.

— Так при чем тут остров Пасхи? — спросила она, продолжая разговор.

Карен надела на голову одноразовый бумажный чепчик и спрятала под него волосы.

— Еще в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году один французский миссионер сообщил о том, что он нашел на острове сотни деревянных дощечек, посохов и даже черепов, покрытых непонятными иероглифическими письменами. Местные жители называли этот язык «ронгоронго», но не могли прочесть написанное на нем. Некоторые исследователи утверждали, что этот язык появился на острове еще до того, как примерно в четырехсотом году до нашей эры его заселили туземцы. К сожалению, большая часть артефактов оказалась утраченной прежде, чем их удалось должным образом изучить.

— Ты полагаешь, это тот же самый язык, надписи на котором мы нашли в пирамиде?

— Уверенности в этом у меня нет. Ронгоронго — единственный язык туземных племен Океании, который имеет свою письменность, но его происхождение остается загадкой,а символы не поддаются прочтению. Их пытались расшифровать многие специалисты в области эпиграфики и криптографии, но им это не удалось. — Голос Карен звенел от возбуждения. — Если бы нам — первым за многие десятки лет — удалось открыть новую разновидность этого языка, мы, возможно, нашли бы ключ не только к таинственному ронгоронго, но и к древней истории Полинезии.

Миюки встала.

— Итак, что будем делать?

— Мне нужно выйти в Интернет и добыть несколько образцов языка. Надеюсь, это поможет подтвердить мою гипотезу.

Миюки передался азарт Карен.

— И если окажется, что ты права, мы сможем добавить эти образцы в базу Габриеля. Располагая большим объемом информации, он, возможно, сумеет расшифровать символы.

— И это станет археологическим открытием века!

— Тогда — за работу! Габриель выведет тебя во Всемирную сеть, подключившись к телефонным линиям американских военных баз. Они наиболее надежны и стабильны.

Миюки направилась к стеклянной двери в лабораторию.

— Это возможно? — удивленно спросила Карен.

— Разумеется, — кивнула Миюки. — Кто, по-твоему, финансирует мои исследования? Американских военных очень интересуют проблемы, связанные с искусственным интеллектом и возможностями его применения. У меня, между прочим, третий уровень доступа к секретным материалам!

Миюки вставила пластиковую карточку в прорезь электронного замка, и дверь с тихим шипением отошла в сторону. Давление в лаборатории было чуть выше, чем в предбаннике, чтобы внутрь не проникала пыль.

— Столько сложностей — и все из-за того, что тебе лень пропылесосить здесь хотя бы раз в месяц! — хмыкнула Карен. Пропустив ее замечание мимо ушей, Миюки подошла к полукруглому столу, вдоль которого тянулся ряд компьютерных мониторов. Рядом стояли два стула на колесиках. Усевшись на один из них, Миюки жестом предложила сесть иподруге, а затем, напечатав что-то на клавиатуре, громко проговорила:

— Габриель, не мог бы ты вывести изображения иероглифов?

— Конечно, профессор Накано. Доброе утро, Карен Грейс,-прозвучал искусственный голос из динамиков, расположенных по обе стороны от женщин.

— Доброе утро, Габриель, — ответила Карен, вновь испытав чувство неловкости, и оглянулась на динамики. Ей казалось, что позади нее кто-то стоит. — Сп-пасибо за то, что помог нам.

— Не за что, доктор Грейс. Вы достаточно отблагодари ли меня, предоставив такую восхитительную головоломку.

На мониторах высветилась и поползла длинная череда символов неведомого языка, состоящая из изображений птиц, рыб, людей, геометрических фигур и причудливых загогулин.

— Так что же ему удалось выяснить? — спросила Карен.

— Он сумел расшифровать небольшой отрезок в самом начале последовательности.

— Ты шутишь?

Карен выпрямилась и впилась глазами в мониторы, по которым продолжала ползти вереница символов. Небольшая ее часть высветилась красным, увеличилась в размерах и выплыла в центр монитора. В ней насчитывалось шесть символов.
[Картинка: _3.png]

— Габриель полагает, что это обозначения лунного календаря. Иными словами, какая-то дата.

— Хм, эти четыре центральных символа напоминают серп убывающей или, наоборот, прибывающей луны. — Карен откинулась на спинку стула. — Но если это — дата, что она обозначает? День, когда была сделана эта запись, или какое-то событие?

— Полагаю, второе, — сказала Миюки. — Скорее всего, это описание некоего исторического события.

— Почему ты так считаешь? Миюки молчала.

— Ну? Не томи!

Японка вздохнула и заговорила:

— Габриель пришел к такому выводу, проанализировав звездную карту, изображенную на потолке в том подземном — или подводном? — зале.

Карен вспомнила кварцевые звезды на куполе зала в лавовой трубе.

— И что дальше?

— Он заложил изображение звездного неба в программу астрономического анализа, а затем связал ее с лунным календарем. — Миюки посмотрела на Карен. — В результатеГабриель примерно определил дату, которую обозначают эти символы.

— Потрясающе! — воскликнула Карен. — Что же это за дата?

— Габриель!

— Символы обозначают четвертый месяц лунного календаря,-сообщила программа.

Посчитав в уме, Карен понимающе кивнула:

— Ага, значит, ранняя весна.

— Совершенно верно. И, отталкиваясь от расположения созвездий, обозначенных на запечатленной вами карте, я могу приблизительно определить год.

— Возможная погрешность составляет плюс-минус пятьдесят лет, — вставила Миюки.

— Да, но не более пятидесяти лет.-Это не много, когда речь идет о веках. — Мысли Карен метались. Если выкладки Габриеля окажутся верны, на их основании можно будет определить дату возведения древнего города, поднявшегося из воды. — Итак, — нетерпеливо спросила она, — когда же были сделаны эти надписи? В каком году? Как давно?

— Двенадцать тысяч лет назад.

К северо-западу от атолла Эневак, Океания

Из кабины «Наутилуса» Джек наблюдал за тем, как хвост «Боинга-747» медленно поднимается над подводной прогалиной, усыпанной обломками самолета. Когда четыре чудовищно толстых стальных троса выдернули его из ила, словно гнилой зуб, вокруг поднялась непроглядная туча мути. Шестьюстами метрами выше, на борту авианосца США «Гибралтар», работали механизмы нескольких лебедок, медленно поднимая гигантский обломок к поверхности океана.

— Плыву за следующей рыбкой, — проговорил Джек в микрофон, надавил на педали и развернул субмарину.

Мимоходом Джек взглянул на часы. Он работал под водой уже три часа, помогая военным поднимать со дна те куски самолета, которые эксперты НСБТ выбрали, просмотрев видеозапись, сделанную им во время первого погружения.

Эта работа уже успела превратиться для него в рутину. За последние три дня со дна океана было извлечено уже почти сорок фрагментов того, что некогда называлось бортом номер один. Их пронумеровали и разложили на палубе «Гибралтара» наподобие некоего жуткого зигзагообразного узора.

Несмотря на то что работа шла полным ходом, до сегодняшнего дня было обнаружено всего четыре тела: двух журналистов из президентского пресс-пула, а также первого и второго пилотов, пристегнутых к креслам. Скомканную, как лист бумаги, носовую часть самолета поднимали на поверхность первой, и, когда Джек цеплял к ней тросы, он взглянул в разбитые окна кабины только один раз, а потом отводил глаза в сторону. Чудовищное давление буквально расплющило несчастных, и каждый из них напоминал толькочто вытащенного из раковины моллюска, которому придали очертания человеческого тела. Опознать их было возможно только по летной форме и местам в креслах.

С того момента, кружа над обломками, Джек частенько задерживал дыхание, опасаясь того, что может увидеть в следующий момент. Но тела больше не попадались. Удар о воду разбросал человеческий груз борта номер один, а морские течения растащили то, что от него осталось, по сторонам.

— Мы готовы принять следующий груз, — сообщил радист НСБТ.

— Понял, — откликнулся Джек. — Иду к новой цели.

Джек развернул подлодку и направил еекпротивоположной стороне прогалины. Прямо по курсу опустился новый трос, верхняя часть которого исчезала в мутной толще воды, уходя к механизму лебедки на «Гибралтаре». Джек направил «Наутилус» к электромагнитному захвату на нижнем конце троса. Одним из внешних манипуляторов подлодки он взял захват и подвел его к фрагменту двигателя самолета. Подтянув трос, он приложил крюк к металлической поверхности обтекателя и скомандовал:

— Готово! Активируй!

Электромагнитный захват дернулся и намертво прилип к металлу.

— Рыбка на крючке! Тащи!

Джек отвел лодку назад. Лебедка выбрала слабину троса, толстая металлическая нить натянулась, и двигатель борта номер один медленно пополз наверх, вздымая облака ила.

Джек огляделся. Подводное кладбище было уже наполовину расчищено. Под днищем «Наутилуса» лежала часть шасси. Колеса были сплющены давлением и превратились в плоские черные диски. Еще пара дней, и тут практически ничего не останется.

Когда его лодка описывала плавный руг, Джек заметил какое-то движение. В пузырьках, поднимающихся от винтов лодки, проплыла стайка рыб. В этом не было ничего удивительного. Свет и движение на месте спасательной операции привлекали многих обитателей морских глубин. Вот и сейчас Джек видел длинных розоватых угрей, суетливых крабов и даже двухметровую морскую собаку.[8]Слева от «Наутилуса» из чащобы базальтовых зарослей выметнулся адский вампир,[9]схватил проплывающую мимо рыбу-топор, да и был таков.

В данный момент это были единственные компаньоны Джека.

Повернув сдвоенные прожектора «Наутилуса», он направил их на подводные горы с плоскими вершинами — гиганты, возвышающиеся на самой границе светлой зоны. От субмарины их отделяла чащоба лавовых столбов. Оттуда гидрофоны доносили какофонию звуков, состоявших из высокого писка, щелчков и каких-то завываний. Океан словно звал его к себе.

Внезапно Джека охватило сосущее чувство одиночества. Заточенный в крохотной скорлупке, в глубинах, которые никогда не видели солнца, он почувствовал себя так, будто попал в иной мир.

Вздохнув, Джек встряхнулся, отгоняя от себя посторонние мысли. Он находится здесь, чтобы делать дело, а не комплексовать. Через двадцать минут с поверхности опустятся еще два троса, которые нужно будет закрепить на обломках самолета. А до той поры можно заняться собственным расследованием.

Он направил «Наутилус» к центру прогалины. Из илистого сумрака появилась кристаллическая колонна, теплая в свете прожекторов подлодки. Ее грани светились всеми оттенками лазурного и розового. На протяжении последних дней Джек снимал колонну на видео во всех возможных ракурсах, чтобы позже внимательно просмотреть запись вместе с членами своей команды. Теперь у Джорджа был полный список всех символов, вырезанных на поверхности колонны.

Джек подвел субмарину к огромному кристаллу. После его первого свидания с ней сбоев радиосвязи больше не было. Не возвращалась и странная вибрация. Джек уже готов был признать, что это ощущение не имело к колонне никакого отношения и было связано с какими-то неведомыми неполадками в системах «Наутилуса».

Подлодка зависла прямо перед колонной, и Джек протянул к ней манипулятор. Чарли вцепился в него как клещ, требуя, чтобы он добыл для него образец этого кристалла, и сегодня Джек решил наконец выполнить его просьбу. Он прикоснулся стальной клешней к колонне, и в наушниках послышался мелодичный звон. В следующий момент волосы на его голове встали дыбом, а тело словно превратилось в огромный камертон. По всей коже началось покалывание, в глазах потемнело, а мир вокруг стал вращаться. Джек уже не знал, где верх, а где низ. Он стал невесомым, будто снова очутился в космосе. В ушах звенело, а откуда-то издалека слышались голоса, как если бы кто-то звал его из глубокого тоннеля на незнакомом языке.

Тяжело дыша, Джек вдавил в пол правую педаль, уводя подлодку от кристалла. Как только контакт прервался, он обмяк в кресле, вновь вернувшись в свое тело. Покалываниена коже исчезло.

— …меня, Джек? — звучал в его ухе голос Лизы. — Ответь же мне! Ответь!

Джек прикоснулся к микрофону у подбородка. Контакт с поверхностью был сейчас необходим ему как воздух.

— Я здесь, Лиза.

— Куда ты пропал?

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Тебя не было на связи сорок минут! Военные уже собирались опустить своего радиоуправляемого робота, чтобы искать тебя. Джек отплыл подальше от лавовых столбов. Сделав свет прожекторов рассеянным, он увидел, что сверху свисают два стальных троса. Каким образом военным удалось так быстро поднять два фрагмента самолета?

Он посмотрел на часы. С того момента, как он подцепил самолетный двигатель, прошло всего две минуты. Быть такого не может. И тут он вспомнил о странном расхождении в показаниях бортовых часов «Наутилуса» и времени на поверхности, на которое обратила его внимание Лиза.

— Лиза, — проговорил он, — сколько сейчас у вас времени?

— Три часа пятнадцать минут.

Джек взглянул на экран бортового компьютера. Часы на нем отставали на тридцать восемь минут.

— Ты в порядке, Джек?

— Я-то в порядке, вот только… Похоже, опять произошел какой-то сбой.

Он посмотрел на соединения кабелей. Может, где-то что-то отошло?

— Ты уверен, что у тебя все хорошо? — с явным недоверием в голосе переспросила Лиза.

— Правда. Никаких поводов для волнения. Сейчас буду цеплять два следующих куска.

— Мне все это не нравится. Всплывай-ка ты лучше.

— Ничего, я управлюсь. Сейчас у меня все работает… — Джек едва не сказал: «как часы», но вовремя осекся, — безукоризненно. А ты меня хорошо слышишь?

— Сейчас — хорошо, — мрачно ответила Лиза.

В разговор вступил еще один человек — адмирал Хьюстон.

— Ваш врач говорит дело, мистер Киркланд. Вы всех нас до смерти напугали.

— Всего лишь небольшой сбой аппаратуры, сэр.

— Не имеет значения. На сегодня работа окончена.

Руки Джека сжались в кулаки. Он оглянулся на кристаллическую колонну. Первоначальный страх и растерянность от странности произошедшего с ним сменились злостью. Он твердо решил выяснить, что это за подводные фокусы.

— По крайней мере, разрешите мне прицепить два последних троса. Они уже здесь.

— Ладно, мистер Киркланд, — неохотно согласился адмирал после долгой паузы, — но будьте осторожны.

— Конечно, сэр, — кивнул Джек, хотя его никто не мог видеть.

Он подвел субмарину к первому тросу и вывел на экран компьютера изображение двух последних обломков — лопнувшей секции фюзеляжа, на внутренней стороне которой досих пор висел умывальник, и фрагмента шасси. Прикрепив к первому обломку электромагнитный зажим, он скомандовал наверх:

— Первый трос готов! Тащи!

— Поднимаю! — откликнулся техник с «Гибралтара». Джек подвел «Наутилус» к куску шасси, и тут раздался вызов с «Фатома». Это был Роберт. Джек не ожидал услышать своего гидробиолога.

— Джек, я засек какое-то движение.

— Ты это о чем?

— Что-то очень большое только что появилось между двумя подводными горами к северо-западу от того места, где находишься ты, и направляется к тебе.

Джек нахмурил лоб. Если, находясь на такой глубине, это «что-то» отображается на сонаре, оно должно быть не просто большим, а огромным.

— Каков его размер?

— Двадцать метров.

— Господи Иисусе! Что же это такое? Может, подводная лодка?

— Нет, не думаю. Очертания чересчур расплывчаты и постоянно изменяются. Это живое существо.

— Иными словами, морское чудовище, — подытожил Джек и тут же вспомнил, как напугала его морская змея, поселившаяся в трюме «Кайо-Мару». — Может, еще одна ремень-рыба?

— Нет, оно слишком толстое. — Великолепно! — пробормотал Джек. — И как далеко оно от меня находится?

— В четверти мили, но увеличивает скорость. Черт возьми, как быстро оно движется!

— Смогу я обогнать его?

— Нет, по крайней мере, если у тебя не будет приличного разгона.

— Есть какие-нибудь предложения?

— Прикинься мертвым.

— Не понял!

— Заляг на дно и отключи электрику и двигатели. Подводных тварей привлекает шум, свет и даже биоэлектрические поля. Выруби все, что можно, и ты станешь невидимым для той хреновины, которая к тебе плывет.

Эта идея не очень пришлась Джеку по душе. Как бывший «морской котик», он привык к активной обороне, но, поскольку сейчас в его руках не было ни автоматической винтовки, ни гранатомета, приходилось подчиниться гидробиологу. Он мягко опустил «Наутилус» на илистое дно.

После короткой паузы Джек отключил аккумуляторную батарею. Ксеноновые прожектора потухли, ускорители затихли. Погас даже свет в кабине подлодки. Собственное дыхание показалось Джеку необычно громким. Где-то в отдалении он видел странное мерцание. Что это, светящиеся организмы? Блуждающие огни или, может, собственное зрение Джека дурачит его?

В ухе раздался шепот Роберта:

— Не выходи на связь. Возможно, оно обладает локатором и способно засечь тебя по звуку. Мы попытаемся создать радиошум и напугать его.

— Где…

— Молчи! Оно только что преодолело последний горный кряж. Какое здоровенное! Вот оно, подплывает!

Джек затаил дыхание, словно боясь, что неведомое чудище услышит его, и вытянул шею, безуспешно вглядываясь расширившимися зрачками в кромешную темноту.